- ха!.. Ха - ха - ха!..
Тут Пертинакс, обнажив меч, рванулся вперед.
- Куда ты? - испуганно вскрикнула Хрисида, пытаясь удержать его, но
Пертинакс уже бежал вниз по лестнице, перескакивая через две ступеньки.
Спустя минуту он, как вихрь, налетел на римлянина. Тот, не ожидавший
нападения, выхватил меч слишком поздно. Стремительное лезвие пропороло
насквозь его шею и он упал, обагряя кровью ступени.
Британец протянул было руку к секретному механизму, но подбежавшая
Хрисида остановила его.
- Зачем? - воскликнула она. - Боги смилостивились над царицей, сохранив
ей золото ее отцов! Крисп был прав: здесь сокровища не найдут ни Антоний,
ни Октавиан!.. Идем же. Клеопатра ждет тебя. Теперь ты сам видишь, какова
обстановка "во дворце. Солдаты вышли из повиновения, каждый думает только о
собственном спасении, всюду воровство, измена, убийства... А царица одна,
без охраны, в этом гнезде ядовитых змей!..
- Веди меня, - твердо сказал Пертинакс. - За Клеопатру я готов умереть.
И они двинулись дальше по сумеречному коридору. Временами до них
доносились голоса и шаги проходивших гдето в боковых галереях стражников, и
Пертинакс со своей провожатой замирали в тени, дожидаясь, пока шаги
стихнут.
В мрачных переходах дворца слышались крики, стоны умирающих, звон цепей.
В темницах, которыми изобиловали подвалы Лохиа, палачи спешили добить своих
союзников, чтобы те не достались в руки победителям. Из винных погребов
доносились нестройные песни пьяной солдатни.
Недалеко от покоев царицы путники услышали гройкий хохот большой компании
рабов, сидевших за чашами вина в низкой сводчатой комнате.
- Вы набрасывайтесь на служанок, а Клеопатрой займусь я... - услышал
Пертинакс чей - то голос, выделившийся из общего нестройного хора.
Имя Клеопатры заставило его насторожиться, и он, оставив Хрисидуна углу
коридора, свернул к помещению, откуда доносились голоса. Он встал у
полуоткрытой двери и украдкой оглядел отвратительное сборище.
Помимо дворцовых рабов, здесь собрался всякий разношерстный сброд,
подобный тому, который повстречался Перттишаксу пару часов назад на
городской улице. Из обрывков фраз, восклицаний и криков юноша понял, что
эти люди составили заговор против ненавистной им Клеопатры. Захмелевшие
негодяи изображали из себя патриотов и клялись отомстить царице за все
несчастья, которые обрушились на страну, однако из их реплик не составляло
труда понять, что каждый думал лишь о поживе, которая ожидала его в богатых
покоях Клеопатры.
- Через верных людей я связался с самим Октавианом! - горделиво говорил
чернокожий гигант с серебряным кольцом в носу. - Если мы при его
триумфальном входе в город поднесем ему на блюде голову Клеопатры, то мы
все получим свободу и по пятьдесят денариев на брата!
- Ура! - дружно завыли заговорщики и застучали по столу кружками, тотчас
забыв о своем патриотизме. - Слава Октавиану! Слава нашему благодателю!
- Готовьте мечи, - продолжал между тем Гиг, - и не слишком напивайтесь:
скоро сюда должен "явиться Тирс - царский евнух, и дать нам сигнал... Мы
подберемся незамеченными к покоям царицы и вырежем всех ее слуг и
служанок...
- Но прежде позабавимся с ними! - взвизгнуло сразу несколько голосов.
- Это уж как водится! - согласился Гиг.
- А Клеопатра кому достанется? - вскинулся какой - то толстяк с оплывшим
глазом.
- Прежде чем прирезать ее, мы пропустим ее по кругу! - крикнул
смуглолицый сухощавый мужчина в солдатской тунике, выцветшей и пропыленной,
превратившейся в лохмотья. - Или кинем жребий!
- Вот тебе жребий, Гипатий! - и Гиг занес над его головой свой страшный
кулак.
Солдат, однако, увернулся от удара и выхватил нож.
- Я говорю - кинем жребий! - угрожающе повторил он.
- Нет, Клеопатра моя! - взвыл Гиг сквозь сжатые зубы.
Лицо его задрожало от гнева, глаза, вперившиеся в Гипатия, злобно
сверкнули.
- Берите золото и драгоценности, какие вы найдете в ее покоях, но царица
достанется одному мне! Я досыта упьюсь прелестями ее тела и сам же, своею
рукой лишу ее жизни! О слиянии с ней я мечтал много лет, и не тебе,
Гипатий, отнимать у меня это удовольствие...
- Жребий! - упрямо повторил воин и выставил нож, потому что Гиг, страшно
заревев, не помня себя от ярости, безоружный набросился на него.
Гнев негра был настолько велик, что он, ревя, как бешеный бык, налетел на
солдата, и тот, не успев взмахнуть ножом, оказался придавленным к полу
исполинской тушей.
Они покатились по полу, круша скамейки и расталкивая своих пьяных
товарищей; Гипатий несколько раз полоснул Гига ножом, но эти неверные
удары, наносимые из неудобного положения, только распаляли ярость
чернокожего. Наконец Гиг с хрустом заломил противнику руку и, как зверь,
своими острыми выступающими зубами вонзился ему в. горло. Гипатий захрипел,
изогнулся всем телом, глаза выкатились из орбит. Гиг сомкнул на его горле
челюсти, и между зубов чернокожего обильно засочилась кровь...
Гиг лежал на поверженном противнике еще несколько минут, хотя тот был уже
мертв, и не разжимал зубов. Пертинакса передернуло от этого омерзительного
зрелища. Гиг пил кровь убитого Гипатия, как это водилось в его родном
африканском племени, суеверно полагая, что доблесть побежденного, его сила
и мужество вместе с его кровью перейдут к победителю.
Пертинакс отшатнулся от двери и смертельно бледный вернулся к ожидавшей
его Хрисиде. Та слышала пьяные крики и шум драки, но не знала, в чем дело.
Пертинакс решил пока не говорить ей о заговоре рабов, а сначала поставить
об этом в известность Клеопатру. Возможно, у царицы еще остались верные
люди из числа дворцовой стражи, которые защитят ее, а если их нет, то
Пертинакс поможет ей бежать из дворца.
Безумный план зародился в его голове, когда он приближался с Хрисидой к
мраморным дверям со створками из бронзы, за которыми находились покои
египетской царицы. Вдруг Клеопатра согласится принять его помощь и покинуть
с ним дворец? От дальнейшего у Пертинакса и вовсе захватило дух: они
спасаются из осажденного города на британском корабле, прорвавшемся в
гавань, и плывут на его родину, в страну туманного Альбиона, где он сделает
прекрасную гречанку своей женой...
Он до того умчался мыслями в эти сладкие грезы, что даже не расслышал
шепота Хрисиды. Ей пришлось взять его за руку и повторить:
- Мы пришли. За теми дверями тебя ожидает Клеопатра. Но у дверей караулит
евнух, тебе не следует попадаться ему на глаза... Поэтому я пройду вперед и
постараюсь отвлечь его; ты же пойдешь тогда, когда у дверей никого не
будет. Быстро стукни три раза. Это условный сигнал. Царица откроет тебе...
А пока стой здесь и выжидай момент, когда я отвлеку этого цербера...
Оставив Пертинакса в тени мраморной колоннады, она направилась к
сидевшему у дверей евнуху. Тот, похоже, дремал; он уже издали заслышав шаги
приближающейся девушки, он тотчас раскрыл свои поросячьи глазки.
- Не знаешь ли ты, достопочтенный Тирс, - произнесла Хрисида, сделав
испуганный вид, - чье это мертвое тело лежит вон там, в том коридоре?
- Какое тело? Что ты болтаешь, глупая девчонка? - проворчал евнух.
- Там лежит мертвец, - плачущим голосом твердила Хрисида, показывая
пальцем куда - то в сторону. - По - моему, это торговец, который каждый
день приносит во дворец свежую дичь... Беднягу, наверное, ограбили - у него
отрублены пальцы, на которых были перстни... Это Так страшно, так
страшно...
- Так это же иудей Сосия, торговец с Галикарнасской улицы! - воскликнул
Тирс, поднимаясь.
Глаза евнуха так и вперились в девушку, на губах дрожала затаенная
усмешка.
- Неудивительно, что его прикончили, - добавил он, - в слишком дорогих
перстнях любил он щеголять... А золото он держит зашитым в полу своей
туники, я сам видел, как он прятал туда монеты. Грабители наверняка не
догадались обыскать его как следует... Так где, говоришь, он лежит?
- Вон там, - показала Хрисида. - По этому коридору за вторым поворотом...
- Пойду взгляну, - сказал Тирс, а сам не спускал глаз с Хрисиды. - Если
ты так хочешь, то что ж, пойду...
Евнух неспешно заковылял в ту сторону, куда показывала девушка. Едва он
скрылся за углом, как из - за колонны выскочил Пертинакс. Но добежать до
заветных дверей он не успел: Тирс вдруг повернул обратно и спешил ему
навстречу с перекошенной от ярости физиономией.
- Тебе, плутовка, не удастся провести меня! - завизжал он. - Эй! Стража!
Верные солдаты Антония! Сюда!..
Словно дожидаясь его зова, из маленькой дверцы в углу выбежало несколько
вооруженных легионеров, и впереди них - Бренн.
- Видите, досточтимый Бренн, я был прав, говоря, что на сегодняшнюю ночь
царица назначила свидание со своим любовником! - заливался старый негодяй.
- Хватайте его! Наш повелитель наградит нас всех за верцую службу!..
Солдаты набросились на Пертинакса и, несмотря на отчаянное сопротивление,
схватили и связали его.
- Почему ты думаешь, что это любовник? - обернулся Бренн к евнуху. -
Может, это обычный вор? Кто ты? - спросил он у Пертинакса, - и что тебе
нужно возле покоев царицы?
Пертинакс предпочел горделивое молчание лживым отговоркам.
- Конечно, любовник! - вопил Тирс. - А Хрисида - сводница! Это ясно, как
день!
Солдаты, обыскав юношу, нашли двух драгоценных скарабеев - подарки
Клеопатры. Тирс и Бренн тотчас узнали царские броши. Издав дружный возглас
изумления, они взглянули друг на друга; Бренн выхватил броши у солдата,
который обыскивал Пертинакса, и засунул их себе за пазуху.
- Не забудьте донести повелителю, что изловлен злодей с помощью вашего
недостойного слуги... - забормотал евнух, изогнувшись в льстивом поклоне.
Центурион швырнул ему монету.
- Антоний не забывает оказываемых ему услуг, - сказал он и добавил,
повернувшись к солдатам: - Ведите его в подземный каземат...
- Постойте! - выкрикнул вдруг юноша. - Не торопитесь! Выслушайте меня! Во
дворце зреет бунт!.. Рабы злоумышляют расправиться с Клеопатрой!..
- Он лжет! - завопил Тирс, смертельно побледнев. - Лжет, чтобы отвести от
себя подозрения! Проткните ему язык, доблестные воины!..
- Нет, - возразил Бренн, - наказание ему пускай назначит Антоний. Здесь
затронута его честь, и пусть он сам решает, как поступить с пленником.
Связанного Пертинакса повели по коридору; Хрисида, почти на грани
обморока, отперла маленьким ключиком мраморную дверь и без чувств упала на
руки ожидавшей ее Клеопатры. Тирс, глядя вслед пленнику и его конвоирам,
попробовал на зуб брошенную ему монету. 3лобно сплюнул: "Тьфу, фальшивая! -
и добавил шепотом: - Ничего, Октавиан заплатит мне за службу настоящим
золотом..."
Глава IV
Гай Октавий, после смерти Цезаря принявший имя Гай Юлий Цезарь Октавиан,
в эту ночь не спал. Большой дом богатого откупщика в пригороде Александрии,
который он избрал местом своей ставки, был ярко озарен огнями .множества
факелов. В дверях поминутно показывались курьеры, доставлявшие Октавиану
донесения от командиров легионов. Шли последние приготовления к утреннему
штурму. Войска, расположенные напротив канопских укреплений Антония,
передвигаясь на назначенные им позиции. Только что у Октавиана состоялось
совещание с легатами и начальниками конных отрядов; военные разошлись;
Октавиан вышел из дома на широкую полукруглую террасу, откуда мраморные
ступени спускались в ночной сад, и сел на скамью, устланную шкурами
леопардов.
Тотчас зазвучали мягкие звуки флейт и тамбуринов: внизу, где кончались
ступени, на окруженном миртами и пиниями открытом участке сада, замелькали
полуобнаженные фигуры танцовщиц. Цочь, полная звезд, раскинулась над
умолкнувшим Миром. В отдалении горели костры четвертого легиона. За ними
начинались земляные валы, наспех возведенные Антонием; сейчас там
происходили стычки. Шум сражения не долетал до Октавиаиа, слышался лишь
треск ночных цикад и затейливые рулады музыкантов.
Октавиану было едва за тридцать, однако это был уже прожженый политикан,
не брезговавший никакими, даже самыми грязными средствами, прошедший огонь
и воду междоусобных распрей, вспыхнувших в Риме сразу после убийства
Цезаря.
В своем завещании Цезарь объявил Октавиана своим приемным сыном и
наследником, однако за наследство, оставленное покойным диктатором,
пришлось бороться не только с его убийцами, но и с его верным другом и
соратником Марком Антонием. Первое время Октавиан, набираясь опыта
политической борьбы, маневрировал между обеими враждующими партиями, то
мирясь с оптиматами, то примыкая к Антонию. После разгрома Брута и Кассия,
возглавивших основные военные силы антицезэрианцев, Октавиан и Антоний
поделили между собой огромные территории, захваченные Римом. Но этот дележ
сулил только продолжение Гражданской войны, ибо Октавиан жаждал единоличной
власти. И лишь теперь, после длительной борьбы, он наконец вплотную подошел
к осуществлению своей заветной мечты. Завтра остатки армии его заклятого
врага будут разгромлены, и он под звуки победных труб въедет на золотой
колеснице в великий город, основанный Александром Македонским!
Октавиан закрыл глаза, представив себе эту упоительную картину. Неплохо
было бы, чтобы его колесницу встречали ликующие толпы горожан... Народная
радость очень украсила бы хронику его военных побед. Надо будет
распорядиться о выделении денег на организацию такой "радости"...
Неожиданно из задумчивости его вывели треск и шипение, раздавшиеся в
небе. В звездной черноте сверкал и рассыпал искры белый огненный шар,
который не спеша относило ветром на юго - запад, в сторону сражающихся. Это
греческий мудрец, которого прислал Октавиану спартанский тиран Еврикл,
выполнил свое обещание зажечь белый огонь и пустить его по воздуху над
осажденным городом.
С плоскогорья, расположенного неподалеку, один за другим взмыли в небо
громадные мешки, наполненные горячим воздухом; к ним были привязаны корзины
с горючей смесью, которая с треском вспыхивала, сверкала и шипела,
разбрасывая искры и огненные струи.
Уже около десятка шаров плыло в ночном небе. Зрелище было удивительное и
жутковатое, мерцающий свет этих новых лун озарял окрестности, и видно было,
как воины, лежавшие у костров, вскакивали и запрокидывали головы, провожая
их глазами.
На садовой дорожке, ведущей к террасе, возникла фигура легата гвардии
Цестия. Он остановился у ступеней. Октавиан сделал ему знак приблизиться.
- Мы уже было собрались распять грека как мошенника и шарлатана, - сказал
Цестий, рукой показывая на озаренное небо, - а он - смотри, Цезарь, - сумел
- таки зажечь свои колдовские огни!
- Пусть мятежники трепещут, - отозвался Октавиан, довольный, что его
назвали родовым именем его приемного отца. Он любил, когда его называли
Цезарем, и его приближенные знали об этом. - Как идет подготовка к штурму?
- продолжал он. - В готовности ли флот?
- Войска разведены по боевым позициям и в настоящее время отдыхают. Через
три часа боевые горны поднимут их и поведут в атаку. Флот, согласно твоему
приказу, продолжает держат блокаду гавани. За весь минувший день только
одно судно сумело прорваться к осажденным...
- Все - таки сумело! - раздраженно воскликнул Октавиан.
- Но это были не люди, а львы, Цезарь! Их корабль появился вскоре после
захода солнца и отбил атаку наших галер. Он поджег их горящими стрелами...
- Что это за судно? Пираты?
- Вряд ли. На его парусах начертаны странные варварские знаки... Скорее
всего, оно явилось из неведомых стран за Геркулесовыми Столбами.
- Морское патрулирование у входа в гавань необходимо усилить, - сказал
Октавиан. - Не то что корабль - лодка не должна проскочить ни из города, ни
в город. А завтра, когда Александрия будет в наших руках, мы выясним, что
это был за корабль...
- И еще одно, Цезарь... - добавил легат, сделав было движение удалиться.
- В чем дело?
- В лагере появился человек по имени Тирс...
- А, Тирс, царский евнух! - воскликнул Октавиан. - Он состоит у меня на
тайной службе и уже оказал мне некоторые услуги... Но как он оказался в
лагере в эту ночь?
- Он утверждает, что покинул Лохиа через подземный ход, который тянется
почти на два километра от дворца до Храма Тога у Канопских ворот. Мы
проверили его слова и действительно обнаружили в стене заброшенного Храма к
северу отсюда вход в древнее подземелье...
- Приведи его сюда, - приказал Октавиан.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг