Я посмотрел на свои брюки и опять не понял, чем они здешним людям
не нравятся Брюки как брюки. Очень даже приличные. Если им хочется
ходить в коротких штанах, я не возражаю, но что они ко мне пристают?
СВИНИНА ВЕГЕТАРИАНСКАЯ
Тут я почувствовал, что проголодался, и стал смотреть вокруг себя,
где бы можно было подзакусить. На другой стороне улицы я увидел
заведение, дверь которого все время хлопала, потому что люди входили и
выходили. В этом доме, между прочим, когда-то была пивная, а потом
кафе-молочная, и сейчас в нем, кажется, находилось что-то подобное.
Высоко под крышей дома я увидел изображение уже знакомого мне
рабочего, который в одной мускулистой руке держал ложку, а в другой
вилку. На вилке даже было что-то насажено, но что именно, я не
разобрал. Рабочий приветливо улыбался, а слова под ним были такие:
КТО СДАЕТ ПРОДУКТ ВТОРИЧНЫЙ, ТОТ ПИТАЕТСЯ ОТЛИЧНО
Вывеска у входа была: ПРЕКОМПИТ "ЛАКОМКА". Немного подумав, я
вспомнил, что слово "Прекомпит" означает Предприятие Коммунистического
Питания.
Перебегая через дорогу, я чуть было не попал под огромный
парогрузовик с прицепом. Нажав на все тормоза, водитель остановил свою
огнедышащую машину и покрыл меня таким отборным матом, по которому
трудно было не узнать моего банного знакомого Кузю. Кажется, он не
собирался ограничиваться словами и уже летел ко мне с занесенной над
головой заводной ручкой.
- Кузя! - закричал я ему в испуге. - Не узнаешь, что ли?
- Ах, это ты, папаша. - Кузя опустил ручку, но был, кажется,
разочарован, что такой замах пропал даром. - Чего ж ты ходишь по
дороге, хлебальник раззявя. Тут, отец, того и гляди, либо задавят,
либо башку проломят. Это у вас там, при капитализме, все же попроще
было. Там у вас по улицам, небось, только ослы да верблюды ходят, а
здесь, видишь, техника.
Он спросил меня, как дела, не нужна ли какая помощь, и еще раз
напомнил, что, если мне понадобятся какие-нибудь вещи вроде парового
котла, цилиндров или чего-то подобного, я могу смело к нему
обращаться. После этого он укатил, а я на этот раз благополучно
пересек проспект и приблизился к Прекомпиту.
Очередь была недлинная - человек шестьдесят, не больше.
Пожилой сержант в дырявой гимнастерке и с красной повязкой на
рукаве стоял у входа и дырявил компостером протягиваемые ему бумажки
серого цвета.
Стоя в очереди, я прочел вывешенное на стене объявление, в котором
было сказано, что общие питательные потребности удовлетворяются только
по предъявлении справки о сдаче вторпродукта.
Тут же были помещены и "Правила поведения в Предприятиях
Коммунистического Питания". В них было сказано, что благодаря
неустанной заботе КПГБ и лично Гениалиссимуса о регулярном и
качественном питании комунян в этом деле достигнуто много
знаменательных успехов. Пища становится все лучше, качественнее и
диетичнее. В результате научной разработки рационального питания
комунян достигнуты большие успехи по борьбе с тучностью.
Ниже говорилось, что в Прекомпите запрещено:
1 Поглощать пищу в верхней одежде.
2 Играть на музыкальных инструментах.
3 Становиться ногами на столы и стулья.
4 Вываливать на столы, стулья и на пол недоеденную пищу.
5 Ковырять вилкой в зубах.
6 Обливать жидкой пищей соседей.
7 Категорически запрещается разрешать возникающие конфликты с
помощью остатков пищи, кастрюль, тарелок, ложек, вилок и другого
государственного имущества.
Справедливости ради надо сказать, что очередь двигалась довольно
быстро. Люди один за другим совали сержанту с повязкой свои бумажонки,
он делал дырку, люди входили внутрь.
Когда моя очередь приблизилась, я пошарил в кармане, но не нашел в
нем ничего, кроме случайно завалявшегося обрывка газеты "Зюддойче
цайтунг" шестидесятилетней давности. Я сложил этот обрывок вдвое и
сунул сержанту, который не глядя его продырявил.
Довольный тем, что мои социалистическо-капиталистические уловки
все еще успешно действуют, я вошел внутрь.
Мне показалось, что первичный продукт пахнет примерно так же, как
и вторичный.
На противоположной от входа стене висел большой портрет
Гениалиссимуса и его изречение: "Мы живем не для того, чтобы есть, а
едим для того, чтобы жить".
Прекомпит был похож на социалистическую столовую самообслуживания:
высокие столы без стульев и пол усыпан опилками. Вдоль левой стены, за
легкой перегородкой из пластмассовых трубок, тянулся длинный прилавок
с выставленными на нем блюдами, при одном только виде которых хотелось
сразу выйти на свежий воздух. Но, во-первых, я сильно проголодался, а
во-вторых, я приехал сюда изучать все подробности жизни, в том числе и
систему питания.
Я встал в очередь к прилавку и, двигаясь вместе со всеми, достиг
вскоре вывешенного на стене меню, которое прочел с большим
любопытством. Оно состояло из четырех блюд, перечисленных в таком
порядке.
1. Щи питательные "Лебедушка" на рисовом бульоне.
2. Свинина вегетарианская витаминизированная "Прогресс" с гарниром
из тушеной капусты.
3. Кисель овсяный заварной "Гвардейский".
4. Вода натуральная "Свежесть".
Я прошу у читателя прощения, что привожу так подробно все
прочитанные мною правила, списки и меню, но мне кажется, что это
необходимо для более или менее полного представления об обществе, в
котором я находился.
Две молодые комсорки в не очень чистых халатах обслуживали
клиентов быстро, без задержки. Мне, как и другим, был выдан
пластмассовый поднос с набором всех перечисленных блюд. Две тарелки,
две чашки и ложка (все это тоже пластмассовое) были прикованы к
подносу стальными цепочками. Еще две цепочки (может быть, для вилок и
ножей) были оборваны. Понюхав выданную мне пищу, я, откровенно говоря,
немного поморщился и подумал, что в некоторых случаях утолять голод
можно одним только запахом.
Однако, повторяю, мною руководил не только голод, но и
исследовательское любопытство.
Я нашел столик, за которым одна только дама медленно поглощала
овсяный кисель. Я попросил разрешения стать рядом и, когда она что-то
невнятно пробормотала, узнал в ней ту самую тетку, которая понимала
по-иностранному. Судя по брошенному на меня неприязненному взгляду,
она меня, кажется, тоже узнала.
Отведав щей, я сразу догадался, что их гордое имя произведено не
от длинношеей птицы, а от лебеды, которую в период расцвета колхозной
системы мне приходилось вкушать и раньше. В состоянии сильного голода
пару ложек я кое-как осилил, а вот вегетарианская свинина "Прогресс",
изготовленная из чего-то вроде прессованной брюквы, откровенно говоря,
не пошла. То есть сначала немного пошла, но потом тут же стала рваться
обратно, так что я еле-еле донес ее до кабесота, и там мой капризный
организм безжалостно исторг ее из себя.
ДВОРЕЦ ЛЮБВИ
Выйдя из кабесота, я нос к носу столкнулся теткой, которая
понимала по-иностранному. Похоже, что она дожидалась меня здесь
специально. Потому что как только меня увидела, так закричала на весь
зал визгливо и недружелюбно:
- Что, не нравится наша пища?
Я, ничего не ответив, вышел на улицу. Она выкатилась следом. Я
пошел вниз по бывшей улице Горького, которая теперь называлась
проспектом имени Первого тома Собрания Сочинений Гениалиссимуса.
(Потом я узнал, что в коммунистической Москве имеются 26 проспектов
имени отдельных томов сочинений данного автора.)
Тетка увязалась за мной.
- Ишь ты какой! - бормотала она, плетясь сзади. - Штаны длинные
носит, говно сдавать не хочет, пищей нашей брезгует.
- Слушай, тетенька, - сказал я, к ней повернувшись, - оставь меня,
ради Бога, и без тебя тошно.
Кажется, ей только этого и надо было.
- Ого-го-го! - закричала она, пытаясь привлечь внимание прохожих.
- Штаны длинные носит, говно сдавать не хочет, пищей брезгует, да еще
Бога какого-то поминает! Тошно ему! От свинины от нашей тошно!
- А иди-ка ты в ж...! - сказал я, не выдержав, и перешел на другую
сторону.
Прошу меня простить за столь грубое выражение. В прежней жизни я
никогда ничего подобного дамам не говорил. Но эта грымза меня просто
вывела из себя.
Я шел вниз по проспекту Первого тома в несколько расстроенных
чувствах. Как-то мне в этом коммунистическом царстве было неуютно.
Конечно, я приехал сюда всего лишь на месяц, но я боялся, что на
свинине вегетарианской и этого срока выдержать не смогу.
Нет, я вовсе не хотел каких бы то ни было преимуществ. Я хотел
быть здесь как все. И уж ни в коем случае ни во что не вмешиваться Мое
дело быть объективным и бесстрастным регистратором фактов. И ради
этого я готов был к любым, самым неожиданным и рискованным испытаниям
И вообще я никогда не был особенно привередлив в еде, но эту
коммунистическую свинину и щи "Лебедушка" мой организм просто не
переваривал.
Возможно, виной всему мое мировоззрение. Оно у меня было отсталое,
еще когда я жил при социализме. А потом, когда я попал в капитализм и
подвергался ежедневно тлетворному и разлагающему влиянию буржуазной
пропаганды и пищи, это, возможно, отразилось не только на образе
мыслей, но и на работе желудка. Он разнежился.
Может быть, я объясняю все это не очень научно, но настроение у
меня, прямо скажу, было неважное.
В этом настроении я двигался вниз, по той стороне проспекта, где
при социализме был Елисеевский магазин.
Несмотря на мрачное настроение, я поглядывал по сторонам, кое-что
замечал и кое-что отмечал.
Меня, например, удивило, что улица Немировича-Данченко осталась
непереименованной, хотя этот древний деятель был, как известно, одним
из родоначальников метода социалистического реализма, который партией
был решительно осужден и заменен реализмом коммунистическим. Но когда
я подошел к бывшей Советской площади, я был удивлен еще больше.
Знакомого мне по старым временам памятника Юрию Долгорукому на лошади
там не было. То есть сама лошадь была, но на ней сидел не Юрий
Долгорукий, а Гениалиссимус. В одной руке он держал свою книгу, а в
другой меч. Причем площадь теперь называлась: имени Научных Открытий
Гениалиссимуса.
Откровенно говоря, мне не очень было понятно, какое отношение
имеет этот памятник к научным открытиям. Ну, книга, это допустим. Но
причем тут лошадь и меч?
Тут мое внимание переключилось на здание, в котором раньше был
ресторан "Арагви". Теперь никакого "Арагви" там, разумеется, не было,
но на фронтоне здания под самой крышей аршинными буквами было
написано:
ДВОРЕЦ ЛЮБВИ
Признаться, я не сразу понял, что это значит. Но, приблизившись к
зданию, увидел справа от массивных дверей вывеску, на которой прочел
буквально следующее:
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЙ ОРДЕНА ЛЕНИНА
ПУБЛИЧНЫЙ ДОМ имени Н.К. КРУПСКОЙ
- Ого! - сказал я себе самому. - Вот это я понимаю, коммунизм!
Настроение мое заметно улучшилось.
Я думал, что это заведение работает только по вечерам, но тут же
прочел, что сексуальное обслуживание населения производится с 8.30 до
17.30, перерыв на обед с 13 до 14 часов.
Я посмотрел на часы. Было точно девять часов сорок две минуты
утра. Время для таких дел не самое подходящее, но, впрочем, почему бы
и нет?
На уровне второго этажа висел плакат, изображавший рабочего с
поднятым вверх кулаком. Надпись под плакатом была мне почти знакома:
КТО СДАЕТ ПРОДУКТ ВТОРИЧНЫЙ,
ТОТ СЕКСУЕТСЯ ОТЛИЧНО
Ниже были вывешены и правила поведения в ГЭОЛПДИК (так сокращенно
называлось это странное предприятие). В них было сказано, что
сексуальное обслуживание посетителей производится как по коллективным
заявкам предприятий, учреждений и общественных организаций, так и в
индивидуальном порядке.
Я невольно вспомнил шофера Кузю и его товарища, которые в пункте
помыва пытались склонить меня к безобразнейшей оргии. Вот дикие люди!
Зачем же столь интимным делом заниматься сообща, когда существуют
вполне узаконенные формы индивидуального удовлетворения потребностей?
Так я думал, продолжая скользить глазами по правилам, из которых
узнал, что обслуживание производится только по предъявлении справки о
сдаче вторичного продукта и что в ГЭОЛПДИК запрещено:
1. Приводить с собой и обслуживать партнеров со стороны.
2. Обслуживаться в верхней одежде.
3. Обслуживаться в коридорах, на лестницах, под лестницами, в
кабесоте и других местах, кроме специально отведенных.
4. Пользоваться самодельными противозачаточными средствами, а
также орудиями садизма и мазохизма.
5. Играть на музыкальных инструментах.
6. Портить коммунистическое имущество.
7. Категорически запрещается разрешать возникающие конфликты с
помощью сексоборудования.
Здесь, так же как и в прекомпите, стоял дядя с повязкой на рукаве
и с компостером. Я сунул ему тот же клочок газеты, но с другой
стороны, и он, как и прекомпитский страж, проткнул газету не глядя.
Внутри это было что-то вроде поликлиники. Широкий коридор с
линолеумным полом и стенами, покрытыми темно-синей масляной краской С
каждой стороны на равном расстоянии располагались бежевые двери
кабинетов, а слева от входа, сразу за выщербленной лестницей, была
деревянная загородка и стеклянное окошечко с надписью РЕГИСТРАТУРА.
Навстречу мне, неся кучу канцелярских папок, шла девица в белом
халатике, едва прикрывавшем ее орудие производства.
- Слаген! - сказала она мне.
- Слаген! - сказал я и попытался ухватить ее за что-нибудь. Но она
ловко увернулась, посмотрела на меня, по-моему, очень удивленно и
недовольно и стала подниматься по лестнице, предоставив мне
возможность рассмотреть ее с лучшей ее стороны.
Не хочешь, не надо, сказал я и приблизился к регистратуре, где
сидела пожилая женщина в очках с оправой, вырезанной из картона. Она
что-то вязала. Мне было немного неловко, но, преодолев смущение, я
обратился к ней и сказал, что хотелось бы как-нибудь обслужиться.
Ничего не говоря, она мне сунула клочок бумаги. Это была, конечно,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг