гонялись друг за другом в прозрачной воде. По очереди надевали маску к
ласты и путешествовали по песчаному морскому дну Осваивали самодельное
пружинное ружье для подводной стрельбы.
- Конечно, - говорил Юра, - охота на рыбу с дыхательными приборами
запрещена, но нам можно.
Втроем гонялись по очереди за одним и тем же сазаном - и никто не
попал...
Холодок в отношениях между Валей и Ритой понемногу таял. Из женской
солидарности Рита поддерживала Валю в частых спорах. Иногда они
уединялись, насколько возможно это на тесной яхте, и подолгу разговаривали
о чем-то своем. Вернее - Валя рассказывала о себе, о диссертации, о том,
какой Юра бывает противный и невнимательный. Рита слушала улыбаясь.
Море, солнце и движение делали свое дело. Рита повеселела, загорела и
сама ужасалась своему аппетиту. Город, тревога, огорчения последних
месяцев - все это отодвинулось, задернулось синим пологом моря и неба.
Был лунный вечер. Черное небо - сплошь в серебряных брызгах звездной
росы. Слегка покачиваясь, бежал "Меконг" по черной воде, оставляя за собой
переливающееся серебро кильватерной дорожки.
Рите не хотелось спать. Она сидела в корме, обхватив руками колени.
Рядом полулежал Николай. Его вахта подходила к концу, но он не торопился
будить Валерку, спавшего в каюте.
Тишина, море, вечер... Николай закрыл глаза. "Коснуться рук твоих не
смею", - всплыл вдруг в памяти обрывок стиха.
- Я вспомнила детство, - сказала Рита. - Только в детстве были такие
вот тихие звездные ночи.
Ее голос наплывал будто издалека.
- Какая странная сила у моря, - медленно продолжала она. - Оно словно
смывает все с души...
"Коснуться рук твоих не смею", - беззвучно повторял он.
- Ты слышишь меня?
- Да. - Николай открыл глаза.
- Только теперь я, кажется, поняла, почему в моем роду было много
моряков...
А на носу "Меконга", за стакселем, облитым лунным светом, сидели Валя и
Юра. Валя положила черноволосую голову на Юрино плечо и зачарованно
смотрела на море и звезды.
- Смотри, какая яркая, - шепнула она, указав на золотистую звезду.
В той части горизонта небо было чуть светлее и отсвечивало синевой.
- Это Венера, - сказал Юра. - А знаешь, греки считали Венеру за две
звезды: вечернюю, западную - Веспер, и утреннюю, восточную - Фосфор.
Правда, Пифагор еще тогда утверждал, что это одна планета.
- Вечно ты со своими комментариями! - недовольно протянула Валя. - Не
можешь просто сидеть и смотреть на природу...
Вдруг она оглянулась и высунула из-за стакселя любопытный нос.
- Интересно, о чем они разговаривают? - прошептала она. - Как ты
думаешь, какие у них отношения?
- Не знаю.
- Юрик, умоляю!
- Говорю - не знаю. - Юра счел нужным добавить: - У вас есть женская
классификация: ходят, встречаются, хорошо относятся, еще что-то. Все это
не подходит. Лучше всего - не вмешивайся.
- Ну и глупо!
Валя отодвинулась. Рекс, лежавший рядом, вильнул обрубком хвоста. Она
машинально погладила пса по теплой голове.
Юра торопливо спустился в каюту и вынес фотоаппарат.
- Редкий документальный кадр, - пробормотал он, нацеливаясь объективом
на Валю и Рекса. - Всегда была против пса, и вдруг... Вот что делает
лунный свет...
Он щелкнул затвором и сказал:
- Если что-нибудь выйдет, я увеличу этот снимок и сделаю на нем
надпись:
Ночь светла; в небесном поле
Ходит Веспер золотой.
Старый дог плывет в гондолу
С догарессой молодой.
- У Пушкина не дог, а дож, - поправила Валя. - Венецианский дож.
- А у нас - дог. Правда, не старый, но все же дог. В переводе с
английского - пес.
Валя махнула рукой и пошла спать.
Опаленный солнцем архипелаг...
Миновали остров Дуванный, где некогда вольница Степана Разина
"дуванила" - делила трофеи персидского похода. Побывали на богатом
птичьими гнездовьями острове Булла. Высаживались на острове Лось, усеянном
грифонами. Здесь в кратерах - иные были до двадцати метров в диаметре -
постоянно бурлила горячая жидкая грязь. Кое-где она переливалась через
края, бурыми ручьями стекала в море.
- Как странно, - говорила Рита, - я представления не имела, что у нас
под боком такая дикая и грозная природа...
Теперь "Меконг", обогнув остров Обливной, шел к Погорелой Плите -
каменистому острову, издали похожему на парусник. Когда-то Погорелая Плита
была подводной банкой; в 1811 году (это Юра вычитал из лоции) корвет
"Казань", наскочив на нее, потерял руль. После Погорелой Плиты
намеревались взять курс прямо к куринскому устью.
- Юрик, здесь опасно плавать? - спросила Валя.
- Не очень. - Юра углубился в лоцию. - Слева от нас остров Свиной, это
местечко невеселое: девяносто штормовых дней в году.
- А вулканы есть?
- В лоции написано, что на Свином крупное извержение с землетрясением
произошло в 1932 году. Был поврежден маяк. Контуры острова изменились.
Огненный столб горящих газов был виден издалека. Вот и все.
- Приятное местечко, - сказала Валя.
Юра посмотрел на паруса, затем лизнул языком палец и поднял его вверх.
- Ветер стихает, - сказал он озабоченно.
Был полдень, и солнце палило вовсю, когда ветер стих. Паруса слабо
заполоскали и обвисли. Юра бросил в воду спичку, Она спокойно лежала на
гладкой зеленой поверхности, не удаляясь от яхты.
- Валерик! - позвал Юра. - Посмотрим, как ты усвоил парусные традиции.
Что надо делать, чтобы вызвать ветер?
Валерка поскреб ногтями гик и хрипловато затянул:
Не надейся, моряк, на погоду,
А надейся на парус тугой!
Не надейся на ясную воду:
Острый камень лежит под водой.
- Скреби, скреби, - сказал Юра. - Без этого заклинание не действует.
Мать родная тебя не обманет,
А обманет простор голубой...
Николай дремал в каюте после ночной вахты. Услышав знакомое заклинание,
он вышел на палубу, опытным взглядом сразу оценил обстановку.
В недвижном горячем воздухе струилось марево. Горизонт расплылся в
легкой дымке, нигде не видно было земли.
- Почему не слышно на палубе песен? - сказал коммодор. - В чем дело?
Нет ветра - постоим. Команде купаться!
После купанья Юра и Николай улеглись на корме и развернули свежий номер
"Petroleum engineer" ["Инженер-нефтяник", американский технический
журнал].
Валерка углубился в "Приключения Жерара" - адаптированное издание
Конан-Дойля на английском языке. Заглядывая в словарь в конце книжки, он
упорно одолевал фразу за фразой, бормоча себе под нос. Рита и Валя тоже
улеглись с книжками.
Рексу было скучно и жарко. Он постоял немного возле Юры, потом залез в
каюту и пару раз брехнул оттуда, словно жалуясь: "Устроили, тоже, на яхте
читальню, а про меня забыли! До чего дожили - вам даже лень потрепать меня
по голове..."
Валя подсела к инженерам:
- Что вы тут бормочете? Дайте-ка я вам переведу, дилетанты несчастные.
- Ладно, - с готовностью согласился Юра. - Только сперва немножко
проверим тебя. - Он перелистал несколько страниц и ткнул пальцем в одну из
фраз: - Переведи вот это, например.
- "Naked conductor runs under the carriage", - прочла Валя и тут же
перевела: - "Голый кондуктор бежит под вагоном..." Неприлично и глупо!
Инженеры так и покатились со смеху.
- Послушай, как нужно правильно, - сказал Юра, отсмеявшись: -
"Неизолированный провод проходит под тележкой крана". Американский
технический язык - это тебе, Валечка, не английский литературный. Здесь
навык нужен...
Инженеры долго трудились, разбирая статью о прохождении жидкости через
непористую перегородку. "Пермеация" [от латинского слова "permeo" -
проницаю] - проницание - так назывался этот процесс.
- Значит, они делают тонкую перегородку из пластмассы, - сказал
Николай. - Этот полимер растворяет жидкость, а сам в ней не растворяется.
И растворенная жидкость проходит сквозь структуру перегородки - молекулы
жидкости между молекулами перегородки... Любопытно.
- Молекулярное сито, - сказал Юра. - Эта штука близко подходит к нашей
проблеме, верно?
Николай перевернулся на спину, прикрыл рукой глаза.
- Хотел бы я знать, - сказал он негромко, - что делает сейчас Борис
Иванович в Москве?
- И что за ящик отправили в Институт поверхности...
Они снова - в который уже раз! - принялись обсуждать недавний опыт и
спорить о возможных причинах взрыва в лаборатории.
- Ребята! - позвала вдруг Рита с носа яхты. - Смотрите, земля!
Все повскакали с места. Впереди в дрожащем мареве виднелась полоска
земли, покрытая кудрявой зеленью.
- Ближайшая от нас зелень - в устье Куры, - сказал Николай.
- Значит, мы недалеко оттуда? - спросила Рита.
- Нет, далеко. Это рефракция.
- Мираж, - подтвердил Юра. - В лоции написано, что на Каспии бывают
такие штуки. В двадцать каком-то году с одного гидрологического судна
видели Куринский камень за сто десять миль.
Минуты через три зеленая коса исчезла.
- Мираж, - задумчиво сказала Валя. - Прямо как в пустыне... А что
делают, когда долго нет ветра? - спросила она, помолчав.
- Разве ты не читала морских романов? - откликнулся Юра. - Доедают
съестные припасы, а потом бросают жребий - кого резать на обед.
Пошли разговоры о том, сколько может прожить человек без пищи и воды, о
четверке Зиганшина, об Алене Бомбаре и Вильяме Виллисе. Вспомнили, как
несколько лет назад рыбака-туркмена унесло течением в лодке без весел из
Красноводской бухты. Несколько сырых рыбешек, завалявшихся на дне лодки,
служили ему пищей и питьем, хотя туркмен, вероятно, не читал Бомбара. Три
недели мотало его по морю; обессиленный, измученный, он впал в
беспамятство. Очнулся он от толчка: лодка ударилась о сваю. Обрывком сети
туркмен привязал к ней лодку и снова потерял сознание. Нефтяники заметили
лодку, привязанную к свае морского основания нефтяной вышки. Так туркмен
пересек Каспий с востока на запад и оказался в госпитале.
- Я бы не смогла есть сырую рыбу, - сказала Валя.
- Если подопрет - скушаешь и облизнешься еще, - возразил Юра. - А
насчет воды - у нас кое-какие чудеса припасены.
- Какие?
- Ионит. Ионообменная смола, которая превращает морскую воду в пресную.
Впрочем, до этого не дойдет, не волнуйся.
- А я не волнуюсь.
Ветра все не было. Небо стало белесым, будто выцвело. С севера полз
туман.
- Не нравится мне этот штиль, - тихо сказал Юра Николаю. - Давай
положим якорь, а то здесь к вечеру течение бывает, снесет еще куда не
надо...
Вода, гладкая и словно бы тоже выцветшая, без плеска поглотила якорь.
Туман надвинулся и окутал яхту дымным желтоватым одеялом.
- Валерка! - крикнул Юра. - Приведи в действие материальную часть по
твоей бывшей специальности.
- Патефон, что ли? - догадался Валерка.
- Не патефон, а портативный граммофон, - поправил Юра. - Патефон ты
разве что в музее найдешь.
- Наоборот, - возразил Валерка. - Граммофоны в музее. У которых
здоровенная труба торчит.
- Массовое заблуждение, дорогой мой. Знаешь, как было? На Парижской
всемирной выставке 1900 года фирма Патэ демонстрировала новую систему
записи на пластинки - от центра к краю. По имени фирмы эта система
называлась "патефон". Она себя не оправдала. Но, так как патефон имел
трубу, скрытую внутри ящика, в быту начали портативные граммофоны обзывать
патефонами. Ясно? Ставь пластинку погромче - вместо туманной сирены будет.
А то как бы кто-нибудь не наскочил на нас.
"Если бы парни всей земли..." - понеслось над морем. Странно было
слушать голос Бернеса, приглушенный туманом, здесь, на яхте, застывшей без
движения.
Стемнело. Все вокруг стало призрачным. Клубился туман, цепляясь за
мачту "Меконга". Гремела танцевальная музыка - Валерка ставил пластинку за
пластинкой.
Николай прошел на бак, осмотрел якорный канат, уходивший через полуклюз
в воду.
- Юрка, иди-ка сюда, - позвал он. - Посмотри на дректов.
Юра потрогал канат босой ногой и тихонько свистнул.
- Здорово натянулся. Течение появилось... Чего ты там разглядываешь? -
спросил он, видя, что Николай перегнулся через борт.
- А ты взгляни как следует.
Теперь и Юра увидел: на поверхности воды у самого борта яхты возникали
и лопались пузырьки.
- Газовыделение?
Николай кивнул.
- Час от часу не легче... И ветра нет...
Друзья сели рядышком, свесив ноги за борт. Они слышали, как на корме
Валерка, меняя пластинку, объяснял женщинам, что сигнал бедствия "SOS"
означает вовсе не "save our souls" - "спасите наши души", а просто "save
our ship" - "спасите наш корабль". Валя оспаривала это утверждение, но
Валерка, хорошо усвоивший уроки своих руководителей, был непоколебим.
Потом в разговор вмешалась Рита, послышался смех. Красивый низкий голос
запел под граммофонной иглой:
Ночью за окном метель, метель...
"Они спокойны, - подумал Николай. - Они полностью нам доверяют. Это
хорошо".
- Что будем делать, Юрка?
Юра не ответил. Он затянул унылым голосом:
Билет... билет... билет выправляли,
Билет выправляли, в дяревню езжали...
Николай привычно вступил:
В дяре... в дяре... в дяревню езжали,
В дяревню езжали, мятелки вязали...
Рекс, просунув голову под Юрин локоть, старательно подвывал хозяевам.
Вдруг граммофон умолк. Валя крикнула с кормы:
- Ребята, что случилось?
Она хорошо знала привычки друзей и, услыхав заунывные "Метелки", сразу
насторожилась.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг