часами, вдруг да выглянет и ответит Эрике на все вопросы.
- Зд-кра-ствуй, д-кре-вочка, - проскрежетали часы.
- Ой, - не удержалась Эрика. - Самые настоящие говорящие часы.
- Д-кра, - согласились часы. - Гово-кря-щие.
- И вы расскажете мне про Красную Струну! - это прозвучало даже не вопросом.
- Кра-сная Ст-кру-на, - неодобрительно пророкотал обитатель старинной башни.
- З-кра-чем т-кра-кой хо-кро-шей д-кре-вочке Кра-сные Ст-кру-ны?
- Совсем-совсем не нужны, - замотала головой Эрика. - Просто в нашем лагере
творится всякая жуть. Каждую ночь появляются всё новые чудища, а поутру
вырастают новые флагштоки. И нам известно, что после того, как сто двадцать семь
знамён поднимутся в небеса, произойдёт что-то ужасное. И есть Красная Струна,
которой боятся те, кто знамёна поднимает.
- Н-кро-вые фл-гра-ги, - задумались часы. - Ес-кри Кра-с-кры-е Ст-кру-ны
з-кра-в-кру-тся с-кри-рал-кью...
- Стойте, - взмолилась Эрика. - Хочу сказать, что я ничегошеньки не поняла.
Вы не можете не скрежетать.
- С-кра-жь м-кро-и шес-кре-рён-кри, - пророкотали часы.
- Смазать?
- Д-кра, - тот глаз, что в двойке, довольно подмигнул.
- Да, пожалуйста, - кивнула Эрика. - Где тут у вас масло?
- Зд-кре-сь мас-кра н-кре-т, - речь часов становилась всё неразборчивей. -
Ма-кро у се-крых гн-кро-мов.
- У кого? - вытянулось лицо Эрики.
- Гн-кро-мы, - попытались объяснить часы. - Х-кра-нители зем-крых нед-кр.
- А, гномы! - обрадовалась Эрика. - Хорошо, я к ним сбегаю!
- Не т-кро-кро-пись! - заверещали часы. - Пос-кру-шай нас-кр. Над-кро
ждат-кр.
- Я не могу ждать! - пояснила Эрика. - У меня времени всего до обеда. А я
хочу ещё залезть на серебристую вышку. Ту, что у горизонта.
Часы что-то неразборчиво прохрипели и замолкли. Наступила оглушительная
тишина.
- Эй, - тихо позвала Эрика. - Вы ещё живы.
Часы молчали. Зрачки в глазах скакнули кверху и слились с чернотой цифр. Часы
казались остановившимися сто лет назад.
Ничего не поделать, хочешь узнать о Красных Струнах, ищи гномов. А найдёшь,
думай, как раздобыть масло. И времени мало.
Раздумывая об этом, Эрика уже вприпрыжку спускалась. Она представляла, как
пронесётся по улочке, найдёт первую же дверь и забарабанит, чтобы разбудить даже
ждущих живую воду. И кто бы ни вышел, он обязательно расскажет Эрике, как найти
гномов.
Только Эрика вознамерилась выскочить наружу, как резко затормозила и едва
удержалась на каменной плите. Улица исчезла. Плита обрывалась в пропасть. В
далёком низу всё также переплетались улочки, застроенные домишками с
небесно-голубой черепицей. Только теперь город не радовал Эрику. Мир отгородился
от девочки ужасающей высотой. А серебристая мачта странным образом перебралась к
северу.
- Доброго дня, Эрика! - прощебетала чёрногалстучная синица, опускаясь на
плечо.
- Ты считаешь, что он добрый? - расстроено пробормотала девочка, уже не
удивляясь ни тому, что синица разговаривает, ни тому, что Эрика ей знакома.
- Я не сказала "добрый", - зачирикала синица. - Я сказала "доброго дня". И
если бы ты не была Эрикой Элиньяк, я бы тут же упорхнула. Была нужда выслушивать
незаслуженные оскорбления.
- А чем я тебе так симпатична? - удивилась Эрика.
- Чем-чем, - рассердилась синица. - А кто меня нарисовал? Разве не ты?
- Но я никогда не видела, чтобы нарисованные синицы оживали!
- Не все нарисованные синицы оживают! Оживают лишь ЗАБЫТЫЕ нарисованные
синицы! И не только синицы! Всё то, что нарисовано на забытых рисунках, тут же
переносится в забытые нарисованные миры. Да что о нас, нарисованных. Со стихами
та же история. Ты даже не представляешь, сколько пишется стихов. А большая-то
часть забывается почти сразу. Вот и возникают в неведомых пространствах кем-то
сочинённые миры, чтобы не пригодиться создателю, зато прожить долгую и
самостоятельную жизнь. Ну, поняла? Но у нас с тобой всё иначе.
Эрика вглядывалась в синицу. Не помнила она её и всё тут. Мало ли кого она
рисовала. Вспомнить хотя бы, когда. Может быть, во время похода в зоопарк. Эрика
представила мамину зелёную тетрадку, а в ней спящего волка, вытаращившего глаза
зайца и гордого павлина с пышным хвостом. Но была ли там синица? Если да, то на
последних страницах, которые Эрика не открывала уже много лет. Нет желания
смотреть свои детские рисунки. Стоп, если бы она рисовала синицу в пять лет, та
получилась бы донельзя кривой. Значит, гораздо позднее. Недавно! Может быть,
прямо в лагере. Впрочем, если синица ожила, значит, она была по-настоящему
забытой, и напрягать мозги не стоило.
- А чем ты мне можешь пригодиться? - спросила девочка.
- Хочешь, доставлю тебя в Гномью Слободу? - и синица весело запрыгала и
затрещала, как сорока.
- И как ты это собираешься сделать, - скептически сказала Эрика, даже не
надеясь на лучшее.
- Нам повезло, что на листе была я одна, - синица прихорошилась. - Только я и
бледная пустота вокруг. Ни веточки, ни листочка, ни единой сравнительной
единицы. Сейчас я предстала перед тобой в привычном размере. Но никто не мешает
нам допустить, что ты решила запечатлеть для истории гигантскую синицу,
непонятно как очутившуюся в Уральских лесах. Нарисовала и забыла.
- Синицу в два метра. Забудешь такую, как же!
- Ты мне не веришь, - коготки больно оцарапали кожу. - Тогда смотри!
Теперь перед Эрикой сидела гигантская птица. Когти проскребли не по плечу, а
по плите. Размах крыльев вызвал бы зависть даже у короля орлов.
Через минуту город бросился навстречу девочке. Мечта сбылась. Она летела над
паутиной проспектов, бульваров и переулков. Шпили проплывали совсем близко.
Чёрным клином мимо пронеслась стая молоденьких ведьмочек, оседлавших
растрёпанные метёлки. Из огромного полукруглого окна башни, сложенной из чёрных
камней, высунулся седобородый старец и проводил девочку взором, наполненным
нескрываемым восхищением.
Глава 24
Приключения в Гномьей слободе
Если город ласково сжимали объятья весны, то в Гномьей Слободке ярилось
знойное лето. Впрочем, здесь оно обитало всегда, даже когда землю накрывало
снежное одеяло, а на соседних улицах правили бал жестокие морозы. Морозы не
помеха лету, если оно соткано из жара огненных горнил, не угасающих ни на
минуту. Каждое окно, каждый дверной проём дышал жаром, словно подхватил
простуду. Все обитатели Гномьей Слободы с молодых лет приобретали красный цвет
лица, а в морщинах скапливалась несмываемая копоть. Позже на руках набухали
мускулы, чтобы пальцы крепко держали рукоять тяжёлого молота, а лицо
обзаводилось бородкой. Когда её кончик начинал задевать за ремень, родичи
уважительно похлопывали новообращённого по плечу. Теперь он полноправно
принадлежал гномьему племени и мог самостоятельно выходить даже в отдалённые
городские районы.
Три гнома - три старейшины стояли перед Эрикой. Вернее, Эрика стояла перед
ними. Гигантская птица снова обернулась маленькой синичкой и упорхнула подальше
от жгучих искр, то и дело вылетающих из кузниц. А кузницей здесь был чуть ли не
каждый дом. Молоты неустанно стучали по багряным брускам железа, создавая форму,
живущую пока только в голове мастера. Звон ударов складывался в грозную мелодию,
словно звучал гимн гномьего королевства, маленький кусочек которого затерялся
среди улиц сказочного города.
Колпачок самого высокого гнома доставал до коленей девочки. Два гнома пониже
с почтением взирали на своего собрата. А тот, подобоченясь смотрел на Эрику. И
казалось, что это он снисходительно глядит сверху вниз на крошечную девочку.
Борода главного гнома не только доставала до земли, но и стелилась позади своего
обладателя чуть ли не на метр. Остальные члены делегации не могли похвастаться
такой длиной. Их бороды едва касались голенищ красных кожаных сапог.
- Род Бронзовых Шлемов согласен дать тебе кувшин Машинного Масла, - последние
два слова звучали из уст гнома так, словно им обозначали амброзию, потребляемую
древнегреческими богами. - Если ты подаришь нам две выплаканные тобой
бриллиантовые слёзки.
- Я не плачу, - гневно ответила Эрика. - Нет, бывает, конечно, но очень
редко. И уж никак не бриллиантами. Вы бы ещё жемчуг заказали.
- Тогда разговор окончен, - гномьи ноздри гневно раздулись, багровое лицо
покрылось морщинами недовольства напрасно потраченного времени, гном развернулся
и гордо удалился. Борода, извиваясь змеёй, уползла за хозяином. Эрика
подивилась, как она умудряется оставаться такой белоснежной среди сажи и копоти.
В отсутствие более значимых лиц оставшаяся парочка заметно приободрилась.
- Клан Рыжебородого Ульриха тоже располагает Машинным Маслом, - вступил гном,
что стоял слева. - Дай нам три золотых волоска со своей головы, и мы в расчёте.
- В моих волосах не растёт золото, - рассердилась Эрика. - Неужели нельзя
придумать чего-нибудь попроще? Загадывайте реальные желания.
- Реальные? - хмыкнул гном, который стоял справа. - Зачем нам реальные, если
мы и сами способны их воплотить. Нам нужно нечто, неподвластное гномам.
- Ну давайте меняться на что-нибудь, - Эрика понимала, что время уходит
безвозвратно, что в лагере отряды, быть может, уже идут на обед, что до вечера
остаются считанные часы, что тайна Красной Струны так и останется неразгаданной.
- Знаете, что у меня есть? Оно для меня даже важнее, чем золото в волосах.
И Эрика вытащила блокнот. С обложки задорно подмигивал Баггз Банни. Он же
улыбался с каждой страницы. Славная вещичка. И редкая, хоть и продаётся в любом
газетном киоске. Зато в мире, где живут гномы и растут голубые подсолнухи, таких
вещичек попросту не бывает.
Но гном не впечатлился. Совсем наоборот. Он только презрительно фыркнул и
бережно приподнял бороду. Глазам Эрики предстал широкий ремень. Пряжку отлили из
серебра, а кожа так и пестрела драгоценными камнями. Справа к ремню была
приторочена миниатюрная книжица, обтянутая зелёным бархатом. Серебряные
закорючки на обложке обрисовывали горную гряду и облака над ней.
- Приходи завтра, - ответили гномы. - Или когда раздобудешь что-нибудь
ценное.
И степенно удалились, каждый в свою сторону. Эрика осталась одна одинёшенька.
Только грохот молотов, что сжимали руки невидимых кузнецов, не давал поверить,
что здесь никто не живёт.
- Эй, - раздался шёпот.
Из-за бочки, прижавшейся к стене заброшенной кузни, высунулся гномьий
колпачок. - Ты сказала "Давай меняться"?
- Сказала, - понуро отозвалась девочка. - Кто ж знал, что у меня нет ничего,
что нужно гномам.
- Быть может, мы поменяемся на то, что нужно мне, - и гном выскочил из-за
бочки.
В отличии от старейшин у этого вид был презабавнейший. Колпачок извалян в
пыли. Лицо бледное. Борода наискось, словно её спешно приклеили. Руки суетливо
шарились в заплатанном мешке. На ногах не сапоги, а ботинки, причём давно не
чищенные.
Руки вынырнули из мешка и поставили на мостовую небольшой кувшинчик,
затянутый чёрной тускло блестящей тряпицей. В кувшинчике что-то плеснулось.
- Вот оно, - гном огляделся по сторонам. - Машинное масло.
- Не врёшь? - вопрос прозвучал, потому что гном доверия не вызывал.
- А ты понюхай, понюхай, - рассердился гном.
Эрика склонилась на кувшином, потом встала на колени и согнулась чуть ли не
до земли. Понюхала. Неизвестно, что было в кувшинчике, но из открытых гаражей
реального мира всегда доносится именно такой запах.
- Убедилась? - зашептал гном и отодвинулся подальше от Эрики. - Будем
меняться?
- А на что? - и Эрика заглянула гному в глаза.
Глаза у него словно отлили из зелёного стекла. За стеклом танцевало мятущееся
пламя, словно там горели сотни маленьких свечей. Гном мигом отвернулся взор и
принялся ковырять носком ботинка мостовую.
- На что, на что, - напевно произнёс он. - Канцелярские принадлежности меня,
понятное дело, не интересуют. Как смотришь, чтобы поменяться на что-нибудь
необычное.
- А именно?
- Ну... - протянул зеленоглазый гном. - Скажем, я бы не отказался от твоей
будущей радости гуляния по верхним пределам.
- Это как?
- О-о-о, всё объяснять надо, - расстроился гном. - Как маленькая, прямо. Ты
хотела когда-нибудь оказаться в таком городе?
- Конечно!
- Значит, ты радуешься?
- А ты думал!
- А как ты радуешься?
- Как я радуюсь? - вопрос поставил Эрику в тупик. - Просто радуюсь, и всё.
- Так не пойдёт, - пояснил гном. - А с чего ты взяла, что радуешься. Может,
ты сейчас безмерно скорбишь?
- Ну нет! Я знаю, когда радуюсь!
- Так объясни мне неразумному, - гном улыбнулся, и борода скривилась ещё
сильнее.
- У меня в голове шумит, - сказала Эрика. - Как на качелях или на карусели.
Только без кружения. И ещё... Это трудно объяснить. Знаешь, раньше мою голову
словно тиски сжимали. А теперь вдруг они исчезли. Со мной так бывает редко.
Только когда я фильм интересный смотрю. И сейчас, когда я в сказке. Знаешь, как
сразу славно стало.
- Достаточно, - кивнул гном. - Я заберу у тебя эту радость. Но не теперешнюю,
а будущую. Пока торжествуй, но если тебе снова доведётся проникнуть в эти места,
знай, что они покажутся тебе пустым осенним полем под проливным дождём.
- Так нечестно, - возмутилась Эрика. - Я же ничего не успела посмотреть! И на
вышку не залезла! И с волшебниками не познакомилась! И колдовать не научилась! А
ты предлагаешь от этого отказаться! Нет, нет, и ещё раз нет.
- Как хочешь, - гном не стал спорить, ловко подхватил мешок, сунул туда
кувшин и исчез за бочкой. Эрика осторожно заглянула за неё. Пусто. Только серая
скомканная тряпка, да слой прошлогодней листвы.
- А может, возьмёшь другое? - тихо спросила она, не надеясь на ответ. Теперь
надо было идти по гномьим хижинам и выпрашивать масло у рядовых гномов. Но дадут
ли они его в обход старейшин? Кроме того, похоже, что масло здесь ценится на вес
золота.
- Ты пойми, - раздалось за спиной. - Я же попросил и так самую малость.
Эрика обернулась. Гном стоял, как ни в чём не бывало, а кувшин покоился у его
правого ботинка.
- Я ведь мог попросить многое другое, - вздохнул гном, и Эрика увидела, как
основание бороды полуотклеилось. - Скажем, радость каждого дня. И вся жизнь
превратилась бы для тебя в цепочку скучных буден. Или радость влюблённости.
Предположим, влюбишься ты в мальчика, но будешь чувствовать по отношению к нему
только злость и раздражение. А он, глядя на тебя, поймёт, что тебе плохо. И ему
станет тоже неуютно, потому что он никак не может улучшить твоё настроение.
Соглашайся, пока я не передумал. Или будешь плакать так, что бриллиантовые
слёзки покажутся тебе сущими пустяками.
- Ладно, - сказала Эрика. - Забирай.
- Пожмём друг другу руки, - обрадовался фальшивый гном и протянул Эрике
грязную пятерню. Девочка осторожно коснулась чумазой ладошки средним и
указательным пальцами. Потом огляделась. Ничего не произошло.
- Смотришь? - осклабился фальшивый гном, и пламя в его глазах засверкало.
Теперь глаза походили на два зелёных солнца.
- Всё, как и прежде, - отозвалась Эрика. - Ничего не изменилось.
- Выйди в свой мир и зайди обратно, - кивнул гном. - Тогда всё и
почувствуешь. Впрочем, у меня есть для тебя маленький подарок. Тем, кто не
суетится в глупых раздумьях, я дарю бонусы.
- Че-е-его?
- Ну, призы, - хмыкнул гном. - Ведёшь себя так, словно никогда не играла в
компьютерные игры.
- А я и не играла, - обиделась Эрика. - Некогда мне. У меня знаешь сколько
дел? А в этом году будут ещё и факультативы по немецкому.
- Ближе к делу, - посуровел гном, у которого борода теперь держалась на
честном слове. - Тебе надо обратно, не правда ли? А птичка улетела. Ну, и как ты
отыщешь путь назад?
Эрика всмотрелась в сияющие дали. Сотни башен. Тысячи крыш. Десятки холмов,
утыканных шпилями. Где-то там затерялась башня, в которой Эрику ждут часы.
- А времечко уходит, - качнул головой гном, и борода упала ему под ноги.
Впрочем, он нисколько этим не обеспокоился. Просто запнул бороду за бочку.
- Я спрошу у гномов, - Эрике захотелось щёлкнуть настырного гнома по голове,
но внезапный холодок удержал её от опрометчивого поступка.
- Они ответят, - кивнул безбородый. - За три золотых волоска.
- Что же делать? - Эрика обеспокоилась по-настоящему.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг