Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
американцы в свою очередь разгромят ЦРУ,  которое  сплошь  состоит  из
агентов БЕЗО, а это нам ни к чему.
    Конечно, картина, нарисованная моим  собеседником,  в  моем  мозгу
уложиться никак не могла.
    На  углу  проспекта  Первого  тома  и  переулка  имени  Четвертого
Дополнения мы расстались. Я шел к себе в гостиницу  и  думал,  что  за
небылицы  он  мне  плетет,  этот  Дзержин.  Пьяный  он,   сумасшедший,
провокатор или просто разыгрывает? Вдруг меня  остановила  неожиданная
мысль, и я кинулся обратно. Я догнал  Дзержина  уже  у  самой  площади
Вдохновения, схватил за локоть и спросил, очень волнуясь:
    - Слушай, но если все БЕЗО  состоит  сплошь  из  агентов  ЦРУ,  то
сам-то ты кто такой?
    Он посмотрел на меня внимательно и, резко вырвав руку, сказал:
    - Вот что, дорогуша, давай условимся раз и навсегда. Во  избежание
возможных неприятностей ты никогда не  будешь  задавать  мне  подобных
вопросов.
    - О'кей? Шюр, [Sure (англ.) в данном контексте означает согласие.]
- сказал я и отошел.


                           ТАЙНА МЕДАЛЬОНА


    Я думаю, не преувеличу, если скажу, что  мне  пришлось  увидеть  и
услышать в Москорепе немало удивительного. Но откровения Дзержина меня
просто потрясли. Я вернулся в гостиницу очень  взволнованный  и  хотел
сразу спросить Искрину, что она думает по этому поводу.  Но  она  была
занята, смотрела по телевизору футбол.
    Я сел рядом  с  ней  на  кровать  и  тоже  стал  смотреть.  Играли
известные мне команды, но под несколько удлиненными названиями. Первая
называлась  Государственная  Академическая   ордена   Ленина   команда
"Спартак", а другая  -  Государственная  Академическая  ордена  Ленина
команда "Динамо". Игроки были в возрасте лет  примерно  от  сорока  до
шестидесяти. Я спросил у Искрины, почему такие старые футболисты.  Она
сказала, что, естественно, в  столь  важные  команды  попадают  только
лучшие спортсмены повышенных  потребностей,  а  чтобы  дослужиться  до
звания лучших, нужно время.
    Игра протекала вяло. Футболисты не бегали, а важно ходили по  полю
и медленно катали мяч. Я спросил у Искрины, какой счет,  она  сказала,
что счет будет открыт только на двадцать четвертой минуте, а вся  игра
закончится со счетом 5:4 в пользу "Спартака".
    - Откуда ты знаешь? - спросил я.
    - Так написано в программе.
    - Разве счет устанавливается кем-то заранее? - спросил я.
    - Конечно,  -  сказала  Искрина.  -  Спортивный  Пятиугольник  все
планирует задолго до матча. А в твое время разве было не так?
    - Совсем не  так,  -  сказал  я.  И  объяснил,  что  в  мое  время
спортсмены были моложе и счет складывался стихийно в процессе игры.
    - Я не понимаю, что значит стихийно, - сказала она.  -  Кто-то  же
всё-таки этот счет устанавливал.
    - Да никто не устанавливал! Просто игроки бегали по  полю,  пинали
мяч, били по воротам, и кто больше заколотит, у того больше и счет.
    - Но это же волюнтаризм, - сказала она возмущенно. - Это, выходит,
кто быстрей бегает или сильнее бьет, тот больше и забивает?
    - Ну да, - сказал  я,  -  именно  так.  Правда,  в  годы  расцвета
коррупции бывало так, что одна команда давала взятки  другой  и  тогда
счет определялся иначе.
    - Вот  видишь,  -  сказала  Искрина.  -  Значит,  была  почва  для
злоупотреблений. А сейчас такого  не  может  быть.  Сейчас  Спортивный
Пятиугольник устанавливает счет в зависимости  от  положения  той  или
иной команды, от того, насколько игроки дисциплинированны, как изучают
произведения Гениалиссимуса  и  к  какой  категории  потребностей  они
относятся. Не может же быть  так,  чтобы  команда  общих  потребностей
безнаказанно забивала мячи команде повышенных потребностей!
    - Чушь какая-то, - сказал я. - Но если ты заранее знаешь, чем дело
кончится, зачем смотреть?
    Искрина пожала плечами:
    Когда ты пишешь роман, ты тоже знаешь, чем он кончится.
    - Вот именно, что  не  знаю,  -  возразил  я.  То  есть,  когда  я
принимаюсь за роман, у меня бывают  какие-то  планы,  но  потом  герои
начинают вытворять чего хотят, и кто из  них  кого  задушит,  это  уже
зависит от них. Вот тоже и с этим Симом. Твои  начальники  пристают  с
ножом к горлу, чтоб я его вычеркнул, а я не могу, у меня  просто  рука
не поднимается.
    Она спрыгнула с кровати и выключила телевизор.
    - Слушай, - сказала она мне шепотом, - а как выглядел этот Сим?
    - Ну как? сказал я. - Ну такой... роста... ну, скажем, среднего. И
вот такая бородища.
    - Посмотри сюда, -  сказала  она  и,  вытащив  из-за  пазухи  свой
пластмассовый медальон, раскрыла его. - Это он?
    Мне показалось, что произошло что-то потустороннее.  Как  будто  в
комнату влетел и тут же вылетел из нее кто-то невидимый.  С  маленькой
вделанной  в  медальон  фотографии  на  меня  пристальным  и  недобрым
взглядом смотрел Сим Симыч Карнавалов.


                                РОМАН


    - Ну как, ознакомились? - спросил маршал, когда  я  вытащил  из-за
пазухи книгу, порядком помятую.
    - Да-да, прочел, - сказал я.
    Мы были в его кабинете одни, он велел секретарше, чтобы она никого
не пускала и никого не соединяла по телефону.
    - Ну и как? - спросил он, заглядывая мне в глаза.
    - По-моему, неплохо, - сказал я. - Совсем даже неплохо. Я бы  даже
сказал, хорошо, замечательно даже.
    - Ну да, - согласился он, - роман получился в основном интересный.
Ну а вы его все-таки читали с критическим отношением?
    - Ну конечно, с критическим. А как же, - сказал я. -  Я  всегда  и
все читаю критически.
    - Вот именно это я и хотел от вас услышать! -  маршал  оживился  и
забегал по комнате. -  Понимаете,  когда  человек  мыслит  критически,
тогда с ним можно договориться. Когда он мыслит некритически, тогда  с
ним договориться нельзя. И  какие  же  вы  недостатки  нашли  в  вашем
романе?
    - Недостатки? - переспросил я удивленно. - Я не понимаю,  о  каких
недостатках вы говорите.
    Он посмотрел на меня как-то странно.
    - Ну как же, - сказал он растерянно,  мне  кажется,  что  во  всех
книгах, даже в самых лучших, какие-то недостатки все же имеются.
    - Конечно, имеются, - согласился я очень охотно. - Во всех книгах,
кроме  моих.  Потому  что  я,  когда  пишу,  я  все  недостатки  сразу
вычеркиваю и оставляю одни только достоинства. Правда,  сейчас,  читая
роман, я заметил: там в одном месте запятая стоит лишняя,  но  в  этом
целиком виноват корректор. Не понимаю, куда он смотрел.
    Взрослый помолчал. Я тоже. Он вытер со лба пот.
    Я сделал то же движение, хотя у меня лоб был не потный.
    - Вот вы так говорите, - сказал Берий Ильич обескураженно. - Но вы
говорите неправильно. Таких произведений без  недостатков  не  бывает.
Вот,  скажем,  над  Гениалиссимусианой  работает   большой   коллектив
авторов, но даже он иногда делает некоторые ошибки. А у вас... Ну  вот
давайте посмотрим.
    - Давайте, - охотно согласился я.
    - Ну, хорошо. - Он открыл книгу, пробежал глазами первую страницу.
- Ну, начать хотя бы со вступления. Уже в самом начале у  вас  сказано
как-то непонятно, то ли все, что вы пишете было на самом деле,  то  ли
вы все это выдумали. А где правда?
    - Ну вот, - сказал я озадаченно. Откуда ж я знаю, где  правда?  Вы
же сами говорите: вторичное первично, а первичное  вторично.  В  таком
случае  вообще  никакой  разницы  между  выдумкой  и  реальностью   не
существует.
    - Допустим, - легко согласился он и  стал  листать  дальше.  -  Ну
этого капиталиста вы очень хорошо изобразили.  Очень  сатирически.  Ну
этого... как его... Махенмиттельбрехера?
    - Миттельбрехенмахера, - вежливо поправил я.
    - Ну да, ну конечно, Михельматен... ну, в общем, понятно. А он что
же, этот ваш торговец, он и белыми лошадьми тоже торгует?
    - Белыми? - удивился я. - А-а, я понимаю, что вы  имеете  в  виду.
Этого я, право, не знаю.  Он  вообще-то,  я  думаю,  их  не  по  цвету
выбирает. Ему надо, чтобы они бегали хорошо. Он  поэтому  предпочитает
арабских скакунов.
    - Ага. Ну да. А кстати, насчет этих арабов,  которые  на  вас  там
напали... Вам не кажется странным, что  они  возлагали  на  вас  такие
надежды, что вы у нас тут будете секреты добывать?
    - Мало ли чего они возлагали, - сказал я. - Они, может  быть,  обо
мне по себе судят и думают, что я способен  родину  продать  за  мешок
золота. А я ее, должен вам сказать, и за два мешка не продам.
    - Да-да-да, - поторопился заверить меня маршал.  -  Поверьте  мне,
никто в вашем патриотизме не сомневается. Ладно, оставим это. Это  все
может быть так, может быть не так, это не важно. А  вот  это...  -  он
открыл страницу, на которой помещено первое упоминание о Сим Симыче, -
это уж никуда не годится. С этим  мы  поступим  таким  образом,  -  он
выхватил из пластмассового канцелярского стаканчика  остро  отточенный
карандаш  и,  раздирая  бумагу,  решительно  провел  черту  от  левого
верхнего угла страницы к правому нижнему. Он уже собирался провести  и
другую черту крест-накрест...
    - Стоп! Стоп! Стоп! - закричал я. - Стоп! - схватил я его за руку.
- Так не пойдет. Что это вы прямо так  чиркаете,  как  будто  это  вам
что-то такое. Я, может быть, этот замысел вынашивал и лелеял, я, может
быть, ночи не спал, все это выстраивая, я, может быть, каждое словечко
вот так вот облизывал... - я даже попытался показать, как облизывал, -
а вы прямо карандаш в руки и давай чиркать.
    Маршал все это выслушал с большим недоумением.
    - Ну как же, - сказал он, - ну как же? Ну зачем же  вы  этого  вот
Сима Симыча вывели? Ведь он нам, вы понимаете, совершенно не нужен.
    Откровенно  говоря,  этот  разговор  стал  мне  казаться  довольно
дурацким, и я начал понемногу сердиться.
    - Ну что это такое? - сказал я. - Что  это  за  глупая  постановка
вопроса? Вам Сим Симыч не нужен.  А  мне  лично  он  нужен,  и  я  вам
категорически запрещаю его вычеркивать.
    - Да? - Берий Ильич вдруг переменил выражение и посмотрел на  меня
насмешливо. - Вы мне запрещаете? А вы примерно  представляете  разницу
между вашим воинским званием и моим?
    - А мне плевать на ваше звание, - сказал я,  но  тут  же  прикусил
язык и испугался. Черт его знает, подумал я, может, так не  надо.  Эти
маршалы, они такие обидчивые.
    - Берий Ильич, сказал я почти нежно.  -  Поймите  меня  правильно.
Если этот роман на самом деле написал я,  то,  значит,  я  его  писал,
фигурально говоря, кровью сердца, душу свою в  него  вкладывал,  а  вы
прямо хотите взять его и изуродовать.
    - Ну подождите, подождите, подождите, - заторопился маршал.  -  Да
что это вы так разнервничались? Ведь вы же должны  понимать,  что  это
дело серьезное, общегосударственное и общекоммунистическое. Ведь  если
вы этого не сделаете, мы не сможем ваш роман переиздать  и  не  сможем
провести ваш юбилей.
    - Ну и черт с ним, с вашим юбилеем! - сказал я в сердцах.
    - Да не с моим, а с вашим.
    - С вашим, с вашим, - повторил я настойчиво. Он вам  нужен,  а  не
мне. А я без него обойдусь. В конце  концов,  столько  людей  помирают
даже без всяких столетних юбилеев, ну и я обойдусь.
    - Ну хорошо, вы такой эгоист, вы обойдетесь, но о других ведь тоже
надо побеспокоиться хоть немножко. Вы же знаете, - продолжил он  мягко
и вкрадчиво, - наши комуняне так готовились к вашему юбилею, трудились
в  поте  лица,  перевыполняли  производственные  задания,  жили  этим,
считали дни. Они ждали юбилея  как  большого  праздника.  А  вы  из-за
вашего, собственно говоря, каприза, хотите им этот праздник испортить.
    О, Господи! Теперь, кажется, я вспотел. Мне стало ужасно неловко и
перед Взрослым, и перед всеми остальными комунянами. Я сказал:
    - Я не понимаю, почему это вас так волнует. Я понимаю,  что  вашим
комунянам    хочется    почитать     чего-нибудь     такого,     кроме
Гениалиссимусианы, но если уж вы согласились мой роман напечатать,  то
зачем же его корежить?
    - Не корежить, а улучшить, - быстро перебил Взрослый. - Убрать  из
него все лишнее. Это же не только мое личное мнение. И комписы наши со
мной  согласны,  да  и  сам  Горизонт  Тимофеевич,  несмотря  на  свою
исключительную  занятость,  вникал  в  это  дело   и   настоятельно...
понимаете, настоятельно, повторил маршал с явной угрозой, - просил вас
обо всем хорошенько подумать.
    Ух, черт! Вообще-то говоря, я  человек  отчаянный.  Но  когда  мне
угрожают такие люди, как этот маршал, я понимаю, что дело серьезное.
    - Даже не знаю, как с вами быть, -  сказал  я  растерянно.  -  Ну,
хорошо. Дайте мне книгу еще на одну ночь, я еще раз посмотрю и...
    - И поправите, - подсказал он.
    - Да не поправлю, а подумаю, - сказал я. Если что-то можно...
    - Ну конечно, можно, - сказал маршал.
    - Да вам-то, конечно, - сказал я  со  вздохом.  -  Вам-то  никаких
романов не жалко... Ну да ладно. Еще раз подумаю.
    - Ну вот и ладно, - обрадовался  маршал.  -  Вот  и  договорились.
Прочтите еще раз,  посмотрите,  подумайте,  приходите  завтра,  и  все
сделаем. Слушайте, у меня есть... - он подошел  к  двери,  заглянул  в
замочную скважину, приложил  ухо,  вернулся...  У  меня  есть  кое-что
специально для вас.
    Он  долго  возился  с  секретным  замком,  открыл  сейф  и  извлек
оттуда... Ну что бы вы думали? Ту самую  бутылочку  водки  "Смирнофф",
которая у меня пропала после приземления в Москорепе.
    Я, разумеется, ничего ему не сказал. Мы разделили эту бутылочку. И
что интересно, даже эту мизернейшую порцию водки  я  выпил  совершенно
без всякого удовольствия. Я даже удивился и подумал, что, может  быть,
настоящим комунянином я еще не стал, но зато от алкоголизма,  кажется,
вылечился. Как будет рада моя жена, подумал я, чокаясь с маршалом.


                         ЭДИСОН КСЕНОФОНТОВИЧ


    Все эти дурацкие переговоры  о  переделке  моего  романа  мне  так
осточертели, что я был очень рад  приглашению  Эдисона  Ксенофонтовича
Комарова,  с  которым  мельком  познакомился   в   Упопоте,   посетить
возглавляемый им Комнаком. Я понял, что Эдисон  Ксенофонтович  большой
человек, когда он прислал за мной не какой-то там зачуханный  паровик,
а настоящий лимузин, работающий на бензине. Да и шофер был не простой,
а полковник.
    Мы выехали на проспект Первого тома и понеслись прочь от центра.
    Впрочем,  неслись  недолго.  Где-то  сразу  за   средним   кольцом
Коммунизма у нас лопнула шина, и, пока полковник менял колесо, я вышел
подышать свежим воздухом. Воздух, однако, оказался не очень-то свежим,
а таким, какой бывает в давно  не  чищенном  свинарнике.  Да  и  звуки
вокруг были  тоже  свинарные.  Что-то  где-то  визжало  и  хрюкало.  Я
оглянулся, ожидая увидеть какие-нибудь приземистые скотоприемники,  но
увидел совсем другое. Я увидел, что  со  всех  балконов  шестиэтажного
дома, под которым мы стояли, на меня, визжа и хрюкая, смотрят  свиньи.
Больше того, со всех других балконов всех других домов  на  меня  тоже
смотрели свиньи.
    Признаюсь, мне  стало  немного  не  по  себе.  Что  это!  Какой-то
свинский коммунистический город или это новая порода свинолюдей?

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг