Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
пустил слюни в припадке жизнелюбия. Он начал спускаться по ступенькам,
приволакивая одну ногу. В чудеса он не верил. Поэтому не испытывал и
преждевременной радости.
                        *    *    *
     Наступало воскресное утро. Днем отдохновения даже не пахло.

                        20. СЛЕПОЙ

     Стрельба застала священника в церкви. Он готовился к службе, которая
давно превратилась в фарс. Церковь посещали в основном те, кого он сам
ненавидел за ханжество. Престарелые шлюхи и убийцы, ушедшие на покой,
посмеивались, когда он толковал о возвышенном и печальном. К примеру, взять
то место из Книги Иезекииля, где Господь якобы обрушивается с обличительной
речью на народ Иерусалима. Священник особо любил смаковать тему наказаний
за творимые беззакония и за то, что были отвергнуты постановления Господни.
Часто он цитировал строки о том, как отцы будут есть сыновей и сыновья будут
есть отцов своих. О гибели от язвы, голода и меча. О первородном грехе и
вечном проклятии. Об утолении гнева и ярости Его... Священник извергал
все это из себя, снимая стресс, и прекрасно понимал, что подобным текстом
никого не испугаешь. Обитатели города Ина видели на своем веку и не такое.
     Но вот, наконец, произошло нечто, заставившее их ужаснуться. Они
столкнулись с новой, никем не описанной и неописуемой формой зла. Священник
мог торжествовать. Древние пророчества сбывались. Чем еще было это
неотвратимое преследование жертв, если не проявлением сверхъестественной
воли, и чем еще были эти кошмарные смерти, если не карой за грехи?..
     Тем не менее священник верил, что однажды все может перевернуться с
ног на голову и в человеческих сердцах птенцы любви проклюнут скорлупу
ненависти. Впервые за много лет он вдруг почувствовал, что роковой момент
близок. Это открытие огорошило его. Теперь он не знал, что делать. Ему не
с кем было посоветоваться, если не считать...
     В церковь как раз входила ведьма Полина, насвистывая "Розовый
фламинго" -- любимую мелодию своей молодости. И ничего -- иконы не
кровоточили, свечи не гасли, молния не ударяла, пол не раскалился добела.
Ведьму сопровождала Очень Богатая Персона -- помещик Ферзь, которому
принадлежали обширные земли к югу от Ина и добрая половина городских
окраин. На церковном дворе стоял его "лендровер", запряженный шестеркой
белых битюгов.
     Лет пять тому назад ведьма избавила Ферзя от простатита -- теперь
это были, что называется, друзья до гроба. Вероятно, благодарность
помещика была искренней (с тех пор его гарем из толстозадых крестьянок
разросся в полтора раза), а ведьме, по-видимому, льстило покровительство
столь могущественного человека. Кроме того, старушке было не вредно
подумать и о защите -- Ферзь негласно создал собственную полицию, которая
прекрасно управлялась с его многочисленными рабами, батраками и просто
сбродом, норовившим что-нибудь украсть.
     С городскими властями Ферзь был вынужден "мирно сосуществовать".
И помещик, и хозяева Ина понимали, что война истощит обе стороны до уровня,
на котором это самое сосуществование станет просто пещерным. Таким образом,
они проявляли потрясающее благоразумие! Это не мешало их многолетнему
соперничеству. Инстинкты самосохранения срабатывали безошибочно, пока не
вмешался третий, неизвестный фактор. Помещик быстро сообразил, что из этого
можно извлечь политическую выгоду. Поэтому в то воскресное утро безбожник
Ферзь явился в церковь чуть ли не второй раз в жизни. Ну, первый был
точно -- когда его, еще младенца, окунали в крестильную купель...
     Свиту помещика составляли туповатые, но крепкие деревенские парни,
смотревшие на мир исключительно сквозь стволы своих дробовиков. Поэтому
кругозор у них был соответствующий. Ферзь представлялся им недосягаемо
гениальным интриганом и неминуемо занял бы место божества, если бы вдруг
появилась такая вакансия. За пределами города культ личности ОБП был
абсолютным.
     Сейчас "мальчики" были насторожены и обступили шефа плотной группой.
Не каждый день в Ине открывали пулеметный огонь, и далеко не каждый день
перестрелка затягивалась на целых двадцать минут.
     Ферзь задержался на ступенях церкви, прислушиваясь к отдаленной
стрельбе, и улыбнулся своим мыслям. Это был грузный шестидесятилетний
мужчина с рыхлым лицом и пухлыми кистями сластолюбца. А еще он обожал
власть и комфорт. Ум в сочетании с маниакальной настойчивостью -- это была
адская смесь, не обещавшая пешкам обеих сторон ничего хорошего.
                        *    *    *
     ...Священник вошел в раж. Сегодня на него накатило вдохновение, очень
похожее на помрачение рассудка. Душа раскачивалась на качелях -- от
праведного гнева к трусости. На секунду он испугался, что в него вселился
тот же демон, которым был одержим бродяга с выжженными глазами. Потом демон
овладел священником, поглотил, будто тьма ночи, и увлек за собой, как горный
поток, а все сомнения исчезли.
     Проповедуя, поп был не вполне оригинален. Кое-что он позаимствовал из
чужого репертуара. Оказалось, что в подвалах его памяти хранится множество
запретных вещей, попавших туда контрабандным путем. То, от чего
благоразумные люди избавляются еще в ранней молодости. Так жить удобнее и
безопаснее. И даже приятнее...
     Дело в том, что Валет был не первым злополучным одиночкой, ставшим
причиной большого переполоха. В Ине сохранилась улица, которую до сих пор
называли Дорогой Слепого. Слепой появился на ней несколько лет назад (все
делали вид, что забыли, когда именно это случилось). Он пришел с юга --
с той стороны света, которая была ничем не лучше других. Возможно, из мест,
жарких, как преисподняя, где души не гниют, а высыхают.
     Судя по всему, он был странствующим проповедником, который так достал
кого-то своими проповедями, что ему выжгли глаза. Но хорошо подвешенный язык
почему-то не тронули (что поделаешь -- у некоторых людей странное чувство
юмора). Для слепого бродяга неплохо ориентировался. Кое-кто поверил, что
его и впрямь ведет Дух (хотя пахло от него экскрементами). Никак иначе
объяснить его удивительно целеустремленное движение было нельзя. Во всяком
случае он добрался до города, и у него осталось достаточно сил, чтобы
выплеснуть на местных недоумков свою бешеную ярость.
     У него была борода до пояса и колтун на голове. В этих зарослях птицы
могли бы вить гнезда. Но вместо птиц ползали насекомые... На костлявой
фигуре болталось рваное платье из мешковины (это в середине марта!); вокруг
талии был обернут металлический трос. Босые ноги кровоточили; ногти вылезли;
зубы выпали; губы были покрыты язвами; на лбу вырезан крест; ужасные раны,
в которые превратились пустые глазницы, облеплены мухами. Человек не отгонял
их. Ему было не до того. Он потрясал огромными кулаками, насаженными на
тонкие веточки запястий. И почти непрерывно орал. На звук его голоса
сбежалась добрая половина горожан. Другая половина в это время вовсю
предавалась пороку.
     -- Покайтесь, твари! -- кричал слепой. -- Ползайте на брюхе, молите о
прощении, искупайте черный бабий грех! Опомнись, отрыжка Господня, оглянись
на себя! Грязь -- к грязи, прах -- к праху, гниль -- к гнилью, дерьмо -- к
дерьму! Забыли свое место, Евины ублюдки?! Хватит жевать в стойлах, двуногий
скот! В каждом сидит сатана, и лучше бы вам жрать друг друга! На позор ты
было создано, проклятое племя! Бельмо на глазу, плевок в зерцало небесное!
Нет вам оправдания, вонючие сморчки, и нигде нет для вас слова правды!..
     Даже священник пришел взглянуть на конкурента. Ничего не скажешь, тот
был куда более убедителен. По понятным причинам он трепался без бумажки
(такое удавалось иногда умнику Жирняге, но председатель управы не мог
завести народ). А чего стоил один только типаж! Да и актером слепой был
гениальным. Под влиянием его пламенных речей часть паствы действительно
ощутила свое полное ничтожество; одним немедленно захотелось пасть еще ниже,
а другим -- наклюкаться с горя.
     Кроме того, слепой, несомненно, обладал врожденным магнетизмом. Вскоре
к нему присоединились человек пятнадцать, охваченных психозом, царапавших
себя ногтями и выдиравших друг друг другу волосы в спровоцированном бродягой
припадке садомазохизма. Некоторые, наоборот, обиделись на обличителя
общественных язв и бросали в того чем попало, а кое-кто и поплевывал с
верхних этажей. Печален удел правдоискателей! Никому не нравится, когда его
обзывают дерьмом, даже если так оно и есть. И ничего тут не поправишь...
     Обрастая по пути прилипалами, слепой добрался до самых злачных мест.
На его беду в этот вечер Начальник кутил в "Петухе" со всей свитой -- и
кутил так, что с девок трусы спадали. Заблуда отмечал свой двадцатипятилетний
юбилей. Перед входом в кабак детишки плебса играли в "корову". На
специально сооруженном ко дню торжеств ринге клейменные качки из спортклуба
"Три богатыря" тузили друг друга и валялись в грязи, развлекая возбужденный
электорат. На заднем дворе пылали костры и раздавалась беспорядочная
стрельба. Жарилась насаженная на вертел огромная кабанья туша -- подарок
юбиляру от Ферзя, точнее, один из подарков. Тут же пьяные охранники палили
из пистолетов по пустым бутылкам.
     В самом "Петухе" было жарко, как в протопленной бане. Брага и пиво
лились рекой. Бабки хором визжали "Улетай!". В табачном дыму плавали
угорелые рожи с выпученными глазами. Голые шлюхи плясали на столах и ползали
под столами, обслуживая почетных гостей. (Даже священнику казалось, что
жизнь тогда была не в пример веселее нынешней. Многие весельчаки с тех пор
перекочевали на кладбище, а шлюхи состарились и потеряли всякую
привлекательность.)
     В сопровождении толпы бичуемых кретинов слепой ворвался в кабак (охрана
приняла его за специально нанятого Гришкой ряженого) и попытался испортить
праздник. Он пробился к стойке и сбросил на пол гору пивных кружек. Его
пророческий рев перекрыл даже релаксационную музыку, исполняемую при помощи
кастрюль, баяна с дырявым мехом и стиральной доски.
     -- Вот оно, гнездо блуда! -- завопил странник. -- Рассадник заразы!
Сатанинская клоака! Трепещи, отребье, ибо близится расплата! Ах вы, свиньи,
объевшиеся белены, похотливые обезьяны, пожиратели кала, растленные тупицы!
Пляшете на трупах, не ведая, что настает последний час разврата! Скоро, скоро
грядет возмездие! Вырвите свои языки, пониже спины лижущие; выколите глаза,
на позор взирающие; отрубите руки, жаждущие касаний! Иди за мной, очнувшийся!
Убей плоть червивую; истреби красоту искушающую; зашей пасть ненасытную!
Сжигай добро свое, неправедно нажитое, на дно тянущее! Пусть костры запылают
на дорогах, и самкам выжгут срамные места, и демоны похоти обратятся в дым,
и нагие пойдем по миру! В скитаниях обретете милость, очистите души,
вернетесь в грязь, из которой вышли; и не будет над вами никакого пса
двуногого и двуличного!..
     -- Эй, придурок! -- раздался спокойный голос Начальника. -- Побереги
дыхание. У нас уже есть один такой. Двое -- это чересчур много. Мой бюджет
не выдержит. Так что катись отсюда, убогий! Жалко тратить на тебя патрон.
     -- А-а, Ирод! -- сказал слепой, понизив голос. Он раздувал ноздри,
словно различал людей по запаху, и перешел на зловещий шепот. -- По-прежнему
истребляешь младенцев? Бесполезно! Твоя смерть придет извне. Я уже вижу ее.
Она черная, обугленная, как твоя душа, и мертвее ее только камни и кости.
Она сидит внутри чужого человека. Он бродит далеко на севере и еще
недостаточно мертв...
     Позже присутствовавшие в кабаке сошлись на том, что говорить о смерти
в разгар кутежа было со стороны слепого по меньшей мере неделикатно. Всему
свое время. (Кроме того, бродяга не на шутку испортил воздух в помещении.)
Но у Заблуды-младшего тоже обнаружилось здоровое чувство юмора и железные
контраргументы. Он достал свои красивые, опасно сверкавшие игрушки и вставил
оба ствола в пустые глазницы слепого. Тот сразу перестал пророчествовать.
Блестящие зеленые мухи роились вокруг пистолетов.
     -- Что ты теперь видишь? -- спросил Гришка в наступившей гробовой
тишине. -- Как насчет света в конце туннеля?
     Проповедник пожевал губами, потом издал злорадный смешок.
     -- Я вижу, как Он уничтожит эту выгребную яму и передавит помойных
паразитов. Все вы прокляты, грешники, и гореть вам в аду! Всех поразят
сифилис, лучевая болезнь, проказа, гангрена, -- и будете собирать члены свои
отпадающие, но ничто не прирастет, ибо вы обречены терять! Изойдете кровавым
поносом и потонете в гное, потому что Он наполнит трупами колодцы и реки, и
будете хлебать нечистое и не напьетесь, будете умываться менструальной
кровью и не отмоетесь, будете жрать опарышей и не насытитесь, будете
обливаться помоями и разносить мерзость! Случится чудо в омертвелых матках,
и бляди ваши снова смогут рожать, но будут корчиться в нескончаемых муках,
извергая дикобразов и рогатых змей!..
     -- Кстати, о блядях, -- перебил его Начальник с ледяной улыбочкой и
подал знак своим помощникам.
     (Несмотря на молодость, Гришка уже выработал свой стиль управления.
Его стиль заключался в том, чтобы не быть голословным. Он знал, что лучше
один раз увидеть, чем сто раз услышать. Ничто так не убеждает, как наглядный
пример.)
     Люди Начальника подвели к проповеднику местную потаскушку. Слепого
никто не держал, тем не менее стволы будто вросли в глазницы.
     -- Развлеки нашего гостя! -- приказал Гришка, и шлюха с рвением
принялась за дело. Вначале она возбуждала слепого руками, а затем и губами.
     -- Уйди, блудница вавилонская!! -- орал тот. -- Сгинь, отродье
сатанинское! Отпусти, сука, чтоб тебя муравьи съели! Сдохни, собака
бесстыжая, выменем потрясающая!..
     Однако после непродолжительных стараний шлюшонки стало ясно, что слепой
не вполне владеет своим нижним телом. Скандал превратился в грандиозную
потеху. В "Петухе" ржали так, что чуть не рухнула крыша. Тут же делались
ставки на то, сколько слепой продержится, и кое-кто неплохо заработал.
Проповедник извергся через минуту.
     -- Ты не сдал вступительного экзамена, -- заметил Гришка. -- А насчет
патрона я передумал.
     -- Дайте нож, вражьи слуги! -- ревел слепой. -- Отсеку орган, предавший
меня! Смейтесь, шуты, над слабостью плоти! Лакайте, шакалы, кровь
праведника!.. Нож мне! Нож!..
     -- Поздно! -- отрезал Начальник. -- Расскажешь Ему, что ты видел.
     И выстрелил из обеих пушек.

                        21. РОТ НА ЦЕРКОВНОЙ СТЕНЕ

     Для священника урок не прошел даром. В ту пору он был еще юн и весьма
впечатлителен. Он крепко усвоил две вещи. Первое: голая правда нужна только
самоубийцам, чтобы совершить с нею последний сладостный половой акт -- и
умереть. Второе: обыватель любит все выходящее за рамки обыденности, но не
слишком далеко -- в самый раз, чтобы успеть вернуться, когда отпустит тоска.
И еще поп начал догадываться, что изменения обычно происходят к худшему, а
истинные новости бывают только плохими. Шуты и тронутые всегда в большом
почете и в большой цене, пока не забывают свое место... Надо же -- тогда
священнику казалось, что он никогда не повторит чужой ошибки. Доказательства
ошибки были налицо, то есть на лице у бродяги. Но вот внутри что-то треснуло,
порвалось, разбилось вдребезги, не выдержав напряжения; предохранитель
сгорел; ограничитель сломался; ангел-хранитель ушел в декретный отпуск
(еще один повод крикнуть: "Измена!"), -- и священника понесло под уклон.
Чем дальше, тем труднее было остановиться. Он возомнил, что не все еще
сказано до него.
     Впервые за много месяцев он повысил голос. Он почти кричал о черных
неотмытых грехах, извечном человеческом паскудстве и близкой смерти. Его
проповедь сплеталась со звуками перестрелки. Он вспомянул Хобота, Ряхлиса,
Гнуса и шлюх, умерщвленных зверским образом. Похоть, жадность, прелюбодеяние,
гордыня... И так далее. Полный перечень. Затем список пыток и наказаний по
Иезекиилю. Кое-что священник добавил от себя. Получилось неплохо. Он и сам
не знал, что в нем есть ЭТО, и что все это можно сделать с живой плотью...
     Старухи, украдкой щелкавшие семечки, замерли с шелухой на губах.
На рожах "добропорядочных" горожан застыли гримасы отвращения, будто
поп вывернулся наизнанку и предоставил им рассматривать свои разлагающиеся
внутренности. Какая непристойность! Какая вопиющая бестактность -- напоминать
людям об их слабостях, шалостях, пороках! Похоже, праведник все же свихнулся
от длительного воздержания...
     Ферзь и ведьма стояли в тени за колонной, и ихних лиц не было видно.
Когда священник закончил, помещик выдвинулся в проход, расставил ноги,
утвердился, как бык среди овец, и захлопал в ладоши. Священник сразу
почувствовал себя жалким шутом в дурацком балагане и к тому же выступившим
не вовремя... Толпа прихожан с облегчением повалила из церкви -- тихо грешить
дальше, коптить небо, плевать в чужие колодцы, гадить друг другу на голову,
пачкать постели и землю. При этом все аккуратно протискивались мимо Ферзя,
чтобы, не дай бог, его не задеть. Тот не обращал на них внимания.
     Под гулкими сводами остались трое. Священник ощущал себя побитой
собакой. Воля вытекала из него, как дерьмо при поносе. Ферзь сверлил его
ироничным взглядом, заставляя плестись по проходу себе навстречу.
     -- Покажи! -- потребовал помещик тоном, не допускающим возражений. Тем

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг