Вовсе нет. Часто колоду можно было обнаружить в мусорном баке. Но это всегда
была ИСПОЛЬЗОВАННАЯ колода. Отыгравшая. И это означало, что кто-то, в свою
очередь, тоже "сыграл в ящик".
- Что-то твой плохо выглядит, - нарушил молчание желтолицый,
обратившись к Дезире. - По-моему, ему недолго осталось. Везет тебе.
Она засмеялась, будто замурлыкала сытая кошка.
- Ничего, протянет еще пару лет.
Толстяк полез под плащ и достал револьвер. Раздался негромкий щелчок
механизма. Затем желтолицый откинул пустой барабан и сунул в него один
патрон.
- Пари? - предложил он.
Лоун был слишком пьян, чтобы сразу принять происходящее всерьез. А зря.
Однажды Дез чуть не проиграла всю его оставшуюся жизнь - и только наглый
блеф позволил вернуть все. ПОЧТИ все. Тогда в Лоуне что-то сломалось. То
была не единственная жестокая игра. Но до "русской рулетки" дело ни разу
не доходило.
Сначала Лоун подумал, что сейчас блефует толстяк. У гардов были
своеобразные способы развлекаться... Собственные мысли казались какими-то
расплывающимися и нечеткими, словно невидимый палец выводил их на запотевшем
от алкогольных паров стекле.
- Ставлю сотню, - объявил толстяк. - На три захода.
- Принимается, - согласилась Дез.
Водитель покосился на Лоуна, но не сочувственно, как можно было бы
ожидать от двуногого животного того же вида, а критически, словно
прикидывал, достаточно ли у пассажира мозгов, чтобы заляпать лобовое
стекло. В его взгляде ясно читалось: лучше бы их оказалось поменьше.
Похоже, гарды не шутили. Убедившись в этом, Лоун испытал минутную
жуткую слабость и тошноту. Та словно поджидала его за непредвиденным
поворотом событий и теперь жидкой колышущейся тенью влилась в живот.
Машина мчалась слишком быстро, чтобы пытаться выпрыгнуть из нее.
Лоун предпочел бы все же раскроить череп об асфальт, чем дать угробить
себя как жертвенного барана. Напасть на водителя? Но если Дез решила, что
его время вышло, то не спасет ничего. Дергаться бесполезно. Приговор будет
приведен в исполнение в любом случае, в любом месте. Это абсолютно и
неопровержимо, как восход солнца.
Обошлось без дешевых драматических эффектов. Никакого замедления
времени, никаких воспоминаний, никаких документальных кадров из прошлой
жизни. И даже не было особого сожаления. Просто ощущение какой-то скоротечной
нелепости.
Первый щелчок.
Водитель сосредоточенно глядел на дорогу. Толстяк разочарованно
хмыкнул.
Второй щелчок. Дезире зевнула, деликатно прикрыв ладонью рот. Толстяк
промокнул платочком лоб.
Третий щелчок. Желтолицый выдохнул сквозь зубы и полез во внутренний
карман за деньгами.
Пока он, огорченно пыхтя, перебирал мятые купюры жирными пальцами,
Дезире успела снисходительно потрепать его по щеке. Он не посмел обидеться.
Наверное, уже понял, с кем имеет дело.
- Наверное, недавно на работе? - спросила она.
- Первый клиент, - буркнул толстяк.
- Обожаю сопляков! - прикончила его Дез и отвернулась.
...........................................................................
...........................................................................
* * *
Я тихо выбрался из укрытия, закрыл шлюз и отправился в сторону Коридора
Статуй, расположенного на третьей горизонтали. В конце Коридора я, как
всегда, остановился возле бессмысленного прибора, показывающего температуру
за стенами замка. Я уставился в зеленоватое окошечко с призрачной надеждой.
Одно из показаний прибора было "3К", другое "-270С". Всякий раз я ждал,
что показания изменятся, но они не менялись с того самого момента, когда я
обнаружил прибор.
А между тем над Монсальватом восходило солнце. Я увидел его слепящие
лучи в восточных окнах. Через секунду волшебные витражи приглушили яркий
свет. Правда, ЕБ утверждал, что замок сам "разворачивается", поочередно
подставляя светилу разные стороны. По-моему, старик свихнулся. Нельзя быть
слишком умным - это чревато воспалением мозга.
(Откуда я знаю, что Он - старик? У Него дребезжащий голос, лишенный
интонаций. Голос звучит немного по-разному в разных частях замка. Это
какая-то зловещая игра. Проклятье! Голос - вот и все, что мне известно
о Нем.)
Сегодня в окошечке прибора были те же цифры и буквы.
Ну и что? Всего лишь еще одно разочарование. Куда менее значительное,
чем проблема Сирены, потерявшей ребенка. Впрочем, вид у нее совсем не
страдальческий. Не скажешь, что она убита горем. Наверное, понимает, что
у младенца почти не было шансов. Особой нежности к нему она не испытывала,
пока вынашивала плод в ранце. Я не хотел бы думать, что Сирена -
бесчувственное чудовище с извращенными инстинктами. Мутант - да, но не
чудовище. Ведь она же любила меня! Или нет? В чем вообще можно быть
уверенным ЗДЕСЬ?..
С другой стороны, зачем ей притворяться? И то, что она кормила меня
своим молоком, тоже немало значило - ведь она могла бы обменивать его на
патроны у торгашей или тех же воров. Между прочим, молоко стоило недешево...
Покончим с этой печальной темой. Младенца не вернешь, хоть ЕБ и
намекает на что-то в этом роде, если я выполню Его приказ. Посмотрим. Я
стараюсь, из кожи вон лезу. Иногда в прямом смысле. Но если бы все было так
просто! Вчерашняя охота опять закончилась неудачно. Поэтому я без особого
восторга ждал очередного сеанса связи с Его Бестелесностью. Я знал, что
Он снова будет требовать, ныть, бубнить, угрожать, ругаться - изменялся
смысл слов, но не голос.
ЕБ мог в любую секунду уничтожить меня - как и всех других обитателей
замка (я уже видел гибель некоторых неугодных властелину, эффектную
гибель - ядовитое облако, взрыв, ослепительная дуга, смыкающиеся плиты,
усиленное во много раз хоровое пение Сирен и сотни еще неиспробованных
способов), - однако насчет себя я пока спокоен. Я нужен Ему. Что Он будет
делать без моей помощи, проклятый неуловимый призрак? Найти замену сладкой
парочке вроде нас ох как нелегко. В общем, ЕБ еще потерпит, а я еще
погуляю по Монсальвату во плоти. Или я чего-то не понимаю, или времени у
Него - целая вечность. Так зачем пороть горячку, словно ты какой-то
двуногий примитив?
Покончив с разглядыванием прибора (те же "-270". Надо завязывать с
этой дурацкой привычкой, столь же бесполезной, как и молитвы!), я отправился
в Зеркальную Галерею, к ближайшей кормушке, где обычно можно было найти
завтрак. Еда появлялась по приказу Его Бестелесности - в этом я не
сомневался. Иногда он проливал на нас дожди изобилия, но чаще держал на
голодном пайке. Чтоб не расслаблялись и оставались в "форме". И еще куча
причин.
С утра настроение было неплохое; хотелось казаться добрым и подать
Сирене кофе в постель. Ну, насчет кофе я, конечно, загнул - это одно лишь
название для коричневой бурды, которой поит нас ЕБ. Лично меня вполне
устраивало молоко моей подруги. После вчерашней вечерней дозы я чувствовал
себя свежим, будто цветочек на майском лугу.
(Черт, разве я видел когда-нибудь хоть один настоящий ЖИВОЙ цветочек,
а тем более майский лужок? Чем нафарширована моя несчастная башка? Откуда
во мне все это - лишнее, нездешнее, иногда пугающее? Или это не мое? Чье
же тогда? Может быть, это принадлежит Оборотню?..
Я не задаю подобных вопросов вслух - должно быть, срабатывает
инстинкт самосохранения. Сирена примет эту блажь за проявление слабости.
Может, так оно и есть. В любом случае, существуют вещи, к которым нельзя
подпускать никого, даже призраков. В ОСОБЕННОСТИ призраков!
Поэтому мнение Его Бестелесности об извращенных свойствах моей
памяти мне неизвестно. Думаю, если бы Он узнал о них, то был бы не очень
доволен. "Не отвлекайся от главного, скотина!" - Его привычная
песенка...)
Я вошел в жутковатую гулкую галерею. Вдоль ее зеркально-металлических
стен тянулись два ряда черных колонн. Протиснувшись между ними, можно было
видеть свое отражение. Всякий раз немного другое, вот что нехорошо.
Из другого, темного и неразличимого, конца Галереи тянуло сухим
холодным сквозняком. Ветер без запаха - что может быть неприятнее? Только
смрад мертвечины... А к запаху моего собственного страха я давно привык.
Это всего лишь выделения подкожных желез. Я научился отфильтровывать как
собственное зловоние, так и собственную вину.
На протяжении пятисот шагов Галерея была практически безопасна. Если
зайти дальше, могли начаться приключения. Но не обязательно. Все зависело
от других обитателей Монсальвата. И, конечно, от ЕБа.
Неслышно ступая и поглядывая по сторонам в поисках незваных гостей,
я подкрался к нише, в которой появлялась еда. Не знаю, почему именно в этом
месте была оборудована кормушка, нарушавшая стройность Галереи и всего
темного замысла. Сейчас в нише было пусто. Я сунул туда руку и слегка
пошарил. Черная квадратная дыра. Я по опыту знал, что бездонная. Пару раз
бросал туда стреляные гильзы и не услыхал ни звука...
Тэк. Значит, сегодня придется самим добывать себе жратву. Не иначе,
ЕБ решил нас наказать. Какой же Он мелкий гнилой ублюдок! Мстительный и
обидчивый, словно божок из первого тома Библии. Я не болтаю с чужих слов.
Правда! Я теперь тоже в курсе - Сирена в течение многих месяцев читала
мне в перерывах между соитиями и на сон грядущий. Она знает Библию наизусть.
Все три тома, включая Новейший Завет. Я тоже кое-что запомнил. Например,
десять коанов Иуды Четвертого. Ну, а теперь скажите, разве у меня не
потрясающая память?!
Оставшись ни с чем, я вернулся в родной закоулок, который был изучен
мною до сантиметра. Подойдя к двери шлюза, я набрал код. Замок прогудел
отказ. Я точно помнил, что утром не менял код. Снова запах страха. Теперь
целое облако окутало меня. И во рту появился его кислый привкус...
Лишиться Сирены - очень плохо. Лишиться укрытия - худшая из
неприятностей. Укол в самое сердце. Никогда не думал, что еще могу
испытывать такую боль. Я застучал по клавишам замка в легкой панике, хотя
нечто подобное много раз снилось мне и я неоднократно проигрывал ситуацию в
уме. Реальность оказалась пожестче. Этим она и отличается от кошмаров.
Только этим.
Замок щелкнул. Кто-то открыл шлюз изнутри. Дистанционно. Ловушка?
Что случилось с Сиреной?
Едва дверь начала открываться, я услышал доносившийся изнутри мужской
голос. Хриплый баритон. Абсолютно незнакомый.
Я облегченно выдохнул. Стерва с чувством юмора - неотразимое
сочетание. Войдя внутрь, я застал ее за ежеутренним ритуалом наведения
красоты. При этом она напевала себе под нос "Nothing to fear". Английский.
Ненавижу полиглотов. Я мельком заметил, что она поменяла код. Обычно мы
делали это вместе примерно раз в месяц. На всякий случай.
Я полюбовался ее голой стройной спиной, на которой еще остались
нерассосавшиеся шрамы от патрубков ранца. Переход от талии к бедрам -
невыразимая гармония линий. Жаль, что я ни черта не смыслю в математике.
Кривые какого порядка описывают тленную красоту? Сирена подняла руки,
расчесывая волосы. Там, где начиналась ложбина между ягодицами, подрагивал
розовый отросток. Такой трогательный, такой обманчиво беззащитный...
Я невольно нашел взглядом ранец. Теперь, когда внутри не было плода,
он был брошен за ненадобностью в угол и валялся там, словно дохлый зверек.
Вскоре Сирена лишила меня эстетских забав, напялив комбидресс. Я
заметил, что у нее возобновились менструации. Связано ли это с истязающими
меня песенками? Или с появлением странного крестообразного пятна у нее на
животе? Кажется, да, но имея дело с бабой, нельзя ни за что ручаться. Мне
доводилось наблюдать куда более забавные психосоматические эффекты.
Мы понимали друг друга с одного взгляда, поэтому говорили только в
крайнем случае. Сирена мгновенно уловила, что кофе не будет. Презрительно
сощурилась и занялась оружием и бронежилетом. Я забрался в туалет,
отделенный от остального помещения занавеской. Здесь два отверстия: одно
в потолке, другое, побольше, - в полу. Из верхнего иногда льется водичка,
так что можно помыться. Никакой закономерности ее истечения уловить
невозможно. Зато нижняя дыра всегда в нашем распоряжении. Уверен, что
колодец никогда не наполнится...
Примерно через пять минут из зарешеченных отверстий в стенах раздался
пронзительный стон слайд-гитары. И холодный электрический свет стал ярким.
Настолько ярким, что хотелось зажмуриться. Но свет прожигал даже тонкую
кожицу век. Не проснулся бы только мертвый.
ЕБ созывал свою паству на утреннюю проповедь. Проповедь вместо
завтрака. Неплохо придумано. Неужели старый маразматик всерьез полагал, что
духовная пища лучше усваивается на голодный желудок?
Но попробуй откажись! Мигом схлопочешь струю слезоточивого газа в морду
или еще чего похуже. Я выругался про себя и поплелся в сторону Храма. Сирена
держалась чуть сзади, прикрывая мою задницу. Мы привыкли и ходим так даже в
тех местах, где нет ВИДИМОЙ опасности. Что-то подсказывает мне: опасность
есть везде и всегда. Просто не настал еще тот день... День Гнева.
Мы выбрались на восьмиугольную Красную площадь. Она была густо усеяна
металлическими сотами, которые ЕБ отчего-то называл "булыжниками". Сейчас,
при розовом свете имитатора зари, площадь и впрямь казалась красной. Статуя
Свободы сегодня была повернута к нам мощным задом и, соответственно, лицом
на восток и держала факел на уровне груди. Застыла в позе робкого проводника,
которому некуда идти и нечего предложить. В чаше факела пылал вечный голубой
огонек. Иногда ЕБ поджаривал на нем слишком ревностных праведников. Я давно
уловил, что крайности опасны для здоровья и во всем старался придерживаться
серой середины.
Со всех сторон к Храму стекались двуногие. Даже раненые выползали,
как черви, из стальных нор. Люди. Слуги хозяина. Вассалы. Крепостные.
Несчитаные мертвые души... Тут были парочки, вроде нас, но чаще встречались
целые отряды, подобранные по профессиональному признаку, хотя попадались и
одиночки, упорствующие в своем заблуждении. Жить надо в любви. Бог создал
человека двуполым. Одиночек становилось все меньше, и лиц я не узнавал.
Зачем мишеням лица?
Проповедь или совместная молитва - час вынужденного перемирия. За
нарушение - смертная казнь немедленно. Насколько я помню, желающих проверить
это не находилось. Все вели себя как сбитые в кучу дикобразы - ядовитые
колючки в стороны, хоть и тесно, но близко не подходи! (Дикобразов я видел
на триптихе, висящем в тронном зале. Триптих называется "Предвкушение
Святого Антония".) Напряженность можно было зачерпывать ведром и разгребать
руками. В таком плотном кольце людей я начинал чувствовать что-то похожее на
удушье. Сколько страха! Липкий густой кисель. Смог из выделений. И моя
струйка достойной толщины истекает в общую клоаку...
Вокруг каждого из нас образовалась незримая зона; проникновение в нее
чужого организма доставляло почти невыносимую муку. Словно кто-то запускал
пальцы под кожу. Зона отчуждения. Зона неприкосновенности. Зона защиты
индивидуальности. ЕБ любит порассуждать об этом, посвящая целые проповеди
анализу нашего поведения. Это унизительно, но отчасти поучительно. И, скорее
всего, правильно.
Впрочем, не все держали дистанцию. Я заметил, что какой-то плюгавенький
хмырек подбирается к Сирене сзади. Для вора он действовал слишком уж
неприкрыто. Стоило мне увидеть его сальную рожу, и сразу стало ясно, с кем
имеем дело. Сирена подмигнула: дескать, не переживай, я в комбидрессе. Я
особо и не волновался, но тем не менее. Это уже наглость - клеить мою самку
прямо в Храме!
Я преодолел свою утонченную брезгливость к себе подобным и начал
смещаться вправо, пропуская Сирену вперед. Пришлось войти в чересчур
тесный контакт с другим парнем, в котором я определил убийцу по характерному
вооружению и взгляду, полному невыразимой боли. Жетона видно не было, но,
думаю, я не ошибся.
С убийцами шутки плохи. Однако этот явно отнесся с сочувствием к моей
маленькой проблеме и тоже сместился вправо, освобождая мне место для
маневра. Был тот самый случай, когда нельзя рассматривать других людей в
упор, зато начинаешь ощущать их кожей - причем, не только присутствие, но
даже намерения.
Я замедлил шаг. Сирена проскользнула мимо. Я поравнялся с плюгавым.
Как и следовало ожидать, на груди у того болтался выставленный напоказ
жетон Гильдии прелюбодеев. Эти ублюдки в своем рвении опережали всех
остальных.
Никто из нас не делал резких движений - не покидало ощущение, что ЕБ
наблюдает за всеми сразу и отовсюду. Вообще-то, подобное ощущение порой
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг