чей представитель уцелеет в грандиозном сражении по олимпийской системе. Ответил
- уцелел. Провалился - покидаешь сцену ни с чем. Каждый правильный ответ
добавляет в банк пятьсот условных единиц. Так что решайте сами, как долго будет
продолжаться ваше сражение.
Я тоскливо посмотрел на место, где только что давал правильные ответы, а
потом откинулся назад, прислонив усталую спину к колонке.
- На сколько часов время по Гринвичу отличается от среднеевропейского?
- На один, - сказал Серёга. И угадал. Струны уже не вспыхивали. Но серебряные
светлячки над сценой сложились в число "20700".
- Две главные звезды созвездия Близнецов?
- Кастор и Поллукс, - не медля, выкрикнул Петро.
Левый ноль сменился единицей, а семёрка вновь обернулась двойкой.
- Если в полдень встать лицом по направлению полуденной тени, то впереди
будет?..
- Север, - твёрдо сказал Серёга, словно был юным следопытом с детсадовского
возраста.
Снова на всеобщее обозрение явилась семёрка. В зале восхищённо засвистали.
- Главный в иерархии древнегреческих богов?
- Зевс, - несколько неуверенно сказал Петро, но счастливо рассмеялся, когда
сумма банка перевалила за 22 тысячи.
- Место выхода подземных вод на поверхность земли?
- Родник, - ответил Серёга и напрягся.
Вновь состоялось таинственное превращение двойки в семёрку. Зал радостно
гудел. А я всматривался под потолок. Как высвечиваются цифры? Никаких
лазеров-фазеров в клубе отродясь не водилось. Что за силы вытащила Электричка из
укромных закутков своего особнячка, куда нет хода простым людям?
- В каком веке жил Джордано Бруно?
- В шестнадцатом, - даже это знал пронырливый Петро.
Двадцать три тысячи с хвостиком! На такие деньжищи, наверное, можно скупить
весь киоск.
- Самое крупное животное суши?
- Слон, - заржал Серёга, увеличив банк ещё на пять сотен.
- Бурый железняк - это руда чёрных или цветных металлов?
Петро призадумался. Я даже зубами скрипнул от досады. Если бурый, то цветной,
однозначно!
- Чёрных, - медленно выдал Петро.
Я чуть не поседел, но тут увидел четвёрку на месте, где только что
красовалась тройка.
- Путь, по которому планета движется вокруг солнца?
- Орбита, - выпалил Серёга. Глаза его выпучились от натуги. Лицо
раскраснелось и блестело от пота.
- На сколько созвездий поделено звёздное небо?
- На восемьдесят восемь, - отрапортовал Петро.
И я снова порадовался, что этот вопрос достался не мне. Ох, и срезался бы я.
И всё же провалиться в финале - это куда почётнее, чем вылететь в последнем
отборочном раунде.
- Самая северная территория России? Земля Франца-Иосифа или Новая Земля?
Серёга задумался. Полоски пота отсвечивали на его лице серебряными блёстками.
Петро тёр виски и переживал. Я аж подпрыгивал на месте, так мне хотелось
ответить вместо Серёги.
- Земля Франца-Иосифа, - ответил финалист, и в банке уже лежало двадцать пять
тысяч с копейками.
- Самая высокая часть холма?
- Вершина, - не раздумывая, выдал Петро.
- В каком году была сфотографирована невидимая сторона Луны?
Наступила зловещая тишина. Любому дурачку-младшекласснику было ясно, что
ответа Серёга не знал. Глаза героя-гиревика шарились по залу в поисках
подсказки. Лицо вытянулась к скрытому мраком народу. Серёга страстно хотел,
чтобы кто-то выкрикнул ответ и спас его шаткое положение.
Пауза затянулась.
- Ну, Пыткин, долго мы будем ждать? - холодно осведомилась Электричка.
- В шестьдесят седьмом, - тихо прошептал Серёга, но невидимые микрофоны
расплескали чуть слышные слова по залу.
- Правильный ответ: в 1959, - отчётливо произнесла директриса и подвела
итоги. - Игра окончена. Сумма в двадцать шесть тысяч двести условных единиц
переходит в распоряжение седьмого отряда.
Серёгин взор зыркнул глазами льва на тропе войны, но тут же скрылся во мгле.
А круг, на котором переминался Петро, окрасился нежными оттенками цвета морской
волны.
Возле моего носа мелькнула рука Иринушки, щёлкнув тумблером. Заиграла
бравурная музыка. Вспыхнул свет. Разморившийся народ нехотя поднимался и
медленно перетекал к дверям.
- А почему именно верхняя струна - красная? - спросил я. За спиной мягко
вибрировала колонка. Дрожь огромной махины убаюкивала.
- Наверное, их обозначили цветами радуги, - пожала плечами Иринушка.
Я расстроился. Она не знала! Она ничего не знала о красных струнах! Она
ничего не могла объяснить. И мне почему-то было её жаль. Вот сидит, крутит
ручками, музыку включает. А ведь, наверняка, когда-то стремилась стать
директрисой. И ведь справлялась, даже домой ни разу не отлучалась за все две
смены. Почему кому-то положено наглым образом взять и отобрать её забывшееся
счастье? Если бы я, скажем, финишировал первым в лагерном забеге, а на пьедестал
взобрался бы кто-нибудь другой, меня бы это задело. Вдруг и я чего-то важное
выиграл, но успел забыть, и победа досталась другому. А я даже не подозреваю о
награде, которая никогда не будет искать настоящего хозяина. Вдруг флаги
положено поднимать мне, а не противному Таблеткину?!
Нет, господа, как хотите, а я прознаю о красных струнах всё-всё-всё. И тогда
вам меня нипочём не остановить.
Я дождался, пока последние ручейки толпы не покинут зал, и выбрался на свежий
воздух. После душного пространства клуба мне показалось, что меня засунули в
морозилку. До ужина ещё оставалось немного времени, и я решил посидеть у
футбольного поля. Эх, если бы я добрался до финала! Тогда бы я полноправно
заявился к Эрике, но сейчас... Сейчас она посчитает меня неудачником и лохом.
Из-за угла раздавались смачные удары. Дружные ребята второго отряда сводили
счёты с победителем.
Глава 18
Тихий час и три нарушителя
"Подвал в центре", - именно эти слова мы и сложили после долгих споров. На
этот раз дельное предложение внесла Эрика. В обозначении букв прослеживалась
система. Букву "А" теперь обозначала голубая кабина грузовика на жёлтом фоне. На
положеном месте тёмной зеленью замерло колесо. Если не обращать внимания на
кабину, оставался круг, который мы уже видели в виде арбуза, в виде зелёного
солнца или в виде дополнения к красному кресту. Букву "Т" снова изображал город,
в котором Эрика опознала Торонто. Надвигался обед, но я не хотел уходить по двум
причинам. Во-первых, надо было выработать план дальнейших действий. А во-вторых,
рядом сидела Эрика. А пока Эрика рядом, никакой обед не интересовал меня. Даже
если в глубокую тарелку мне вместо борща отсыпали бы килограмм конфет "Маска".
- Подвал в центре, - озвучил я.
- В центре, - задумчиво повторила Инна, - в центре чего?
- Лагеря, естественно, - сказал я с видом Нобелевского лауреата. - А что у
нас в центре? Особнячок Электрички!
- В центре эспланада, - возразила Эрика.
- У эспланады нет подвала, - в ответ возразил я и тут же принялся подкреплять
собственную гипотезу. - Домище директорши почти в центре. Согласись, Элиньяк, с
помощью флагов трудно было бы зашифровать что-то вроде: "Подвал недалеко от
центра, если пройти от первого флага семнадцать шагов на запад и сорок семь на
восток..." Буквищ-то не перечесть.
- Семнадцать и сорок семь можно обозначить цифрами, - Эрика продолжала
упорствовать, - да и стороны света легко пишутся символами.
- Красный тоже можно обозначить, - разозлился я. - Тем не менее, на него ушло
семь флагов и ни одним меньше.
- Завтра их будет тридцать два, - спокойно сказала Эрика.
- Если мы не отыщем подвал раньше и не разберёмся с Красной Струной, - пожал
плечами я, показывая, что дело, в общем-то, плёвое, стоит только засучить рукава
и...
- Значит, нам придётся забраться в чужой дом, - Говоровская не спорила,
только испуганно вздохнула. Раз Инна безоговорочно приняла мою сторону, я решил
сделать ей подарок.
- Только мне, - широко улыбнулись мои губы.
- Чшшшшш, - зашипела Эрика и скосила глаза на дорогу.
По направлению к столовой вели понурого Борьку Сапко. Рука воспитательницы
хваткой сокола вцепилась в плечо, словно Борьку отловили по фотографии со стенда
"Их разыскивает милиция".
- Придётся доложить, - донесся до нас сухой голос воспитательницы.
- Не, - плаксиво отозвался Борька, - только не Электричке. Я больше не
буду-у-у.
- Это ты говорил позавчера, - и голоса стихли.
- За что это его?
- Давай к столовой, там разузнаем, - предложил я и, подводя итоги,
скороговоркой разъяснил порядок послеобеденных действий. - В отряд не идём. Если
что, потом скажем, будто нас оставили дежурить по залу. Следим за Электричкой и,
если она не собирается всхрапнуть до полдника, вы патрулируете подходы к её
дому, а я забираюсь в подвал.
Если возражения и прозвучали, я их уже не расслышал, потому что нёсся к
столовой, желая проникнуть в судьбу Борьки как можно глубже. Но нам с Инной не
повезло. Третий отряд как раз толпился в очереди у входа. Пришлось вставать в
строй, потеряв незадачливого Борьку из вида. Оставалось надеяться, что
Электричка будет разбираться с Борькой долго и подробно. Я и сам не подозревал,
насколько верными окажутся мои надежды.
"С нами нет ни пап, ни мам, уноси посуду сам", - можно прочитать над выходом
из столовой. Само собой, после приёма пищи тарелок десять-пятнадцать остаётся
неубранными. Есть люди, которым гордость не позволяет уносить посуду. И есть
дежурный старшеотрядник, который вычисляет таких людей из общей массы, ловит их
и заставляет прибирать следы подвигов тех героев, которые сумели остаться
неизвестными.
Я смело оставил обе тарелки на столе и вразвалочку направился к выходу,
словно проделывал подобное три раза в день. Первоотрядник чуть челюсть не
отвалил, когда я прошествовал мимо него. С пятисекундным запозданием за моей
спиной раздалось тяжёлое дыхание. Почки пронзила жуткая боль, что означало
чёрную метку, выдаваемую несчастным созданиям, которым вместо тихого часа
полагалось вычищать место приёма пищи и готовить его к полднику вместе с
дежурным отрядом.
С тяжёлой пятернёй на плече я поплёлся в фильтрационный пункт, расположенный
на продранных стульях у колченого стола возле входа на кухню. На столе сиротливо
стояла кастрюлька, наполненная мутноватой жидкостью, от которой жутко несло
хлоркой. Там уже обреталась конопатая девчонка из пятого отряда и бессменный
Федька Федюков, которого на уборку не забирал только самый ленивый
первоотрядник. Федька хлопал глазами и недоумевал, почему чуть ли не ежедневно
оказывается здесь, когда тот же Таблеткин, на постоянку забывающий тарелки, ещё
ни разу не привлекался на общественные работы. Чтобы не раскрыть маскировку я
напустил на себя мрачную печаль, но не забывал поглядывать и на Борьку. А к
столу уже вели Инну.
- Следи за Сапко, - приказал я, когда Инна присоединилась к нашей компании, а
сам переключился на Эрику.
Вот она допила компот, вот выловила две абрикосинки, вот выплюнула косточки в
стакан, вот поднялась и направилась к выходу. Посуда, как и договаривались,
осталась на столе. Вот Эрика прошла мимо дежурного первоотрядника... Вот
гадство! Эта долговязая зараза и не подумала задержать Эрику. Он только глупо
заулыбался и чуть ли не расшаркался. Конечно, чего перед Эрикой не прогнуться.
Запомни, красотка, с обеда я тебя отпустил, а ты со мной на дискаче потанцуй. Я
только теперь заметил, как скрипели мои зубы от ярости.
- Сапко уводят, - прошептала Инна. И в самом деле, понурив голову, Борька в
сопровождении воспитательницы шаркал к выходу.
- Уходим, - распорядился я.
- Как? - Говоровская мотнула головой в сторону старшеотрядника. Теперь, как
только Элиньяк покинула расположение столовой, его взор снова перебегал со
столов на дверь. Незамеченным к выходу не проскользнёшь, и тут я взглянул на
дверь, которая располагалась рядом.
- Давай, через кухню, - предложил я.
- Ты что, - испугалась Инна. - Заругаются.
- А может мы из дежурного отряда! - тут же предложил я свою версию нашего
появления на кухне.
Инна только пожала плечами, а я уже поднялся и скользнул по стеночке к
проёму. Федька и конопатая девчонка только рты раскрыли от такой наглости, но не
посмели даже сдвинуться с места. Что ж, если внеплановые дежурные останутся,
быть может, старшеотрядник не обратит внимания на то, что их ряды наполовину
поубавились.
В варочном цехе царил жаркий туман. На громадных плитах стояли сорокалитровые
кастрюли, в которых что-то звучно кипело. Пахло жиром и мокрыми тряпками. Из
тумана появлялись повара и снова скрывались в клубах пара.
- Выбросите, - я так и не заметил, откуда прозвучал голос, но в моих руках
очутилось тяжёлое ведро с обёртками от маргарина, вскрытыми банками и черепками
разбитой тарелки. Моё лицо просветлело, и я направился к выходу на законных
основаниях. Инна неотступно семенила за мной.
После невыносимой духоты кухни обычный летний день показался нам границей
осени и зимы. Захотелось напялить куртку потеплее. Руки покрылись гусиной кожей.
Но не успели мы добраться до мусорной ямы, как солнечный лучи основательно
прогрели нас, заставив поверить, что лето ещё будет чуть ли не месяц.
Вышвырнув мусор в яму и вернув ведро к заднему крыльцу, мы пробрались к углу
столовой. Отряды уже разошлись, но напороться на занудливую воспитательницу тоже
не улыбалось. Я чуть не выскочил на открытое пространство, когда услышал: "Шагом
марш!"
И моему взору предстал второй отряд, слаженно шагающий... Вот только не к
своему корпусу, а к выходу из лагеря. Возглавляла шествие Электричка. Замыкала
колонну вожатая. Между ней и последней парой шагал несчастный Борька.
- Куда это они? - удивилась Инна.
- На внеплановый поход не похоже, - хмыкнул я. - Давай за ними. Когда
Электричка покинет лагерь, мы спокойненько обыщем весь её дворец, если он только
снова не превратится в трёхэтажный.
- А он может, - спросила Инна. - Днём-то?
- Может, - по-деловому пообещал я.
И мы перебежали от столовой к кустам центральной аллеи. На наше счастье
никому не пришло в голову обернуться.
- Эй, - раздалось сзади, - меня подождите.
Этот голос я бы узнал из миллионов. К нам спешила Эрика Элиньяк.
- Как тебя в отряд не увели? - раскрылся мой рот.
- Отпросилась, - мило улыбнулась Эрика. - Сказала, хочу порисовать.
Ну, разумеется, в четвёртом отряде воспитатель - парень. Сутулый, рябой, а
тоже видать на Эрику глаз положил. И чего это на красивых девчонок исключения
сыпятся со всех сторон? Мысленно возмущаясь, я пробирался за кустами вслед за
вторым отрядом. Эрика и Говоровская не отставали.
Второй отряд если и собирался в поход, то не сегодня. Он остановился прямо за
лагерными воротами. Вернее, его остановили. Двухшереножный строй перекрыл
дорогу, а длинные пальцы с фиолетовыми ногтями выволокли Борьку и развернули его
лицом к народу.
- Вот он, - звучный голос Электрички заставил трепетать даже листву на
деревьях. - Любитель шататься за пределами лагерной территории. Ну, Борис, может
быть ты объяснишь, почему уже второй раз покидаешь лагерь.
- Я ведь возвращаюсь, - бубнил Борька.
- Ещё бы ты не вернулся, - холодно улыбнулась Электричка. - Но мы сейчас не
об этом. Ты пренебрегаешь установленными для всех правилами.
Борька промолчал.
- Хорошо, - внезапно смилостивилась директриса. - Давай, по-взрослому. То
есть, о причинах. Тебя уже не устраивает отведённая площадь. Почему?
- Скучно, - пробормотал Борька. - Три деревца, да физкультурная площадка. Всё
исхожено, да исписано. То ли дело в лесу...
- Значит, пока все находятся в лагере, ты предпочитаешь лес, - улыбка
Электрички раздвинулась шире, а Борька поёжился. - Как ты думаешь, твои товарищи
тоже предпочли бы лес играм на спортивной площадке?
- А то! - мечтательно блеснули Сапковские глаза.
- Вот это мы сейчас и проверим, - улыбка превратилась в оскал хищника. -
Второй отряд напра-а-аво! Борис предлагает нам оценить красоту мест за пределами
лагерной территории. Поэтому уместной будет пробежка по окрестностям. Пять
кругов вдоль забора бегом марш!
- Че-е-его-о? - протянул неизвестный, но весьма тормозной голосок. Несчастный
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг