слабый-слабый Тимур утром, не глядя, выпил горячего, которого ему жена дала.
И тоже ни во что не превратился, хотя пил настоящее молоко из-под живой
коровы. Поила Маша Тимура с деревянной ложки: счастье было Тимурово, что по
слабости он эту ложку не надкусил. Знал бы он, чем грозила ему эта ложка! Ее
и дириозавр-то в лапу взять побоялся бы, не запасшись лепестком раффлезии!
Но ничего, кроме испорченного желудка у Тимура, братья неприятного не
изведали, пока боролись за свое право питаться тюлькой. Заодно уж и про
молоко узнали. За всеми такими тревогами чуть не прозевали перекусиховцы
самую страшную беду, какая грозила им с самого уезда из Нижнеблагодатского.
Фургон с двумя прицепами тихо полз по Калужской губернии, заправляясь
краденым бензином. Тепа, Пелагеин муж, давно придумал, как за эту вонючую
жидкость не платить, раз уж без нее фургон, сколько ни пинай, ехать не
хочет. Подойдет к бензоколонке эдак, поглядит на тамошних, ощерится, уйдет.
Потом Антон так же. Потом Тимофей. Потом Артем. На третьем-пятом Волкове у
колоночников нервы сдают - сами предлагают, сами наливают, - и даже деньги
норовят сунуть вдобавок, еще не то сделаешь, когда ходят тут всякие с
волчьими мордами. И никакого вымогательства. Никто из колоночников даже не
спросил ни разу - отчего у гостей зубы такие большие. Сказок не читают, что
ли?
Только в рэкете, в любимом чисто человечьем способе коротать досуг,
братья не понимали ничего. У очередной колонки пристроился к ним
старый-престарый мотоцикл, - "Харлей", что ли. Он то уходил вперед, то
отставал, выхлопная труба грохотала что твой пулемет, очень раздражая баб,
катавших тесто на будущую лапшу в главном фургоне, и будила тех, кто прилег
отдохнуть в прицепах на мешки с припасами, - но потом мотоцикл отстал,
растаял в февральском тумане. Никто бы про эти выхлопы не вспомнил, если бы
поздним вечером того же дня не загрохотали похожие звуки со всех сторон.
Фургон криво и тяжело сел на дорогу: автоматная очередь прошила три шины из
четырех. Тимур, сидевший на правом сиденье в кабине, чтобы никому не
досаждать своими упражнениями на губной гармонике, был хоть и человек, но
еще не вовсе окончательно, ночное зрение сохранял и увидел, что мотоцикл
размножился. Все бистро угодило в засаду. Хорошо, подумал Тимур, если это
только загонщики, а ну как охотники? Это ж надо было подаваться в люди,
спасать шкуру, чтобы тут же увидеть, как люди на людей же и охотятся? Эх,
нет на них бабушки Серко, она бы мигом что-нибудь сообразила.
Но соображал не одна бабушка Серко, у ее внуков в головах тоже кое-что
было. Тимур задрал лицо к незримой за облаками луне и подал братьям сигнал
опасности: уныло, по-лесному, завыл. Мужики в прицепах проснулись мгновенно,
тоже еще не все привычки утратили.
А бабы и спать-то не ложились, они лапшу катали и резали. Неистово
завизжала Стеша, забилась под лавку, но больше в панику не впал никто.
Анфиса отвесила Пелагее шлепок и указала на пирамиду составленных в углу
"толстопятовых", сама же полезла за гранатой. Нападающие взламывали дверь
фургона, но Пелагея, а за ней и Варвара, и Глафира уже ощетинились оружием,
Глафира даже противотанковым ружьем. Первому же, кто просунул свою обутую в
шлем голову внутрь, бабы дружным залпом ее и разнесли.
- Беречь припасы! - крикнула Анфиса, прячась за мешок с мукой. Но бабам
сейчас было не до ее экономий, следующие двое храбрецов вывалились на дорогу
крупными кусками. Глафира высунула базуку наружу и очередным выстрелом
превратила отрезок пустой дороги в воронку. Бабы посветили в сторону
фургонов: те были отцеплены и стояли метрах в двадцати. Их, видимо,
атаковала другая группа, доносился оттуда только мат и глухие удары
вперемешку с явным хрустом костей: то ли Волковы до оружия не добрались, то
ли больше полагались на свои руки.
Еще один нападающий, тоже в шлеме, но без оружия, вразвалку подошел к
взломанной двери фургона.
- Выводи баб, - скомандовал он неизвестно кому, - прочих я сам, из
"макарона"...
Кому он командовал - история не узнала: сперва его физиономию залепил
умело пущенный Аграфеной колоб из полужидкого теста, потом в тесто кто-то
выстрелил, и "макаронник", не успев достать своего "макарова", рухнул на
дорогу.
- Вот те макарона! - взвигнула Стеша, ловко прыгая на крышу фургона. За
ней, вместе с парой "калашниковых", влезла Пелагея, Анфиса передала
несколько гранат. Стеша только успевала ткнуть пальцем во тьму: "Там!" - и
Пелагея уже всаживала в это место что-нибудь разрывное. Мужики, кажется,
тоже кончали битву.
Из кабины вылез Тимур, он плевался. В руке у него за шиворот висел
паренек лет шестнадцати, которому Анфиса посветила в глаза: там было
совершенно стеклянно.
- Накурился? - деловито спросила она.
Тимур понюхал.
- Нет, кажись, ацетон... Или пятновыводитель... Или от моли что-то...
Что делать-то с ним, Фиса, он мне в окно гранату кинул, не разорвалась, я
ему ее назад, по кумполу попал, и вот... - Тима стыдливо показал на следы
глубокого укуса, которым отмечены были нос и подбородок подростка.
- Пусть лежит пока, других пленных посчитаем. И хоронить ведь тоже
надо. И сматываться скорей. - Анфиса, похоже, никаких других вариантов,
кроме полной и окончательной победы над напавшей бандой, не предвидела, но
боеприпасы все равно берегла.
- Ты гляди, гляди... - завизжала Стеша с крыши: "макаронник" сел в
дорожную грязь и пытался встать. Вместо лица у него пока что был ком
лапшового теста. Варвара большим тесаком очистила ему лицо; ран на нем не
было, пуля куда-то ушла, но со щеки лоскут кожи сняла сама Варвара.
- Екинауз сегин!.. - внезапно выдохнул Тимур. Это страшное ругательство
он тоже получил в наследство от бабушки Серко. В пленном он признал
дежурного с военной базы, с которой увел прицеп к фургону. Бывший дежурный
зло и кроваво глянул на него.
- Сегин... сегим... - зло буркнул он, - опознал, подлюга. А за хищение,
знаешь что? - Тимур такой наглости не стерпел - и всеми четырьмя
конечностями, по-волчьи, прыгнул на пленного. Бабы с трудом его оттащили.
Пленный валялся на дороге, кажется, еще дышал. Но Тимур жаждал крови, и кто
его знает, что натворил бы, не кинься к нему на грудь Маша с воплем: "Не
убиваа-ай! Хватит убива-а-ать!"
- А кого я убил? - удивился Тимур. - Я парня малость попортил только,
ну а вы тут на меня, как борзые, навесились. - Потом огляделся вокруг: число
трупов могло колебаться от трех до пяти, толстопятовские разрывные не давали
возможности сосчитать, сколько тут было тел сперва. Пелагея густо
покраснела, а Стеша и вовсе спряталась ей за спину. Она-то знала, кто тут
был наводчиком, кто убийцей, - хоть и самозащита, а все же...
- Никого, никого ты, Тимочка, не убил, и не надо убивать, - запричитала
Маша, покрывая колючее лицо мужа поцелуями. От фургона, тяжело согнувшись,
пришел Антип, у него на горбу лежало еще одно тело, видать, целое.
- Остальные готовы, - выдохнул он, укладывая принесенное тело поверх
экс-дежурного. Оба тела разразились ядреными, хотя и однообразными матюгами.
- Не знаю сколько, много... Вот этот за елку прятался, ну, я его раза об
елку, он вот только теперь и заговорил.
- Нет уж, - скомандовала Анфиса, - тащите все тулова сюда. И мотоциклы
ихние тоже. Разберемся, что с собой брать. Остальное закопаем. А может, в
болоте утопим.
- Замерзло болото... - подал голос подросток со стеклянными глазами,
крепко укушенный Тимуром.
- Ну, тогда закопаем, - приняла Анфиса дельное решение, - тебя первого.
Или уж раскалывайся.
- Бензину дайте, на тряпке, под язык... - заныл подросток.
- Ну, я тебе бензину, ацетону, эфиру-кефиру!.. - озлился Тимур,
которому бабушка Серко все эти гадкие запахи пересказывала. - Давай его,
Антон, слегка ненадолго, чтоб не совсем, но отрубился пока.
Антон легоньким щелчком по темени просьбу Тимура выполнил. Оставались
еще два тела говорящих. Тела пытались вяло ползать и ругаться, тем самым
доказывая, что закапывать их без предварительной обработки негуманно. Маша
всхлипывала, Стеша обшаривала карманы побежденных, прочие бабы столпились
вокруг Анфисы.
- Рэкетиры как рэкетиры, у них, поди, вся милиция куплена, - резонно
сказала экономистка.
- Уж точно - если дежурный с военной базы у них наводчик. Тоша, ты
проверил, там ничего живого больше нет?
- Никого, - деликатно поправил притащившийся Антон, в руках он держал
"калашникова" с погнутым стволом. - Значит, копать будем?
- Ну, это как решим, - ответил Тимур. - С одной стороны, можно,
конечно, копать. А с другой - можно и не копать.
- Ну не жрать же? - тихонько шепнул Антону Тимур. - А топить где? Тут
ведь не меньше пяти-шести было.
- Бабам насчет жрать ни-ни... Значит, копать.
Мужики выудили из прицепа лопаты, через полчаса невдалеке от дороги
вырос холмик, рядом - яма. Тимофей тем временем сволок в одну кучу мотоциклы
и с невероятной скоростью разбирал их на отдельные детали, отбрасывая
негодное. В яму братья сгрузили все неживое, на поверхности сбили с помощью
извести пирамидку, поверх которой нацепили вырезанную из красной жести
звезду; на боку пирамидки Антон нацарапал что-то такое, что прочесть было
никак невозможно.
- Э, все одно сносить скоро будут...
Но живые все ж таки еще оставались. Бывший дежурный в ужасе глядел на
ловкую работу Волковых; Волчек сидел в стороне, присматривал за стеклянным
юношей, перед которым ощущал что-то вроде вины.
- Ну, чего дальше с вами делать? - Тимофей деловито точил один тесак о
другой. Запах от бывшего дежурного, да и от его напарника шел совершенно
звериный и неприятный.
В разговор вступила Анфиса, долго изучавшая карту Калужской области.
- Значит, так. Оба вы есть дезертиры. Гоните документы.
Дежурный выложил удостоверение сразу, второй - сильно помедлив.
- Да майор он, майор, - подал голос подросток, - главный он тут, и
полгода уже как фраеров на дороге потрошит, вон, подите еще метров сто, так
там в яме три десятка не хуже вас...
Майор попробовал рвануть в сторону подростка, но не с Волковыми было
ему тягаться. Тимофей уже сидел на нем верхом и хрустел заломленной
майорской рукой. Челюсти ему Тимур разжал мигом, но кровь на рукаве
изловленного проступила. Волчек забил Тимофею рот снегом и заставил
плеваться.
- Нельзя жрать, это кровь, помнишь бабушку! - приговаривал он, выгребая
снег из Тимофеева рта. Тот, кажется, ничего не сглотнул, упоминание о
бабушке действовало ужасающе. Но рука у майора была перекушена. Бывший
дежурный смотрел на всю эту сцену и только лепетал:
- Знал бы, ни в жисть бы, ни в жисть бы...
- А вот понял, как с нами связываться?
- Я ж думал, это мы перекуси, а выходит, это вы перекуси...
- А это мы по обстоятельствам.
Через полчаса кое-как перевязанные жертвы поковыляли назад в воинскую
часть, а подросток уныло ел холодную лапшу. Бензину ему не дали, как сказала
Анфиса, "из ломки он уже вышел, нечего с ним цацкаться".
- А куда мне теперь? - заканючил парень.
- А очень просто, куда. Проспишься, будешь судомоем. Не оставлять же
тебя волкам этим. А на бензин не косись. Тут нюх у нас, нюх... - Анфиса все
решила. Судомой в бистро вправду нужен. Это еще в Дятькове решили, покуда
Тимур уроки музыки брал. Так что ветром судьбы парня надуло, так сказать.
- Ты кто?
- Тюлька...
Тимур так и сел, вспомнив, чем отравился в Жиздре.
- Ну, "тюльпан" по фене, молодой, значит, без кликухи...
Вообще-то с трудом дознались, что бывшего детдомовца звали Денис, про
себя ему рассказать было почти нечего. На имя он не откликался, отзывался
только на "Тюльку", но от этого вздрагивал Тимур. Однако тут уж пришлось
Волчеку смириться. Кликуху не закопаешь.
Долго меняли покрышки, в запасе только три и оказалось. Тюлька был
допущен к доеданию лапши из котла, который обязан был потом сам же и мыть.
Тимур пошел разучивать "Мост через реку Квай". Под самое утро двинулись.
Анфиса накостыляла Тюльке за попытку добраться до бензина, ехал он с двумя
фонарями на скулах. Был парень хиловатый, пожалуй, даже моложе, чем казался
с виду, и старшая Анфиса взялась его опекать. Преподавать она любила
один-единственный предмет - все тот же "Торговый словарь".
- Отвечай: что такое "кэ жэ и пэ"? - грозно вопрошала экономистка.
- Матерное что-то...
- Ты мне шутки не шути! Это "Книга Жалоб и Предложений"! Маша, -
прерывала себя Анфиса, - а у нас она есть?
- Да откуда ж, Фиса...
Тут Тюльку оставили в покое: Анфиса хорошо знала, чем грозит
путешествие без "кэ жэ и пэ". В каких-то Думиничах купили амбарную книгу и
на обложке написали то самое, что требовала Анфиса. Там же из-под прилавка
докупили муки, готовой лапши, покормили не очень сытый народ, выставили в
ветровое стекло бумажку, что "кэ жэ и пэ" находится у водителя, ну, и
поехали дальше. Все равно никто не понял, что за "кэ жэ и пэ". А если понял,
то неправильно. Главное: хоть и с переплатой, но купили в Думиничах еще
бидон молока. Мужики его чуть не сразу вылакали, а Фиса долго и занудно, по
закону, нумеровала страницы "кэ жэ и пэ" химическим карандашом. Так, сказала
она, полагается. Ну, ей видней, она баба с образованием.
Жиздра, даже Думиничи кое-какой навар дали... А вот близлежащая станция
Зикеево - ни хрена: там одна железная дорога, а она кушать не просит. Стеша
помолилась своим богам, затеяла плов. Анфиса скалькулировала - и назначила
за порцию аж четыре с полтиной. На базаре в Сухиничах открыли торговлю.
Народ как с цепи сорвался - будто год не жрамши. Маша на раздаче с ног
сбилась. Тюлька язык вывесил, все мыл судки, мыл, мыл. Ну, ему за это,
конечно, выдали порцию. Плов шел нарасхват.
К вечеру пришел к бистро зачуханный мужик, потоптался и сказал, что в
уплату вместо денег может бистру предложить ружье для подводной охоты. Маша
засомневалась, позвала Анфису. Та прикинула ружье на вес, пошевелила губами,
приценилась, спросила: а гарпун трезубый где? Гость матернулся, вынул из
торбы трезубцы, Анфиса насчитала пять. И велела Маше выдать две порции.
Сошлись на трех. Третью гость съел с трудом, стал клянчить на выпивку, но
ружье Тепа уже зарядил. Гость растворился в темноте и неизвестности. Полночи
Антип с Тимофеем изучали ружье и припас к нему. Тимофею ружье нравилось,
хотя где и под какой водой он из него стрелять собирался, да и в кого?
Калугу миновали стороной, а в Малоярославец решили заехать: Анфиса тут
бывала, говорила, что если денег у народа нет, то можно овощей наменять. На
главной площади города стоял неубранный Ильич и указывал. Тимур пригляделся
- на что ж он такое указывает, и, признаться, удивился. Ильич в полный рост
указывал с пьедестала на другого Ильича, на бюст. Оригинальные, однако,
Ильичи. Промеж двух таких торговлю открывать не рискнули, отъехали к
почтамту, в сторону вокзала. Милиционеру, конечно, дали отпробовать. Но
документы он все равно потребовал. Милиционер в старом, однако перекрашенном
в ярко-синий цвет имперском мундире, вообще-то именовавшийся полицейским,
собрал паспорта в стопку, стал изучать. Бабьи как будто одобрил, хотя Стешин
сунул куда-то вниз. А вот над паспортами братьев Волковых охренел с первого
же документа. Братья стояли плотной стенкой, впрочем, - тут не засвиристишь.
- Так билеты-то... Волчьи билеты у вас!
- Ага, волчьи, - согласился Тимур, - а плова еще хочешь? Лапши?
- Ты мне лапшу-то... Не очень ты мне лапшу-то!.. - попробовал вякнуть
милиционер, но почуял, что дело нехорошо: вокруг стояли на задних ногах
настоящие волки. Страж закона мотнул головой, наваждение исчезло. Тимур
положил на паспорта маленький столбик империалов. - А волчьи нынче не
годятся? Может, лучше еще лапши покушал бы? - У Тимура из-под мышки прямо в
морду полицейскому смотрел трезубый гарпун, вправленный в ружье для
подводной охоты. - Так лапшу будешь кушать? А?
Полицейский сунул пачку паспортов Тимуру, империалы к себе в карман,
больше его никто не видел. А к Маше уже стояла очередь. Тюлька был опять на
посуде. Тимофей зашел за фургон и аккуратно разрядил ружье. Анфиса с тоской
вписала в графу расходов стоимость того, что взяточник съел, и пропавшие
империалы тоже. Но ружье, получается, себя уже оправдало.
Вечером решили сниматься и двигаться в Московскую область. Антон упер
где-то мешок моркови, Антип - пять вязок луку. Можно бы в Малоярославце и
еще поторговать, да и спереть еще что-нибудь, но как-то опасно тут, да и нет
большой нужды, империалов покуда предостаточно, с Анфисой, похоже, не
проторгуешься. Братья очень хотели рыбки, но не самим же ее ловить, а купить
пока не удавалось. С Божьей помощью как-то перевалили через границу
Московской области. Даже сами не заметили где: Маша с Глафирой тесто месили,
Тимур в кабине разучивал "Чардаш", Тюлька с устатку спал под лавкой, Антип
за рулем сидел, а чем занимались бабы с мужиками в прицепах - их дело. Жизнь
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг