своего жилища.
За мнимым освобождением последовал ритуал: шаги во мраке, приближение
чего-то бездыханного, слияние с очень маленьким, но твердым мужчиной,
проникновение новой субстанции в ее плоть и растворение в ней. Все это
происходило во тьме, и поэтому было довольно жутким, однако не более
жутким, чем долгие месяцы безнадежного погребения. Чувства Колчинской были
притуплены, а воображение почти атрофировано; она не запомнила ничего,
кроме вспышек боли и страха, сопровождавшихся детским смехом и завыванием
эха в лабиринте...
Скользкий ребенок исчез, зато у нее появились силы, чтобы исследовать
подвал. Теперь она кое-что видела в темноте и с каждым часом - все лучше и
лучше. В ней не осталось мягкости. Она была одержима одним-единственным
всепоглощающим желанием найти своего истязателя. Поэтому она не испугалась
самой себя даже тогда, когда почувствовала, что у нее начали расти волосы
на лице и происходят кое-какие изменения в паху.
Она нашла алтарь масонов, осквернила его и оставила на деревянном
распятии следы своих зубов. Ее ногти стали необыкновенно крепкими,
твердыми, похожими на заостренные керамические пластинки. Таким образом, у
нее появился десятилезвийный режущий инструмент, который она могла пустить
в ход в любой момент.
В течение нескольких дней она готовилась к охоте на Клейна в его
собственном доме. Запасов пищи хватило не только на то, чтобы восстановить
силы, но и на кое-что другое. Ее железы начали вырабатывать мужские
гормоны с такой же интенсивностью, как женские. Вскоре Колчинской пришлось
воспользоваться бритвой масона и позаимствовать некоторые предметы его
туалета.
Ее сознание сместилось в область химер и больше не являлось сознанием
современного человека. Она не собиралась покидать дом только для того,
чтобы вернуться в мир, который перестал иметь для нее какое-либо значение.
Порой она осторожно выглядывала наружу через затянутые шторами окна и
видела игрушечных людишек в окружении бессмысленного антуража, втянутых в
круговорот отупляющих повторений одного и того же. Работа, постель, еда.
Снова работа, чтобы купить еду и постель... Существование, которого она не
понимала и которое казалось ей одним из бледных снов, пугающих своей
абсолютной безысходностью. К тому времени с помощью мандрагоры она
проникла во вселенную сновидений и перемещалась в ней достаточно свободно
для того, чтобы начать поиски своего злейшего врага.
Ее уход был постепенным. Вначале - непродолжительные исчезновения
ночью. Несколько тяжелых кошмаров, после которых она неизменно
возвращалась в спальню Клейна. Светлана находила себя в жутких местах, но
ни одно из них не могло сравниться с клеткой в подвале масонского дома.
Своими керамическими когтями она перебирала реликвии двухтысячелетней
религии, в изобилии разбросанные вокруг и представлявшиеся ей чем-то вроде
талисманов или языческих фетишей. Их сила была застывшей и
законсервированной в материи; ей они казались совершенно бесполезными - в
отличие от женского корня мандрагоры, который при определенных
обстоятельствах мог пустить опасные побеги...
Ее сновидения становились все более длительными и приобретали
фатальное значение. За неделю по земному времени она научилась большему,
чем за всю предшествовавшую похищению жизнь. Она научилась убивать и
защищаться, различать союзников и тайных врагов, следовать течениям и
получать наслаждение от предвкушения смерти. Она узнала, как
нейтрализовать чужое влияние, и как избавиться от преследования.
Единственное, чего она не могла видеть, это герцога, который всегда и
везде висел за ее спиной незримой тенью. Он был истинным хозяином,
остающимся за обманчиво плотной пеленой предметов, и слишком велик для
того, чтобы недавно сформировавшийся гермафродит мог почувствовать свою
зависимость...
Колчинская стала призраком в доме масона. Она приходила сюда из снов
только затем, чтобы растворить в своем теле кое-какие продукты биохимии и
отыскать ключ к тайне исчезновения Клейна. Герцог превратил ее в одного из
своих главных охотников, но она не подозревала об этом. Отвлеченные идеи
были слишком сложными для мозга древней воительницы, омраченного к тому же
жаждой мести...
Она никогда не зажигала света, поэтому никто не догадывался о ее
присутствии. Кошмар следовал за кошмаром. Время текло рывками и собиралось
в бездонной помойной яме прошлого. Проходили часы под луной и годы под
чужими светилами...
В самом сердце города жил смертельно опасный и почти неуловимый
зверь, но подобное не приходило в головы обывателям там, где даже
патологических убийц отправляли на экспертизу, пытаясь каким-то непонятным
образом выяснить еще более непонятную вещь - их психическую полноценность.
С этой точки зрения гермафродит вообще находился за гранью какой-либо
гуманоидной психологии. К счастью, возле Колчинской не оказалось
яйцеголовых. В противном случае, она, скорее всего, съела бы их, употребив
протеин в свежайшем и натурально организованном виде. А так ей приходилось
охотиться совсем в других местах...
Игрушками этого мира она пользовалась ничуть не хуже, чем любого
другого. Ей были знакомы различные виды оружия, механические
приспособления для перемещения в пространстве, кое-что для удовлетворения
страсти. Точнее, для САМОУДОВЛЕТВОРЕНИЯ... Светлана не гнушалась ничем,
даже самыми идиотскими занятиями вроде чтения. И ее терпение было
вознаграждено.
Однажды она нашла в библиотеке Клейна "Retraits" - устав Ордена
Храма, текст буллы Климента Пятого с объявлением о начале преследования
членов Ордена, показания Жака Моле, последнего из известных гроссмейстеров
во время процесса над тамплиерами, и таинственное изображение какого-то
замка на пергаменте, таком древнем, что его края рассыпались в прах. Над
замком парило некое знамя, на котором можно было разобрать слово
"Монсальват". Надпись была перечеркнута свежей полосой красной туши,
проведенной мягкой кистью. На краю пергамента выделялись два слова,
написанные по-русски: "Храм Януса".
Улыбка расцвела на ее губах, окруженных жесткими черными волосками.
Она отправилась в гараж и нашла там канистру с бензином. Облила полы,
мебель, стены и особенно тщательно - книжные полки в библиотеке.
Впервые за много дней она зажгла спичку. Оказавшись посреди бушующего
пламени, Колчинская немедленно погрузилась в сон, из которого уже не
вернулась.
Она нашла то, что искала.
Глава 50
Клейн напоил слепого мальчика водой с привкусом железа и накормил его
пищей из скудных запасов отряда, не отличавшейся ни вкусом, ни
разнообразием. Но Открыватель Храма принял ее, как всегда, безразлично.
Внутри маленького пуленепробиваемого дома на колесах Саша Киреев
путешествовал с гораздо большими удобствами, чем любой рыцарь Ордена. Он
не давал обетов бедности, целомудрия и пренебрежения комфортом, поэтому
гроссмейстер обставил жилище живого талисмана со всей доступной роскошью.
Здесь был старинный диван, вытертый до блеска; кресло для посетителей и
маленькое кресло для хозяина; что-то вроде кухни с раковиной и газовой
горелкой и даже отхожее место, специально оборудованное так, что позволяло
на ходу решать проблему круговорота веществ в природе.
Саша был одет в костюм из белого льняного полотна, который рыцари
стирали по очереди, считая это большой честью. На нем были также
солнцезащитные очки с небьющимися пластмассовыми стеклами и загадочными
надписями на внутренних сторонах дужек: "Styled in Italy".
Несмотря на жару, однообразие быта и тяжкую борьбу за существование,
Саша чувствовал себя намного лучше, чем в любом из предшествующих снов.
Впервые он двигался к известной ему и понятной цели, и впервые его
охраняли на этом пути. Жизнь стала походом к спасению, то есть, тем, чем
она и должна быть. С немного фальшивой внешней почтительностью Клейна он
смирился, как с одним из необходимых правил игры. Да, его воины были
несовершенны и смотрели на мир немного иначе, но разве это повод, чтобы
разочаровывать их?..
После еды, когда рыцари отошли к полуденному сну, Киреев удостоил
гроссмейстера разговором, который случался не чаще одного раза в неделю.
Обычно Клейн, прекрасно воспринимавший образы и даже мысли слепца, получал
от него инструкции о дальнейшем продвижении отряда, информацию о
топографии местности и возможных засадах, а также о настроениях среди
Новых тамплиеров. Он был осведомлен о тайных пороках каждого, но ничего не
предпринимал, опасаясь раскола в своих рядах. Отряд и так был слишком
невелик, чтобы долго противостоять объединенным бандам неверных.
Сегодня слепой поведал ему о некоем замке, находившемся в пяти часах
пути к северу. Клейн сверился с картами, составленными двадцать лет назад
каким-то паломником, и обнаружил в указанном месте точку, обозначенную,
как "пункт Лиарет". Он подозревал, что это никакой не замок, а городок
переселенцев, ушедших на восток во времена потопа, которые были вынуждены
возвести круговую стену и, возможно, вырыть непроходимый для машин ров. Не
было ничего удивительного в том, что Лиарет действительно превратился в
грубое подобие средневекового замка...
Клейн не стал ломать себе голову над тем, для чего Саше понадобилось
попасть в это место. Он давно уже отвык задавать бессмысленные вопросы.
Ему было вполне достаточно образа, переданного слепым, и сильнейшего
ощущения тревоги.
* * *
Как только солнце склонилось к горизонту и его излучение стало чуть
более терпимым, рыцари выступили в указанном гроссмейстером направлении.
Колонна машин ползла по пустыне между редкими каменными скалами. Вокруг
был лунный пейзаж, если не принимать во внимание голубое небо...
Клейн держался неподалеку от "урала", в котором везли союзника. Он
выставил телескопическую антенну и крутил одной рукой барабан настройки
приемника "грюндиг", работавшего от автомобильного аккумулятора, в надежде
поймать радиопередачу из Лиарета. Вероятность этого была ничтожной.
Исправных передатчиков сохранилось так мало, что они ценились гораздо выше
автомобилей и даже автоматов. Впрочем, о стоимости можно было говорить
лишь условно, поскольку Клейн никогда не слышал о том, чтобы кто-нибудь их
продавал.
Эфир был чист, если не считать привычного слабого шума атмосферных
помех. Неверные редко пользовались радио, хотя наибольший урон отряду
тамплиеров когда-то нанесла банда, оснащенная не только передатчиком, но и
портативным пеленгатором.
Гроссмейстер переключился на длинноволновой диапазон и нашел
единственную станцию, в существовании которой был абсолютно уверен. Это
была антарктическая "Амундсен-Скотт", вещавшая из самого центра полярного
материка, заселенного людьми после глобального потепления и таяния льдов.
Сквозь треск помех пробился мощный риф из "In-A-Gadda-Da-Vida", и Клейн
поморщился. Эту пластинку он слышал уже не менее двух сотен раз, но новых
поступлений на радиостанции, естественно, не предвиделось.
Отправиться в Антарктиду было его заветной мечтой. Это был рай
земной, место, в котором, если верить легендам, существовало
демократическое государство, города, мягкий климат, леса, поля и реки;
место, где человек мог чувствовать себя в безопасности и покое, где, в
отличие от всего остального мира, преступники сидели в тюрьмах, а безумцы
- в сумасшедших домах. Короче говоря, - музей цивилизации. Остров
утраченного навсегда...
Впрочем, все это были слухи, поскольку никто никогда не возвращался
оттуда. Клейн пытался разузнать что-нибудь об Антарктиде у слепого
мальчика, но тот неизменно отказывался "говорить" об этом. Запретная тема.
Табу. Клейн подозревал, что существует связь между расплывчатой целью их
похода и полярным материком. Подозревал и терпеливо ждал момента, когда
тайное станет явным.
Он вел машину по пыльной горячей пустыне и мечтал о покое,
раздумывая, не есть ли это признак старческого слабоумия. "Железную
бабочку" давно сменил "Гавайский вальс". Звуки с островов, которых давно
не существовало. Их поглотили воды океана, занимавшего теперь девять
десятых поверхности планеты...
Для осуществления своей мечты Клейну позарез был нужен корабль,
исправный корабль вроде тех, которыми владеют пираты с Карпатских или
Уральских островов. Он ничего не имел против захвата судна, но вначале
нужно было закончить этот проклятый поход, чтобы освободиться от
мистического преследователя, отравившего последние четыреста лет его
жизни.
* * *
Справа к "лендроверу" пристроился брат Савва на легкой "хонде",
двигавшийся в авангарде. Его сведения были неутешительными. Лиарет
осаждали неверные. Наверняка больше сотни человек, а, может быть, и
несколько сотен. Судя по всему, город мог продержаться еще три-четыре
часа.
Клейн отдал приказ перестраиваться в боевой порядок. Каждый из его
солдат точно знал свое место; прелюдия к кровавому спектаклю была
отрепетирована десятки раз. На случай внезапного нападения ушли на фланги
и выдвинулись вперед "ГАЗ-66" и "ниссан-патрол" с тяжелыми пулеметами на
турелях. "Урал" отстал и оказался в хорошо защищенном тылу.
В двадцати километрах от города рыцари разделились. Во временном
лагере были сосредоточены основные запасы тамплиеров и наиболее уязвимые
автомобили. В течение десяти минут боевые машины разгружались от лишнего
бензина и боеприпасов. Для охраны лагеря, заключенного в кольцо из кузовов
и прицепов, Клейн выделил всего около десятка человек; остальные
отправлялись в бой.
Короткая молитва. Минута необычной тишины. Кто-то попадет в Храм уже
сегодня, но даже безгрешные не торопятся на тот свет...
В "призрак" Макса подсел брат Никодим, выставив ствол своего автомата
в открытый люк. Подобным же образом уплотнились и другие экипажи.
Выстроившись в огромное полукольцо, машины рыцарей двинулись к осажденному
Лиарету.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг