Dark Window
Пионерская история
Я спросил у дяди Феди:
"Почему машина едет?"
Дядя Федя нос потер
и сказал: "У ей мотор".
Я поправил дядю Федю:
"Не у ей, а у нее".
Возмутился дядя Федя:
"Ах ты, сука, е-мое!"
Я на всякий случай в руку
взял осколок кирпича
и ответил: "Я не сука.
Я орленок Ильича!"
Д. Филимонов, "Золотое детство", г. "Аврора", 1990
Сбор проходил в беседке, скрывающейся в довольно густом парке, примыкавшем
к горстке приземистых деревянных домишек. Хотели начать в шестнадцать
ноль-ноль, но, как обычно, потянулись опоздавшие, и пока дожидались их, а
затем делали им втык насчет пионерской дисциплины и порядочности, пролетело
еще сорок минут.
Вожатая Оля проводила политинформацию, а Колька с Володькой уже откровенно
скучали. Просто невозможно было подумать, что предстояло отсидеть здесь
полтора часа, но еще более невозможным казалось, что сбор сумеет закончиться
раньше.
Володька с тоской оглядывался по сторонам. На голубом небе безмятежно
светило жаркое солнце, а тут, в тени, было прохладно и хорошо. Вокруг шумели
могучие деревья и еще совсем молодая поросль. Где-то у изб посторонняя бабуся
гремела ведром, направляясь к колодцу. В общем, можно даже и посидеть
спокойно, нужно только отключить слух, чтобы не слышать, как Оля бубнит себе
под нос об очередных судьбоносных решениях. Правда, о них будут, наверняка,
спрашивать на уроке мира, но к этому времени (и Володька знал это совершенно
точно) они выветрились бы у него из памяти, даже если бы он не только слушал
самым внимательнейшим образом, но и записывал в пионерский блокнотик, как это
делала, например, Слепышева.
Колька прилагал неимоверные усилия, чтобы не заснуть. Накануне они
допоздна жгли костер на Ковылкином пустыре и рассказывали друг другу страшные
истории про мертвецов. Возбужденный Колька полночи не мог заснуть, а утром
мать подняла ни свет ни заря грядки полоть, даром, что лето.
- Слон, тебя зовут, - почувствовал он внушительный толчок от Мишки,
сидящего рядом.
Колька вздрогнул, очнулся и услышал голос вожатой Оли:
- Хоботов, к тебе обращаются.
"Наградил бог фамильицей," - ругнулся про себя Колька и сделал
исключительно внимательное лицо.
- Хоботов, неужели ты думаешь, что летом пионер не должен принимать
участие в общественных делах?
- Должен, должен, - разумно согласился Колька.
- Так почему же все, как истинные ленинцы, трудятся, собирают металлолом,
а вы с Шумиловым на речке околачиваетесь?
- А че они все мелочь таскают, - вступился за друга Володька. - Мы, может,
целую гору металла нашли, только принести одни не потянем.
- Не может такого быть, - не согласилась Оля. - И я вам не верю, и отряд
вам не верит. Может, вы сумеете принести хоть что-нибудь в качестве
вещественного доказательства?
- Может, и сумеем, - не удержался Володька.
- Вот и сумейте. Идите и принесите, а отряд вас здесь подождет.
Теперь уже ничего не оставалось, как пойти и принести. Володька закрыл
глаза и представил себе эту кучу. Ржавые трубы торчали оттуда со всех сторон,
громоздились разломанные кровати, а венчало это восхитительное сооружение
мощное колесо от катка, тонны, эдак, на две. Может, такая куча и дожидалась
сейчас удачливого пионера. Жаль только, что ни Володька, ни Колька не знали ее
местонахождения.
Пришлось молча покинуть беседку, а за их спиной Оля молча перевернула
страницу и продолжила политическое самообразование.
Программа-максимум имела только один-единственный пункт - найти
вышеупомянутую кучу. Правда, до кучи было так же далеко, как до коммунизма.
Программа-минимум предполагала обнаружить хотя бы две-три пусть даже
незначительных трубы, чтобы притащить их к месту сбора и убедить всех в
существовании грандиозной кучи. А затем привести отряд на пустырь, ткнуть
пальцем в землю, гордо заявить, что вот тут-то она и лежала, и свалить ее
отсутствие на происки соседней школы. После чего можно укоризненно взглянуть
на вожатую и грустно высказать свои соображения о том, что отряд, несомненно,
занял бы первое место, если бы Кольку и Володьку вовремя послушались и не
ругали понапрасну.
Но это потом, а сейчас срочно требовалась труба, или лопата, или грабли с
отломанными зубцами. Вся беда состояла в том, что активные действия пионеров
исключали наличие бесхозно валяющегося металла в радиусе пяти километров от
Кольки с Володькой, а тащиться еще дальше страсть как не хотелось. Оставался
единственный выход - временно позаимствовать парочку железных предметов в
одном из ближайших сараев. Самый близкий из них, в тени которого они стояли,
был сарай Кузьминичны.
Старухе нездоровилось, и поэтому она не шаталась по двору, не копошилась
над грядками, а лежала себе спокойно в избе, изредка поднимаясь, чтобы
доковылять до магазина. Значит, не составляло особого труда забраться в сарай,
похитить что-нибудь из железного хлама, валяющегося там, предоставить веские
доказательства, а вечерком потихоньку вернуть украденное на место.
Замечательный план, как говорится, без сучка, без задоринки. Обрадованные
заговорщики весело перелезли через забор и погрузились в заросли крыжовника.
Хитрый куст - крыжовник. Крупные зеленые ягоды так и манят к себе, но лишь
забудешься, как острые колючки вцепятся в штаны, да оцарапают босые ноги.
Чертыхаясь шепотом, друзья прокрались вдоль стены сарая и, наконец, очутились
возле его двери.
И вдруг залитая солнцем медовая тишина взорвалась оглушительным каскадом.
Громыхнуло так, будто на жестяной пол посыпались две дюжины пудовых гирь.
Содрогнулась земля, подбросив Кольку и Володьку. И через секунду они уже
сравнивали колючки крыжовника с не менее острыми иголками шиповника,
очутившись в самой середине меж двух кустов.
Впрочем, не все оказалось так плохо. Дверь сарая не закрылась, и друзья
прекрасно видели то, что происходило внутри.
Странное синее облако клубилось под потолком, освещая Кузьминичну, бодро
кружащуюся вокруг чего-то, скрытого кучей хлама. Отсюда виднелся лишь
коричневый тазик, да четыре ножки табуретки, выставляющиеся из-под залатанного
покрывала неопределенного цвета, казавшегося теперь серовато-голубым.
Заинтересованный Володька выполз из кустов, расцарапавшись, где только
возможно, и тихонько подобрался к двери. Колька, несколько напуганный, после
минутного раздумья двинулся за ним. Володька тем временем напряженно уставился
в проем.
Колька встал в полный рост, осторожно заглянул туда и почувствовал, как
зашевелились волосы на его голове. Крик уже готов был вырваться из горла, а
затем он чуть было не проглотил язык, когда Володька, видя испуг друга,
яростно зашептал: "Тише ты. Мертвяки!"
До ужаса простая картина представилась глазам пионеров. Кузьминична
кружила вблизи двух трупов, что-то зловеще шептала над ними, брызгала
зеленоватой жидкостью. Покойнички выглядели свежими, вот только одежда вся
измаралась в глине, словно Кузьминична недавно выкопала их из-под земли.
Немного погодя успокоился Колька. И в самом деле, ничего особенного:
покойники как покойники. Что, он мертвецов не видел раньше? Колька уже с
каким-то зловещим интересом рассматривал столь необычных гостей, как вдруг
один из них внезапно открыл глаза и повернулся к Кольке.
Тут уж ничто не могло удержать Кольку. Рев испуганного мамонта пронесся
над огородами, и даже Володька, изумленный подобным концертом, вжал голову в
плечи. Колькино сердце стучало, как молоток Стаханова, а мысли уже витали на
другом конце деревни, вот только ноги почему-то замерли, как вкопанные, и
совершенно не желали двигаться с места. Кузьминична подпрыгнула от
неожиданности, обернулась и брызнула в ребят той самой зеленой жидкостью.
Одурманивающий аромат заполз в головы пионеров и заполонил их целиком.
Мальчишки рухнули на земляной пол сарая, как кегли, сбитые ловкой рукой
западного бизнесмена, выкачавшего все соки из дружественного нашему народу
пролетария.
Очнувшись, открыл Колька левый глаз. Над ним чисто-чисто выбеленный
потолок. Где это он? Скосив глаз, увидел Колька Володьку, лежащего рядом,
спокойно сопящего и даже похрапывающего. Рассердился Колька и тут же вспомнил
все. Мертвецы! Бежать надо!! Не медля ни секунды, бежать!!!
Он вскочил, что есть силы толкнул Володьку и ринулся к двери. Поздно! В
темном проеме, ведущем в сенцы, показался тот - один из вернувшихся к жизни. И
если бы не знал Колька, что еще недавно он валялся в сарае Кузьминичны, то не
отшатнулся бы и не попятился обратно, ибо это уже был не мертвец.
Выглядел вошедший вполне нормально. Темно-желтая куртка и синие брюки
очистились от глины и теперь выглядели, как новенькие. Стильные коричневые
ботинки сверкали. Широкое лицо с небольшой бородкой вокруг змеино улыбалось.
Возле печки обнаружилась Кузьминична, и Колька понял, что уже не уйти.
Отчаянно захотелось выпрыгнуть в окно, но в маленькое окошко за спиной вряд ли
пролезла бы даже Колькина голова. Володька спросонья глядел по сторонам, еще
не вникнув в суть происходящего.
- Куда же вы, ребятки? - заботливо обратилась Кузьминична к мальчишкам. -
За стол садитесь. Будем чай пить.
Но у Кольки уже включилась пионерская бдительность.
- Нам пора! - твердо заявил он, не теряясь. - Нас ждут.
- Долго будут ждать, - со значением заявил бывший мертвец. - Вряд ли вы
отсюда уйдете.
Глаза Кольки испуганно расширились.
- Пока не дадите обещания никому не рассказывать об увиденном, - закончила
за мертвеца Кузьминична.
- А как вы говорите? - изумился, окончательно проснувшись, Володька.
- Неважно как, - перебил его Колька, отягощенный государственными
заботами. - Такого обещания мы вам дать не имеем права. А вдруг вы - агенты
мирового империализма! - и ему вспомнился плакат, на котором пионер прижимал
ухо к двери, чутко вслушиваясь в разговор двух подозрительных черных силуэтов.
Теперь-то уж никто не скажет, что летом Колька не проявляет бдительность и
активность.
- Как могут мертвые быть агентами мирового империализма? - удивился в свою
очередь мертвец.
Окошко за спиной у Кольки распахнулось и, обернувшись, он увидел лицо
второго покойника.
- Это кто тут агенты империализма. Да будь я сейчас живым, выдрал бы тебя
за милую душу вот этим ремнем, - серьезно заявил тот.
Ремня Колька не увидел, но это ему все равно не понравилось. Такими
словами в деревне не бросались, а батяня находился сейчас ой как далеко.
- Да я сам в свое время двух шпионов разоблачил. У меня даже благодарность
за это дело имеется, - бушевал мертвец. Затем замолк и отправился в избу,
видимо, чтобы познакомиться с Колькой поближе.
Шпионская версия, к огромному сожалению, с треском лопнула, и кончилось
происшествие тем, что все сели пить чай. Вернее, пили только ребята с
Кузьминичной. А покойники молча поглядывали.
Выглядели они теперь как обычные люди. Ничем не отличались от настоящих
мужиков. Их выдавали только глаза. Не блестящие с искорками в зрачках, как у
всех нормальных граждан, нет, их глаза были мутными, тусклыми, зрачков не
имелось совсем. А взгляд такой неприятный и тяжелый, что выдержать его вряд ли
кто бы смог.
Колька то и дело косился на них, вспоминая всяческие ужасные истории и
собственные ночные страхи. Нет, наяву все выглядело каким-то уж очень
обыденным и неинтересным. Не было гниющих лиц, разлагающихся рук, глаз,
полыхающих страшным красным огнем. Никто ни на кого не кидался, не душил, не
заглатывал. Даже черных гробов нигде не видать. Вот он, а вот мертвецы, да и
только.
Володька тем временем удовлетворял свою пытливую любознательность:
- Бабушка, а откуда взялись мертвяки эти?
- Да почитай в позапрошлом году драка у нас случилась. Местные-то их,
двоих, и угрохали. Наших посадили потом, а за убиенными так никто и не
приехал. Вот я и выпросила у себя захоронить этих незадачников.
- А зачем их оживлять-то?
- Как же, одна я осталась. Немощная, хворая. Кто мне избу починит? Кто
огород вскопает? Кто польет, прополкой займется? Сама-то уж я стара. Выверну
их из землицы, оживлю на день, а вечерком обратно в землишку. Иначе нельзя,
сама совсем не справлюсь.
- Надо было вам, бабушка, в нашу дружину обратиться. Прислали бы
помощников, - рассудительно сказал Володька и уточнил. - А насовсем их оживить
можно?
- Можно, конечно, да только кто за такое дело возьмется.
- А че сделать-то надо?
- И не спрашивай! Надо всю ночь, когда луна полная, за мертвяками следить,
не отходить. Ежели вытерпишь до утра, то оживут они, как прежде, и будут жить
еще сколь бог милует. Бабка моя по таким делам была мастерицей. Она бы
взялась.
- И мы возьмемся, бабушка, - прервал размеренный говор Кузьминичны
Володька. - Пусть трудно!
- Конечно, возьмемся, - горячо поддержал Колька. - Пионер всегда там, где
трудно.
- И не пробуйте, ребятки, - замахала морщинистыми руками Кузьминична. - Не
дожить вам до утра.
- Доживем, - твердо сказал Колька, стараясь не глядеть на мертвецов.
- Так ведь луна полная должна быть, - обрадовалась бабка. - А без полной
луны не получится ничего.
- Вот и хорошо. Сегодня как раз полнолуние, - Володя был умным мальчиком и
посещал астрономический кружок в школе.
Огорчилась Кузьминична, да ничего не поделаешь. Упрямый народ пионеры.
- Попомните еще мои слова, - угрюмо пробормотала она. - Сейчас они
смирные, а вот разойдутся после полуночи, и не угомонить их тогда.
А покойники и впрямь казались смирными. Бородатого, как выяснилось, звали
Матвеем. Он тоже был деревенским когда-то, но переехал в город, да так там и
остался. От деревенской жизни он сохранил крепкую фигуру, которой позавидовал
бы любой борец, и бородку, хотя подстригал он ее уже по-городскому. Второго
звали Федором. Он изначально родился в городе и не собирался его покидать.
Хлипкая и худощавая фигура словно намекала на перенесенные в детстве болезни.
Что привело их в деревню, ни тот, ни другой уже не помнили. В памяти осталась
лишь роковая встреча с подвыпившими местными, один из которых, повздорив,
спьяну выхватил нож и этим решил все дело.
Кукушка на часах аккуратно появлялась через час и уже успела прокуковать и
десять, и одиннадцать. Теперь маленькая стрелка приближалась к двенадцати, а
длинная уже проскочила цифру восемь. Приближалась полночь.
Володьке как-то не верилось, что эти спокойные, добродушные мужики после
неприметного движения минутной стрелки вдруг резко озлобятся. А Кольку уже
пробирал испуг. Одно дело - при дневном свете бодро заявить, что тебе
просидеть до утра с мертвецами (с уже ожившими мертвецами!!!) - раз плюнуть. И
совсем другое - действительно провести эту ночь с покойниками. Это вам не
баран чихнул! А покойники - вот они, сидят, улыбаются. Но что произойдет с
ними после двенадцати?
Кузьминична со страхом поглядывала на часы. Наконец, не вытерпев, она
соскочила с места и засеменила к двери, бормоча себе под нос:
- Связалась с вами, окаянные. Пойду-ка я лучше к Петровне заночую.
Пионеры не возражали (вслух). Оставшись вдвоем, они с беспокойством
следили за ходом стрелки. Перескочив на деление, она замерла напротив цифры
одиннадцать. В этот момент внезапно комната погрузилась в ослепительную тьму.
Мгновеньем спустя свет вспыхнул снова, но теперь лампа светила лишь в
полнакала.
В наступившей тишине зловеще скрипнула дверь. Взглянув туда, обомлел
Колька. Тонюсенькая щель, появившаяся незаметно, увеличивалась в размерах,
запуская в избу черноту мрака. Неподвижные мертвецы отбрасывали уродливые
тени. Не в силах произнести ни слова, пионеры замерли, сжались. Что-то
копошилось в сенях, что вот-вот должно было проникнуть в комнату.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг