знаете почему?
Это прозвучало неожиданно жестко, с оттенком превосходства. Дон Мигель не
сомневался, что уж ему-то ответ известен, и был уверен на все сто, что
известен ему одному. Он ждал отрицающего взгляда, виноватой улыбки,
недоуменных вопросов: он полагал себя всеведущим и упивался своим
всезнанием.
И зря.
- Знаю, - ответил Хаджибулла.
- Вот как? - Президент, кажется, не поверил; вопрос прошелестел скрытой
усмешкой. - И каков же ваш вариант?
На миг гостю захотелось не делать хозяину больно. Ответ можно было
смягчить - тоном, формулировкой, недоговоркой, наконец. Но Председатель
сам был стар и хорошо знал, что старости вредно, когда ее щадят чересчур.
- Земля! - безжалостно сказал Хаджибулла.
И дон Мигель обмяк в кресле.
- Вы правы, коллега, - произнес он после долгого молчания уже другим,
несколько севшим голосом. - Но если не секрет: что вам известно? И откуда?
Гость отставил в сторону чашку и откинулся на жестковатую спинку,
собираясь с мыслями.
Не стоит играть в пинг-понг с доном Мигелем. На карту поставлено слишком
многое. Человечество, сколько еще осталось его, вырождается, и это факт,
прекрасно известный им обоим. Преждевременная смертность. Волна за волной,
все шире и шире - эпидемии самоубийств. Рост сумасшествия. Падение
рождаемости, причем в геометрической прогрессии. И самое страшное:
выжившие растут дебилами. Не полными, нет, но интеллектуально
ограниченными. А вот и дети уже тяготеют к клинической дебильности. И
объяснений этому нет.
Вернее, не было до сих пор.
- Я отвечу, - кивнул Председатель. - Но сперва позвольте вопрос: как
насчет высшего образования на Гедеоне?
Рука-рычаг дрогнула от резкого разворота кресла, и на пижамные брюки
Президента пролилось немного мутной жидкости.
- Крах! - коротко и горько ответил дон Мигель.
Хаджибулла кивнул.
- На Ормузде не лучше. Специалистов вырастить невозможно. Врачей нет, кто
поспособнее, тянет на фельдшера наших времен, да и таких почти не
осталось. Об инженерах, компьютерщиках, теоретиках я даже не хочу
говорить... Иными словами...
- Одну минутку, коллега!
Чудовищным усилием воли дон Мигель заставил непослушное тело принять
величественную позу.
- Позвольте мне, как инициатору встречи. Иными словами, и вам, и мне
понятно: цивилизация катится в тартарары. Да что цивилизация! Все
человечество! К коему мы с вами, к сожалению, имеем честь принадлежать! И
наш долг перед историей...
Сиповатый поначалу, голос его налился медью.
- Не нужно, дон Мигель, - поморщился гость.
Патетика была излишней. Она нервировала. На десятом десятке, право же,
можно позволить себе не болеть за судьбы человечества в целом. Наедине с
собой Председатель Хаджибулла не стеснялся признаться, пожалуй, даже с
некоторым злорадством: картины угасающих планет, пустынные небеса над
пустынными водами и твердью, кошмарные толпы вымирающих висло-губых
кретинов вовсе не пугали его, отнюдь! - было в них даже некое мрачное
величие, словно бы именно он, Хаджибулла, забрал с собой, уходя в
неведомое, весь мир.
И это было бы просто-напросто здорово, если бы среди груд мусора, прячась
от липких лап идиотов, медленно погибая и не находя спасения, в этих
видениях не являлись его внуки.
Вот о них забыть Председатель Совета Единого Ормузда не хотел и не мог. И
во имя их, и только их будущего он был готов на многое. Как, впрочем (он
знал это наверняка), на многое пойдет и пожизненный Президент
Демократического Гедеона, тем паче что у дона Мигеля, оказывается, есть
уже и правнуки.
Что же касается остального человечества, всех этих полутора десятков
миллионов индивидуумов, то против них Председатель Хаджибулла тоже, в
сущности, ничего не имел.
Если удастся задуманное, пусть уцелеют и возродятся.
Так сказать, за компанию. А заодно будет выполнен, как верно отметил дон
Мигель, и долг перед историей...
В полной тишине лидеры обменялись улыбками.
Слов не понадобилось. Старость ужасна, нет сомнений. Но есть у нее и
преимущества. В частности, она может позволить себе цинизм.
Гость расстегнул портфель.
- Видите ли, друг мой... Стыдно сказать, но на старости лет я увлекся
вещами, о которых не мог бы подумать всерьез еще лет десять назад. К
примеру, мистикой. Вы вправе назвать это старческим склерозом, в конце
концов, вы ведь моложе меня...
- На два года, коллега, на два года, - саркастически ухмыльнулся Президент.
- Вот-вот, на целых два года. Да, так о чем это я?
- О мистике.
- Да, спасибо. Так вот, возможно, это и впрямь старческий склероз, и тем
не менее...
Тонкими, слегка подпорченными подагрой пальцами Председатель расстегнул
портфель и добыл из недр его плоскую, несусветно старомодную видеокассету.
- Надеюсь, у вас найдется видеодвойка? Не сомневался ни минуты. Как
вставить? Благодарю...
Экран стереовизора вспыхнул, развеивая полумрак, и в кабинете объявился
еще один гость, яркий и аляповатый, щедро изукрашенный расстроенным
механизмом цветорегуляции.
Еще молодой, бледный и худощавый, увенчанный буйной короной торчащих дыбом
курчавых волос, на которых чудом удерживалась коническая шапочка с кистью,
он был дивно задрапирован в нечто наподобие складчатого балахона, щедро
усыпанного многоконечными звездами, полумесяцами и соцветиями крючковатых
кабалистических знаков. Съемка велась, очевидно, в рабочем кабинете; ничем
иным нельзя было объяснить наличие на заднем плане вешалки с разноцветными
мантиями, стоящих рядком у стены разновеликих жезлов с загогулинами,
полочек с аккуратными рядами черепов. Имелся там также большой хрустальный
шар, водруженный на медную треногу. И несколько летучих мышей висели вниз
головами на потолке, лениво пошевеливая перепончатыми крылышками.
В янтарных, немного навыкате глазах странного человека приплясывала
легчайшая дымка безумия, в должной пропорции перемешанная с давящей
уверенностью и умело, хотя и с заметным трудом сдерживаемой истерикой.
- Ну и?.. - Удивлению дона Мигеля не было границ.
- Одну секундочку, друг мой. Сейчас он начнет...
Экран на миг погас и тут же вспыхнул ярче прежнего.
Тишина сменилась потрескиванием помех, треск - шуршащим шелестом, потом -
прерывистым писком, перешедшим в негромкий заунывный вой. Затем какофония
стихла.
- Я - Полонски! - торжественно сообщил носитель балахона. - Я последний
маг Вселенной!
- Понятно, - констатировал Президент. - И где же вы нашли эту радость,
коллега?
- Вы не поверите, сам пришел, - вполне серьезно ответил Председатель
Хаджибулла.
- Очень славно. Но, знаете ли, мне недосуг наслаждаться гостями из
астрала. Может быть...
Завершить фразу он не успел.
Экран пошел полосами, разводами, перекрестьями соцветий. Буйнокудрый
юродивый сгинул и тотчас явился вновь, но уже нисколько не похожий на
опереточного полушута-полубезумца, каким был пару мгновений назад.
Негромкая спокойная тьма плеснула с экрана, разбавив искристым хрустальным
блеском полумрак кабинета; чудовищную силу источала она, и Президент,
машинально попытавшись заслониться руками, с изумлением ощутил, что руки,
неподвижные, бессильные руки - слушаются!.. и сквозь тьму, пронизывая ее,
но не въявь, пролетали багровые отсветы пламени; пламя было темнее мглы, и
свет его нельзя было понять, но лишь угадать... и, сотканное из
непостижимого разумом, не вмещаясь в рамки экрана, возникло лицо...
...лицо ли?..
...возникло ли?..
Лик явился из ниоткуда, и черты его расплывались в вечности огненной тьмы
и бесконечности темного огня; и только глаза, одни лишь глаза, и ничего,
кроме них, жили в безбрежности этого видения; иные черты лишь угадывались,
слабо, нечетко, глаза же давили и подминали, втягивали и выматывали;
темнее тьмы были они, ибо глубоко-глубоко в провалах зрачков не искрились
ни хрустальные искры, ни пламенные отсветы... и только чуть-чуть, намеком,
грезились подчас там светящиеся следы полета летучих мышей, крепко
сжимающих в лапках тонюсенькие черточки посохов...
- Боже правый!
В течение следующего часа дон Мигель не издал ни звука. И Председатель
Хаджибулла, хоть и знающий каждое слово наизусть, не отрываясь,
вслушивался в течение голоса...
...голоса ли?..
Нет, голоса не было. Приходило знание. Видение за видением. Образ за
образом. Смутные, непостижимые, они складывались в единую картину,
исключающую сомнения.
Ибо все начинается с колыбели. Колыбель же человечества - Земля. Со дней
сотворения и по нынешние дни сплетались над нею нити жизней, прожитых
людьми, каждым в отдельности и всеми вместе. Боль дополнялась радостью, а
ненависть - любовью, и так из рода в род, и бесконечно, и безгранично; и
пришедший в мир становился частью его, а уходящий не исчезал вполне,
оставаясь вздохом ветра и шумом травы; из поколения в поколение сплетали
венок бытия бывшие, оставляя его сущим, а через них - грядущим... и так,
шаг за шагом, становился человек тем, чем стал. Даже уйдя с Земли, не рвал
человек нить и возвращался, дабы укрепить ее; даже не возвращаясь, не
терял человек связи с Землей, ибо подпитывалась и укреплялась связь силой,
привезенной теми, кто побывал на Земле; и там, на планете-колыбели, окреп
дух человечества, и неизбежно иссякнет он, если разорвана нить; не прожить
в люльке жизнь, но и не избыть память о ней; и так будет вечно,
бесконечно, всегда, пока жив человек, когда же не станет так, исчезнет и
тот, кто именует себя человеком...
Бин-н-нь-г!
Экран взорвался с глухим причмокиванием, но осколки не разлетелись по
сторонам. Их просто не было, осколков; вместо экрана зияла черная дыра, и
в глуби ее медленно угасали багряные отсверки...
- Боже правый! - У дона Мигеля рвался голос.
Неверящими глазами он рассматривал собственные руки, вертел перед собою
сжатыми кулаками, разминал пальцы... и в глазах его стояли слезы.
- Господи! Мои руки... они ожили!
- Не волнуйтесь, коллега, это ненадолго, - совершенно серьезно ответил
Председатель Хаджибулла. - У меня после первого просмотра тоже кое-что
ожило...
- Да? - Губы Президента жалко скривились. - А сколько же примерно?..
- Месяцев шесть могу гарантировать. Возможно, больше.
- Вот как?! - Дон Мигель с надеждой поглядел на коллегу. - А знаете что? А
не уступите ли вы мне этого вашего... как его?..
- Полонски. Алекс Полонски. Охотно бы, друг мой, но... увы!.. он сейчас в
коме. После сеанса. Выйдет ли, не знаю...
- Жаль.
Президент покачал головой и с видимым удовольствием собственноручно вытер
влажные глаза.
- Помнится, была в свое время владелица салона, если не ошибаюсь, тоже
Полонски. Этот, ваш, не из тех ли?..
- Внук. Кстати, именно мадам в свое время предсказала Катастрофу.
- Ну и что же?
- А ничего. Экранизировали. Помните: "Мир будет спасен" Топтунова? Ну,
там, где полицейский срывает путч...
- Знаете, помню! Эх, нам бы того полицейского!..
- Вы думаете? - лукаво прищурился гость.
И хозяин от души рассмеялся. А затем переплел послушные пальцы и
отчетливо, почти сладострастие похрустел ими.
- Вы ведь знаете, коллега, я скептик. Но я верю! Дело в том, что к таким
же выводам пришли и мои аналитики...
Замолчал. Укусил себя за мизинец. Прислушался.
- Болит... Болит же! - сообщил с ребячьим восторгом.
И продолжил прерванную мысль:
- Представьте себе, у меня тут осталось немного аналитиков. Странно, да? В
общем, шанс есть. Но...
- То-то и оно, что "но"! - Хаджибулла хлопнул ладонью о подлокотник. - Вы
предлагаете колонизировать Землю? Но как? Это же не-воз-мож-но!
- Минуточку!
Как ни пытался Президент сосредоточиться, у него никак не получалось.
Мешали руки. Кроме того, под клетчатым пледом все явственнее обозначалось
подрагивание коленок.
- Кто говорит о колонизации? Сие невыполнимо даже технически. Гедеон - что
уж скрывать! - имеет три космолета и астрокатер. В распоряжении Ормузда -
два космолета.
- Три!!!
- Не надо, коллега! Два. Зато один из них - грузовой. Так что друг без
дружки нам не обойтись...
Меж век дона Мигеля плясали бесенята. И высокий гость помимо воли
насторожился. Слишком давно знал он этого толстяка, чтобы не придать
значения мимике. По пустякам дон Мигель не озорничал и в мальчишеские
пятьдесят пять, на Дархае...
- ?! - выразительно приподнял бровь Председатель.
- Ничего сложного! - откликнулся недавний паралитик. - Не откажите
ознакомиться, коллега.
Несколько минут Хаджибулла внимательно изучал ровные столбики текста,
возникшие на дисплее. Когда же чтение завершилось и старомодные роговые
очки вернулись в фетровый футляр, на впалых щеках гостя играл слабый
румянец.
- Вы - гений, дружище, - очень искренне сказал Хаджибулла.
- Полноте, коллега! Просто у меня было время подумать.
Президент кокетничал и не скрывал этого. Величие и простота его идеи были
вполне очевидны с первого же взгляда.
В самом деле: человечество, в сущности, больно. Злокачественной формой
ностальгии. С метастазами и вполне вероятным летальным исходом. Ностальгию
лечат Родиной. Но ведь если не по средствам ехать на курорт, можно принять
лекарство!
- Вы - гений! - убежденно повторил Председатель.
Вторично дон Мигель возражать не стал.
- Хорошо, пусть гений. Дело не в этом. Как там сказал ваш кудесник -
"сгустки людских воль"? Отлично. Мои спецы выражаются по научнее, но суть
та же. Вы видели список? Три четверти фондов Музейного комплекса уцелели.
Вот их и следует вывезти. Здесь, кстати, не обойтись без вашего
"грузовика"...
Гость размышлял, машинально поддакивая и кивая.
Камень и полотна, всего лишь! Обтесанный камень и раскрашенные полотна...
Гос-с-споди, как же все просто! Не книги! - там нужно уметь искать смысл.
Не наука! - на познание ее тайн нынче нет сил. А живые, концентрированные
аккумуляторы энергии. Творческой энергии, черт возьми!..
Конечно, со временем любой аккумулятор садится. Но на десяток лет подпитки
остатков человечества должно хватить. А к тому времени что-нибудь да
придумается...
- Э, коллега! Да вы ж меня не слушаете! - оборвал размышления укоризненный
смешок Президента. - Повторяю: нам хотя бы звездолеты подремонтировать, и
то хлеб. Тогда можно всерьез подумать и о колонизации. Если, конечно,
доживем...
Судя по тону, в последнем дон Мигель нисколько не сомневался.
- Согласен! - без раздумий ответил Хаджибулла. - Целиком и полностью.
Принцип дележа?
- Разумеется, паритетный. Идея моя, "грузовик" ваш. Экспонатов по списку
хватит обоим. В крайнем случае создадим комиссию...
- А остальные? В смысле - коллеги?
- Молодняк обойдется. Цивилизуем, когда дойдут руки.
- Возражений не имею.
Рукопожатие скрепило пакт.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг