работе размер узнавали, взяв его ножками циркуля и перенеся на масштабную
линейку.
К каждому чертежу Федор прилагал подробное "исчисление, сколько чего к
строению надлежит", - лесу, меди, железа, канатов...
На этот раз Лал Чандр очень внимательно просматривал представленную
Федором смету: сколько леса нужно на постройку желоба для отвода воды от
верховья водопада до храма Кали, у которого будет установлено гигантское
колесо.
По расчетам Федора желоб должен был пропускать водяной поток шириной в
две с половиной сажени и глубиной в сажень.
Предполагалось во время засухи, когда речка пересохнет, перегородить
русло немного выше водопада плотиной, пробить правый, скалистый берег
тоннелем и через примыкавшую к берегу ложбину желобом на высоких свайных
опорах довести-воду до храма на расстояние около ста сажен. Здесь вода
должна была обрушиваться на огромное колесо и, отдав ему свою силу,
стекать затем в речку по канаве, которую рыли уже теперь.
Желоб и свайные опоры Федор запроектировал бревенчатыми - не потому,
что он был русским инженером и привык пользоваться этим материалом "для
завоцкого и плотинного строения", а потому, что желоб из каменной кладки
на двенадцатисаженной высоте было бы гораздо труднее закрепить. К тому же
он весил бы много больше деревянного и потребовал бы мощных и частых опор.
Да и деревянный желоб таких размеров, наполненный водой, получался не
легкий; поэтому опорные сваи надо было ставить не реже чем через каждые
две сажени.
На все это требовалось около тысячи трехсаженных бревен толщиной не
меньше фута.
Для безлесного Пенджаба это была огромная цифра.
- Правильно ли ты исчислил, юноша? - хмуро спросил Лал Чандр.
- Я цифири и циркульному действию обучался у самого Леонтия Филиппыча
Магницкого, - обиженно ответил Федор.
- Не знаю, о ком ты говоришь. - Лал Чандр задумался. - Хорошо, - сказал
он, помолчав. - Придется мне поехать к радже Мохинджи. В его владениях, в
верховьях реки Рави, есть леса, а где лес - там слоны. Сплавим лес по Рави
до наших мест, а потом слоны перевезут его к храму Кали.
- Слоны? - с интересом спросил Федор. - Слоны перевезут лес?
- Заканчивай здесь колесо и приступай к машине молний, - приказал Лал
Чандр. - Когда лес будет на месте, переедешь с плотниками к храму, будешь
строить желоб.
И Федор приступил к проектированию большой машины молний для храма
Кали.
До сих пор он не имел представления о той страшной силе, удар которой
однажды ощутил.
На своем веку изведал Федор и сабельного удара и пулевого пробоя.
Хорошо помнил, как шведский книпель - снаряд из двух чугунных полушарий,
соединенных короткой цепью, - перебил на их корабле бык-гордень [узел
крепления реи к мачте] и оборвавшийся гротарей (стопудовое бревно) полетел
вниз, круша все на своем пути. Кто-то крикнул: "Фан ундер!" [van onder
(голл.) - "падает вниз!"; в наше время превратилось в предостерегающий
оклик "полундра!"] Матросы разбежались по палубе, а он, Федор, не успел
отскочить - задело его малость, но и от этой малости рухнул он как
подкошенный...
Но пуще прежних потрясений запомнился Федору холод медных бедер богини
Кали, треск голубых молний, запах весенней грозы, и будто тысячи иголок
вонзились в тело. Мгновенная боль, а потом непонятная дрожь и
металлический привкус во рту...
Хорошо понимал Федор: где есть валы да шестерни, никакой бог, хоть и
шестирукая Кали, здесь ни при чем, Просто брахман знает что-то, другим
неведомое.
Федор уже знал, что загадочная сила рождается от вращения диска и может
проходить куда угодно по металлу. Знал, что Лал Чандр умеет копить эту
силу в металлических сосудах, наполненных какой-то жидкостью, что медная
статуя Кали была внутри пустая и залитая той же жидкостью.
Страстно хотелось Федору проникнуть в тайну брахмана и увезти ее с
собой на родину. Еще не зная, как добраться до тайны и как бежать отсюда,
он уже задумывался, через кого добиться, чтобы с глазу на глаз доложить
государю о неведомой силе...
Иногда во время опытов с машиной молний Лал Чандр зажигал в чаше,
стоявшей на медном треножнике, какие-то снадобья; от них шел пахучий дым.
При этом Федор помогал брахману сдвигать и раздвигать бронзовые шары
машины. От разных снадобий и молнии получались разные: то совсем слабые, а
то проскакивали между далеко раздвинутыми шарами.
Каждый раз Лал Чандр записывал, при каком курении какой длины
получается молния. Терпеливо добивался: что жечь, чтобы молния была
подлиннее да поярче. И каждый раз перед тем как попробовать другое
снадобье, лабораторию тщательно проветривали пунками - полотнищами на
рамах, подвешенных к потолку. Их приводили в движение из-под пола рабы Лал
Чандра.
Иногда запах курений напоминал Федору ладан, церковь; казалось, в этом
есть что-то от бога. Но запах ладана сменялся иной раз такой вонью, что
даже бесстрастный Лал Чандр крутил носом, тушил курильницу и проветривал
помещение. Вонь, понятное дело, никак не связывалась с божественным
промыслом...
Эта зависимость между курением и силой молнии каралась Федору особо
таинственной [иногда небольшие примеси некоторых газов к воздуху сильно
влияют на длину пробиваемого искрой пространства].
Все больше убеждался Федор в правоте Рам Даса: злое дело замышлял Лал
Чандр. Не науки ради вызывал он молнии, не только во славу многоруких
идолов курились его адские снадобья...
Однажды в лабораторию внесли на носилках труп индуса средних лет,
худого, но хорошо сложенного.
Около машины молний поставили стол, покрытый тяжелой мраморной плитой.
К бронзовым шарам прикрепили два толстых гибких каната, сплетенных из
бронзовых проволок. Канаты были обмотаны тонким шелком, пропитанным
какой-то смолой, а их свободные концы - впаяны в игольной остроты
серебряные наконечники.
По знаку Лал Чандра слуги положили обнаженный труп на черный мрамор
стола и неслышно удалились.
Лал Чандр бросил в дымящуюся чашу на треножнике щепотку снадобья.
Помещение окуталось зеленоватыми клубами дыма. Остро и пряно запахло.
Брахман взял в руки один из канатов.
- Возьми второй, - велел он Федору, - но опасайся коснуться его
обнаженного конца.
Диск машины молний начал вращаться - все быстрее и быстрее. Золотые
пластинки слились в один сияющий круг. Комната плотно наполнилась
однотонным воем.
Федор обеими руками держал канат, выставив вперед острый наконечник,
как багинет перед боем. Лал Чандр стал медленно придвигать к нему острие
своего каната.
Треск! Слепящая голубая молния возникла между остриями. Клубы зеленого
дыма засветились призрачным светом. Федор стоял неподвижно. Он уже привык
к жизни среди молний. Лал Чандр резко отвел в сторону свой наконечник; с
треском погасла молния. Не выпуская из рук каната, он подошел к столу и
сбросил ткань, покрывавшую лицо мертвеца.
Федор вздрогнул: лицо было страшным, синевато-белым. Между искаженных
судорогой губ торчал кончик языка. Стеклянные, широко раскрытые глаза
хранили выражение предсмертного ужаса. На шее четко вырисовывалась синяя
бороздка - рельефный оттиск плетеного шнурка.
Федор сразу вспомнил рассказы сикхов о страшной секте тугов-душителей.
Скрывая под одеждой священный шнурок, туги бродили по дорогам, по
темнеющим вечерним улицам городов, подстерегая свои жертвы. Держа шнурок
обеими руками за концы, душитель, подкравшись сзади, накидывал его на шею
одинокого прохожего и быстрым движением делал вокруг шеи полный оборот, а
потом, уперевшись ногой в спину жертвы, молниеносно затягивал концы.
Это совершалось для того, чтобы умилостивить гневную богиню Кали.
Но по тем же рассказам Федор знал, что в Пенджабе, где культ страшной
Кали не был в почете, туги никогда не показывались.
Владение Лал Чандра было вдалеке от жилых мест, слуги за ограду не
выходили. Значит; этот человек, бывший раб Лал Чандра - Федор узнал его,
несмотря на искаженное лицо, - не был случайной жертвой фанатика. Он был
задушен здесь, внутри высокой ограды, за какое-нибудь нарушение или просто
потому, что Лал Чандру понадобился труп...
Федора пронзила страшная мысль: Лал Чандр от него ничего не скрывает,
не стесняется показать умерщвленного таким способом человека, которого он,
Федор, видел живым еще вчера!
Лал Чандр уже считает его, Федора, обреченным. Когда работы будут
закончены, его задушат, как этого несчастного... На мгновение Федору
показалось, что его горло перехвачено тонким шнурком. Он судорожно
глотнул. Не помня себя шагнул к Лал Чандру.
Брахман вскинул на него тревожный взгляд. Какой-то миг длился
безмолвный поединок: Потом Федор овладел собой; отвернулся, глухо спросил:
дальше что делать?
Лал Чандр спокойно подошел к трупу, вонзил острие своего наконечника в
его смуглое плечо. Приказал:
- Приложи свой наконечник к его ступне.
"Может, ткнуть тебя самого? - пронеслось у Федора в голове. - Да
незнамо, будет ли толк. Верно, душители в соседних покоях караулят. Ладно,
доберусь до тебя еще!"
Федор молча упер острие наконечника в ступню мертвеца - и вдруг,
отбросив канат, с криком отскочил в сторону.
Случилось страшное, небывалое: нога мертвеца дернулась, согнулась в
колене и резко распрямилась, будто хотела ударить Федора...
Под сводами лаборатории раздался тихий смех Лал Чандра.
- Ты испугался, русский воин? - насмешливо сказал брахман. - Не бойся,
он не может причинить зла.
Федор перевел дух. С вызовом взглянул на брахмана, сказал:
- Я человек военный, привык с живым супротивником встречаться. - И
прибавил по-русски: - Пес тебя нюхай, тать-душегубец!
И еще целый час он, по указанию Лал Чандра, прикладывал наконечник то к
руке, то к ступням мертвеца. Брахман внимательно наблюдал, как пробегают
судороги.
А когда Лал Чандр снова уехал, Федор при удобном случае рассказал
Джогиндару Сингху о страшном опыте.
- Значит, он уже собирает у себя тугов, - сказал старый плотник. - Ну
что ж, туги тоже смертны. Придет час - мы узнаем, угодна ли богине Кали
смерть ее жрецов.
9. СЛОНЫ ПРИШЛИ. БЕЖАТЬ?! А КАК ЖЕ БХАРАТИ? СКОМКАННЫЙ
ЛИСТОК. НОВЫЕ ЛЮДИ В ДОМЕ ЛАЛ ЧАНДРА. КОЛДОВСКОЙ ВЗГЛЯД.
ФЕДОР ЗАПЕЛ ПЕСНЮ. ВОДА ГОРИТ!
У меня в душе звенит тальянка,
По ночам собачий слышу лай.
Разве ты не хочешь, персиянка,
Увидать далекий, синий край?
С.Есенин, "Персидские мотивы"
Наступил день переселения в старый храм.
Из железных ворот дома Лал Чандра потянулся длинный караван. Впереди
шли восемь слонов, груженных деревянными и металлическими частями водяного
колеса и большой машины молний.
Накануне, когда слоны впервые появились во дворе, пришлось изрядно
поломать голову: как их вьючить.
Федор таких чудных зверей, конечно, никогда еще не видывал. Из книг
знал, что слон ростом выше самого высокого дерева. Увидев же воочию,
разозлился на сочинителей сих непотребных книг: слоны оказались ростом
всего-то в неполные две сажени.
Прибывшие со слонами опытные погонщики-карнаки растолковали Федору, что
хоботом слон может поднять и перенести более трехсот пудов, но для дальних
перевозок, когда грузы приходится подвешивать по бокам, нельзя вьючить
больше сорока пудов. Зато с таким грузом слон проходит полтораста верст за
день.
Вьючили долго. Потом карнаки взгромоздились слонам на шею, вернее - на
то место, где голова переходит в туловище. В руках у них были железные
анки - короткие копья, - это вместо кнутов.
Слоны двинулись неожиданно легкой рысцой и быстро скрылись в облаке
пыли. За ними ехало несколько пароконных повозок с мастеровыми: им нельзя
было отставать от слонов, чтобы сразу разгрузить их на месте. В передней
повозке ехал Федор с Джогиндаром Сингхом и Бхарати. А сзади, отставая все
больше, тряслись неторопливо повозки, запряженные широкорогими быками -
гаялами.
На быках везли те материалы, что не к спеху: медлительные гаялы должны
были достичь храма лишь на третьи сутки, в то время как слонам и конным
повозкам потребно было не более двадцати часов.
Вброд переправлялись через многие полувысохшие реки и речушки. Слоны,
не любители солнцепека, каждый раз, забираясь в воду, отдыхали и
освежались на свой, слоновый манер: набирали полный хобот воды и поливали
себе голову и спину.
Федор, забыв о своем первоначальном разочаровании, любовался могучими
животными.
- Ну и скотина же! Умная да работящая...
- А у вас совсем нет слонов? - спросила Бхарати.
- У нас нет. - Федор подавил невольный вздох. - Да и господь с ними, со
слонами, и без них проживем. Только бы домой попасть...
Джогиндар Сингх покосился на погрустневшего Федора и спросил:
- Есть ли там у тебя родные?
- Как не быть. Есть и батюшка с матушкой, и сестра...
- А жена, дети?
Федор усмехнулся:
- Житье наше военное, все времени недоставало своим гнездом
обзавестись.
- Отец, чужестранец утомлен дорогой, а ты засыпаешь его вопросами, -
тихо сказала Бхарати.
Она сидела, отвернувшись от Федора. Он протянул руку, осторожно
коснулся ладонью плеча девушки. Плавным движением она отстранилась.
Повозку тряхнуло, колеса застучали по камням: переезжали сильно
обмелевшее русло одного из бесчисленных притоков Рави. На том берегу
остановились, выпрягли коней, расположились на отдых в тени большого
дерева. Неподалеку, ниже по течению, слоны нашли место поглубже: стоя по
брюхо в воде, усердно поливали друг другу спину.
Плотник развел костер. Бхарати взялась за дорожную стряпню. Было еще
светло, огонь костра казался бледным.
Федор взял сухую ветку, принялся обстругивать ее своим ножом. Вдруг
старик сказал, понизив голос:
- Если ты смел, то можешь бежать отсюда.
- Бежать?!
Сингх сильно сжал Федору руку повыше локтя:
- Говори тихо, здесь много чужих ушей... Слушай. Речка, на которой
стоит храм Кали, впадает в Инд. Если спуститься по Инду на лодке, то за
десять дней ты доберешься до моря.
- До моря? - прошептал Федор.
За годы плена он составил себе представление о местности между Индом и
Сатледжем, но очень смутно представлял себе ее положение относительно
морского побережья.
- Незадолго до впадения в море Инд делится на много ветвей, - продолжал
Сингх. - Если ты поплывешь крайней северной ветвью, то выйдешь в море
возле деревни Карачи...
Карачи! Федор живо вспомнил карту, которую изучал еще перед походом
вместе с Кожиным. Да, да, на той карте значился Карачи. Да и раньше
слыхивал Федор об этом поселении, излюбленном персидскими купцами. Теперь
Федор сразу представил себе, где находится.
- Заходят ли туда корабли из европейских земель? - спросил Федор.
- Не знаю. - Старый плотник помолчал, задумавшись. - Но если ты
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг