обстоятельностью:
- В институте, Вера Федоровна, большой перерасход электроэнергии. Вот
извольте взглянуть. - Он положил на директорский стол листок. - Третий
месяц подряд выходим за пределы лимита, и переплата, как видите,
возрастает.
- Что вы смотрите на меня такими глазами? Я свою тереллу, -
директриса кивнула на глобус, - уже полгода не включала.
- Разумеется, я не говорю лично о вас, Вера Федоровна. Более того:
понимаю необходимость экспериментов. Но такого перерасхода допустить никак
не могу. Электричество денег стоит...
Тут плавная речь главбуха была прервана самым бесцеремонным образом.
- Вы платите деньги за электричество? - спросил Ур своим гулким
голосом.
Михаил Антонович кинул на него неодобрительный взгляд.
- Платим по утвержденному прейскуранту отпускных цен на
электроэнергию для промышленных предприятий, - сказал он сухо. И добавил
не без иронии: - Электричество, между прочим, это не просто щелк - и зажег
лампочку. Это топливо, обслуживание электростанций, эксплуатация линии
передач...
И опять прервал его Ур:
- Платить деньги за электричество - все равно, что стоять по горло в
чистой воде и попросить прохожего принести стакан воды. Добывать энергию
побочным путем, когда планета...
- Товарищ... э... Ур, - сказала Вера Федоровна, - если у вас нет ко
мне служебных вопросов, то я вас не задерживаю. Нонна, что вы тут торчите?
Бегите доделывать диссертацию.
- Вера Федоровна, еще один вопрос. Михаил Антоныч, извините, я совсем
коротко... - Нонна подалась к директрисе, вытянув шею, и быстро
заговорила: - Ур предложил оригинальный метод измерения электрических
токов в слабых течениях, и нам бы хотелось проверить...
- Существует, к вашему сведению, ЭМИТ*.
_______________
* Э М И Т - электромагнитный метод измерения течений.
- Да, конечно. Но он годится только для мощных течений, а тут, судя
по его схеме, можно измерить самые слабые. Прибор уже почти готов.
Разрешите нам на несколько дней уехать...
- Не разрешаю. У нас в этом месяце плохо с командировочными деньгами.
Верно, Михаил Антонович?
Главбух кивнул, поджав губы, ибо ни один главбух не станет поощрять
служебные разъезды.
- Нам не нужны командировочные, - сказала Нонна. - Мы поедем на
автобусе. Тут недалеко есть речка со слабым течением, Джанавар-чай...
- Не морочьте голову, Нонна. Эта речка воробью по пузо.
- Всего на два дня, Вера Федоровна. Мы прихватим еще субботу и
воскресенье.
Ответа Нонна не получила. Директриса, сильно прищурившись, смотрела
вбок, и Нонна обернулась в направлении ее взгляда.
- Что с ним такое? - тихо спросила Вера Федоровна.
Ур стоял, напряженно выпрямившись и запрокинув голову. Смуглое лицо
его, обращенное к окну, заметно побледнело и как-то изменилось - будто
резче обозначились под кожей кости и хрящи, будто отвердело оно вдруг,
застыло, "схватилось", как "схватывается" цемент. Глаза были широко
раскрыты и неподвижны.
- Ур, тебе нехорошо? - Нонна быстро подошла к нему и потеребила за
плечо. - Ур!
Она ощутила в его напряженной мышце каменную, нечеловеческую силу и
невольно отдернула руку. Подоспел Михаил Антонович, они вдвоем попытались
усадить Ура на диван, но ничего не вышло. Он стоял статуей и не замечал,
не видел их.
- Как лунатик, - пробормотал главбух.
Ур вдруг обмяк, веки его опустились, на лице появилось выражение
опустошенности, сменившееся гримасой боли. Он принялся судорожно тереть
лоб и виски.
- Что с вами было? - спросила директриса. - Что это, Нонна? Такое
бывает с ним?
- Первый раз вижу, - растерянно ответила та.
Прибор по схеме Ура действительно оказался несложным. Ур с Валерием
быстро разработали чертежи и сдали их в мастерскую. Правда, возникла
заминка: понадобилось восемь метров проволоки трехгранного сечения со
стороной 0,27 миллиметра из чистого ниобия. Именно ниобий, по словам Ура,
подходил по своим физическим константам, заменить его было нечем.
А где его взять? И не тянуть же самим из него проволоку. Пришлось
идти на поклон к институтскому начснабу.
Начснаб обладал художественной натурой. Он рисовал, играл - и
довольно неплохо - на скрипке и был превосходным рассказчиком. Посетители
похитрее использовали эту его струнку: терпеливо выслушивали рассказы
начснаба, всячески выказывая интерес и восхищение, и бывали вознаграждены.
Дело в том, что, несмотря на артистичность натуры, Ованес Арсентьевич был
весьма экономным хозяйственником. Подписывая "требования", он неизменно
зачеркивал проставленную в графе "количество" цифру и заменял ее вдвое
меньшей. В институте помнили, как однажды он задумался над "требованием"
на вентиль водопроводный размером один дюйм: требовалась всего одна штука,
и было невозможно отпустить половину вентиля. Но не таков был начснаб,
чтобы изменять своим правилам. Твердой рукой он зачеркнул "один дюйм" и
написал: "Отпустить размером полдюйма".
- Ованес Арсентьевич, да ведь так нельзя! - возопил проситель.
- Можно, - тихо ответил Ованес Арсентьевич. - У нас водопроводные
вентили в квартирах ставят полдюймовые, а кто их открывает на полное
сечение? Никто. На пол-оборота открывают.
Перед окончанием занятий Валерий постучался в кабинет начснаба.
Приветливо поздоровавшись, он справился о здоровье, спросил, давно ли
Ованес Арсентьевич был в отпуску.
Вопрос достиг цели: один из любимых рассказов начснаба как раз и был
отпускной историей. И Валерий - уже не в первый раз - выслушал историю о
том, как Ованес Арсентьевич, будучи в санатории, убедил некую легковерную
курортницу, что радоновые ванны надо принимать непременно в темных очках и
темной же шляпе, иначе полезная радиация уйдет наружу.
Валерий проявил к рассказу живейший интерес, чем и расположил к себе
начснаба. Затем он изложил свою просьбу.
- Как, как? - переспросил Ованес Арсентьевич, берясь за любимую
двенадцатицветную шариковую ручку. - Ниобий?
Валерий начал было объяснять, что это такое, но начснаб отклонил
объяснение.
- У каждого своя специальность, - сказал он несколько торжественно. -
Ты знаешь, что такое ниобий, но не можешь его достать. Я не знаю, что
такое ниобий, но я его тебе достану.
Ованес Арсентьевич положил перед собой чистый лист бумаги, затем,
подумав немного, выдвинул из ручки зеленый стержень (цвету он придавал
некое одному ему известное значение) и взялся за телефонную трубку.
- Учись, - сказал он. - Допустим, я приехал в чужой город. Никого не
знаю. И мне нужен этот самый ниобий. Что я делаю? Я набираю любую
комбинацию цифр. - Он закрутил диск. - Откуда это? Квартира? Извините, не
туда попал. Ладно, другой номер... Откуда это?.. Главрыбпром? Это говорит
Ованес Арсентьевич. Здравствуйте. Извините, я забыл ваше имя-отчество...
Ах, ну да, Мамед Курбанович! - Он быстро написал имя-отчество и номер
телефона. - У меня к вам маленькая просьба, Мамед Курбанович: мне нужна
проволока из ниобия... Да, ниобий... Куда он идет? Почем я знаю,
руководство требует... Вашему снабженцу? Записываю:
девять-три-шесть-семь-ноль-девять... Как его имя-отчество?.. Большое
спасибо.
Минут через пятнадцать листок был плотно исписан телефонными
номерами, именами-отчествами, названиями учреждений.
- Понимаешь, - говорил в промежутках между звонками начснаб, - очень
важно сразу назвать себя. Абонент подумает, что знает меня, но забыл, и
ему передо мною неудобно... Это техупр Подземстроя? - говорил он в
трубку...
Ниобиевая проволока нужного сечения оказалась на складе неликвидов
Аптекоуправления, куда попала неведомо как и неведомо откуда. Осталось
найти способ оформления взаимоотношений, но это уже был сущий пустяк. И
пораженный Валерий слышал, как кто-то горячо благодарил Ованеса
Арсентьевича, а тот успокаивал собеседника:
- Да что вы, Илья Исаакович, для хорошего человека мне не жалко.
Помогу вам переделать самосвал на бортовую машину. Позвоните мне завтра
после трех, я к этому времени обо всем договорюсь...
Положив трубку, Ованес Арсентьевич размял сигарету, со вкусом
затянулся и сказал, гася в глазах огонек азарта:
- Конечно, физика моря - очень хорошее дело. А все-таки техническое
снабжение интересней.
К себе в отдел Валерий вернулся уже после звонка, возвестившего
окончание занятий. В комнате был только Рустам - он откалывал от кульмана
лист ватмана и насвистывал бурную мелодию "танца с саблями" из балета
"Гаянэ".
- Где Ур? - спросил Валерий.
- Минут десять, как исчез. Вы разве не вместе вышли?
Валерий бросился к соседней комнате и убедился, что она заперта.
Значит, и Аня ушла. Очень мило.
- Пойдем, дорогой, - прервал Рустам его горестные раздумья. - Чего ты
за него беспокоишься? Он уже освоился в городе, не заблудится.
Они сбежали по лестнице и вышли на улицу, заполненную людьми,
машинами и троллейбусами.
"Заблудиться-то он не заблудится, - думал Валерий. - Сам уже ходит по
городу и вроде бы остепенился - не цапает с прилавков что ни попадя, не
глазеет, разинув рот, на женщин". Нет, не потому тревожился Валерий, что
Ур ушел один, - уж скорее потому, что ушел он, возможно, как раз не
один...
- Что ты сказал? - спохватился Валерий, что не слушает Рустама.
- Уже третий раз тебе говорю: рано в этом году жара началась. И
предлагаю съездить на пляж. Скажи?
- Неохота, Рустам.
- Надо, дорогой, надо. Сейчас - по домам, бери плавки и ласты, в
полседьмого встретимся у бульвара на автобусной остановке. Есть? Проведем
вечер как люди - в воде. Ну?
Дома были раскрыты все окна и двери. Запаренная, потная тетя Соня
поставила перед Валерием тарелку с холодной окрошкой и села у окна,
обмахиваясь старинным сандаловым веером.
- Валечка, - сказала она, добрыми глазами глядя на племянника. - Не
сердись на меня, я очень к Уру привязалась, но все-таки хочу спросить:
долго он еще будет жить у нас?
- А что такое? - нехотя ответил Валерий. - Он почти всю получку тебе
отдает на хозяйство...
- Я не об этом! - вскинулась тетя Соня. - Я сама могу прокормить не
одного, а, если хочешь, трех иностранцев.
- Хватит и одного. - Валерий отодвинул тарелку.
- Не сердись, Валечка, но мне странно. Вчера... нет, позавчера... Да,
вчера звонит Аня, я ее, конечно, спрашиваю: "Вам Валечку позвать?" А она
говорит: "Нет, Ура позовите..."
- Ну, и что? - угрюмо спросил Валерий. - Ур захотел в цирк, мне идти
было неохота, Аня вызвалась сопро... сопровождать его. Вот и все.
- Да, я слышала, он говорил о цирке. Почему он без конца туда бегает?
- Ну, нравится ему цирк. Подружился там с лилипутом. Ты имеешь
что-нибудь против?
- Конечно, нет. Я не об этом. Видишь ли, Валечка... ты ухаживаешь за
Аней, а теперь могут пойти разговоры всякие...
Валерий бросил нож и вилку и поднялся из-за стола.
- Валя, подожди! Почему ты не доел? Господи, ничего не скушал!..
У себя в комнате Валерий достал из шкафа маленький спортивный
чемоданчик, покидал в него плавки, ласты и трубку. Заглянула расстроенная
тетя Соня.
- Мне ничего не надо в жизни, - сказала она, вытирая глаза, - лишь бы
ты был счастлив... - Голос ее прервался. - Тебе уже двадцать семь, в твои
годы люди имеют семью, детей...
- Ладно, теть Сонь, не плачь. Все будет в свое время.
- Ты твердишь это уже не знаю сколько лет... Может, и будет
когда-нибудь, но меня уже не будет... Не придется мне понянчить внуков...
Теперь она плакала неудержимо, и Валерию удалось немного успокоить
ее, только пообещав, что в ближайшее время он "займется этим вопросом
серьезно".
Рустам уже дожидался его на автобусной остановке у Приморского
бульвара. Они вдвинулись в огнедышащий автобус и полчаса простояли,
стиснутые мокрыми жаркими телами так, что не могли пошевелить не то что
языком, но и бровью. Наконец эта пытка кончилась, они вылезли едва живые
на конечной остановке.
Пляж и море!
Шлепая ластами Валерий и Рустам вошли в воду. Некоторое время они
плыли вдоль линии буйков, потом Валерий перевернулся на спину. Хорошо было
лежать, пошевеливая раскинутыми руками и глядя на высокое небо. Солнце
зашло за холмистую гряду, но было еще светло. Лишь на востоке горизонт
затянуло как бы лиловым дымом. С пляжа донесся радиоголос, полный
оптимизма: "До самой далекой планеты не так уж, друзья, далеко!"
Валерий лежал, закрыв глаза, и представлял себе, как белый теплоход
"Миклухо-Маклай" подходит к Азорским островам. Ах, было бы здорово попасть
в экспедицию!
Валерий размечтался. Теперь он видел себя на борту старинного
парусного судна эпохи каперской войны. Судно проходит мрачную теснину
Магелланова пролива и поворачивает на северо-запад. Стоянка у безлюдного
острова Хуан-Фернандес - надо дать отдых измученному экипажу и пополнить
запасы пресной воды и продовольствия. Да вот беда: стадо коз, оставленных
на острове английскими корсарами, резко уменьшилось. Оказывается, испанцы,
чтобы лишить врагов свежего мяса, высадили на остров голодных собак - те,
ясное дело, стали охотиться на коз и почти всех загрызли...
С закрытыми глазами лежал он на спине, и легкая волна медленно
сносила его к берегу. "До самой далекой планеты..." - неслось с пляжа.
Чей-то гулкий голос произнес:
- Попробую кролем.
С попутным ветром - на север, продолжал мечтать Валерий. Хорошо бы
перехватить сорокапушечный испанский галион, набитый слитками золота,
идущий из Акапулько...
- Ты работаешь одними руками, потому и не движешься, - услышал
Валерий знакомый голос, а вслед за тем и смех, тоже хорошо знакомый. Вмиг
он перевернулся на живот и увидел в нескольких метрах, ближе к берегу,
Аню.
В бело-красном купальнике, в красной резиновой шапочке стояла она по
пояс в воде и смеялась, наблюдая, как Ур, выпучив глаза и вздымая фонтаны,
бил обеими руками по воде.
- Ногами, ногами работай! - сказала Аня. - Ты слышишь?
- Аня, я слышу, - ответил Ур, бурно дыша.
Теперь он заработал ногами, извергнув новые всплески.
Рустам, тоже увидевший Ура и Аню, сказал деловито:
- Побью ему морду.
- Не смей! - испугался Валерий. - Поплывем отсюда...
Но тут Аня заметила их и крикнула как ни в чем не бывало:
- Приветик! - Она помахала рукой, приглашая подплыть ближе. - Никак
вот не научу Ура плавать.
Ур хорошо помнил учебник доктора Жемчужникова. Он попробовал плыть
брассом и, когда это не получилось, перешел на овер-арм, который теперь
называют плаванием на боку. Но и овер-арм ему не дался, впрочем, как и
треджен - превосходный, но вышедший ныне из моды стиль, заимствованный у
южноамериканских индейцев. И тогда Ур, обеспокоенный несоответствием
практики с теорией, применил кроль - стиль австралийских аборигенов,
любимый стиль великого пловца Каханамоку, стиль, прославивший некогда
Джона Вейсмюллера, исполнителя роли Тарзана.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг