к воротам моего замка. Не какая-нибудь дешевая голограмма или, на худой
конец, пластиковая карта, нет - кусок пергамента с надписью, сделанной
чернилами от руки, и лиловой печатью. И был он проткнут самым настоящим
железным гвоздем! Аж мороз прошел по коже...
Впрочем, факт вызова не стал для меня неожиданностью. Я готовился
быть ответчиком с тех пор, как начал хоть что-нибудь соображать и отец
рассказал мне о Приговоре. "Жди, - предупредил он меня. - Жди в любой
день, в любую ночь". И больше к этому разговору мы не возвращались.
Я ждал. И не питал иллюзий относительно времени, которое оставалось в
моем распоряжении. Особенно после того, как за отцом явился Судейский Посол.
Вот этого парня я запомнил прекрасно - он поразил воображение
впечатлительного тринадцатилетнего юнца, каким я тогда был. Тощий, бледный,
закутанный в черный плащ и обутый в сапоги с квадратными носами, Посол
казался мне злодеем с холодной желчью вместо крови. Его голову венчала
широкополая шляпа с эмблемой Суда. На тонком носу как приклеенные сидели
очки с овальными мутными стеклами и золотой оправой. Правый рукав был
перевязан полоской красной ткани. Это означало, что Судейский допущен к
"работе" с самыми трудными экземплярами, включая одержимых бесами, а
"одержимость" уже тогда ни в коей мере не являлась смягчающим
обстоятельством. У Посла были руки художника - с тонкими, длинными,
заостренными пальцами; на вид - изнеженные и слабые; очень белые,
наводившие на мысль о каком-то извращенном сладострастии... На восковом
лице не было ни малейших признаков растительности.
Бледная жилистая кляча прекрасно дополняла общее впечатление. В моем
незрелом представлении Посол был кем-то вроде слизняка, бледной немочи,
которая выползла из какого-то склепа и обладает непонятной властью над
живыми, сильными, загорелыми и отважными людьми... Отец - дуэлянт, бабник,
лихой рубака, прошедший три войны, не боявшийся, как я думал, никого и
ничего по ЭТУ сторону жизни, - покорно вышел вслед за ним, опустив голову и
не сказав ни слова. Только горько улыбнулся напоследок и потрепал меня по
щеке. Воющую мать он не удостоил даже прощального взгляда...
Спустя двадцать семь лет Посол явился и за мной. Наверное, память
сыграла злую шутку; во всяком случае, мне показалось, что это был тот же
бледный тощий очкарик, не постаревший ни на один день. И визит его клячи
к живодеру тоже, как видно, откладывался на двадцать семь лет...
Некому было выть, провожая меня в последний путь. Я жил в одиночестве и
не имел ни детей, ни друзей. А слуги - это всего лишь слуги. Они сожалели
лишь о том, чего не успели украсть. Я не сожалел вообще ни о чем. И оставил
душеприказчику завещание, согласно которому старый родовой замок должен быть
разрушен в течение месяца после моего ухода.
* * *
В аду оказалось совсем неплохо. В перерывах между войнами и пытками я
развлекался со знойными местными шлюхами - если, конечно, успевала нарасти
содранная кожа. Потом ее сдирали заново - и все начиналось сначала. Для
разнообразия я играл в покер на отрезанные пальцы, напивался по-черному в
барах, где подавали "Пузырчатую Мэри" (кипящая смола поверх водки), сам
испробовал ремесло палача и экзекутора, но так и не успел войти во вкус...
А потом настало время возвращаться.
Видать, вышел новый срок.
Меня сняли прямо с дыбы, и я предстал перед Заседателями. Процедура
носила формальный характер и прошла быстро; они не привыкли тянуть кота за
хвост - ведь за мною стояла очередь примерно в миллион голов. Ее конец
терялся где-то в самой глубокой заднице Преисподней...
"Виновен!" - гласил приговор.
Мне заломили руки, содрали кусок кожи с головы. Взлетел раскаленный
судейский молоток - и опустился, выжигая Метку Каина на моем черепе.
По-быстрому прилепили заплату. Получилось неплохо, почти незаметно -
вот только теперь в этом месте растут седые волосы. По такому пятнышку я
узнаю себе подобных. Их больше, чем вы можете себе вообразить...
"Гони его по этапу!" - сказала скучным и бесцветным голосом
канцелярская крыса.
И спустя пятьсот лет я снова очутился на этой дурацкой маленькой
планетке под названием Зона.
* * *
На этот раз мне дали тридцать три года. Говорят, повезло. Я встречал
таких, которые получили на всю катушку - полный срок, до выработки ресурса.
Что-то около восьмидесяти. Им не позавидуешь: износ, старческая немощь,
маразм - хорошо еще, если не делают под себя. Почти овощи на грядке. Легкая
добыча, но мучаются до конца. Как ни странно, старперы обычно отбывают за
всякую мелочь вроде воровства или мошенничества.
Под конец очередной отсидки я встретил Жасмин. Вот уж, действительно:
печальный цветочек моей скоротечной любви... Она мотает тридцатник за аборт.
Убийство в утробе. Ох, грехи наши тяжкие!.. Теперь Жасмин трахается, как
кошка, но не может забеременеть. Хочет ребенка, несмотря ни на что. Знает
наверняка, что придется преодолевать немыслимые страдания и сильнейшие
искушения. Обстоятельства непременно сложатся таким образом, что аборт
будет просто необходим (скажем ей ПООБЕЩАЮТ, что ребенок, зачатый по пьяному
делу, почти наверняка окажется дефективным; или хотя бы ради того, чтобы
выжить самой). Но Жасмин настроена твердо. Аборт?! Ни за что на свете! Она
клянется, пробуждаясь после своих кошмарных снов, что больше никогда не
сделает такой глупости!
Конечно, не сделает. Ведь Судейские дочиста выскоблили ее матку!
Но она все равно надеется...
Вот этого я не понимаю. Лично я ни в чем не раскаиваюсь. По-моему,
раскаяться - значит, предать собственную сущность, изменить самому себе,
стать тем же бараном, только без постороннего вмешательства. Невзирая на
некоторые разногласия по этому пункту, мы прекрасно ладим друг с другом.
Особенно в положении лежа...
Кстати, чтобы закрыть тему: даже если случится чудо и Жасмин
забеременеет, она действительно не сделает аборт - лишь бы доказать
Судейским свою "невиновность". Уверен, что именно поэтому ей не дают
даже мизерного шанса. Это приговор, не подлежащий пересмотру. Помилование
невозможно. Жасмин придется смириться с тем, что "ошибки молодости"
непростительны и непоправимы. Ей уже не "залететь" - хоть в сперме
купайся!..
Но Бог с нею, с Жасмин! Поговорим о компах. У меня нет иллюзий - они
правят этим миром. И даже среди Судейских Послов теперь все чаще попадаются
компы. Наказывают они при помощи жесткого излучения. Короткий
узконаправленный импульс - и ты превращаешься в ходячий кусок
относительно свежего мяса. Правда, с протухшими мозгами. По здешней
классификации - "баран". Баранов немного, потому что выживаемость у них
нулевая, но иногда они мешают, оказываясь в неудобное время в ненужном
месте. Такая вот злая баранья судьба...
* * *
Слева по борту, на расстоянии нескольких сотен метров от полотна,
тянулись какие-то развалины. Оттуда нас и обстреливали компы. Ну, это
несерьезно. Пародия на засаду. Просто проверяют бдительность, не дают
расслабиться - чтоб нам жизнь малиной не казалась...
Дюша, который был в тот день за машиниста, поддал пару, и "Ти-Рекс"
начал ускоряться. Я скатился с Мозгляка и показал на открытый люк,
находившийся в десяти шагах от дивана. Босс кивнул, и мы поползли. Прямо
через лужу разлившегося самогона. Пахло одурительно, однако надо было
следить, чтоб не загнать себе стекляшку в яйца.
Мозгляка я пропустил вперед. Его толстая задница неуклюже вихлялась.
Выглядело это довольно смешно, но я не смеялся. Сам Мозгляк был спокоен и
даже улыбался, оглядываясь. Я не заметил на его физиономии ни единой
капельки пота. По-моему, он обожал приключения ради приключений. А я был
сыт ими по горло.
Тем не менее я сопровождал драгоценные мозги, каждую секунду готовый
снова заслонить босса от пуль и осколков. Даже когда он подмигнул мне и
запищал песенку "Наш паровоз вперед летит...", я подавил раздражение и
острое желание заехать ему в рожу, чтоб заткнулся.
Не все наши парни понимают, какое Мозгляк сокровище, но я точно знаю:
без него мы не протянем и месяца. Если не компы, так сами друг друга
перебьем. Он собрал нас в банду, сумел объединить придурков, у которых не
было ничего общего, кроме дремучих инстинктов - жрать, трахать, убивать.
По крайней мере, на какое-то время он дал смысл и цель нашим жалким жизням.
Под его руководством мы слепили из всякого дерьма бронепоезд. Три месяца
вкалывали, как проклятые (а почему, собственно, "как"?!), в заброшенном
депо. Отремонтировали паровоз, обшили уцелевшие вагоны металлическими
листами в несколько слоев, установили пушки и пулеметы в поворотных
башнях и загрузили платформы мешками с песком ("На случай диверсии", -
изрек гениальный и предусмотрительный Мозгляк). Еще два "восьмиосника",
прицепленные сзади, были доверху набиты рельсами, шпалами и различным
инструментом - так что при необходимости мы вполне могли восстановить
поврежденный путь, для чего босс создал специальную команду из самых
здоровых и тупых. Работать кувалдами и кайлами им пока пришлось всего лишь
дважды, но Мозгляк уверял меня, что дальше будет хуже. Гораздо хуже...
В общем, получился ублюдочный монстр, однако пока едет и от компов
неплохо защищает. Название своему детищу Мозгляк лично придумал. До сих пор
не знаю, что оно означает, - надо будет поинтересоваться как-нибудь... На
переднем вагоне намалевана гигантская морда какой-то жуткой рептилии с
распахнутой пастью. Фактор устрашения - сами понимаете, чей это термин.
Меня босс сделал своим адъютантом. Но я догадываюсь, что на самом деле
Судейские просто решили преподать мне небольшой урок и я приставлен к
Мозгляку в качестве холуя, чтобы смирил гордыню - ведь я был в прошлой
жизни чертовым аристократом! Итак, теперь я всего лишь адъютант. А может,
даже придворный шут - Мозгляк такой умный, что хрен разберешь. Иногда мне
кажется, что все мы от природы шуты гороховые. Каждый кривляется, чтобы
уцелеть и получше устроиться. На Суде - само собой, святое дело. Изображаешь
покорность и умудренность. Но знаю точно: ничему этап не учит, абсолютно
ничему! Каждый раз начинаешь с нуля, тянешь ту же лямку, совершаешь те же
преступления, точно так же калечишь ноги судьбе - и остаток жизни хромаешь
или ковыляешь на костылях. Правда, кое-кто умудряется раздобыть инвалидную
коляску...
Но я отвлекся. Наконец мы добрались до люка. Наше "сокровище" нырнуло
(вернее, протиснулось) в прямоугольное отверстие, потряхивая жирными щеками
и пыхтя от физических упражнений, а я двинул к бойнице, проделанной в
бронированном ограждении. Исполнять свой долг. Это у меня в крови. Это - не
обсуждается. (Когда-то Мозгляк рассказывал мне о далекой и уже исчезнувшей
стране Дзипангу, которая была расположена на восточных островах, о странных
тамошних обычаях и людях. В особенности мне нравились легенды, где
упоминались сегуны, самураи и мечи. Я был очарован их изящной жестокостью.
"В тебе есть что-то от самурая, сынок", - смеясь, говорил босс и хлопал
меня по плечу. Он был прав. Я выбирал себе хозяина лишь один раз в жизни.)
Тем временем наши парни понемногу приходили в себя и начали тарахтеть
своими огнестрельными погремушками. Но как-то нестройно. Расслабились,
черти! Я уже представлял, как будет орать Мозгляк, когда начнется "разбор
полетов". Босс чрезвычайно заботился о боеготовности. Наверное, всерьез
надеялся добраться до этой долбанной Москвы! Но сперва надо было
отбиться от компов...
Пулемет, за которым лежало Гыдло, стучал почти непрерывно. Гыдлу
только дай ствол - мало никому не покажется! Потом, наконец, громыхнули
орудия с левого борта. "Ти-Рекс" ощутимо качнуло. У меня резко улучшилось
настроение. Началась потеха! Мозгляк прав: люблю повоевать. Мечом, правда,
здесь не очень-то помашешь, зато гашетки досыта понажимаешь!..
Ближайшая развалина взлетела на воздух после первого же залпа. Ай да
Свинец! Останемся живы - поцелую в пятак. Прикладом. За то, что снаряды
попусту истратил. Тупая скотина! Между прочим, его прозвище не имеет
никакого отношения к тяжелому металлу, который мы почитаем за благородный и
льем из него дробь и пули. Для Пашеньки это было бы слишком большой честью.
Воняет от него. Всегда. Даже когда он чисто вымыт. Сослан на Зону за
педофилию. И долго ему еще здесь торчать - лет сорок. Ох, не завидую! Да
и детишек тут, прямо скажем, маловато. Днем с огнем не сыщешь... Свинья -
сало - смалец. Улавливаете? Свин-малец. Маленькая грязная свинья. А еще
короче - Свинец.
Черт с ним, со Свинцом. Главное, потеха уже заканчивалась. По-настоящему
жарко так и не стало. Эх, жаль, не успел душу отвести! Несмотря на то, что
пули еще повизгивали над ухом и рикошетировали от брони, мы быстро миновали
зону обстрела. Компы палили вслед бронепоезду, но для "Рекса" это было не
более, чем моросящий дождик. Что-то они плохо сегодня подготовились. Ни
одного гранатомета, слава Тебе, Господи! Ладно, так уж и быть - заберем у
чернозадых Твой гробик. Не пойму, правда, на хрена он Тебе?! Вместо кровати,
что ли? Полежать, отдохнуть, когда устанешь? Но Ты ж вроде и без того не
сильно перетрудился, если трезвыми глазами взглянуть на результат...
Язык мой - враг мой. Даже если про себя шептать. Поэтому я заткнулся
и занялся делом. То есть начал в уме готовить доклад боссу. После каждой
стычки он требовал от меня произвести оценку обстановки и анализ действий
обеих сторон...
Из дыма, окутавшего развалины, появились маленькие черные фигурки
компов. Я вытащил из футляра морской бинокль. Классная штука! В прошлой
жизни мне такая и не снилась! Компы оказались как на ладони. Я даже различал
их зеленоватые ублюдочные "фары" - они светились, будто было включено
ночное видение. С чего бы это?.. Я отметил сей маленький фактик и хотел уже
врезать по ним парочкой очередей для острастки, но сдержался. Решил поберечь
патроны. Кроме того, надо было подавать пример дисциплины нашим бешеным псам.
Таково желание Мозгляка.
Я встал и ударил в колокол, висевший тут же, на треножнике, в котором
только спец узнал бы детали изуродованного пантографа. Отбой! До ушей Гыдла
сигнал дошел сразу же, а до мозга - секунд через десять.
Когда пулемет смолк, наступила благословенная тишина. Как в церквях
моей прошлой жизни... Я встал в полный рост. Сильный встречный поток обтекал
меня. Ветер загудел, словно торжественный хор, поющий мессу. Чистое небо
было куполом. Слезы в ресницах - витражами с десятками миниатюрных радуг.
В этот короткий, оранжево-голубой день была немыслимым образом впечатана
вечность.
* * *
Дюша сбросил скорость и дал два коротких победных гудка. Кретин! Рога
бы ему пообламывать, чтоб в следующий раз было, во что дуть!
Я спустился вниз и первым делом отправился проверить, как там моя
Жасмин. По введенному тем же Мозгляком "боевому расчету" ей полагалось
находиться в "вагоне-ресторане" - так мы называли душегубку на колесах,
внутри которой разместилась нехитрая кухня с металлической печью и
несколько наспех сколоченных столов с лавками. Босс назначил Жасмин
старшей отравительницей. Кроме нее, на кухне была еще и младшая - но
не по возрасту, а по должности, - сорокалетняя толстозадая баба по кличке
Груша. Настоящего ее имени никто и не знал.
"Вагон-ресторан", конечно, тоже был бронирован, и обе поварихи
неплохо стреляли из винтовок. Они участвовали в "оборонительных
мероприятиях" наравне с мужчинами. Таким образом, Мозгляк никому не давал
поблажек, хоть Жасмин и считалась моей женщиной. Ну а Груша - это был
работник общепита и общетраха. Между прочим, спасибо ей огромное за
универсальность и выносливость. Я молился об ее здоровье каждое утро.
Она оказалась бабой невзыскательной, без комплексов и без претензий, -
прекрасный предохранительный клапан, с помощью которого парни стравливали
чрезмерное для ихних раздутых шаров и хилых мозгов давление.
Впрочем, некоторые заглядывались и на Жасмин. Если бы она осталась
единственной женщиной на бронепоезде, не уверен, что даже Мозгляку удалось
бы удержать банду от радикальных мер. Меры эти просты, как рельс: тому,
кто мешает, заточку в спину - и под откос. Три секунды всех делов-то. Вот
тогда будет забава! Вкруговую, "хором"...
В "вагоне-ресторане" вкусно пахло. Значит, недаром мы с утра ворон
настреляли. По правде говоря, голодному любой хавчик по вкусу, а я всегда
был немного голоден, как бродячий пес. Мозгляк лично занимался распределением
наших ограниченных запасов и хранил их под замком рядом со своим купе. И
правильно делал - в противном случае наши тупые орлы сожрали бы все за
пару дней, а когда проголодались бы, то принялись друг за друга...
Бабешки-поварешки уже отложили винтовки в сторону и возились у
громадной плиты. В печи пылали поленья, а на сковородках шкворчало мясо.
Я тут же пустил слюну, но не только от вида жратвы.
Я медленно приблизился к Жасмин сзади и потерся напряженным пахом об
ее твердые ягодицы. Контакт был, как всегда, гармоничным и органичным.
Она улыбнулась мне через плечо. Я погрузил лицо в ее густые волосы и вдохнул
аромат женщины.
Жасмин пахла еще лучше, чем еда, - грехом, постелью, непросыхающим
соком совокуплений... Я приподнял ладонями ее тяжелые груди и нащупал
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг