Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
г-н  Дионисиос  Порфириос  в  количестве одного человека,  для  обследования
России на предмет оборотневых ресурсов страны и вербовки их в целях борьбы с
засильем гринго; ждали также и еще одного путешественника, ибо на пятый день
визита  императора  весь  Сальварсан  потрясла  новость  о чуде, явленном на
плоскогорье  Сан-Президенте:  старая-старая  восковая пальма  изогнулась над
юным настройщиком роялей, указала на него одним из своих листьев и скрипучим
голосом  благословила  на  путешествие  в  Россию,  а  зачем -  это  он  там
разберется  сам; гость  опаздывал, но из-за  него отлет отменять бы никто не
стал,  -  целый самолет загрузили отборным рисом с  президентской плантации,
этот  рис  лучше  всех  иных  годился  для художественной  резьбы,  а  Павел
собирался  возродить  в стране  отцовское искусство,  -  и многое другое еще
везли из Сальварсана в Россию  императорские лайнеры.  Павел  из своего окна
смотрел на огромное черное здание, на то, как обсели его стервятники-урубу и
долбят клювами, но его размышления заглушил рев моторов, десять лайнеров все
как один взмыли в голубой океан и направились в родимые свои далекие дали, -
и в этот миг на бетонную площадку сан-шапирского аэродрома выбежал сухощавый
человек, явный  горец,  он  пытался  догнать  хотя бы последний самолет и не
успевал, тогда подпрыгнул  в  воздух,  перекувырнулся, и вот уже по бетонной
полосе  вослед лайнеру  мчался крупный,  матерый  самец пумы, но и  он  едва
поспевал за самолетом, о  дальнейшем в народе  ходили  слухи  разные, то  ли
пуморотня смело  с бетонки воздушной  струей, то ли испепелило президентским
взглядом,  то ли он  успел  ухватиться  за  складывающееся шасси и  все-таки
влезть  в самолет, верной была последняя теория, поэтому ей не верил  никто,
но все помнили,  как  из-за изгороди для провожающих генерал Марсель-Бертран
Унион взял  хищника  на  прицел  своего  американского  автомата  "М-16",  а
Президент спокойно опустил ствол  генеральской "волыны"  жестом, из которого
явствовало, что ни  уроженцы провинции Сан-Президенте,  ни обычные пумы,  ни
покидающие страну гости Верного Соратника  Брата  Народа  в настоящий момент
главу республики Сальварсан совершенно не волнуют.



        9

     Каковы гости, таков и пир.
     ВЛАДИМИР ДАЛЬ.
     ТОЛКОВЫЙ СЛОВАРЬ ЖИВОГО
     ВЕЛИКОРУССКОГО ЯЗЫКА, Т.3

     Позади Сары была  тьма, впереди тоже  мрак.  Помнится, для начала  Сара
хватил  стакан  Шато-Марго,  а  потом  еще такой  же  -  водки.  Потом  было
полстакана  неизвестно  чего, очень липкого, пахло  персиком,  а потом опять
Шато-Марго.  Голова  у  Сары  болела,  но  в  основном  потому, что  потолок
подземного  хода  оказался очень низким,  Сара постоянно  ударялся затылком,
хоть и двигался на четвереньках. Временами он ложился на сырой пол, прижимал
портфель к  животу,  нашаривал среди всяких повседневно необходимых вещей  -
клизмы, трусиков  и другого подобного - бутылку "Абсолюта-Цитрон", взятую со
стола на маршальской полукруглой  веранде,  и  делал мощный  глоток. Бутылка
была  литровая, но  подземный ход тоже  длинный,  и Сара сомневался, что  до
конца  тоннеля выпивки хватит. А еще больше  сомневался, что в  этот тоннель
вообще стоило лезть, хотя вот что-то повлекло же...
     В лицо его  обычно звали  Сарой - когда о нем вообще вспоминали, а  это
случалось редко,  -  за  глаза  не иначе как "старушкой". Что на  самом деле
зовут  его Владислав Арсенович,  вряд ли  кто помнил  в здешнем  кругу. Круг
нынче вовсю "отрывался" на даче дезертировавшего без  вести маршала, которую
в   древлепожизненное  пользование   получила   молодая  княгиня  Ледовитая,
заявившая  о помолвке с  юным  царевичем Иоанном.  Плевать было княгине, что
царевич десятка на  полтора лет  ее  моложе, только сетовала,  что не  очень
мальчик шерстист. Над  этим Сара  не размышлял, раз уж Милада его на  пьянку
пригласил, то фиг с ними, с натуралками и царевичами, Саре до боли хотелось,
чтобы парагваевцы считали его "своим", а как-то не получалось.
     Самого знаменитого Парагваева он видел только раз в жизни, на съемочной
площадке,  в Кисловодске. Сара был научно-популярным  режиссером. Имя его не
гремело никогда; коллеги уважали,  мягко говоря, не очень.  В Кисловодск  он
попал по неправильной наводке,  ему сказали,  что тут живут сколопендры, как
раз из области их половой жизни собирался снимать Сара очередную  мелодраму.
Обманутый, он стоял у чужого павильона, соображая, как скорей  добраться  до
Феодосии,  там  уж  точно сколопендр  полно.  В  это время  невесть откуда в
павильон прошествовал  сам Парагваев,  делая на ходу  наброски в  блокноте к
очередным "Ветвям персика". Кто-то  из шестерок поспешил их представить друг
другу, с гадким смешком добавив к фамилии Сары: "Известный... научпопник!" -
"Ах, попник, - рассеянно сказал Парагваев, не протягивая руки. - Это хорошо,
что попник. Это важно, что попник, это нужно. А  самбо занимается?" - взгляд
прославленного режиссера скользнул по хилой  в ту пору, длинной фигуре Сары,
ничего интересного не отметил, через мгновение  Парагваев исчез в павильоне,
вслед  за ним  -  вся  группа прихлебателей. Саре уже тогда  было  сильно за
пятьдесят, так  что будь он хоть сто раз попник, в подруги Парагваеву он уже
не  годился.  Дойдя 1,6 раза до  середины жизненной  дороги,  нынче он  ясно
осознал,  что  он   и  вправду  попник,  а  фильмы   про  сколопендр  снимал
подсознательно, защищая угнетенных.  Но  к активным полным подвигам  он уже,
увы, лет  десять как  был неспособен. Оставалась широкая  дорога  пассивного
попничества,  не  худший  жребий,  но больно  распространенный - а тут еще и
годы, годы... Будущий Сара  попытался  рвануть  в  павильон, но двухметровый
юноша, видать, не пренебрегающий борьбой самбо, загородил дорогу.
     Вместо того, чтобы лететь к сколопендрам, Сара убрался в Москву: там он
надеялся хоть немного наверстать упущенные годы, хоть чуть-чуть отхватить от
своего природного назначения. Денег он с ненавистью взял у жены из тумбочки,
заодно  взял и дюжину серебряных ложечек работы мастера  Хлебникова  и  стал
искать ходы в нужные ему круги. Проникнуть он мог только в один такой круг -
только о нем он и  знал, - а была  это вечно  пустующая московская  квартира
опять-таки   Парагваева,  которой  заправляла   "старая,  увядшая,   но  еще
сохранившая  свой  аромат хризантема"  -  Милада  Половецкий.  Сара выкрасил
волосы в черный цвет, оставил на лбу благородную седую прядь, набил портфель
коньяком,  принял  для   храбрости  внутрь  и  завалился   в  гостиную  близ
Смоленской, в ту самую квартиру номер семьдесят три. Милада как раз сотворил
грандиозный плов с барбарисом, но народу собралось отчего-то вчетверо меньше
обычного,  и  Саре поворот от ворот  не дали: может,  и  поздно ему  идти  в
подруги,  да уж лучше поздно, чем... Словом, не  выгнали,  накормили, его же
"Двином" напоили, Азнавура  дали послушать,  два раза по спине  погладили, -
неизвестно  кто, на  первый  раз все  равно  приятно.  Кличка женского  рода
прилипла  сразу, при втором  визите  сколопендровник  на нее уже  отзывался.
Выпивки тут и  без Сары хватало, но чего Милада не переносил, так это пустых
стульев за  полным столом.  А  поскольку плов  готовил  он сам, Сара  его ел
горстями  - желанное свершилось, никому не пришло  бы  в голову теперь гнать
Сару как "не нашу" - такая он стал матерая.
     На изъятые  у жены  деньги  он  купил штангу,  пять комплектов гантелей
разного веса, веломониторинг и учебник  борьбы самбо; в секцию обучения этой
борьбе его не взяли, нагрубили - "Иди, дед, отдыхай". Так что делать из себя
нового Браун-Сэндбека предстояло в одиночестве. Он купил учебник культуризма
и обрек себя на поглощение отвратительной смеси "Малыш", предназначенной для
младенцев. Если в парагваевской гостиной он и был последним человеком, то за
ее пределами числил себя одним из первых.
     Сара очень гордился своим происхождением,  в нем текло не  меньше одной
шестнадцатой  благородной  крови: он  даже  взял об этом грамоту в  Дворовом
Собрании. Его армянская прабабка ухитрилась попасть под небольшой погром, но
ее  взял-таки  в  жены знаменитый  Седрак:  такой богатый,  что  поставил  в
Нахичевани-на-Дону памятник ссыльному русскому  поэту, с которым его мама  -
по  слухам, гречанка, - дружила в  Одессе  при Александре  Первом; ее, маму,
убил  по жидовскому доносу  возлюбленный, но Седрак успел родиться раньше. А
приемный сын  Седрака,  Саркис, стал  человеком невероятно знаменитым  после
того, как усыновил  собственного внука, - его  дочку  спутали с еврейкой при
очередном погроме;  так родившийся  после погрома Арсен оказался по отчеству
Саркисович.  Вот  он-то  и  был  родовитым  отцом  Сары, то есть  Владислава
Арсеновича.
     По  матери Сара тоже  был дитя погрома,  но  другого.  Осенью 1914 года
казаки неизвестного новочеркасского полка устроили погром в немецкой колонии
Шабо под Одессой, скоро были все перебиты, но дед Игнат, когда к нему братья
Эльвиры с топорами  приступили,  нашел способ  и пошел не  на  три  аршина в
землю, а в немецкую веру и под  венец. В тридцать втором Игната, чьи знатные
предки изобрели способ укупорки "Цимлянского", расказачили и  сослали, дочка
его  Эльвира Игнатьевна  выскочила за  родовитого  Арсена,  а потом  родился
Владислав, режиссер-попник, дитя трех  погромов, о чем  есть грамота... Беда
лишь  в  том,  что  никто  никогда  родословную  Сары  до  конца  узнать  не
соглашался,  -  а  в  парагваевском  доме никто  не  соглашался даже  начало
выслушать.
     А сейчас Сара полз -  вперед. Развернуться и поползти назад он  не мог,
накачался  здорово во всех  смыслах. Ползти же назад вперед  ногами казалось
ему дурным признаком. Он полз,  понятия не имея, день на земле или ночь. При
попытке выйти по житейской нужде с маршальской веранды, он перепутал дверь в
лифт  с соседней,  она вела во тьму, и  Сара  полез,  обуянный  фрейдистским
зовом, -  о  последствиях  не думал, но  бутылку  прихватил.  Никто  Сары не
хватился, нынче на даче княгини Ледовитой шла такая гремучая помолвка, какой
за все годы властвования пропавшего маршала  никто  не видал в страшном сне.
Царь пребывал в  отъезде,  полетел к родственникам в  Южную  Америку, с  ним
рванул и канцлер; пользуясь  моментом, Татьяна, положившая глаз  на царевича
Ваню,  решила прибрать его  к  рукам. Старая напарница, Тонька,  была уже на
восьмом  месяце и сильно попортить праздник  не могла, - впрочем, она сама и
превратила  Таньку в  княгиню Ледовитую.  Притом  в незамужнюю  княгиню, ибо
литовский летчик  служил теперь  в  охране  копенгагенского аэропорта,  а  с
Татьяной даже не  был обвенчан,  да  и  вообще при  его  римско-католическом
вероисповедании был в России персоной нон грата.
     Княгиня  обзаводилась  не  только  женихом,  но  и   двором.  Подобрать
придворных, понятно, взялся Милада Половецкий,  а у него источник кадров был
один - парагваевая гостиная. "Пусть подруги передохнут..." - думал он, ставя
в  последнем  слове то одно, то другое  ударение;  тем  временем пальцы  его
быстро   нажимали  кнопки  на  телефоне.  Само  собой,   первое  приглашение
причиталось шалашовке  Гелию,  тьфу, принцессе Романову,  и  ейному  мужику,
принцу Ромео Романову. "Ваше высочество, великий князь Ромео..."  Ну, Толика
позвать - ясно. Анжелику - тоже.  Фатаморгану - само собой. Сару... Ну, черт
с ней, пусть  покайфует старуха, у  нее в жизни радостей никаких, жрет смесь
"Малыш"  и качается, а туда же, в подруги. Был бы мужчина - другое  дело. Но
все равно пускай приезжает...
     Тоня пригласила  себя  сама, надоело ей в  Кремле,  хотелось на  чистый
воздух, а  на Истре  как раз такой. Старух  с  собой  решила не брать, пусть
отдохнут  у  себя,  поболтают. Но  Цыбаков, которого Павел оставил в  Москве
приглядывать за  Тонькиным  состоянием,  одну не  отпустил, вообще  разрешил
ехать только с ним  и только в специально оборудованной  машине,  похожей на
неудачный  гибрид  танка  с  молоковозом;  Цыбаков  представлял,  что  такое
отвечать  собственной головой за  здоровье более чем  вероятного  наследника
престола.
     Напротив,  мать принца Иоанна, Алевтина, наглухо отказалась знакомиться
с будущей невесткой, она упорно отрицала факт связи с царем, хотя анализы на
генном  уровне давно его отцовство подтвердили. "Значит, мне  его  в роддоме
поменяли", - отвечала она, и тут уж крыть было  нечем, получалось,  что  сын
императора имел  отца,  а  без  матери как-то  обошелся: чего  только в  наш
загадочный двадцатый век,  однако, не случается.  С довольствия  Алевтину не
снимали, но с дальней дачи  тоже не выпускали,  да и  не рвалась она никуда,
понимала, что достанут  где угодно, если будет  нужна, а если  сидеть  тихо,
авось,  никому  она нужна  не будет. Она  была права, она была не нужна даже
собственному  сыну, хоть и  придурок  сущий,  а  понимал,  что  лучше  отец,
признающий  его сыном  без  права на престол,  чем  мать,  вообще  никем  не
признающая. А жена-княгиня  - это  совсем  хорошо, неважно, что она  старше,
зато  прошел у  Вани психоз  насчет невинности, Танюша  его от  этой гадости
избавила  и достала для него специальные таблетки  с  витамином  Ф, от  него
шерсть  на всем теле хорошо растет и  лоснится,  если  правильно  ухаживать.
Шерстистость в мужчинах действовала  на Татьяну все так же возбуждающе. Ваня
попробовал спросить: "Зачем?" - но уже очень хмельная Татьяна грубо ответила
"Иди ты... в супницу!" Отвернулась к  стене и заснула, Ваня подумал и сделал
то же  самое. Ивана часто  при дворе  называли "Иван-дурак", забывая,  что -
согласно русским сказкам  - дураку обычно достается счастье, а бывает, что и
царство.
     Подобрал придворных Половецкий сразу, потом заглянул в табель  о дачах.
По рангу княгине Ледовитой следовала дача типа маршальской, самой просторной
из таковых  в Подмосковье числилась  дача дезертира Дуликова. Милада съездил
на нее, но дальше ворот допущен не был, имперских удостоверений тут пока что
не признавали,  дежурный по-простому накостылял  Миладе  и пригрозил открыть
огонь на  поражение. Милада  обиделся, но поделать ничего не  мог, не было у
него  санкций брать  дачу  штурмом. Он  выпросил у Сухоплещенко аудиенцию на
молочном комбинате, изложил все и стал ждать судьбы.
     Сухоплещенко полистал мысленную записную книжку в поисках того, кто мог
бы знать тайны этой  дачи, из числа живых, конечно, а он же сам и заботился,
чтобы таковых  оставалось поменьше. И  нашел. Некогда маршал  потерял  жену,
после чего уволил ее "легкого"  повара, то есть того, который  для всемирной
конькобежицы  легкие блюда готовил. Лет двадцать  уже  прошло, а  ну как тот
все-таки жив?  Сухоплещенко оформил себе отпуск с комбината  за свой счет  и
поехал к собранию  досье на свою дачу. В наиболее давней жизни  звали повара
Климентий Кириллович, во времена служения маршалу  - Саул Моисеевич, а после
выхода  на  пенсию -  Иван Назарович. Справочная выплюнула  адрес  Назарыча,
Сухоплещенко позвонил  от имени Инюрколлегии,  решил  сообщить  о  небольшом
наследстве от южноамериканской  тети Калерии Силантьевны, и старческий голос
из  трубки  без  малейшего стеснения  ответил: "А,  скопытилась курва. Много
там?"  Сухоплещенко эту тетю  только  что  сам  выдумал, не то  припомнил из
классики, но чтоб такая реакция была у повара?.. "Немало...  - ответил он. -
Но,  конечно, не  миллионы".  Сухоплещенко  взял  из сейфа  пачки  зеленых и
зеркальных, сколько в портфель влезло, и поехал на Чистые Пруды.
     Назарыч  оказался стариком  без  определенного возраста  -  шестьдесят?
восемьдесят?  -  в  однокомнатной   квартире,   выкроенной  при  перестройке
коммуналки. Судя  по  тому,  что русские пейзажи  покрывали стены в  комнате
сплошным багетно-закатным ковром, старик и без тети Калерии не бедовал.
     - Курва была тетка, - без предисловия произнес Назарыч, - неужто не все
растранжирила? Куда ехать?
     -  Ехать  не  надо,  Климентий  Саулович...  то  есть  Иван  Назарович,
извините,  спутал,  -  ответил  отставной  бригадир,  давая  понять,  что  в
Инюрколлегии личное  дело наследника  неплохо изучили,  -  все наследство  в
свободно конвертируемой валюте, но пошлина большая, сами знаете. Я привез...
кое-что, только  вот  хотелось бы вашего сотрудничества  в одном  щекотливом
деле...
     -  Только не по вопросу рецепта Хари-Веселящейся. Если вы из всемирного
общества Потери Сознания...
     - Нет, я не насчет потери  хари. Деньги,  кстати, вот... - Сухоплещенко
выложил  пачку долларов и пачку кортадо. - Я по вопросу о вашей службе перед
выходом на пенсию.
     - Смешные были времена, вы их не  помните - тогда даже царя  не было. -
Старик смахнул деньги со стола в сторону собеседника. Сухоплещенко понял и с
пола поднял уже шесть пачек - три таких, три эдаких. - А я вот многое помню.
     Сошлись на десятке пачек таких и пяти эдаких, больше у  Сухоплещенко не
было с собой, и старик это  понял. Зато теперь в портфеле у молочного короля
лежал  подробный план маршальских угодий  со  всеми подземными хитростями, -
впрочем, старик нагло вручил не  оригинал, а ксерокопию,  пожаловавшись, что
уж больно непомерны нынче стали пошлины на наследства любимых теток.
     ...Больше в  маршальские ворота Милада не стучался. Он выбрался  из-под
клумбы  позади  пропускного  пункта и  с помощью  пары гвардейцев  арестовал
дежурного. Тот и не думал возражать, во  внутренних врагов маршал не верил и
прислугу  обучил: кто  проник на угодья секретным  путем, тот, значит, имеет
право этим путем ходить, а значит, он доверенное лицо. Милада взял с собой в
провожатые конюха Авдея и потопал к усадьбе.
     Упавшую  с пьедестала статую Фадеюшки прислуга  убрала  в сарай, потому
как носорог ее очень покорежил, а реставрировать  без маршала боялись, все у
Ивистала знали, что чем меньше ты  знаешь, тем дольше твоя жизнь. А носорога
подняли назад, в кое-как залатанное крыло особняка, на третий этаж. Дом ждал
возвращения хозяина уже  восемь месяцев,  ждал  так,  словно маршал  отбыл в
Москву  и  вернется  к  ужину, или завтраку, или обеду, незримые слуги  были
незримы,  глухонемой  садовник растил в  теплицах цветы для грядущих  летних
праздников  и  поминок.  Авдей  после   единственного  вывода  кровинушкиных
жеребцов  на  коронацию водворил их  в привычную  конюшню.  Даже маршальскую
думку  ежемесячно продолжали чистить, обрабатывали анисом, лишь  не было  на

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг