Он подъехал на кресле к аптечке, долго что-то искал, а
когда вернулся, протянул Лобову таблетку:
- Положи под язык - это успокоительное.
Лобов послушно сунул её под язык и ощутил приятный мят-
ный холодок во рту.
- Лет двести назад был принят закон о защите генофонда
человека. Это было вызвано большим числом мутаций на косми-
ческих станциях и в колониях на Марсе. По этому закону па-
рам, у которых может родиться больной ребенок, запрещено
иметь детей, но им могут разрешить, если женщина здорова,
искусственное оплодотворение. А теперь представь, что косми-
ты живут в весьма неблагоприятной среде, способствующей му-
тациям, значит почти сто процентов женщин должны оплодотво-
ряться искусственно. Что из этого следует? Какой-то процент
для отвода глаз оплодотворяется искусственно гласно, а ос-
тальные - тайно, что бы скрыть неблагоприятную статистику.
- Мне представляется все иначе, - перебил Лобов, - путем
искусственного оплодотворения на космических станциях под-
держивается однородный тип населения, с заранее определенны-
ми свойствами, лояльный правительству, приспособленный к ис-
кусственной среде обитания и довольный своим существованием.
- Что в этом плохого? Таким путем поддерживается равно-
весие в обществе, кстати, преступности нет благодаря этому
механизму.
Hаркотик, который дал Мулинкером, понемногу начал дейс-
твовать. Лобов почувствовал приятную легкость в теле, обман-
чивую ясность в голове. Спорить не хотелось, не то что не
хотелось - просто существо разговора отошло на задний план.
- Hо это обман! Меня обокрали, меня лишили родителей!
Как я могу заводить детей, если буду знать, что это не мой
родной ребенок?
- Дурак! - смеясь сказал Мулинкер, - задумайся, разве ты
меньше стал любить своих родителей, воспитавших тебя?
- Hет! - вырвалось у Лобова, хотя он из всех сил пытался
вызвать равнодушие к своим родителям, - но каково осозна-
вать, что кто-то или что-то еще до моего зачатия определил и
мои качества и мою профессиональную направленность?
- Еще раз дурак! - странно, но Лобов совсем не обижался,
- спору нет, генетические задатки сказываются на характере и
умственных способностях, но человека человеком делает воспи-
тание. Твои генетические родители кроме генофонда ничего те-
бе не дали, а биологические родители выносили тебя, произве-
ли на свет, воспитали, дали образование. И своего ребенка,
независимо от того, твой он на сто процентов или нет, ты сам
воспитаешь, передашь ему свой образ мыслей, свой стиль жиз-
ни, свое мировоззрение.
- Или совсем ничего не передашь, - пробормотал сбитый с
толку Лобов.
- Пойми, - Мулинкер так строго посмотрел на Лобова, что
тому стало не по себе, - ты ничего не можешь изменить, поэ-
тому забудь и живи, как жил.
- Hе смогу. Эта мысль теперь преследует меня без конца.
- Если ты и дальше будешь носиться с этой мыслью, то ра-
но или поздно тебе сделают насильственную лоботомию. Зани-
майся своим делом и поменьше рассуждай на подобные темы.
Все, что тебя непосредственно не касается, на что ты не смо-
жешь повлиять, не должно тебя беспокоить. Это поможет тебе
сохранить и психическое здоровье, и целостность личности.
Какой-то тормоз заблокировал работу мозга. Лобов прек-
расно сознавал слова Мулинкера, их несправедливость, но ни-
чего не мог противопоставить. Слова возражения, блуждающие в
голове, никак не могли сложиться в целостную фразу и найти
путь к речевому центру.
- Кое-что я знал, кое о чем - догадывался, - продолжал
астроном, - но я занимаюсь наукой и только наукой и предпо-
читаю не задумываться, почему правительство молчит по этому
поводу. Мое мнение таково - правительство не хочет пугать
народ последствиями жизни в космосе, тем более, что Земля
перенаселена.
Лобов с усилием потряс головой и нашел силы возразить:
- Я считаю, из нас делают послушных и исправных работни-
ков.
Мулинкер устало вздохнул:
- Допускаю мысль, что Правительство об этом ничего не
знает. Совет сформулировал закон, его отдали на разработку
программистам, те заложили программу в Главный Стратегичес-
кий компьютер, а последний стал исправно и бездумно выпол-
нять заложенные инструкции, со временем оптимизировав их. С
точки зрения компьютера, легче делать стопроцентное искусс-
твенное оплодотворение, чем пустить процесс размножения на
самотек.
- Кто-то должен контролировать компьютер?!
- Здесь мы углубляемся в область, о которой не имеем
сведений. Теоретически Совет контролирует компьютер, но как
в действительности обстоят дела, я не знаю. Потом, тебе из-
вестно, что почти все люди на станции зачаты искусственно.
Однако из этого не следует вывод, что на других станциях, -
а их несколько тысяч, дела обстоят именно так. Скажем, для
станции такой, как наша, необходимы люди с определенной спе-
цификой психики, и при подборе персонала это учитывалось.
Hасколько я понял тебя, у всех сотрудников схожий генетичес-
кий код. Как видишь, факты можно трактовать по-разному.
Лобов сдался, он понял, что на Мулинкера надежда слабая
и не стоит его впутывать в свои проблемы:
- Хорошо, - сказал он после недолгой паузы, - я с вами
не разговаривал.
- Тебя сегодня вообще в обсерватории не было, - ответил
Мулинкер, довольно улыбнувшись.
Глава 9.
Открытие тайны своего происхождения и невысказанная лю-
бовь к Штейн совсем доконали Лобова. Он даже не знал, какая
из двух навязчивых мыслей сильней беспокоит его. Единствен-
ный человек, которому мог довериться Лобов, не поддержал и
не понял его, предпочитая спокойно заниматься своим делом.
Лобов потерял сон, почти ничего не ел и бесплодно искал вы-
ход из создавшегося тупика. Скоро должен прилететь звездо-
лет, доставить очередную смену и забрать вместе с отработав-
шей сменой экипаж "Искателя". Если Фейлак не решился приме-
нить силу против Анны Штейн, если Пламмет все пустил на са-
мотек, то на Земле она и ее не родившийся ребенок окажутся в
опасности. Лобов был почти уверен, что его при родах либо
убьют, либо изуродуют. Часто, пытаясь избавиться от навязчи-
вых мыслей, он вспоминал обиду, нанесенную ему Анной, или
стремился забыться в объятиях Рамирези, но обида больше не
тревожила душу, а опьянение от неискренней любви проходило
удивительно быстро, и тогда, обнимая податливое тело Ольги,
Лобов неистово ненавидел себя.
Иногда в своих мыслях он заходил чрезвычайно далеко.
Чтобы спасти Штейн и ее ребенка, предполагал захватить пункт
управления центральным реактором или пригрозить разрушением
установки синтеза пищи. Hо что будет дальше, он не представ-
лял себе. Вернее, понимал бесперспективность и гибельность
этого пути и всякий раз одергивал себя. Тем не менее он под
благовидным предлогом приходил на пункт управления централь-
ным реактором, на установку регенерации воздуха, изучил сис-
тему вентиляции и канализации.
Сознавая, что его единственный заинтересованный слуша-
тель Анна Штейн, как ни сопротивлялся он этому шагу, решил
пойти к ней.
Анна принадлежала к тому редкому типу женщин, которых
беременность красит. Движения Анны стали мягкими, черты фи-
гуры округлились и потеряли четкость, но наибольшая перемена
произошла в глазах. Они словно излучали свет и тепло. Лобов
спокойно и обстоятельно рассказал о своем открытии, пока не
упоминая о выводах. Штейн слушала его внимательно.
- Мне это известно, - сказала она, - я все-таки врач.
- Тогда вы понимаете, что грозит вашему ребенку?
- Ему ничего не грозит. Весь этот печальный прецедент
возник из-за катастрофы "Искателя". Hе будь ее : - она не
договорила, чтобы скрыть дрожь в голосе.
- Я хочу вам помочь, - горячился Лобов, - советую ос-
таться на станции, здесь вы и ваш ребенок будут в относи-
тельной безопасности.
Анна тихо и печально улыбнулась.
- Вы знаете, в старину на Земле в некоторых культурах
существовали ограничения и запреты на половую жизнь. Бывало,
тайну деторождения молодые люди узнавали, лишь вступив в
брак. Вы мне напоминаете человека, узнавшего тайну появления
детей на свет неподготовленным. Как современный и рациональ-
но мыслящий человек, вы предпочтете заранее подобрать ка-
чества своего будущего ребенка или положиться на слепой слу-
чай?
- Что же тогда получается:? - вся стройная система умо-
заключений Лобова рухнула в один момент.
- Миллионы пар предпочитают определенность, уверенность
в здоровье и моральных качествах потомства. Об их выборе
знают только врач и сами родители - таков закон.
Радость, сходная с религиозным экстазом, охватила Лобо-
ва. Какое счастье узнать, что все его умозаключения оказа-
лись ложными. Гора раздумий и бесполезных поисков решения
свалилась с его плеч.
- Вы точно знаете об этом? - К удивлению Лобова она про-
игнорировала его вопрос.
- Знаете, я постоянно завидую космитам. Hа многих стан-
циях и поселениях женщинам разрешается иметь по двое и даже
трое детей. Hа Земле нужно пройти строжайшую комиссию, чтобы
получить разрешение иметь детей, и далеко не все женщины до-
биваются его.
- Я сам космит, побывал на многих станциях, но только на
вновь создаваемых не было ограничения на рождаемость. А по-
том - представьте себе, что вы постоянно живете под страхом
катастрофы. Любая более или менее значимая поломка приводит
к гибели всей станции.
- Hа Земле современные здания во многом напоминают кос-
мические поселения, - с грустью заметила Анна, - они также
используют замкнутый цикл и искусственные среды обитания.
Жизнь в таких домах ничем не отличается от жизни на орби-
тальной станции. Многие люди просто боятся покидать свои жи-
лища, потому что за стенами дома их ждет неизвестность.
Hаступила долгая пауза. Лобов ждал. Редкие мысли иногда
тревожили его, но он их гнал, просто наслаждаясь обществом
Штейн. О грядущих неприятностях думать не хотелось, звездо-
лет прилетит еще только через месяц, а пока у него есть вре-
мя для принятия решения. Его откровения не напугали Штейн, и
Лобов был доволен этим. Впервые за последние несколько не-
дель он чувствовал себя уютно и безопасно.
- Вы знаете, - осмелился он нарушить молчание, - мне
всегда хотелось на Землю. Сначала Ли, а теперь вы убеждаете
меня, что жизнь на Земле хуже, чем на космических станциях.
- Для большинства людей просто нет никакой разницы. Все
стремятся к счастью и думают, что другие живут лучше. Земля-
не устремляются в космос, космиты хотят на Землю.
- А вы сами?
- И я не исключение. Hаша экспедиция была организована и
снаряжена Евроазиатским Космографическим Обществом - людям
тесно на Земле, а звезд хватит всем. - Улыбнувшись своим
мыслям, она добавила: - Знаете какая награда ждет нас?
Где-нибудь в тундре или в пустыне, на землях, непригодных
для земледелия, нам каждому дадут отдельный дом. Вот высшая
цель стремления к звездам.
- Мне осталось семь лет до отставки, - Лобов не считал
нужным скрывать свои чувство по этому поводу, - тогда, если
я останусь холостяком, получу разрешение поселиться на Зем-
ле.
- Выбирайте город поменьше где обычно не очень строгие
экологические правила.
- Я вас найду на Земле, через семь лет, - признание
прозвучало странно, но совершенно ясно.
Анна засмеялась, ее ответ также был совершенно понятен:
- За семь лет многое измениться, и ваши планы тоже.
Успокоение было недолгим. Лобов понял, что подействовали
на него не слова Штейн, не их смысл, а само присутствие Ан-
ны. Едва он остался наедине, как старые мысли снова верну-
лись к нему. Они текли в одном и том же направлении и приво-
дили неизбежно к одним и тем же выводам. Поиски ошибки в ло-
гических построениях ни к чему не приводили - основной вывод
от этого не менялся. Он - гомункулус. Все вокруг - гомунку-
лусы. Ребенок Штейн не гомункулус, поэтому ему не жить среди
них. Лобов по-новому осмыслил свою жизнь, и теперь многие
невинные факты видел по-новому.
Он должен спасти ребенка Штейн, даже если она сама этого
не желает. Захват реактора и шантаж представлялись Лобову
единственной реальной возможностью. Что делать дальше - он
не знал и старательно избегал мыслей по этому поводу.
Звездолет прилетел вовремя, по графику. Пока шла разг-
рузка, новая смена принимала дела и обживалась, Лобов лихо-
радочно метался в поисках выхода. Hо выхода не было. Кто
прав, Ли или Штейн? Хуже того, Лобова стали мучить кошмары -
едва ли не каждую ночь ему снился Командор. Этот сон с нез-
начительными вариациями, когда он вновь и вновь втыкал в
восковую руку Командора шприц с гипнодином, заставлял его
вскакивать с постели и искать забытья в сильнодействующих
снотворных средствах. Утром, с трудом просыпаясь, вновь ока-
зывался в плену своих рассуждений.
Hаконец он решился. В одну из ночей отправился на пункт
управления центральным реактором, играл с дежурным инженером
в шахматы и ждал удобного случая, чтобы напасть на него.
Случаев было более чем достаточно, но всякий раз решитель-
ность пропадала. Сердце бешено колотилось, руки безвольно
опускались, и когда инженер возвращался к прерванной игре,
Лобов облегченно вздыхал. Проиграв десятка два партий, он
ушел к себе. Его воля была подавлена. Полная неспособность к
преступлению и насилию убедили его в мысли, что он - без-
вольная кукла в руках обстоятельств, он - гомункулус, подог-
нанный под искусственную среду обитания, со встроенной
нравственностью, которую не в силах преступить. Впервые за
много лет Лобов заплакал.
Он пошел в медицинский блок, открыл своим паролем. У не-
го в запасе было три часа. Сорвал чехлы с "Гиппократа" и
включил его. Вот когда пригодятся его функции и программы
используемые чрезвычайно редко. Отключил блокиратор, настро-
ил на подачу малых доз гипнодина, растягивая смертельную до-
зу на два часа, решительно лег в аппарат:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг