Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
     -  Прощевайте,  мастерицы!  А  на  посошок  бы?  -  не   особо  искусно
подделываясь под деревенскую речь, произнес протрезвевший  бригадир. Матрена
мигом плеснула  в  ковшик  соснового, подала.  Сухоплещенко выпил,  крякнул,
утерся.
     - Ну, к весне-то ко мне в Тверь прошу! - бросил он пробный шар.
     Старухи    оцепенели.   Сроду    они   из    родной    деревни   дальше
Верхнеблагодатского нигде не бывали,  да и туда  по осени на плотину  только
ведро-другое яблок на продажу относили; а тут - Тверь какая-то? И где она?..
     -  Завод  хороший  там.  Пивоваренный.  Старшими   технологами  будете.
Анг-глинское, белое,  красное,  нижнеблагодатское  - словом, какое  скажете,
такое варить будут. Под  вашим  руководством, -  продолжал улещивать  старух
бригадир; наконец,  вспомнил главное:  -  А уж сосновым-то весь мир  честной
напоим!.. Пусть пропотеет! С горчицей!..
     Матрена  взяла себя в руки: хоть и была она дечерью попа-непротивленца,
но как сопротивляться с помощью непротивления знала не хуже Махатмы Ганди.
     - Спасибо на  добром слове,  мил  человек, но... никуда  мы с сеструхой
отсюда не ездуньи.
     Бригадир не сдавался.
     -  Ну, это беда полбедовая. Тогда мы к весне тут... - он глянул куда-то
в сторону  реки и  Верблюд-горы,  -  пивоварню  вам сами  заделаем. И вас  -
главными   технологами.   Английское   белое,  красное,   нижнеблагодатское,
всякое...
     Матрена  обреченно  вручила бригадиру  еще  полковшика  соснового.  Тот
опохмелился, одернул  на себе форму - все одно послезавтра из армии  прочь -
отдал старухам честь  и  пошел к  "Сикорскому". Огромные лопасти повернулись
раз,   другой,   слились   в   ревущий   круг   -   и  как   не  бывало   на
старогрешенско-нижнеблагодатской земле никаких бригадиров. Только вот танков
при селе стало два. И один из них, который поновее, украшала свежая надпись:
"Лука  Радищев". Танк-бомж был водворен по месту зарождения. Еще когда-когда
оклемается генеральный староста, когда еще заглянет в этот новый, хотя очень
старый танк  да обнаружит, что  тот, хотя  и  несамоходный, но  можжевеловой
водкой   доверху  заставлен.  А  старухи,   постигнув  неизбежность   своего
печального жребия, - никакая власть их на себя заставить  работать не могла,
а  при  царе  попробуй  да  не вкалывать! - убрались  в горницу:  вспоминать
рецепты редких пив. Ясно было старухам, что лучше уж с рецептами расстаться,
чем с  честью. Да  ведь  и то верно, без нижнеблагодатской смородинской воды
какое пиво? Вари не вари, все будет оно жигулевское... Матрена даже сплюнула
при  мысли об этой гадости, которую после войны разок попробовала, - а Марфа
мелко-мелко закрестилась и снова взялась за пяльцы.
     Рыжий собачий хвост, мелькнувший перед  Машиными глазами в проулке, был
хвостом  очень непростым. По  Нижнеблагодаскому  уже  несколько часов рыскал
мощный, с телом овчарки и мордой  лайки, пес,  но вовсе не эс-бе Володя, тот
нынче из собак уволился, ушел  на стажировку к хану Бахчисарайскому. Это был
Володин  правнук,  эс-бе  Витя,  тот,  что   прежде  сидел  на  охране  дома
Вардовского в  Староконюшенном переулке;  по  случаю  коронации  он  получил
лейтенантский  чин  и  пятинедельный  отпуск:  беги куда  охота. А  охота  у
молодого  и  сильного  Вити была  одна  -  половая;  надоели  ему московские
дворняжки, да и породистые надоели  - он хотел попробовать волчицу. У людей,
говорят,  тоже  такое  бывает:  подавай  мужику  негритянку, будь  он  самый
злостный расист. И бегает, бедняга,  негритянку себе ищет, а зачем она ему -
сам не знает, и дорвется,  так потом всю жизнь тошнить его будет, а вот поди
ж ты,  испробовать хочется. Примерно такая же страсть обуяла Витю. Не насчет
негритянок,  понятно, - каждому  кобелю свои  желания  назначены. И  вот он,
эс-бе  Витя,  в  чьих жилах, к  слову сказать,  текла  четверть  натуральной
волчьей крови, свесил хвост, как палку, и побежал  на  прадедовы угодья,  на
Брянщину,   где,  по   слухам,   прадед  употребил   прошлой   зимой  волчих
видимо-невидимо. Витя бежал без  спешки,  никакой железнодорожной услугой не
пользуясь, напротив, он забегал в  каждый лес, поводил носом, искал волчьего
духа.  Задача предстояла  непростая: хоть у волков и собак одинаковое  число
хромосом, но собаки известные промискуиты, а волки давно и прочно моногамны.
Так что суки Вите требовались незамужние, драться с  волками-кобелями у него
не было охоты, это только люди в отпуску дракой занимаются вместо дела.
     Но ни  волков, ни  волчих  на  Брянщине,  да и нигде  пока что  Витя не
встретил.  Ни единого.  Ни  единой. Куда они  делись -  Витя в  общих чертах
понимал, но как же так, чтобы все до единого?.. Спокон веков на Руси ведомо:
заяц  дорогу перебежит -  к худу, волк  перейдет - к добру. Так кто ж теперь
ходить к добру будет, откуда люди добрые узнают, что есть надежда ждать чего
хорошего? "А и не надо ждать, - думал Витя. - Зайцев перекушать надо, только
и всего".
     Порядка ради  по задворкам  пробежал Витя и  на двор  к поповнам,  хотя
какие  ж  там волчицы.  Там  он сунул  нос в баньку, попытался разобраться в
сложном  букете  сосны,  можжевельника, водки,  лучины,  сметаны, мешковины,
застарелой человечьей невинности  и  многого другого.  И  вдруг  слабо-слабо
почуял, что здесь не без волков. Самих волков тут, конечно, нет  никаких, но
еще недавно  был  кто-то, кто с  ними  общался. Витя опустил нос к земле,  с
трудом  удержал  желание  спеть  что-нибудь  победительное  своим знаменитым
сопрано, но удержался - и рванул по Машиному следу.
     След привел его  к довольно исправной избе  на самом дальнем краю села,
вытянувшегося  вдоль реки. Витя осторожно подполз  к  серому заборчику  так,
чтобы все запахи плыли к нему. Не удержался, заскреб лапами  снег: тут пахло
волками, притом вовсю. Еще пахло пригоревшим  шашлыком.  Еще бензином. Еще -
Машей, которую по имени он, впрочем, не знал. А еще таким всяким разным, что
собачья его  голова  окончательно  шла кругом. Вдалеке, на  дворе у  Матвея,
громко  кулдыкнул индюк, но  на это Вите  сейчас было плевать. Он собрал все
свои профессиональные  навыки  и  зарылся  в  глубь  сугроба, наметенного  к
заборчику. И не ошибся, лаз  нашелся почти  сразу. Ввинчиваясь в  снег, Витя
подполз  к  крыльцу, умело  продышался и  обонянием  заглянул в дом.  Оттуда
разило  так, словно  два десятка  волков собрались потолковать насчет загона
какого-нибудь вшивого,  но  больно  уж  надоедливого  охотоведа.  Еще  пахло
грибной лапшой. Айвой  почему-то. Медом еще, кажется?..  Черт  знает чем. Но
более всего - волками.
     В  избе сидел десяток голых до пояса мужиков, недавно похлебавших лапши
с грибами:  грязные миски стопкой стояли  возле раскаленной русской печки. В
печке что-то жарилось, да притом - Боже собак и  волков, отпусти  нам  грехи
наши! -  в старом  корыте! Во главе  стола сидел  сухопарый, сильно небритый
мужик с прической ежиком: видать, был он тут за главного, но ясно было также
и то,  что это его  не  радует. У печи  на табуретке,  сгорбившись, с  двумя
зверского вида ножами и неполнозубой вилкой, сидела Маша  Мохначева.  Хотя в
собственной фамилии уверенности у нее нынче уже не было. Сухопарый, жилистый
мужик во главе  стола  еще вчера сказал,  что имя его -  Тимур,  а фамилия -
Волчек.  Не самая плохая фамилия. На столе, подозрительно чистом после обеда
- словно языками все подлизали, - лежала засаленная книга; Витя нюхом прочел
автора  и  название:  Вильгельм  Сбитнев. Российский  пиршественный  стол от
Гостомысла до Искандера. На последних именах у Вити  даже  в носу засвербело
от усилия - кто такие? Но стол, за которым сидели мужики, мало  был похож на
пиршественный.  Витя обполз  вокруг  избы  и  на заднем  дворе  уже  обычным
зрением,  не   обонятельным,   увидел  аккуратный   фургон-полуторатонку  со
старогрешенским номером.  По серому боку  фургона  шла свежая,  еще пахнущая
автомобильной краской надпись:
     ПЕРЕКУСИ!
     А ниже - буквами помельче:
     Бистро Братьев Волковых.
     В  правое  ветровое  стекло  была  вправлена изнутри  кабины  новенькая
лицензия,  выданная  Брянской  гордумой,  с размашистой  подписью  какого-то
Вуковича. Витя был  не робкого  десятка, но  и на  его загривке зашевелилась
шерсть, когда  он понял, кто именно сидит  в избе. Это  были волки-оборотни,
всерьез и надолго принявшие человеческий облик,  волкодлаки. Никогда Витя их
не  видел,  но  мать  его,  старая  сука, видавшая  виды,  про  них  кое-что
рассказывала, когда щенки  очень уж шалить начинали в сарае  в  Сокольниках,
где Витя и был ощенен не в такие давние времена. Только зачем в той же  избе
сидит самая  натуральная баба и резать  ее, похоже, никто не собирается? Что
бы это значило?
     А вот что.
     Промозглым ноябрьским  вечером, три недели  тому назад,  вывела старая,
совсем  седая  сука по кличке бабушка  Серко, стаю своих внучков на  окраину
засмородинного леса. Там, как  и положено, уже торчал из  пенька ржавый нож;
как и  положено, бабушка первая  же  прыгнула, перекувырнулась  над  пнем  и
приземлилась в виде морщинистой, жилистой,  однако крепкой старухи в джинсах
"Монтана"  и видавшей виды шубейке из  синтетической  лайки. Следом  за  ней
через равные промежутки времени стали прыгать ее внучатки, из них получались
жилистые, как волки, парни  кто помоложе,  кто постарше, но  все  достаточно
дюжие для того, чтобы выжить среди  людей. Сук в стае бабушки Серко не было,
она  их заедала. Зато внуков вела к жизненной цели неукоснительно: и  в лесу
им было не очень голодно, и в городе тоже все должно было хорошо получиться.
     Когда вся  стая собралась, бабушка вырвала нож  из  пня  и  забросила в
дальний  снег.  Чтоб соблазна в лес бежать ни у кого не было.  Хочешь  в лес
глядеть - гляди себе до опупения, а жить теперь будешь  с людьми. "С  людьми
жить  -  обществу полезно  служить!" - не раз повторяла бабушка внукам  свою
любимую пословицу. У людей сытней и  спокойней, а то жди каждый день облавы.
Нет уж: с волчьей жизнью завязано.
     Стая,  тьфу,  команда  бабушки  Серко  аккуратно  наведалась  сперва  в
Верхнеблагодатское,  купила там полуторатонный фургон, потому что на  первых
порах  собирались волкодлаки  открыть передвижную жральню  для  нужд  господ
трудящихся. Запаслись и разрешением. Сухие грибы  купили у лесника, который,
смешно  сказать, никого  из них не признал. Дальше нужна была еще кулинарная
книга, бензин, и - сто дорог открыто, кати по Руси, корми народ, живи в свое
удовольствие. Но вот беда - все оказалось  чертовски дорого, особенно фургон
и грибы,  у  стаи кончились  деньги. Внуки с  надеждой поглядели на бабушку.
Старуха  сверкнула глазами,  поджала губы и велела  ехать в  брошенное  село
Нижнеблагодатское: она чуяла, что деньгами пахнет отчего-то именно оттуда.
     Старуха  не  ошиблась:  как  раз  накануне этого  события  председатель
Николай  Юрьевич  отнес  империалы   к  себе  в  погреб  и   спрятал   среди
заготовленных впрок Машей крутых яиц, которыми единственно  он  только и мог
закусывать водку. Фургон остановили на краю  села, был вечер, хотя село было
совсем пустое, бабушка велела  всем сидеть тихо и никуда не ходить:  в поход
по деньги она решила идти одна.  Ежели что случится, велела она, то ты - она
ткнула ла... то есть рукой, конечно, в одного  из  внуков, - иди на подмогу,
не ровен час, кого резать придется, ну, так мы еще не такое видывали.
     В погреб к генеральному старосте старуха залезла запросто, хозяин давно
отсыпал свою дозу. Деньги она нашла запросто, даже зубом щелкнула, последним
своим: это ж надо, целых семьсот империалов! Ежели  на  зайчатину перевести,
это... Старуха стала перемножать и внезапно проголодалась. Вместе с деньгами
лежала  куча куриных яиц,  хотя и непривычных, сваренных  вкрутую, люди  так
почему-то  любят,  но  чем не еда? Бабушка достала из лохани  сразу пяток  и
отправила в рот вместе со скорлупой. И сглотнула.
     Высшего образования бабушка, понятно,  не имела,  да и  думала,  что  в
ее-то годы  без него  обойдется. Знать  того  не знала  бабушка, что есть на
свете штат Колорадо, а в нем институт Форбса,  а в  нем  - сектор оборотней,
которые  до того, как приступить к работе,  год  зубрят  сложнейшую  формулу
Горгулова-Меркадера,  лишь  исходя  из который  единожды  переоборотившемуся
оборотню  можно съесть  в  дальнейшей жизни хоть  что-нибудь  без  риска. Да
может, и сошли бы бабушке Серко с ла... тьфу, с рук эти крутые яйца, но, как
на грех,  одно  из  них  было  сверхъядреным: было оно двухжелтковым.  Любой
оборотень, узнай, что предстоит  ему такое  съесть, сперва потребовал  бы  у
начальства гарантий и пятикратного оклада. Но у бабушки начальства не было -
ей кушать хотелось, вот и все.
     Когда через  два  часа обеспокоенный внук, присвоивший  себе имя Тимура
Волчека, забрался в погреб к  Николаю Юрьевичу, он обнаружил там лишь старую
курдючную  овцу,  грустно стоящую  над  кучей  золотых  монет.  Волчек сгреб
монеты, оглядел овцу, которая только блеяла да блеяла, чем грозила разбудить
начальника села. Что с ней делать, если она только "бе" да "бе"? Неужто  это
бабушка  Серко  и есть -  чего  ж  тогда  она такое  невероятное  съела?  Но
оставлять ее бекать  было уж  совсем  опасно, а назад  в человечье состояние
пути для нее Тимур, хоть умри, не  знал. Обливаясь слезами,  Тимур  прирезал
бабушку, взвалил на себя тушу, прихватил  лохань с деньгами - и вот так, еле
живой, дотащился до фургона.
     Положение грозило стать  отчаянным. Пока что из человеческой еды братья
Волковы  и наименовавший  себя Тимуром Волчеком старший среди них ели только
грибную  лапшу: ничего  плохого  от  нее  с ними  не случилось, хотя сытости
особой тоже не  наблюдалось. Жрать бабушку  хоть  сырой, хоть  жареной  было
страшно до нестерпимости: бабушка все ж таки, но это  бы  полбеды, а ну  как
превратишься... Думать  даже страшно,  но ведь может же так  случиться,  что
превратишься?.. Да к тому же и сама бабушка не простая все-таки, а курдючная
овца!..
     Тимур  поразмышлял,  подкатил фургон  к  крайней  избе  села,  заведомо
покинутой. Деловито вскрыл  ее, внес бабушку, велел всем собираться. Тут, за
столом собираться.  И решать - что  делать дальше. В одиночку, без  бабушки,
вся дальнейшая  жизнь, только-только распланированная, подергивалась туманом
сомнительности.  Мужики с  волчьей  тоской  глядели друг  на друга, опасаясь
перевести взгляд на овцу, брошенную у печки.
     -  Ладно,  мужики, -  сказал  Тимур, только  чтоб не  висело  тягостное
молчание. - Дело будем делать. Положим, жрать  нам ее...  нельзя,  но  будем
учиться стряпать  по-людски.  -  Он  достал  из сумки за  дорого купленную в
Верхнеблагодатском  кулинарную  книгу,  долго  ее  листал  и, наконец, нашел
"Блюда  из  баранины". Ох, сколько там  всего требовалось! В поисках приправ
Тимур облазил весь дом и на чердаке, в соломе,  отыскал десяток забытых даже
в  конце ноября  зеленых-презеленых  плодов, в которых  не без труда опознал
айву,  о  ней  Сбитнев  в своей  мудрой  книге  писал, что  ее еще  называют
"квитовое  яблоко"  и служит она символом плотской  любви. Со  слезами Тимур
Волчек  выпотрошил  бабушку, нафаршировал  нарезанной  айвой,  кое-как зашил
суровыми нитками.  Волков-старший тем временем,  как умел,  растопил русскую
печь.  На печи нашлось  корыто,  в  него  фаршированную  бабушку  запихнули,
поставили жариться. Вообще-то по рецепту нужен был еще репчатый  лук,  нужны
были сахар, соль, корица  и еще чего-то. Но жуть была не в этом. Кто-то ведь
должен будет это попробовать - а ну как человеку это вовсе есть невозможно и
вся волчья суть поваров полезет мигом наружу?
     - Ладно, мужики, - снова сказал Тимур, вспомнив, чем именно  он бабушку
нафаршировал,  встал  и  пошел искать в  свою команду  соучастницу. Идею ему
подала айва:  как  волк,  он мог  предложить  любой бабе волчью  верность до
гроба,  а  как человек -  место шеф-повара  в  их  кооперативе.  После очень
недолгих поисков Тимур постучал  в  окошко Маши, радуясь  тому,  что  еще не
окончательно утратил нюх.
     - Хозяюшка... - проговорил он простуженным голосом, - такое вот дело...
     Маша в мужиках кое-что понимала.  Этот был чужой,  тощий,  неухоженный,
словно только  что освободившийся из тюряги или  того похуже, но была  в нем
сдержанная  мужская сила и решимость и не было никакой злобы, чувствовалось,
что  за  свою подругу  -  буде  такая  появится  -  он  чужим  глотку  готов
перегрызть. В общем, не Паша, но где ж взять Пашу?
     Маша,  почти не колеблясь, согласилась попробовать  кооперативную  еду.
Придя в  избу, где раньше  жило семейство Антона-кровельщика,  она  пришла в
ужас: мужики наворотили такого!..  Недожаренную  овцу  она мигом вытащила из
печи,  сварила одичавшей  артели, как та просила, грибной лапши,  предложила
яичек, даже  курочку, но мужики  смущенно отказались;  она  быстро пришла  в
уверенность:  сектанты. Между  Машей и мужиками почти все  время  оказывался
Тимур, и Маше как-то даже не было  страшно. Мужики собрались серьезные, даже
при кулинарной книге.  Маша  прибрала  в  избе,  сказала,  что баранину  она
назавтра переделает, только не рано с утра, с утра ей яичек надобно поповнам
отнесть. Жаль  было Маше этих мужиков,  видать,  сто  лет не видавших бабьей
ласки, так  по-щенячьи они все на нее глядели. В свою избу она вернулась уже
затемно.  Как она и ожидала,  вскоре  послышалось  царапанье  в дверь.  Маша
погасила свечу, откинула с двери крючок и нырнула под одеяло в одинокую свою
постель. А потом до самого утра мучила Машу одна мысль: где же взять лезвия,
или электробритву,  чтоб мужик побриться мог, ведь  это ж не  борода,  это ж
какая-то проволока, это ж какая-то волчья щетина!..
     ...Витя снова приполз к крыльцу.
     - Готово, что ли? - угрюмо спросил один из братьев Волковых, машинально
облизывая деревянную ложку, которой недавно лапшу хлебал.
     Маша открыла печь, потыкала ножом.
     - Твердовато  еще, -  ответила  она,  -  уж больно айва  зеленая. Да не
тревожьтесь, по науке все, по книжке.
     - Да что там... - не сдавался унылый Волков.
     Тимур цыкнул:
     -  А ты думаешь, гарнир не наука? Сам, что ни лето, лопух жуешь, так уж
думаешь, что к баранине тоже лопух сойдет. Нет, айва - дело тонкое...
     - Ладно, хватит собачиться...
     Витя в ужасе отпрянул. Кто,  кроме  волка, мог употребить - пусть  даже

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг