Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
     Операция была не из сложных.  Хирург быстро вскрыл карбункул, а потом
повел разрез глубже и извлек инородное тело. Было похоже, что оно сидело в
живом теле давно.
     Извлеченный предмет был отдан на  всесторонний анализ.  И  вот что он
показал:
     "Инородное тело имеет цвет почти черный, форму, близкую к конической,
с неопределенно выраженной граненостью. Удельный вес - 2,512, твердость по
шкале Мооса -  7,0,  каковая высокая твердость,  совокупно с остроконечной
формой,  способствовала глубокому внедрению в  мышечные ткани.  Химический
анализ: преобладание соединений SiO2, то есть кремнезема..."
     Короче говоря,  это был кремень.  Тот самый кремень,  который некогда
сыграл исключительную роль в истории цивилизации.
     Повторное лабораторное исследование выявило крупинки древесного угля,
приставшие к кремневому наконечнику.  Вероятно, деревянный стержень стрелы
был  для прочности обожжен огнем.  Было и  другое мнение:  будто бы  некий
врачеватель применил древесный уголь в  раскаленном виде  для  дезинфекции
Шамовой раны -  в соответствии с формулой античных врачей, которая гласит:
"Что не излечивается железом, то излечивается огнем".
     Как бы  то  ни было,  в  руках специалистов оказался древесный уголь.
Теперь можно было  радиокарбонатным способом определить его  возраст,  так
как со временем радиоактивность угля равномерно убывает. И анализ показал,
что наконечник стрелы,  как и  сопровождающие его частицы древесного угля,
имеет возраст не менее шестидесяти веков.


     - ...Рад вас видеть,  -  сказал профессор Рыбаков, выходя из-за стола
навстречу Уру.  - Садитесь. Вы очень изменились со времени нашей последней
встречи. Сколько... уже, кажется, год прошел?
     - Да, год.
     - Не стану вас расспрашивать о заграничном вояже,  Ур. Его достаточно
широко  освещала  зарубежная  пресса,   и   вам  вряд  ли   будет  приятно
вспоминать...
     - Отчего же,  -  пожал плечами Ур.  -  Были там  и  приятные встречи.
Например, я рад, что познакомился с доктором Русто.
     Разговор  как-то   не   клеился.   За   окном   посвистывал  норд   -
господствующий в  этих  краях  северный ветер.  Сильный  порыв  со  стуком
распахнул плохо  притворенную раму,  прошелся по  кабинету пыльным вихрем,
смахнул  с  профессорского стола  бумаги.  Рыбаков кинулся закрывать окно,
запутался в раскачиваемой ветром шторе,  дернул ее и едва не сорвал вместе
с карнизом. Ур тем временем подбирал разлетевшиеся бумаги. На одной из них
бросился ему в глаза крупный гриф Академии наук. Невольно взгляд скользнул
по густому машинописному тексту.
     "...затянулось недопустимо долго.  Прошу Вас  принять энергичные меры
для установления личности пришельца, либо, если это не удастся..."
     Ур быстро отвел взгляд и положил бумагу вместе с другими подобранными
листками на  стол.  Рыбаков  наконец  справился с  взбесившейся шторой  и,
закрыв окно, вернулся на место.
     - Сколько уже лет живу здесь,  а никак не привыкну к норду,  - сказал
он.  -  Итак,  на чем мы остановились?  Да,  у вас была приятная встреча с
доктором Русто.  Само собой,  само собой, он достойный человек... Вот что,
Ур.   За  минувший  год  многое  переменилось.   Вы,  по-видимому,  вполне
акклиматизировались...  или,  точнее,  адаптировались, и, хотя те или иные
ваши  поступки не  совсем объяснимы с  точки зрения логики,  нынешняя ваша
коммуникабельность  неизмеримо  выше  первоначальной.  Прошу  меня  понять
правильно. Я не собираюсь вас допрашивать...
     - Все ясно,  профессор. Простите, что перебиваю. Вы хотите знать, кто
я такой, откуда и каковы мои намерения.
     - Совершенно верно.
     - Понимаю,  что  должен  многое объяснить.  Я  сделаю это,  но,  если
разрешите,  не сейчас.  Наверное,  скоро я  уеду...  улечу...  и вот перед
отъездом расскажу вам кое-что о себе.
     - Вы опять собираетесь перелететь за границу?
     - Нет. Улечу насовсем.
     - Это значит - покинете Землю?
     - Обещаю перед отъездом ответить и на этот вопрос.
     Помолчали.   Завывал  за   окном  норд.   Рыбаков  покрутил  головой,
расслабляя на шее узел галстука. Перед ним сидел вполне земной человек - с
печальным выражением лица, с подбитым глазом, - но он хранил в себе тайну,
не доступную никому.
     - Очень жаль.  - Рыбаков почесал мизинцем бровь. - Очень жаль, что вы
упорно избегаете откровенного разговора.  Но ответьте, по крайней мере, на
загадку,  которую нам задал ваш отец. Когда и при каких обстоятельствах он
был ранен стрелой?
     - Это произошло примерно за  год до  моего рождения.  Со  слов отца и
матери я  знаю только то,  что на  стадо овец напали какие-то плохие люди,
отец оказал им сопротивление и  был ранен в  схватке.  Где это было,  я не
знаю,  потому что у  родителей...  у  них довольно смутное представление о
географии.
     - Вам сколько лет, Ур, - двадцать пять?
     - Двадцать шесть. Я точно высчитал.
     - Значит,  отец  был  ранен стрелой двадцать семь лет  назад,  верно?
Такой  срок  показывает  и   патологоанатомическая  экспертиза,   судя  по
инкапсулации* наконечника стрелы. Но тут-то и кроется загадка. Дело в том,
что возраст наконечника,  извлеченного из ягодицы вашего отца, определен в
шесть тысяч лет.
     _______________
          * И н к а п с у л я ц и я - обрастание тканью.

     - Шесть тысяч лет? - переспросил Ур. - Вы уверены, что это так? Каким
образом вы определили?
     - Радиокарбонным методом.  Кусочек обломанного древка, на которое был
насажен наконечник,  сохранил частицы древесного угля,  и поскольку период
полураспада угля...
     - Понятно.
     Рыбаков подождал немного,  думая,  что Ур как-то попытается объяснить
парадокс,  но тот молчал.  Было похоже, что Ур не очень удивлен. Скорее он
выглядел  озабоченным,   удрученным.   Да,   совсем  не   похож  на   того
жизнерадостного варвара, каким предстал Рыбакову год назад в колхозе имени
Калинина.
     - Что  ж,  -  поднялся Рыбаков,  -  ничего не  остается,  как ожидать
обещанных  предотъездных объяснений.  Когда  вы,  собственно,  собираетесь
улетать?
     - Пока не знаю.
     Уставившись куда-то в угол, Ур тоскливо думал о том, что деваться ему
некуда.  Назначить определенную дату отлета - это зависело  не  только  от
него.  И не столько от него...  Куда же ему пойти,  где найти убежище?  Не
возвращаться же в Институт физики моря,  на который он навлек неприятности
и из которого тайком бежал...  Жить у Валерия нахлебником тоже не годится.
Правда,  у матери,  которую приютила у себя добрая тетя Соня, есть немного
денег,  но  она  совершенно  не  умеет  считать  и рассчитывать - в первом
попавшемся на глаза галантерейном или промтоварном магазине может оставить
все до последней копейки. Ее нельзя выпускать одну в город...
     Единственное место,  где можно пожить в  тиши,  пока не  представится
возможность отлета, - это дом родителей в колхозе...
     Спохватившись, он встал, попрощался.
     - Может быть,  когда отец выйдет из больницы,  я  поеду в  колхоз,  -
сказал  он,  уже  взявшись  за  дверную  ручку  и  исподлобья посмотрев на
Рыбакова. - Поживу немного у родителей.


     В субботу Шама выписали из больницы, и Валерий с Уром привезли его на
такси домой,  на  улицу Тружеников Моря.  Было решено отметить это событие
семейным шашлыком.
     Мясо нарезал на куски сам Шам.  Тетя Соня гнала его из кухни, просила
лечь отдохнуть, но доверить женщинам резание баранины Шам, естественно, не
мог.  Лишь покончив с этим делом, он погладил тетю Соню по плечу и покинул
кухню. Женщины принялись резать лук, толочь сумах, заливать мясо уксусом и
нар-шарабом - уваренным гранатовым соком. При этом Каа говорила без умолку
- хвалила Шама и жаловалась на сына за то,  что он никак не женится.  Тетя
Соня сочувствовала ей и в свою очередь жаловалась на Валерия.
     Тем временем Валерий трудился на чердаке. От старого ящика, в котором
некогда хранились Фарберовы книжки  и  журналы,  а  теперь  лежала  всякая
рухлядь,  он  отодрал несколько толстых досок и  снес их  во  двор.  Возле
дворовой арки, ведущей на улицу, был пятачок, не покрытый асфальтом, и тут
лежали два параллельных ряда закопченных камней,  - уже добрых сто лет это
место служило всему двору шашлычным мангалом.
     Потом  Валерий поднялся к  себе  на  второй этаж.  Здесь на  открытой
площадке  стоял  Шам.  Опершись  о  перила,  он  с  интересом наблюдал  за
футбольной схваткой  во  дворе.  В  наиболее острые  моменты  игры,  какие
принято называть голевыми,  Шам  очень  возбуждался:  выкрикивал что-то  и
размахивал руками,  подбадривая или осуждая игроков. Мальчишки поглядывали
на бородатого болельщика, посмеивались.
     А еще на Шама подслеповато и косенько посматривал пенсионер-фармацевт
Фарбер из раскрытого окна своей галереи.
     Валерий кивнул Фарберу и прошел в свою комнату.  Здесь лежал на своем
диване и читал газету Ур - в любимых плавках, босой, совсем как год назад,
когда он только поселился у Валерия.  И можно было подумать, что ничего не
переменилось за этот год, если б не сбритая борода и подбитый глаз...
     Закурив, Валерий повалился в кресло.
     - В  понедельник Вера  Федоровна прилетит из  Москвы,  -  сказал  он,
постукивая пальцами по подлокотникам.
     - Это  хорошо,  -  ответил  Ур  и,  перевернув  страницу  "Известий",
углубился в судебный очерк.
     - Что с тобой стряслось, Ур? Будто подменили. Тебе даже не интересно,
зачем она летала в Москву.
     - Зачем? - коротко взглянул на него Ур.
     - Пробивать тему океанских течений.
     - Я так и подумал, потому и сказал, что это хорошо.
     Валерий почесал под рыжевато-русой бородкой.
     - А ты вернешься в институт, если снова разрешат океанскую тему?
     - Нет. Я же говорил, что поживу немного у родителей.
     - Странный ты все-таки...  - Валерий подался вперед, упершись локтями
в  колени.  -  Сам заварил кашу с этой "джаномалией",  сидел за расчетами,
силовую установку для пролива Дрейка придумал -  и  все побоку?  Ну ладно,
когда тему прикрыли,  ты сбежал,  думал,  что все из-за тебя, - это понять
можно,  хотя и  с  натяжкой.  Но теперь-то!  Обстановка меняется.  Пиреев,
говорят,  уже не зампред по науке, куда-то уходит по собственному желанию.
Океанскую тему Вера Федоровна пробьет наверняка.  Никаких помех!  А ты - к
родителям в колхоз... Чудило ты гороховое, вот и все.
     - Почему гороховое? - спросил Ур.
     - "Почему, почему"!.. Не буду объяснять! - гаркнул Валерий. - Проходу
мне в  институте не стало:  где Ур,  почему на работу не выходит...  Утром
войдешь в  отдел -  Нонка вот такими глазищами глядит.  -  Валерий сомкнул
пальцы обеих  рук,  показав большую окружность.  -  Задает,  так  сказать,
безмолвный вопрос. А я ей отвечаю так... - Он состроил зверскую рожу.
     Ур искоса смотрел на него.  Потом отбросил газету,  рывком поднялся с
дивана,  подошел к  окну.  Валерий вдруг подумал:  уж не приступ ли у него
начинается?
     - Ур! - крикнул он.
     - Ну,  что  тебе?  -  резко обернулся Ур,  и  лицо его  исказила злая
гримаса. - Чего ты душу выматываешь? Что вам всем нужно от меня?!
     Он  кинулся вон  из  комнаты.  Валерий ткнул  окурок  в  пепельницу и
выскочил вслед за Уром.
     Куда девался этот сумасшедший? У тети Сони в комнате его нет, в кухне
тоже. Не побежал же он в одних плавках на улицу! Хотя с него станется...
     Тут Валерий увидел, что дверь черного хода стоит открытая. По темной,
пахнущей кошками лестнице он поднялся на чердак. Здесь было душно. Пыльный
брус  света  косо  падал из  окошка,  сплошь затканного паутиной.  Валерий
огляделся.  Ржавая  ванна,  источенный  жучком  колченогий  комод,  свалка
отслуживших  свой  век  примусов,  глиняных  горшков,  самодельных газовых
таганков... За свалкой сидел на полуразбитом ящике Ур.
     Он  молча смотрел на Валерия,  и  тому стало вдруг жутковато от этого
немигающего и как бы затравленного взгляда.
     - Можешь слезть с чердака, - сказал Валерий. - Больше я не стану тебе
досаждать разговорами. Живи как хочешь.
     И он двинулся было к лестнице, но остановился, услышав голос Ура.
     - "Живи как хочешь",  -  повторил тот. - Наверно, это невозможно. Так
же, как невозможно уйти от людей...
     Ур словно бы с самим собой разговаривал.
     - ...Все  связывает  людей  друг  с  другом,   -   продолжал  он,   -
производство,  общие  цели...  Даже  личные  цели  недостижимы без  помощи
других...  Прочные взаимные связи  и  в  то  же  время -  разъединенность,
случайность... странная неупорядоченность приема и передачи информации...
     Валерий невольно затаил дыхание,  чтобы  не  вспугнуть,  не  прервать
монолог.  Он  приготовился услышать нечто очень важное.  Но  Ур умолк.  Он
сидел,  опустив  голову  и  будто  прислушиваясь к  доносившимся со  двора
мальчишеским голосам.
     - Однажды ты уже говорил что-то в этом роде,  -  сказал Валерий.  - А
что, в тех местах, откуда ты прилетел, поступление информации организовано
иначе?
     - Иначе,  -  эхом откликнулся Ур. - Конечно, иначе... если рассеянная
информация сконцентрирована и  мозг настраивается на направленный прием...
А для чего еще существует разум?..
     - Ну, ну, дальше, Ур. Что это значит - настроить мозг?
     Ур поднял на него взгляд, далекий, отчужденный.
     - Здесь жарко.  Пойдем отсюда.  -  И,  уже спускаясь по лестнице,  он
добавил негромко: - Все равно ты не поймешь...


     Шам  священнодействовал.  Он  потребовал,  чтобы  мальчишки на  время
приготовления шашлыка прекратили футбол - не ровен час, угодит еще неловко
пущенный мяч в мангал,  раскидает угли,  погубит все дело. Шам помахал над
раскаленными  углями  фанеркой,  побрызгал  водой,  чтобы  прибить  язычки
пламени,  потом  принял  у  Валерия шампуры с  нанизанными кусками мяса  и
положил их кончиками на два ряда камней.  Валерий понимал толк в шашлыке и
сам умел его жарить, но тут пришлось ему удовлетвориться ролью ассистента:
принести, подать. Он попробовал было поворочать шампуры над углями, но Шам
властно отстранил его, сказав что-то на непонятном своем языке.
     С  пылу,  с  жару шашлык был подан на стол и  посредством куска хлеба
снят с горячих шампуров на широкое блюдо.
     - За    ваше   выздоровление,    дядя   Шам,    -    сказал   Валерий
по-азербайджански, поднимая бокал.
     - Ай молодец! - ответил Шам. - Хорошо сказал!
     Он сидел в своей клетчатой рубахе навыпуск, легко и быстро прожевывал
кусок за куском. Валерий подумал, что с вилкой в руке Шам выглядел бы куда
менее естественно.
     - А все-таки, дядя Шам, кто всадил в вас стрелу? - спросил он.
     - Плохие люди!  - сердито потряс руками Шам. - Дети змеи, чтоб им рот
забило глиной! Они увели овец!
     Он  принялся возбужденно выкрикивать что-то на своем языке.  Каа тоже
кричала о  плохих людях  и,  насколько понял Валерий,  о  каких-то  богах,
которые не  дали Шаму погибнуть.  Ур,  который ел вяло,  сказал им что-то,
непонятное для  Валерия,  и  они успокоились.  Но  не  сразу.  Как вулкан,
остывающий после извержения, они еще некоторое время тихонько клокотали.
     Потом Шам и Валерий принесли новую порцию шашлыка.
     - Ваше здоровье, тетя Каа, - поднял бокал Валерий.
     - Хорошо сказал, молодец! - просияла Каа.
     И,  вытерев жирные  губы  тыльной стороной ладони,  она  быстро и  не
всегда понятно заговорила о  том,  что  тетя  Соня очень хороший человек и
она,  Каа, прекрасно понимает ее заботы: это очень плохо, когда мужчина не
имеет  жены  и  дома,  таких  мужчин никто не  станет уважать,  потому что
мужчина, не имеющий жены...
     Тут Валерий догадался включить телевизор,  и тетушка Каа замолчала на
полуслове и впилась в экран, где шла передача "А ну-ка, парни!".
     Уже все были сыты, только Шам с достоинством доедал шашлык. Тетя Соня
с помощью Валерия и Ура стала убирать со стола и накрывать чай.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг