Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
в один из дней он, отважный Бимбири, тоже спасет великого нгуаби?
Обязательно спасет! Но, ловкий и шустрый, останется в живых, и сам, своими
ушами услышит, как мудрец Мкиету скажет юному воину из Окити-Пупы:
Бимбири, ты - дгаабуламанци, ты - гордость людей дгаа...
  А бумиановая роща уже гудит возбужденными голосами.
  Воины укладывают тела старого леопарда и юного Барамбы на скрещенные
копья. Так положено провожать героев. А сержант H'xapo, исподлобья
взглянув на Дмитрия, вскидывает плеть и семью гибкими хвостами
крест-накрест перепоясывает Мтунглу.
  Это несправедливо. Человек-тень нынче дважды спас бесценную жизнь
дгаангуаби. Его не в чем упрекнуть. Но вожди неприкосновенны. А сержант в
гневе. И Мтунглу снова и снова принимает удары, заслуженные
Пришедшим-со-Звездой...
  Впрочем, тень не чувствует боли.
  Первой вражеской кровью умылся ныне Мтунглу, и три роговые чешуйки отпали
сразу, а остальные свербят и зудят на оживающем теле...
  Бей, бей еще и еще, доблестный H'xapo!
  Но семихвостка свивается вокруг мощного запястья.
  - Мы победили, тхаонги, - говорит Убийца Леопардов.
  Дмитрий поднимается на ноги.
  Надо бы ликовать. Но вместо радости - злость и обида. Он не оправдал
доверия. Он опозорился.
  Чего стоит командир, в разгар битвы таскающий кошку за хвост? За этакое из
Академии отчислили бы в момент...
  Но мудрый мвамби полагает иначе.
  Как бы то ни было, Пришедшего-со-Звездой народу дгаа заменить некем. Так
пусть же юные воины знают: первая победа принадлежит ему. Пускай верят:
нет невозможного для великого, смело ухватившего за хвост самого Хозяина
Сельвы...
  - Ты победил, нгуаби, - поправляет сержанта Мкиету.
  - Ты победил, - соглашается сержант.
  - Хэйо! - единым дыханием выкрикивают двали. Дмитрий склоняет голову. Он
не дурак. Он понял.
  - Да. Я победил.
  И, приложив ладонь ко лбу, добавляет:
  - По воле Тха-Онгуа!

  Котлово-Зайцево. 11 мая 2383 года.
  (О причинах пребывания Кристофера Руби на Валькирии, его непростых
отношениях с Нюнечкой, славном боевом пути подполковника Эжена-Виктора
Харитонидиса, а также о сером берете, который не просто серый берет, и
пегой свинке подробно рассказано в романе "Сельва не любит чужих")

  Нет, любезный читатель, кто бы что ни говорил, а я буду твердо стоять на
своем: открытие театрального сезона в стольном граде Котлове-Зайцеве,
старожилами любовно именуемом Козою, есть событие планетарного значения, а
не какое-нибудь хухры-мухры, проводимое под обременительным патронатом
очередной региональной Чебурашки.
  Судите сами: еще крутились перед зеркалами, нанося последние необходимые
штрихи, всполошенные предстоящим событием прекрасные половины отцов
города, еще метались по заваленному обрезками ткани и выкройками полу
"Истиннаго Кутюрнаго заведения Мадам Розалинды фон Абрамянц из Земли и
Парыжу" раскрасневшиеся модистки и белошвейки, прикалывая к последним, на
живую нитку склепанным заказам недостающую бутоньерию, а в центре
Котлова-Зайцева уже было не протолкнуться - с трех часов пополудни к
деревянно-матерчатой махине "Гранд-Опера" ото всех окраин подтягивались
зеваки. Спокойные, полные сдержанного достоинства земляне-контрактники и
пестрый, непонятно откуда взявшийся на планете поселковый сброд,
благообразные крещеные нгандва со своими молчаливыми, закутанными в гугги
женами, рудничные, заехавшие в Козу на предмет отовариться, и
расконтрактованная шелупонь, утратившая достоинство настолько, что не
брезговала уже вместе с туземцами копать канавы и укладывать шпалы, -
короче говоря, все умеющее ходить, но не имеющее надежды попасть внутрь
население, беззлобно переругиваясь, занимало места на траве перед шапито,
чтобы поглазеть на съезд начальства и послушать, как будет веселиться
элита.
  Первые носилки, встреченные забубенным свистом и улюлюканьем, появились в
начале шестого. А с семнадцати тридцати у парадного входа, охраняемого от
безбилетников цепкоглазыми автоматчиками, кипел и не спешил рассасываться
водоворот оживленных приветствий, учтивых поклонов, крепких рукопожатий,
жеманных книксенов, многозначительных подходов к ручке, троекратных,
крест-накрест, объятий, выверено четких отмашек головой, почтительнейших
расшаркиваний, изысканных комплиментов, каблучного, со звоном шпор
щелканья, кокетливых реверансов, целомудренных поцелуев в щечку и
фамильярных похлопываний по плечу...
  Короче говоря, шарман крепчал.
  Но Кристоферу Руби было не до светских изысков, ибо у входа, теребя
бахрому кружевной шали, стояла Нюнечка, и ее очаровательное личико
выражало твердое решение поговорить именно теперь.
  Теоретически, разумеется, был шанс проскользнуть незамеченным.
  На практике надеяться не приходилось.
  Хотя, если помолиться как следует...
  Торопливо прочитав "Отче наш", Кристофер Руби надвинул на лоб серый берет,
надел зеркальные солнцезащитные очки и, тщательно притворяясь исполняющим
служебные обязанности филером внешнего оцепления, двинулся в обход.
  Тщетно.
  Его уже зафиксировали.
  - Кри-исик! Кри-исочка!
  Нюнечка кинулась наперерез, отсекая путь к парадному входу.
  Крис заметался.
  - Ми-лый, подожди-и...
  Нюнечка была уже совсем близко. Она почти успела. Но все-таки только
почти. Плюнув на все, Крис Руби кинулся через площадь наискось, едва не
попал под нуула, увернулся, проскочил под дюралевыми носилками старшего
живодера господина Кругликова и, хуком слева сунув под нос коренастому
сторожу-муниципалу жетон сотрудника миссии, впрыгнул в блиндированную
дверь служебного входа. Нежные пальчики с алыми, чуть облупившимися
коготками, на миг запоздав, ухватили воздух.
  Ушел, однако...
  Крис тщательно обтер лицо серым беретом. А потом уперся лбом в прохладную
стенку и какое-то время стоял в изнеможении, тихо мыча.
  Ну что ей еще нужно от него, что? Сама же потопталась по душе, от пуза,
вволю. И выбросила за ненадобностью. Сучка! Объявилась, когда он уже почти
научился не думать о ней. Дежурит у дома, ловит на службе, бормочет о
каких-то совершенно неинтересных Крису делах; а Крис ведь сам
только-только начал выкарабкиваться из ямы...
  У нее проблемы?
  Ладно. Он готов помочь. Он и так помогает.
  Пожар в домике-бонбоньерке расследован; поджигатель, некто Квасняк, уже
мотает срок. Финотдел миссии в порядке исключения выплатил семейству
Афанасьевых страховку. А через третьи руки им передали сто кредов. И еще
передадут. Наверное. Только пусть они оставят его в покое.
  Но никаких рандеву, особенно с Нюнечкой... Крис шмыгнул носом. В глубине
коридора скрипнуло.
  - Что? - высовывая голову в приоткрытую дверь, отрывисто спросил
человечек, похожий на тушеного бурундука. - Вы кто? Откуда? - Он вытянул
шею, вгляделся в полумрак и тихо пискнул. - Господин начальник юротдела?
Вы ко мне? Прошу, прошу...
  Начались сложности. Объяснить администратору "Гранд-Опера", что господина
Руби завела в театр исключительно тяга к искусству, оказалось не просто.
Бу-рундучок не верил и атаковал.
  - Взгляните сюда! Извольте сами убедиться, как изукрашена ротонда! Только
цветов на восемь кредов, слово чести! - захлебываясь, скороговоркой частил
он. - Ковры, кресла плюшевые - пять, кресла кожаные- восемь, стульев без
счету, и все это, прошу заметить, арендовано не в каких-нибудь меблирашках
с клопами, а в "Двух Федорах"! Двадцать три креда как одна секцийка! Нет,
господин начюротдела, вы не отворачивайтесь, вы смотрите вон туда! Нет,
левее и выше... Да! Каково? Канделяберы! Плюс лампионы и пятьсот восковых
свечей, на всякий пожарный. Понимаете? Нет, только не молчите, господин
начюротдела! Да, я семейный человек, но тут нечего красть, я вынужден
тратить кровное! Но разве не шик? Глядите: я звоню, Сысойка сует в люстру
палец, вот так, - балабол сделал козу, - и тут же включается люстричество.
Теперь представьте: входит его выскбродие...
  - Господина подполковника нынче не будет, - сказал Крис.
  - Стесняется? - полуутвердительно спросил администратор.
  - Почему стесняется? - удивился Крис. - Приболел...
  - А? - Бурундучишка озадаченно оттопырил губу. - Э? Ах, да, господин
начюротдела, вы ж у нас недавно... Да... И вот поглядите еще сюда, это
будет уже сорок семь кредов и двадцать три секции, а всего было выделено
на устройство торжеств пятьдесят кредов нуль-нуль сек...
  - Спокойно, дядя, - сказал Крис с расстановкой. - Об этом будешь не мне
рассказывать. А бухгалтеру. Или в каземате. Как повезет. А я сюда не за
этим. Мне в залу нужно.
  Буруйдучок порозовел, похлопал глазками-бусинками и зажил полноценной
жизнью. Бухгалтер и каземат были далеко и когда-нибудь, а господин Руби -
здесь и сейчас.
  - В залу? Сколько угодно, господин начюротдела. Вон туда, налево, потом
направо, три ступеньки вниз, опять налево - и дверь. Открывается внутрь,
клянусь всем святым!
  Пройдя указанным маршрутом, Крис вышел на сцену, пока еще отделенную от
зрительской залы плотными занавесками.
  И был атакован янычаром.
  Грозным, шикарно усатым, облаченным в невообразимо широкие шаровары и
форменную куртку фельдфебеля космопехоты, покрытую живописно заплатанным
во многих местах панбархатным плащом. Из-за цветастого кушака торчали
рукояти громадных пистолетов и кривого, в неподдельно фальшивых изумрудах
ятагана.
  - Замри, ничтожный, бойся и внимай, - вскричал янычар напыщенно и
патетически, свирепо вращая подведенными чернью глазами, - отмщенья
неизбежному вердикту, который суд Фортуны возгласил тебе, который смел
младую деву, которая доверила себя растленному маркизу Муссолини...
  При последних словах янычар стремительно рухнул на колени и, потрясая над
тюрбаном мосластыми кулаками, спросил робко и трепетно:
  - Ну как, братишка... сойдет?
  - Вполне, - не покривил душой Крис. - Здорово!
  Янычар замлел.
  - Всю натуру вкладываю, - слезливо прошептал он. - А главнюк не ценит,
ракло туземное...
  Между тем становилось все теснее. Через сцену, стараясь не стучать
сапогами, прошли двое мастеровых и подтянули повыше лампионы. Запорхали
амуры в розовых трико и сильфиды в крахмальных пачках. Провели понурого,
ко всему безразличного оола. Суфлер, что-то дожевывая и обтирая ладонью
губы, полез в будку, вяло отругиваясь от хватающего его за грудки пожилого
козлоногого фавна.
  Крис чуть приотодвинул край занавеса и выглянул в залу.
  В первом ряду, справа и слева от пустующего золоченого сиденья, по
протоколу как бы занятого главою планетарной Администрации, откинувшись на
малиновый плюш спинок, надменно восседали коллеги, начальники отделов
миссии. Изящный шеф губернской канцелярии, опершись о подлокотник и
оживленно теребя кончик щегольского, шейного платка, что-то дружески
рассказывал соседу слева, солидному, прекрасно ухоженному туземцу,
украшенному медным кольцом в породистом носу. Время от времени он
досадливо морщился, не находя нужных слов, и тогда жмущийся рядом ярыжка
бойко перетолмачивал, а премьер-министр Сияющей Нгандвани степенно качал
головой и откликался с полным пониманием, но почему-то не на лингве и не
на нгвандвайя, а на ином, совсем уж экзотическом, певучем и мелодичном
языке:
  - Бяли, бяли... Элбэттэ! (Правильно, правильно... Совершенно справедливо
(фарси).
  Позади персон перворазрядных сидело некоторое количество старшин и
прапорщиков губернаторской гвардии, а также пятеро министров-нгандва,
посчитавших приятным долгом сопровождать в театр главу Кабинета. Люди
пожилые, в трезвом виде весьма благообразные, они с удовольствием
поглаживали большие жестяные медали, лично вырезаемые Его Величеством из
банок с удивительно вкусными дарами Могучих, и горделиво раздували ноздри.
Даже олигофрен сообразил бы, до какой степени льстит им роскошь и
великолепие, окружающие их, скромных нгандва, со всех сторон, какую
гордость внушает почет и откровенное уважение, проявленное Могучими,
которые не только не выгнали их, явившихся без приглашения и билета,
пинками, но дали по бутерброду и усадили во втором ряду, позволив
невозбранно любоваться выражением сиятельных затылков.
  Прямо за креслами шли ряды стульев, плотно забитые широким ассортиментом
дам и дамочек в светлых и цветных платьях с пышными рюшами и немалым
количеством лиц мужского полу, обильно потевших и выглядевших несколько
натужно в редко надеваемых смокингах и слежавшихся по сгибам вицмундирах.
  Однако! Отчего на его, Кристофера Руби, кресле лежит шляпа?!
  Сбоку возмущенно зашипели. Пожилой темнокожий нгандва в синей, франтовато
ушитой джинсовой паре, выглядывая из-за развесистого кактуса, гневно
грозил Крису пальцем.
  - Ай, имдлунгу... Ушель заль бъ...истро... - На вдохновенном лице творца и
театрала сияли круглые испуганные глаза. - Ушель-ушель... На-ши-найц
увъ... ертъ... Йур...
  Тревожно оглядевшись по сторонам, абориген торопливо прикоснулся языком к
кончику носа и приглушенно закричал:
  - Тьяньи!
  Двое бачат (Мальчишек (пушту)), спрятанных по бокам рампы, потянули за
концы веревок, и занавес с легким шелестом поплыл в стороны.
  Погас свет. В желтоватом круге, расплывшемся на авансцене, возник некто в
костюме Пьеро: просторный белый балахон с огромными желтыми пуговицами и
колоколообразными, почти до колен спускающимися рукавами, коническая
шапочка с помпоном, но без полей и густо выбеленная маска вместо лица,
украшенная алой щелью рта и черными кругами глаз.
  - Уважаемая публика, - зычно возгласил конферансье, и шушуканья тотчас же
умолкли. - Предлагается почтеннейшему вашему вниманию, - он изобразил на
лице трепет, - большой пантомимный балет в трех действиях с сражениями,
маршами и великолепным спектаклем, - рукава всплеснулись, словно оберегая
владельца от неминуемой опасности, - "Огонь страсти супостату не
превозмочь, или Недосокрушенный Левиафан", сочинения его высокоблагородия
подполковника действительной службы Эжена-Виктора Харитонидиса, - шурша
выходными смокингами, присутствующие мужеского рода с готовностью
приподнялись, но конферансье пресек позыв властным,
отточенно-доверительным жестом, - выразившего, однако, желание и на сей
раз скрыться под таинственным псевдонимом... - гулкая пауза мечом Дамокла
зависла над залом, - Бен Гурский!!!
  Грохот аплодисментов сотряс лампионы.
  - Сия героическая пиэса, - конферансье прижал руки к груди, не в силах
преодолеть шквал обуревающих его чувств, - имеет роли, наполненные
отменной приятностью и полным удовольствием, отчего уже восемь сезонов от
Великого Сахалинчика до Покусаева-Последнего, а равным образом и в
Котлове-Зайцеве понимающею публикой завсегда благосклонно принимаема
была... - Тон Пьеро сделался менее мажорным. - Особливо хороши декорации и
музыка маэстро Реджинальда Кпифру, лейб-живописца и камер-капельдинера
личного Его Величества короля Сияющей Нгандвани сводного оркестра, -
давешний джинсовый туземец, выйдя из-за кактуса, чопорно поклонился
партеру, - в коей мастера бурового участка нумер, - конферансье сверился с
конспектом, - семнадцать рудника "Несгораемый" как на скрипке квартетом,
так и на различных орудиях соло для вашего внимания играть будут!
  Барабанщики за ширмами заиграли что-то тихое и печальное.
  Извиняясь и пригибаясь, Крис проследовал к своему месту, не глядя, спихнул
на пол нечто партикулярное, в шляпе, сел, вытянул ноги, мельком
полюбовавшись гуталиновыми бликами на идеально вычищенных кроссовках,
скрестил руки на груди и начал воспринимать...
  Там, на сцене, продавали рабов.
  Рабы воздевали руки к небесам, проклиная жестокую долю, отдавшую
космолайнер в руки межпланетных инсургентов, посягнувших на самое святое,
что есть у каждого из нас, сами же инсургенты, в том числе и

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг