Тофаре Тутуилой родник, и посредине озерца, привязанный к ложу зачарованными
лианами, возлежал бледный как смерть Цукерман и безостановочно бредил. В
буйные мгновения маг пытался разорвать лианы, тогда вокруг него неслышно
возникали ирокезские целители, замыкались кольцом и тихо начинали
скандировать какое-то одно, неизобразимое европейскими литерами слово.
Цукерман стихал, засыпал, и блики, бросаемые фонтаном, играли на его лысине,
обрамленной седым венчиком былых кудрей.
Форбс в который раз поразился: до какой же степени Цукерман перестал
походить на еврея, как появляется на его лице сходство с давно покойным
советским неясновидящим полковником. Ограбленный по всем чакрам, ежедневно и
ежечасно мстил полковник тому, кто забрал все его умения и обратил на службу
Штатам, у которых даже на долларах сплошь масонские символы. На службу,
значит, величайшей державе Западного мира. Величайшей ли? Форбс вспомнил
Сальварсан, и на сердце его заскребли кошки.
- ...И после наступления меня позвали всех их допрашивать, а было их
ойо-ей! - бредил Цукерман на чистом русском, так что генерал понимал не все,
но это было лучше, чем знаменитый жаргон Цукермана. - Поднимают меня в три
часа, а я, как всегда, голый сплю и зубы в стаканчике. Взял я стаканчик,
форму набросил и пошел. А там штурмбанфюрер, идеологический весь такой,
гестаповатый. Я ему - вопросы, а он мне - лозунги. Тогда я разозлился и
спрашиваю его: "Кеннст ду, знаешь ли, вер бин их?" Он подумал и говорит:
"Руссиш оффицир". "Рихтих, - говорю, - вер бин еще?" Он подумал, говорит:
"Большевист". "Рихтих, - говорю, - вер бин еще?" Он думал, думал - "Вайс
нихт", - говорит. Больше не знает. Я тогда встал над ним, зубы вставил,
щелкнул, да как заору во весь голос: "Их бин ю-у-у-у-де! Я евре-ей!" -
Цукерман вытянул губы трубочкой, как вампир, вопль его был слышен на весь
этаж, и тогда, словно бы прямо из стен, стали появляться молчаливые индейцы.
- Сразу раскололся, понял, что я его буду есть!
Вопль Цукермана понемногу затих, перешел в бормотание, - бывший великий
маг засыпал под заклинанием ирокезов. Оставаться здесь дольше генералу не
имело смысла. Забыв даже снять шкуру гризли, которую в госпитале выдавали
посетителям в качестве больничного халата, Форбс ушел в лифт, еще раз
усугубив в своей душе вину перед всеми еврейскими волшебниками в мире, - по
конфуцианской своей темноте он не знал, как относится иудаизм к волшебникам
и отчего их среди евреев так мало. Генерал тяжело опустился в кресло и взял
непослушными пальцами сложный аккорд на пульте вызова: чем там японец ни
занят, пусть идет сюда. Вон, молодые люди в автобусах теперь от чувства
национальной вины предков неграм даже места уступают. Так это коренные
англо-саксонские американцы! Отчего древний китаец должен терзаться из-за
евреев? Не было их в Китае!..
Японец не торопился, но и не медлил: он пришел через четверть часа, как
всегда - важный и подтянутый, и как всегда - с закрытыми глазами. Отвесив
подобающий поклон, он опустился в предложенное кресло и сцепил пальцы на
животе.
- Приношу мои извинения, - сказал он, - за недостаточно поспешный
приход. В настоящее время наблюдается столь оригинальное расположение
небесных светил, что имеется почти уникальная возможность собеседования со
всеми интересными нам обитателями загробного мира, кроме тех, естественно,
кто устраняется от собеседования. В частности, не далее как час тому назад
нас удостоил кратким собеседованием султан Хаким. - Японец резко опустил
подбородок на грудь, словно кланяясь султану.
- Простите... кто? - не понял Форбс. Еще султана не хватало.
- Султан Хаким, - повторил японец, - из династии египетских Фатимидов.
Жил в бренной плоти около тысячи лет назад. В мире духов я встречаю его
впервые и, признаюсь, поражен глубиной и яркостью мышления этого султана.
- Ямагути-сан, - сказал Форбс, - смею ли предположить, что данный дух
сообщил вам нечто важное из наиболее интересующей нас ныне области? Из
области, имеющей касательство к Дому Романовых?
- Отнюдь.
- Тогда, Ямагути-сан, простите, возможно, он дал вам некие советы,
коими в настоящее время мы можем воспользоваться с выгодой для нашего дела?
- Форбс был по-древнекитайски терпелив, но необходимость слушать долгие речи
о каком-то султане его тяготила.
- Отнюдь.
- Тогда о чем же вы изволили беседовать с высокочтимым султаном?
- Видите ли, Артур-сан, в годы своего земного правления высокочтимый
султан Хаким около двадцати пяти лет повелевал подданным спать днем, а
трудиться ночью, и ввел еще очень много необычного. Потом он объявил
подданным, что они недостойны такого повелителя, сел на осла и уехал... Он
не уточнил, куда, но, судя по тому, что он удостоил меня разговором в
загробном мире, в свое время он все-таки умер. Секта друзов считает его
святым.
Форбс что-то вспомнил. Совсем недавно в бюллетене ван Леннепа
промелькнула строчка о том, что ближневосточная секта друзов в ближайшее
время попросит разрешения переселиться в Россию, поскольку новые Романовы
ведут свое происхождение от старца Федора Кузьмича, а ведь тот в известном
смысле, символически, так сказать, тоже сел на осла, послал своих
недостойных подданных куда подальше и уехал... еще подальше. Форбс тогда и
думать не стал над этой фразой - секта как секта, пусть едет куда хочет,
никогда про нее не слышал. А вот поди ж ты. Ямагути молчал, Форбс решил
снова нарушить тишину - авось медиум расскажет еще хоть что-нибудь важное.
- Ямагути-сан, не высказывал ли высокочтимый султан каких-либо мыслей,
могущих обогатить наше бренное бытие?
- Конечно же, - откликнулся медиум, - он сказал мне, что его подданные
были недостойны такого султана, как он, что нынешние друзы недостойны такого
святого, как он, что подданные императора Александра были недостойны такого
императора, как Александр, а нынешние русские недостойны такого императора,
как Павел Романов. Дальнейшую часть речи султана я не могу воспроизвести.
Арабский язык чрезвычайно богат ругательствами. Японский язык чрезвычайно
беден ругательствами.
Рефрен насчет ругательств генералу приходилось выслушивать при
пересказах собеседований медиума с добрыми девятью десятыми духов, но
обрисованный столь немногими словами образ египетского султана даже Форбса
заставил поежиться. Ну что же, может быть, и сотрудники Элберта недостойны
такого руководителя, как Форбс?
- Еще, - закончил медиум, - султан в очень дружелюбной форме сообщил
мне, что институт Элберта недостоин такого медиума, как Ямагути. После этого
султан воссел на загробного осла и удалился.
"Еще бы", - подумал Форбс, а вслух сказал:
- Глубокоуважаемый Ямагути-сан, мне думается, что высокочтимый султан
был прав. Ваша помощь неоценима. Ваше денежное довольствие будет повышено. Я
поставлю вопрос о скорейшем присвоении вам следующего воинского звания. Смею
вопросить, с кем еще из высокодостойных духов изволили вы собеседовать при
столь благоприятном расположении светил?
- Отвечу охотно. Со мною имел длительное собеседование также дух
побочного родственника императора Павла Второго, дух знаменитого советского
ученого Соломона Керзона. Он сообщил мне, что порывает со своей земной
профессией.
Про такого родственника у Романовых генерал что-то помнил, но к лечению
подагры эта профессия отношения не имела, так что и этот контакт медиума,
похоже, больших перспектив не сулил. Тем не менее генерал вновь предельно
вежливо спросил:
- Смею ли осведомиться о причине столь неожиданного решения?
- Дело в том, что в бренной жизни почтенный Керзон-сан
специализировался на изучении биографии весьма известного русского поэта
Пушкина. В загробном мире дух этого поэта встретил глубокоуважаемый дух
Керзона и потребовал его... Как бы это поточней сказать по-английски? К
барьеру. Вызвал его на загробную дуэль. И прислал к нему духа-секунданта,
того самого русского князя, который, если вы помните, служил мне
переводчиком при нашем последнем собеседовании с глубокоуважаемым духом отца
нынешнего русского императора. Но высокопочтенный дух Керзон с негодованием
от дуэли отказался, сославшись на страшный пример некоего Дантеса. Этим
вызовом, кстати, глубокоуважаемый Керзон был страшно разгневан, все время
повторял, имея в виду весьма известного русского поэта Пушкина: "И этот
человек выдавал себя за еврея!" Кроме того, глубокоуважаемый дух Керзон
разыскал в загробном мире дух некоего дворянина, поэта графа Хвостова, с
которым дух Пушкин и в загробном мире сохраняет неприязненные отношения,
преследуя его загробными эпитафиями непередаваемого на японском языке
содержания. Дух Керзон и дух Хвостов очень легко нашли взаимопонимание.
Кроме того, глубокоуважаемый дух Керзон весьма дружен теперь и с духом
Федором Романовым, это, как вы помните, отец нынешнего русского императора.
- Смею ли осведомиться, пожелал ли почтенный дух Керзон передать в
бренный мир еще что-либо важное?
- Да. Почтенный дух Керзон передал в бренный мир, что просит и ныне, и
в будущем, и желательно также в прошлом, считать его монархистом и
сторонником Дома Романовых.
Форбс оживился: ну не утешительна ли новость о том, что некий ученый
еврей стал сторонником Дома Романовых!
- Осмелюсь вопросить: имели ли вы также собеседования и с другими
духами?
- Да. Я имел собеседование с духом позапрошлого секретаря
генеральной... Я правильно запомнил? Генеральной партии Советского Союза. Он
также убедительно просил посмертно считать его сторонником монархии в
России, и что он очень сожалеет о невозможности лично и бренно короновать от
лица народа и партии нового императора.
- Это чрезвычайно важные сведения, Ямагути-сан. Но, поскольку положение
светил столь неожиданно благоприятно, возможно, вы имели и другие
собеседования.
- Да. Со мною пожелал побеседовать дух Абрикосов, покойный русский
предиктор. К сожалению, этот дух говорил на совершенно непонятном языке, как
я почувствовал, назло кому-то в бренном мире, не исключаю даже, что мне,
или, к примеру, вам. Собеседование длилось довольно долго, но его
содержание, к великому сожалению, осталось мне неизвестно.
- Осмелюсь вопросить: может быть, при столь благоприятном расположении
светил вы имели также и другие собеседования?
- Да. Я имел собеседование с духом некоего еще не вполне внедрившегося
в загробный мир лица: дело в том, что его бренную оболочку до сих пор
поддерживали реаниматоры в клинике украинского города Кировограда.
Высокопочтенный недовнедрившийся дух произнес длинную речь, содержание
которой я не могу воспроизвести, ибо японский язык чрезвычайно беден
ругательствами. Русский язык, напротив, чрезвычайно богат ругательствами, те
же черты характерны и для украинского языка. В общих чертах могу лишь
передать просьбу данного лица, чтобы ему дали наконец умереть полностью, как
всем нормальным людям.
Форбс начал терять древнекитайское терпение.
- Осмелюсь вопросить - при столь благоприятном расположении светил вы,
возможно, имели собеседования также и с другими духами?
- Отнюдь. Как раз в этот момент снова появился на своем загробном осле
дух султана Хакима, сказал, что все собравшиеся недостойны беседовать с
медиумом Ямагути, и всех разогнал. На сегодня, увы, все. - Японец снял очки,
но глаз, конечно, не открыл. Больше он на сегодня, похоже, ничего сообщить
нового не мог.
- Искренне благодарю вас, Ямагути-сан, - со всей мыслимой сердечностью
сказал Форбс, пожимая руку медиуму. Потом японец с достоинством удалился.
Форбс остался в размышлении. Институт создавался ради борьбы с русской
опасностью, а не ради соперничества с третьей политической силой. Впрочем,
во главе Сальварсана стоял хоть и диктатор латиноамериканского типа, но по
крови был он все же русским и являл опасность. Форбс набрал на пульте
сложный аккорд. Сейчас ему требовался совет нейтрального мага, а таковым на
весь Элберт, и то с натяжкой, мог считаться застенчивый тихоокеанец. Именно
он материализовался из воздуха в кресле напротив генерала. У себя на Самоа
он и понятия не имел о телепортации, не нужна была, но в Элберте быстро ее
освоил.
Еще совсем молодой, едва ли тридцати лет, темнокожий полинезиец
абсолютно игнорировал европейские правила приличия. Он носил лишь красную
набедренную повязку, да и ту, чуть становилось жарко, снимал и повязывал на
голову. Зато он любил украшаться гирляндами редкостных самоанских и
таитянских цветов. Для их выращивания в самом нижнем ярусе Элберта пришлось
выдолбить солидную оранжерею: творить цветы среди всех магов Элберта умел
только Бустаманте, но обслуживать нижестоящего, по его мнению, да еще расово
неполноценного мага он никогда бы не стал.
Тофаре Тутуила, пожалуй, мог бы творить для себя цветы и сам, однако
натура его была полна не одной лишь застенчивости, а еще и неповторимой,
никому в мире больше не присущей, кроме уроженцев Южных Морей, лени. Дорогой
и сложный контракт, который заключило с ним правительство США, гарантировал
магу ежедневное трехразовое свежее одеяние из родных цветов. Что поделать,
маги капризны, - все эти цветы Тутуилы по сравнению с капризами Бустаманте
были и впрямь лишь цветочками, разве что тропическими. Например, в контракте
Бустаманте имелся параграф, дававший магу право не исполнять приказы
начальства, если маг не считает их совместимыми со своим достоинством. И еще
параграф, по которому маг имел право орать на начальство. Как раз этого
сейчас усталый, отягощенный подагрой и комплексом вины перед Цукерманом
Форбс не вынес бы. Именно поэтому он предпочел итальянскому чародейству
полинезийское.
Тофаре был малоросл, глаза имел миндалевидные, и еще носил крошечные
пушистые усы, отчего был похож на чрезвычайно красивого сиамского кота,
зачем-то обвязавшего голову красной тряпкой. Он с любопытством посмотрел на
Форбса и сложился в поклоне.
- Я готов служить вам, господин генерал, всеми силами моего Ка, моего
Ку, моего Кэ. Я весь внимание.
- Мистер Тутуила, - начал Форбс официально, - вы знаете, что политика
некоторых государств идет вразрез с интересами вашей новой родины.
- Моя новая родина, господин генерал, - острова Самоа. Древняя родина
моего народа, острова Хаваики, погрузилась на дно Тихого океана тогда, когда
ваша прежняя родина, Австралия, даже не была открыта европейцами.
- Я имею в виду ваше сверхновую родину, мистер Тутуила, а именно -
Соединенные Штаты. Вы как высокообразованный маг, видимо, поставлены в
известность, что Восточное Самоа собирается стать пятьдесят первым штатом
США?
- Я проинформирован о том, что Восточное Самоа планирует стать
пятидесятым штатом США приблизительно тогда же, когда независимая Юкония,
бывший штат Аляска, подаст заявление о приеме в ОНЗОН.
Форбса перекосило. Уж не мог смолчать, непременно нужно соль на раны
сыпать. Но беседу полагалось продолжать.
- Насколько установлено экспертизой при вашей вербовке, ваши магические
возможности практически не ограничены. Вы обязаны исполнять также приказания
начальства, то есть мои. Это прописные истины, однако мы с вами ни разу не
испытали вашей способности создать живое существо на большом расстоянии.
Полинезиец пошевелил пушистыми ресницами и усами, - мол, тоже мне
фокус. Он был ленив даже в разговоре.
- Итак, мистер маг, прошу вас, если... сочетание светил
благоприятствует, разумеется, немедленно сотворить в личных покоях
президента республики Сальварсан Хорхе Романьоса сто пятьдесят кобр.
Половозрелых, разумеется.
Полинезиец и ухом не повел, лишь снял откуда-то с бедра цветок банана и
неспешно ощипал его, словно выясняя, любит его кто-то или не любит.
- Готово, - сообщил он, дощипав лепестки.
Форбс нажал на клавишу вызова предиктора. На экране возникло
недовольное лицо голландца, тот сидел за компьютером и одним пальцем
вытюкивал очередной бюллетень.
- Геррит, - обратился Форбс к экрану, - желательно сейчас же узнать
результат, который последует вследствие того, что в личных покоях президента
Хорхе Романьоса только что возникло большое количество очень ядовитых змей.
Светловолосый предиктор только отбросил прядь со лба и скучным голосом
ответил:
- Спустя две недели, генерал, вы получите воздушной почтой контейнер,
содержащий триста банок пищевых консервов сальварсанского производства. В
них будут замаринованы в розмарине и прочих пряностях все ваши змеи. Причем
из двух недель одиннадцать дней уйдет на маринование, и лишь три - на
пересылку. Замечу, что сальварсанские маринады всегда были излюбленным
кушаньем уроженцев Восточного Самоа...
Полинезиец радостно закивал: ну, хоть какая-то удача, бесплодное
покушение на Романьоса привело к тому, что маг покушает вкусного.
- А теперь простите, генерал, я могу опоздать составить бюллетень. -
Экран предиктора погас.
Ради очистки совести Форбс решил покуситься на Романьоса еще разок. Ну
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг