плато кончилось и на северо-востоке показался черный провал озера. До
места, откуда поступило последнее сообщение разведчика, оставалось еще
минут пять полета, но Виктор вдруг изумленно чертыхнулся и, завалив скайер
на бок, ушел в левый разворот с набором высоты. Я повторил его маневр и
увидел высоко в небе стремительно уносящуюся в зенит вереницу пурпурных
огоньков, похожих на сигнальные ракеты. Мы рванулись вверх на предельных
режимах и лишь догнав вереницу, убрали форсаж и по восходящей спирали
закружили вокруг нее. Ослепительно сверкающие шары имели четко ограниченную
сферическую форму. Достигнув потолка полета, где короткие крылья скайеров
уже не могли удержать тяжелые машины, мы, проклиная себя за то, что не
привязали цепочку шаров к ориентиру на местности, круто пошли вниз, -
должны же были эти шары откуда-то вылететь. Мы разом забыли о пропавшем
киберразведчике, а ведь это должно было нас насторожить,- геологические
киберы очень живучи, их не так-то просто вывести из строя. Мы зигзагами
прочесами скалистый район, вышли на плато. Виктор крикнул, что заглянет в
ущелье. Его скайер накренился, оранжево блеснув бортом, отошел вправо и
нырнул в черный провал каньона. Я сразу же последовал за ним, я задержался
лишь на каких-то две секунды, чтоб не свалиться прямо на машину Виктора.
Коньон был на удивление прямым, далеко впереди светлел выход в ярко
освещенную пустыню. Я ожидал увидеть в этом просвете скайер напарника, но
его в каньоне не оказалось. Я вызывал Виктора на основных и дополнительных
частотах, он молчал. Я прошел каньон до конца, развернулся над пустыней и,
включив прожектора, вернулся в ущелье. Ничего. Ни скайера, ни его обломков.
Я прочесал весь каньон из конца в конец, потом поднялся над плато и
огляделся. Виктора нигде не было? Дикий, нечеловеческий ужас охватил меня,
я представил крохотную сверкающую песчинку своего сканера, повисшую в
необъятных просторах неба над бескрайним мертвым каменным миром. Эта
страшная планета вдруг разулась в моем воображении до размеров Вселенной,
стала бесконечной во всех направлениях, на миллиарды световых лет вокруг
мне грезились лишь зеленая бездна неба и враждебные бурые камни! Один,
совсем один. Я кричал, срывая голос, вызывая Виктора, хотя ларингофоны
прекрасно улавливали даже шепот...
..Я вернулся на корабль лишь к вечеру, когда опустели кислородные балоны
и остался только аварийный запас. А ночью налетел ураган. Погодный
компьютер вовремя заметил его приближение и, не получив особых указаний,
забурил опоры "Десантника" глубоко в грунт. Сам я был в каком-то странном
шоке, в прострации, и ни на что не реагировал. Я не верил, что Виктор
погиб, я не хотел в это верить, я ждал его. И лишь когда ураган набрал силу
и планетолет начало трясти и раскачивать, словно испытывая его опоры на
прочность, я внезапно понял, что Виктора больше нет! Я встал и подошел к
обзорному экрану. За бронестеклом бушевал и натужно выл серо-зеленый мрак,
сквозь который изредка просвечивали ветвистые молнии. Неожиданно на фоне
этих вспышек я увидел чудовищно огромное черное пятно, медленно
поднимающееся откуда-то снизу. Оно заполнило собой все небо, казалось
сейчас оно обрушится на корабль, подомнет его под себя, но пятно так же
медленно поплыло в сторону пустыни, растворяясь во мраке... Утром, когда
ураган утих и в небе ослепительно засверкал Поллукс, я увидел, что огромный
миллионнотонный утес, вдававшийся своей каменной грудью в долину как раз
напротив планетолета, бесследно исчез...
По возвращении на опорную базу я еще долго не мог придти в себя. Что-то
сломалось во мне, стиснув острыми обломками сердце, лишив воли. Я был
ошарашен, оглушен, я плохо сознавал, что творится вокруг, это было не мое,
постороннее, чужое. Я замкнулся в себе, на своей боли. Я смаковал эту боль,
лелеял ее и копил в сердце злость, взращивал, скручивал в тугую пружину. Не
злобу, а именно злость,- могучую силу, прямую, честную и несокрушимую.
Чувство это ширилось, приобретая новые оттенки, новую направленность,
захватывая все мое существо, разгоралось, перерастая в праведную жажду
возмездия. Возмездия не планете, а неведомому темному и неопределенному
Нечто, проявившему себя с невероятным кровожадным коварством. И настал день
когда я поклялся себе во что бы то ни стало вернуться на Ариану и понять
происходящее на ней.
Мог ли я предположить, что ввязываюсь в скверную историю, что придет
время и одно упоминание об Ариане будет вызывать у меня, да и не только у
меня, суеверный, благоговейный, уничижающий страх, и я буду стонать и
скрежетать зубами от сознания своей беспомощности и ничтожности. Впрочем, я
не поверил бы этому, я был слишком уверен в себе. Так уж устроен человек, -
он не любит отступать, не верит, что финиш его будет печален, и ждет цветов
за финишной ленточкой. И вот теперь я стою у этой финишной черты, за ней -
бездна...
* * *
Озеро неистово грохочет и бурлит в наступившем непроглядном мраке. Лишь
горные хребты и скалы простунают ломаными зубчатыми силуэтами на фоне
свинцово-низкого неба. Грозный монотонный органный гул незримо и тяжело
разливается в густой вязкой мгле и от звуков его этот страшный черный мир
кажется еще страшней, еще ужасней. Хочется вжаться спиной в камни, слиться
с ними, исчезнуть и от невыполнимости этого охватывает судорожное желание
нечеловечески дико взвыть.
Откуда-то из невидимого нагромождения скал медленно по одиночке выплывают
яркие светлячки шаровых молний. Неторопливо подлетая к озеру, они изгибают
свои траектории и начинают ходить по кругу, и с каждым витком их становится
все больше и больше, словно незримое веретено стягивает их к себе со всей
планеты. Мрак над озером расступается, смутно видны отвесные скальные
берега и мутно-пенные бурные волны исполинского водоворота. Мириады шаровых
молний скапливаются над его центром и сливаются в огромный сияющий
голубоватый шар, который через мгновение разряжается веером лиловых молний.
Сопровождаемые чудовищным грохотом, они разлетаются в горизонтальной
плоскости и, натыкаясь на скалы, взрывают их, превращая в щебень.
После ослепительной вспышки становится еще темнее. Но воздух уже ожил,
наполнился пурпурным призрачным светом...
* * *
..Я вернулся на Ариану с первой же экспедицией. Хотя она и называлась
комплексной, научным исследованиям в ней уделялось предельно скромное
место, - моим бредовым рассказам, разумеется, никто не поверил.
Человечеству нужны были полезные ископаемые и основной задачей экспедиции
являлось строительство горно-добывающих комплексов и грузового космодрома.
На Ариане загремели взрывы, взметая сотни тонн пыли и щебня, взревела,
завыла, загрохотала неведомая прежде техника. Расчищались стройплощадки,
закладывались фундаменты, прокладывались подъездные пути, карьеры и рудники
уродливыми язвами покрывали лик планеты. Впрочем, тогда мне это еще не
казалось святотатством - в то время как человечество нуждалось в сырье, я
нуждался в истине. Для всех это была обычная рутинная работа, для меня же -
возвращение, возвращение к себе, ибо часть моей души осталась здесь, на
Ариане. Гибель Виктора и еще что-то неощутимое накрепко привязали меня к
этой планете.
Я добился чтобы меня со строительных работ перевели на обслуживание тех
немногих ученых, что принимали участие в экспедиции. Я старался быть в
центре всех событий и экспериментов, я лез во все возможные и невозможные
передряги в надежде, что таинственное Нечто наконец проявит себя. Но все
оказалось гораздо сложнее чем я предполагал, - загадочное исчезновение
Виктора и ночной кошмар были лишь самой верхушкой необъятного айсберга тайн
и загадок. Лавина нереальных, невероятных, неподдающихся объяснению событий
и фактов захлестнула, затопила, погребла под собой все попытки ученых
разобраться в происходящем. Да и можно ли было разобраться в этой
дьявольской фантасмагории, достойной воплощения в работах Сальватора Дали.
С подобным планетарным сюрреализмом еще никто до нас не сталкивался.
Здешние ураганы не подчинялись законам метеорологии, они зарождались из
ничего и, сопровождаемые землетрясениями и магнитными бурями, бродили по
планете вопреки всем прогнозам, перекраивая ее ландшафт по своему
усмотрению. Исчезали целые горные хребты, на их месте возникали новые и все
это без малейших признаков подвижки литосферных плит. А если учесть, что
был зарегистрирован ураган, опоясавший Ариану по меридиану через оба
полюса, то можно представить себе, что в эти дни творилось на планете. Вся
она была какая-то непостоянная, переменчивая, в ней непрерывно что-то
перетекало, переворачивалось, перемещалось: блуждали глубинные океанические
течения, гравитационные аномалии и радиационные поля, блуждало пульсирующее
магнитное поле планеты, горные породы периодически меняли свою структуру и
радиоизотопный состав. Все эти изменения происходили ежедневно, ежечасно,
ежесекундно. Сделав утром какой-либо замер, к вечеру уже нельзя было быть
уверенным в его достоверности. На этой планете, где многотонные глыбы
летают как пушинки, вообще ни в чем нельзя было быть уверенным. Было в ней
что-то сатанинское, мистическое. Впрочем, все это были еще цветочки.
Ягодки начались когда фронт работ вплотную приблизился к озерам.
Озера-близнецы, абсолютно идентичные по форме и размерам, распологались на
поверхности планеты в строгой геометрической последовательности - по
вершинам квазикристаллического "дофигаэдра". Породы Структуры выходили
здесь к самой поверхности и магнитное поле на приозерных территориях
хаотически менялось, словно там, в глубине под озерами, неторопливо
ворочались громадные магниты. Но отнюдь не это странное явление
интересовало наших промысловиков, озера представлялись им самым удобным
местом для добычи и обогащения железной руды. О подобном кощунстве теперь
трудно даже помыслить, но тогда изыскательские, геодезические и вскрышные
работы велись с легким сердцем, никто не хотел верить в коварство Арианы. Я
со все возрастающей тревогой смотрел на то, как хозяйничает на Ариане
человек и сердце мое наполнялось горечью и больЮ. Не этого, совсем не этого
ждал я от экспедиции, гнев закипал во мне. Не знаю чем бы все это
кончилось, скорее всего разладом с начальством и отчислением из экспедиции,
но Ариана опередила меня: она не вытерпела потребительского отношения к
себе и нанесла сокрушительный удар.
Промысловики по договоренности с учеными решили наконец добраться до
аномальных пород Структуры и, когда термобуру оставались считанные десятки
метров до границы загадочного слоя, в глубине под буровой что-то
зашевелилось и земля встала на дыбы, калеча и убивая людей, круша технику.
Среди погибших был Главный планетофизик экспедиции Евгений Климов -
единственный человек, который верил моим рассказам, Ариана влепила нам
звонкую пощечину, она бдительно хранила свои тайны.
Нам не удалось втиснуть Ариану в рамки рядовой планеты, она
взбунтовалась. Мы стояли растерянные, недоумевающие. Здесь, далеко от
Земли, наша экспедиция столкнулась с непонятным явлением - физические
законы оказались не властны над природой. Каждый, будь то техник,
строитель, пилот или ученый, невольно думал обо всем этом с некоторым
чувством испуга. Арианой словно руководили божественные силы. Так в древние
времена, будучи не в силах понять суть явления, люди создали бога и это
чувство трепета передалось нам от наших предков. Сознайтесь, когда вы во
весь голос, обращая взор в небо проклинаете бога, то слабая струнка нервов
вздрагивает, ожидая удара. Мы увязли на этой планете и не видели выхода из
создавшегося положения. Мы не были готовы к встрече с Арианой, земная
человеческая логика пасовала перед ней. Так бесславно завершилась Первая
экспедиция.
Потом была Земля и очень много времени, на размышление. Дни и ночи
бесцельно бродил я по городу в абсолютном одиночестве и страшные,
чудовищные мысли лезли мне в голову. Мне казалось, что нет ни этого шумного
города, ни этих улиц, ни людей, ссужающих меня, ни самого меня, вообще
ничего нет. И не было никогда. Какой-то огромный исполинский мозг создал
все это в своем воображении и играет этими видениями, как ребенок кубиками.
Именно по его прихоти появилось мое "Я", со своими несуществующими мыслями
и переживаниями и мнится этому "Я", что он живет. Теперь-то я понимаю, что
был на грани помешательства. Но только безумец смог бы понять происходящее
на Ариане. И я вернулся...
Я снова шел по бурым камням Арианы и сердце сжималось от какой-то
странной и сладостной смеси тоски и страха. Все вокруг дышало тишиной и
покоем: бездонная зелень неба, ослепительно-прекрасные нагромождения
облаков, рыжая щетина скал. Но я-то знал как обманчива эта безобидность,
она страшна и коварна именно потому, что не знаешь с какой стороны ждать
удара. Я знал, что этот удар последует, Ариана всегда отвечала ударом на
удар, а земное вторжение было массированным и широкомасштабным. Вторая
экспедиция развесила на орбитах сотни зондов, опутала всю планету сетью
автоматических исследовательских станций, в действие были приведены все
резервы, лучшая техника шла на Ариану, лучшие ученые Земли. И все же я
чувствовал, что вся эта механизированная атака бессмысленна, ибо Ариану
нельзя выразить формулами, таблицами и схемами. Ни мощная техника, ни
научный интелект не смогут разгадать ее. Для этого надо просто выйти за
рамки привычного, избавиться от инерции мышления, отбросить стереотипы. Мы
видим только то, что хотим видеть и верим только в то, во что хотим
верить... Ураганы, землетрясения,- мы давали всему привычные земные
определения, даже не подозревая, что же на самом деле скрывается под этими
личинами...
Шли месяцы. Многообещающий штурм превратился в долговременную осаду.
Продолжать исследования больше не было смысла, мы запутались в ворохе
неразгаданных феноменов, не решив их не возможно было двигаться дальше.
Надо было остановиться, понаблюдать, сопоставить факты, подумать как
следует. Но человеческая гордыня не хотела признавать своего поражения и
хорошо отлаженная машина экспедиции продолжала работать. По инерции, в
холостую. И самое страшное, что при этом мы теряли людей. Пилот Герберт
Роумен взорвался в небе Арианы, его скайер столкнулся с шаровой молнией;
бесследно исчезли семь человек из группы геолога Федосеева, ушли в маршрут
и не вернулись; мучительно умер начальник Второй экспедиции Ремигиюс
Паулдис, по нелепой случайности оказавшийся на пути следования блуждающего
радиоактивного очага; група Нормана... Впрочем, об этом стоит рассказать
подробней.
Норман работал на озере. Я возил ему аппаратуру и оборудование, на
обратном пути прихватывал контейнеры с образцами грунта и воды. В тот день
Норман ходил злой как черт. Утром они предприняли очередную попытку
проникнуть в глубины озера и зонды опять не вернулись. Озеро, как
ненасытная прорва, поглотило глубоководные аппараты один за другим. А тут
еще с орбиты поступило сообщение о приближающемся урагане, надо было
свертывать оборудование и прятать под бронированный купол станции. Я забрал
контейнеры с пробами, погрузил их на свой скайер и остановился, наблюдая за
изменениями, происходящими вокруг. Тучи сгущались, отягощая небо, воды
озера вдруг пришли во вращение, странный громоподобный гул заполнил
окружающее пространство. Страшное величие было в этой картине. Норман
поторопил меня, крикнул, что ураган через полчаса будет здесь, и я
стартовал. Ученые помахали мне на прощание. До сих пор не могу простить
себе, что не забрал их с собой... На другой день я снова вылетел на озеро,
вез новые зонды. Я шел низко над скалами и вдруг краем глаза заметил среди
камней какое-то движение. Я развернул скайер и, увеличив площадь крыла,
сбавил скорость, По каменным завалам, спотыкаясь и падая, шел человек в
запыленном скафандре. Я вызвал его, но не подучил ответа. Посадив скайер на
крохотном пятачке свободном от скал, я побежал навстречу незнакомцу. Это
был Норман, он не узнал меня, он не узнавал никого и ничего... Потом
комиссия пыталась восстаноить картину происшедшего на озере, но от
бронированного купола станции не осталось даже обломков, все чисто, никаких
следов. Норман же рассказать о случившемся не сможет до конца своих дней.
Теперь-то я понимаю, что он был первым, кто понял что же на самом деле
творится на Ариане.
...Позже в пробах воды, добытых Норманом, были обнаружены хирально чистые
органические соединения - те самые "левые" изомеры аминокислот, из которых
построены все белковые молекулы живых организмов. Неведомые поля Структуры
стимулировали их образование. К сожалению, на Ариане слишком мало воды -
почти всю ее поверхность занимали горы и пустыни, а в ограниченном объеме
озера вероятность возникновения жизни ничтожно мала. Не то, что на Земле.
Это было ошеломляющее открытие - Структура оказалась причастна к
возникновению жизни на планетах и, возможно, даже оказывала влияние на ее
эволюцию.
В конце концов Землю очень обеспокоили большие человеческие жертвы и на
Ариану был послан специальный представитель, Паулдис к прибытию инспектора
был уже мертв и полетели головы его заместителей. Новое руководство не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг