забавное, теплое, такое, что заставляет душу содрогаться в нежном трепете.
Дверь первого подъезда оказалась железной, но была призывно распахнута. Я
счел это неопровержимым счастливым предзнаменованием.
- Вот видишь, - радостно кивнул я в сторону светлого прямоугольника,
протянувшегося по снегу.
- Пока не вижу ничего хорошего, - хмуро отозвалась Снегурочка.
А кто обещал, что будет легко? Теперь главное - сжать зубы и гнуть свою
линию. До победного конца. Или до полного и сокрушительного провала.
А пока лучше просто помолчать.
В натянутом молчании мы поднялись на четвертый этаж. Цифра четырнадцать
сверкала серебром на черном фоне ромбика, окантованного орнаментом из
переплетенных ветвей. За дверью играла музыка. Из щелей просачивался
манящий запах пирогов. Снегурочка помрачнела.
Пришлось незамедлительно вжать кнопку. Верещащий звук просверлил тишину.
Послышались шаги. Дверь приоткрылась. В щель высунулась голова с
растрепанной прической, принадлежащая женщине лет тридцати пяти. Взгляд
настороженно-непонимающий. Еще не решивший, то ли обрадоваться, то ли
незамедлительно захлопнуть дверь.
- С Новым Годом! - брякнул я извечную фразу Деда Мороза. Рядом улыбнулась
Снегурочка. Ее улыбка почему-то решила дело в нашу пользу.
Дверь распахнулась. На хозяйке квартиры оказался заношенный цветастый
халат, обвязанный коричневым фартуком в жирных пятнах. Впрочем, Дед Мороз
- не тот субъект, при котором принято демонстрировать сексапильность. Дед
Мороз приходит совершенно для другого. И это другое было немедленно
вызвано.
- Ванечка, - звучный голос проник в самые отдаленные уголки квартиры и
приобрел медовые оттенки, - иди сюда. Дедушка Мороз пришел тебя поздравить.
Что-то прошелестело, упало на пол, хлопнуло дверью. Дробный топоток ног
ознаменовал прибытие взъерошенного мальца пяти лет, одетого в желтые
штанишки и белую распашонку в горошек. Глаза его удивленно оглядывали
парочку в ярких одеждах, словно сошедшую с новогодней открытки.
Я дернул замок - и к порогу прирос!
Я пикнуть словечко не мог, я молчал
И что-то невнятное в двери мычал:
Еще бы! Явился живой Дед Мороз!
- С Новым Годом, Ванечка! - я торжественно раскрыл мешок, извлек оттуда
шуршащую конфету в полосатой обертке и вручил ее малышу. Подарок был
принят благосклонно.
- Ну что же ты, Ванечка, - укоризненно произнесла женщина. - Скажи
спасибо Дедушке Морозу.
Малыш задумался. Подходящих слов не находилось. Я его понимал. "Спасибо"
годится для взрослых дядь и теть, но совершенно не подходит для Деда
Мороза. Потому что Дед Мороз приходит из сказки, значит, ему говорят
совсем иные слова.
- Тогда угости Дедушку Мороза, - предложила мама Ванечки, желая сгладить
возникшую с ее точки зрения неловкость.
На это малыш с готовностью согласился, мигом унесся из коридора, тут же
вернулся, притащив угощение. На долю Дедушки Мороза досталось два ореха и
огромное красное яблоко. Малыш был доволен. А уж как был доволен Дедушка
Мороз!
Пора было уходить. Я осторожно отступил в полумрак подъезда.
- Завтра Дедушка Мороз принесет тебе настоящий подарок, - пообещала
Ванечке мама.
Ванечка взглянул на меня. Взглянул уже по-особому. Ну как, Дедушка Мороз,
точно будет подарок, не подведешь?
Я незамедлительно кивнул. Дверь закрылась, заметно приглушив музыку и
запах пирогов.
- Видала, - предъявил я добычу Снегурочке. - И это еще только самое
начало. Так что праздничный стол обеспечим себе без проблем.
Снегурочка хмыкнула, но доля недоверия в его голосе заметно поубавилась.
4.
Ода теплым подъездам.
О, лучи света в темном царстве, Гольфстримы среди Ледовитого океана,
улыбки судьбы, вихрящиеся в вереницах обломов. Не воспеть вас, значит, не
воздать должное добрым силам, которые создали это чудо во благо нам. Не
сказать трогательную речь неизвестным героям, которые умудряются сохранить
вас в эти холодные времена.
Тьма, мороз - минус тридцать и путь, кажущийся нескончаемым. Думается
только о тепле. А все неласковые слова достаются тем, кто сказал, что
валенки и гардероб солидного человека - понятия несовместимые.
"Каждому хочется малость погреться..."
Метет поземка. Вспоминается Белое Безмолвие и Путь на Юкон. Чем больше
шагов пройдено, тем меньше героического в мыслях. Сознание мечется, силясь
принять выбор. Одну секунду чувствуешь себя немцем под Сталинградом. В
следующую - медведем, по недоразумению не впавшим в спячку и теперь
рыскающим в поисках подходящего лежбища. Еще через три секунды подходящим
кажется ближайший сугроб. Ветер дует все злее. Ноги бредут сами по себе.
Они уже не чувствуются. Движение заметно лишь по проплывающим мимо окнам и
покачивающимся домам.
Но на дома смотреть желания нет. В поле зрения вечно оказываются одни
лишь уродливые заплаты, гордо именуемые дверями. Одна лишь мысль о
прикосновении к вашей промерзшей глади заставляет поверить, что адская
сковорода - это и есть райское блаженство. Но речь сейчас не о вас. Хвалу
вам я пропою после. Сейчас мои слова о том, что прячется за вами.
Холод пробирается все глубже. Мысли текут ленивее. Мозг медленно
засыпает. Мир странно наклоняется, и ты обнаруживаешь, что нелепо
размахиваешь руками. Ты еще успеваешь догадаться, что ноги, которые
напрочь не чувствуются, заплетаться друг о друга отнюдь не разучились. А
глаза успевают заметить светлый прямоугольник.
Так не радуются даже открывшимся Звездным Вратам. Потому что где они,
звезды? Кого согреют и накормят? Разве что счастливчиков из фантастических
комедий. Но этот кусочек света... Он навевает полузабытые размышления о
равенстве и братстве.
В него имеет право зайти любой.
И ты обнаруживаешь, что ноги сами ведут тебя к желанной мечте. Они еще не
проснулись. Они смутно ощущаются где-то над хрустящим снегом. В них
начинают проскакивать непрятные покалывания. Вслушиваясь в ноги, ты совсем
забываешь про нос и щеки, а потом, чуть не опоздав, яростно растираешь
побелевшую кожу.
Но близок, близок миг блаженства.
Клубы пара, словно пришедшие из мистических фильмов, пытаются закрыть
собой свет. Тепло, схлестнувшись с одуряющим морозом, оборачивается
пушистой белой порослью на козырьке подъезда, прорастает извилистыми
сосульками. Еще десяток шагов, и ты у крыльца. Казалось, ноги напрочь
разучились сгибаться в коленях. Ан нет, предчувствие тепла вершит
настоящие чудеса.
Ничем не возможно описать пересечение грани в рай - подъездного порога. И
вот ты внутри. Холод, затаившийся в складках одежды, еще пробует заявить о
былом могуществе, заставляя тело колыхаться противной дрожью. Но с каждой
секундой он слабеет и, наконец, постыдно отступает, не в силах вынести
зрелища работающих во всю мощь батарей.
Когда-нибудь мы научимся экономить тепло.
Я так надеюсь не дожить до тех суровых времен.
Я уже видел подъезды, где бережливые руки провели операцию по усечению
батарей, изъятию их из повседневного обращения. Уродливые шрамы на трубах.
Мертвые подъезды. О них помолчим. О мертвых или хорошо, или ничего. Я пою
песнь славы тем, кто жив и поныне.
Перчатки сушатся на раскаленных цилиндрах. Пальцы гладят шершавую
поверхность. Они ждут, когда тепло проберется сквозь одубевшую кожу. Не
успевший отвалиться нос жадно вбирает запахи, сочащиеся из квартир и
призывает выбрать этаж повкуснее. А сплетенные в единый коктейль Надежда
Бабкина, "Мумий Тролль" и Танец маленьких лебедей кажутся божественной
симфонией, предвестником нисхождения ангелов.
Скоро, скоро придется отсчитывать ступеньки вниз и продолжать скорбный
путь в мире зимы, но сейчас можно чуток поблаженствовать. Если закрыть
глаза, можно увидеть вкуснотищу, приготовленную для встречи Нового Года.
Тускло поблескивающие бутылки, мозаику салатов, кружочки лимона, от одной
мысли про которые сводит скулы.
И пироги, пироги, пироги...
Карлсон за пять минут оставил бы в квартире только запахи, а пироги грели
бы его ловкие пальцы в подъезде или в уютном домике на крыше.
Но я - не Карлсон, путь в окна мне закрыт.
Я всего лишь Дед Мороз. Поэтому смело звоню в двери, протягиваю чупа-чупс
наиболее подходящему субъекту и жду, когда хозяева вынесут мне частичку
того, что заставляет крылышки носа подрагивать в нежном трепетании.
Да не оскудеет рука дающего!
И не захлопнется дверь, отделяющая подъезд от заледенелых мест, где жизнь
с точки зрения разумного человека попросту невозможна.
5.
Мешок догадливого Деда Мороза состоит из трех отделений.
В первом хранятся запланированные подарки. То есть подарки тем, из-за
кого Дед Мороз и двинулся в трудный путь сквозь полный опасностей и
неожиданностей ночной город. Подарки эти ждут, потому как их обещали. Они
неизбежны, как течение времени. Они - традиция, жертвоприношение, взнос в
копилку человеческих взаимоотношений.
Второе предназначено для неожиданных подарков. Бывает так, что хочется
подарить хоть что-то, хоть яркую безделушку, хоть пустячок. А нечего! Но
"нечего" - это для недогадливых Дедов Морозов. У догадливых всегда есть
что-нибудь про запас. Второе отделение моего мешка не потрясало размерами,
но туда как раз умещался десяток чупа-чупсов. Как выяснилось, весьма и
весьма пригодившихся.
Третье отделение есть далеко не во всех мешках. Потому что туда попадают
подарки Деду Морозу. Вы дарили подарки Деду Морозу? Если да, то знайте,
что их складывали как раз в третье отделение.
Чем могло гордиться третье отделение? Ну про яблоко с парой орехов вы уже
осведомлены. Но к этому моменту запасы для завтрашнего праздника весьма
пополнились. Там уже лежали две дюжины карамелек, маленькая баночка
абрикосового джема, несколько мандаринок, устрашающего размера грейпфрут,
пачка печенек в яркой упаковке, три куска торта, заботливо завернутые в
целлофан, и большая шоколадная медаль в золотой фольге.
Снег, снег, снег, снег
Обсыпает ветки.
На березе, на сосне
Снежные конфетки...
- Смотри, - пихнула меня Снегурка. - Этот открыт.
Охота за припасами заметно подняла ей настроение. Реабилитированный, я
плавал в каком-то блаженном оцепенении, поэтому то и дело пропускал
возможные места добычи съестного. Но от зоркого взгляда Снегурочки они не
могли укрыться.
- Число? - спросил я.
- Шесть, - прозвучало незамедлительно.
- Девять, - тут же добавил я.
- Подходит, - кивнул я. - Подъезд как раз второй. С 37-ой по 72-ю.
Чего-то нас с тобой вечно тянет на верхние этажи.
Лифт работал. С усталым гудением кабина добралась до девятого этажа.
Лязгнув, разошлись двери. Я потопал по бетонной площадке, отряхивая
налипший снег, и мы подошли к 69-ой квартире. Как обычно, обязанность
давить кнопку милостиво предоставили мне.
- Бом! Бом! - раскатился звон, словно ударил старый морской колокол.
Когда дверь открылась, за ней обнаружился слабо бритый толстячок в
мешковатом двубортном пиджаке. Он издал неопределенное хрипение и окинул
меня весьма недовольным взглядом. Чем-то он был опечален. Чего-то у него
не клеилось. А тут еще непредвиденные посетители.
- С Новым Годом! - бухнул я, чтобы не накалять атмосферу напряженным
молчанием.
- Кто еще там? - прозвучал прошитый металлическими нитками голос.
И в коридор выплыла Снежная Королева!
Я не мог подобрать другого определения длинноногой блондинке в белом
платье, ослепительно сверкающем миллионами блесток, словно снег под
солнцем безоблачного зимнего дня. Рядом с ее ледяным презрением
недовольство толстячка смотрелось детским лепетом по сравнению с докладом
генерального секретаря ООН. Толстячок стушевался и даже как бы затерялся
на фоне малиновых обоев. Зато Снежная Королева несокрушимым монументом
остановилась посреди коридора с таким видом, будто должна находиться куда
в лучшем месте, а сюда зашла просто по ошибке и сейчас недоумевает, почему
еще не забрала шубку и не покинула эти сумрачные просторы.
- И вас с Новым Годом! - отрапортовал я.
Легкая заинтересованность возникла в глазах ледяной красотки. Я тут же
отнес ее на свой счет, да вспомнил, что фэйс глухо закрыт бородой и усами.
Впрочем, едва выводы были сделаны, заинтересованность тут же потухла.
Холодный взгляд перебрался с меня на толстячка.
- Видишь, дорогая, - забормотал он. - Я же обещал тебе сюрприз.
А я жестко понял, что НЕ МОГУ вручить такому великолепию обычный
чупа-чупс. Таким вручают бриллиантовые диадемы, жемчужные ожерелья, серьги
с сапфирами и золотые короны.
Положение неожиданно спас толстячок. Он подобрался ко мне, поднялся на
цыпочки и зашептал в ухо что-то влажно-неразборчивое. Потом я ощутил, как
с меня стянули перчатку и сунули в руки коробочку среднего размера. И я
понял, что это не для третьего отделения дедморозовского мешка. Это - то
самое, что предназначено Снежной Королеве. Но по каким-то причинам
толстячок вручить эту коробочку не решался.
- Самой обворожительной, которую я встретил за этот вечер, - торжественно
возвестил я, не покривив душой, и вручил подарок.
Холеные пальцы, увенчанные алыми ноготками, медленно открыли коробку. На
атласной подкладке лежало ожерелье с довольно крупным бриллиантом.
- То, которое тебе нравилось, - пробормотал толстячок, теребя золотую
цепь у горла. - Я ведь это... Весь мир к твоим ногам.
Снежная Королева потеплела. Ее улыбка показала лучшим местам, что они
сегодня не будут удостоены чести ее посещения. Толстячок счастливо замигал
глазами, добираясь до понимания, что жизнь это... налаживается. А мы
почувствовали себя лишними.
Но уйти не успели. Красотка профланировала к зеркалу в противоположном
конце коридора, а окрыленный счастливец нырнул в комнату, где журчали
душещипательные мелодии, и появился оттуда, держа, словно коробейник,
огромное блюдо, засыпанное бутербродами с черной и красной икрой.
- Вы это... угощайтесь что ли, - предложил он.
- Да неудобно как-то, - начал я, пожирая глазами великолепие и
прикидывая, какую часть содержимого разрешит оставить на блюде моя совесть.
- Бери, братан, сколь унесешь, - осклабился ощутивший величие
приближающегося праздника. - У меня там еще два таких.
Совесть позволила мне оставить парочку бутербродов. Остальные
перекочевали в третье отделение мешка, и я порадовался, что сделал его не
маленьким.
Мы стояли в подъезде. Снегурочка счастливо улыбалась. То ли чужой удаче,
то ли предвкушению нашего завтрашнего стола, который теперь полноправно
мог именоваться праздничным.
6.
Ода железным дверям.
"Скинемся по копеечке и купим новенький броневичок".
А ведь купили уже. И не один. Только ты собираешься как следует
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг