мартовская - и над кем же? Небось по сию пору господарь портков не
отстирал после Дубоссар.
Нежданно пугала тишина. В последние месяцы, волей-неволей став хозяином
штабной квартиры, успел от беззвучия отвыкнуть. Люди, люди, люди... теперь
же - никого; последние вечор ушли с Дженкинсом. С гостями, пусть
незваными, попрощался учтиво, как должно, как истый gentileman; лица их
словно в единое слились, столь одинаковыми казались при прощании. Одно
запомнилось: непривычно льдистый проблеск в синих глазах отца Даниила.
Видно, проснулась все же под самый конец умная немецкая кровь...
Ударили часы. Полночь. И опять, наважденьем, примерещился Верховный:
сидит, видимо, так же, у стола, в свечном мерцании. Ждет. Считанные часы
остались: не позже рассвета войдет Дибич в Одессу, авангард его уж
выступил с Нерубайских хуторов... сия последняя весть адъютантом с
аванпостов принесена поздним вечером. Да, ждет.
Представив, невольно вздрогнул. Признался себе: сострадаю. И оттого
раздражился не на шутку. Да разве же штыками Конституцию утверждают,
господа?! парламентарно, никак по-другому...
Однако в России? God only know [одному Богу известно (англ.)].
А тишина густела, накатывалась, подминала, и море, гудящее за темным
окном, бессильно было прийти на выручку; штормовой ветер бился в стекла и
откатывался вспять, оскорбленно воя. Суда небось прыгают на валах
мячиками...
Каково ж там, у Дженкинса, ушедшим?..
Не вытерпев тиши, хлопнул в ладоши. Мгновенно вошел Яшка, servant
[слуга (англ.)]; замер вышколенно. Не уловив приказа определенного, подлил
рому в бокал, проскользил по паркету тенью, присел у камина. Под тихое
шуршанье сухой щепы несколько унялась непонятная, неотступная весь вечер
тоска.
Завтра представляться Дибичу, подумалось некстати, дела статские
принимать; больше некому...
Облегченно ощутил легкую дремоту; провалился было, но не спалось, не
спалось... С досадою открыл глаза.
Да, некому больше, а хлопот немало; помощь Севастополю из Одессы
пойдет, неоткуда иначе, а судов в порту, считай, нет... разве что
купеческие реквизировать?..
- Яков!
Нет Яшки, вышел беззвучно.
И вновь навалилось...
And, however, is this country really doomed by thee, my Lord? [Но,
однако, ужель и впрямь эта страна обречена, Господи? (англ.)]
Одно еще не было безразлично: кто придет брать?
Если Дибича посланцы, ладно; сие неизбежно, так сам себе определил. Но
не было доверия к оставшимся. Зачем задержались? Пленив, уж не отпустят;
злопамятен Николай Павлович... южанам изловленным Пестелева судьбина
райскою долей покажется. Разве что выдадут, кто сообразить сумеет,
Верховного - тут уж вместо петли службишку пожалуют, хоть и не ближе
Урюпинска, а все ж какую-никакую...
Готов был, впрочем, и к этому. Но - не хотелось.
Часа за три до рассвета с шумом распахнулась дверь; черными пятнами
заколыхались на пороге силуэты - не различить, не узнать. Замешкались,
будто в последний миг оробев. Но ненадолго; один, то ли главный, то ли
просто смелей прочих, вышел из сумрака, шагнул в неверное облако свечного
марева.
- Именем Реституционной Комиссии Юга Империи Российской, я,
обер-аудитор Боборыко...
ЭПИЛОГ: 1827 ГОД, МАЙ
Ночь подкралась потихоньку - и прыгнула, стремительная, промозглая не
по-майски. Вжалась в траву, сгустилась так, что ни зги не увидать; лишь
светится костерок, выхватывая из тьмы колесо татарской арбы, да близ огня
пофыркиванье: овцы, кони ли - не различить.
Перекрестился, вышел на свет.
- К огню пустишь? - не выговорил, выстонал. Не устояв, качнулся; упал,
неловко подвернув ногу, но и не заметил боли; на локтях подтянулся к
теплу.
Татарин у огня вскинулся было, но тут же и успокоился, рассмотрев
лохмотья мундира; так и остался на корточках, только саблю подтянул
поближе.
- Зачем не пускай? Степ болшой, ты болной. Надо пускай...
- А крест-то? - скривился, выворачиваясь к теплу боком.
- Э, кырест... - татарин тоненько хихикает. - Махметка так думай:
Мухамет пророк, Иса-Муса тож мало-мало пророк. Они понимай. Голодный,
урус? Ашай...
Господи-Иисусе! шурпа! жирная, теплая еще, с мягким хрящом на дне
пиалы. Выхлебал вмиг, через край, кусков не разгрызая.
- Хорош шурпа Фатма варыл, а, урус?
- Ага! - только и выдохнулось в ответ благодарно.
- Э! Баба Махметкин хорош, малайки хорош, барановца хорош; богатый
Махметка бай, а?
Теперь, оклемавшись чуток, рассмотрел благодетеля: подборист,
плосколиц, бородка реденька, а глаза веселые. Славный татарин, ей-богу!..
а руки жилистые, сильные.
- Русскому-то где выучился?
- Караблык-аул... Севастопл знай, кунак? Там жил, урус-апчер горы
водил; бик якши таньга [деньги (тат.); далее - искаженная русско-татарская
речь] апчер давал... Куда шагай, урус?
Не стал скрывать:
- На Кубань...
- Кубан, Кубан... - забавно прижмуриваются редкие брови. - Все тепер
одно знай: Кубан. И Махметка - Кубан. Зват как?
Смешок выдавил через силу, аж зубы скрипнули.
- Никак. Был да сплыл молодец...
- Зачем никак?.. йок никак! яман... Вот: стану зват Урус, а? якши имя,
бик якши! Шагай вместе, Урус, а? Кубан пришли, Махмет баран паси... ты,
кунак, умей баран паси? йок? ай, яман... ну, к мулла ходи, говори: Аллах
верю, к мусулман хочу... мулла тебе башка брей, абрек будешь, а, Урус?
- Там поглядим. А вместе... что ж. Ты-то с какой радости тут?
Татарин разводит руками.
- Тихо сиди, Урус, малайки спат в арба. Аллах акбар... Махметка Кырым
жил, яблук-алма имел, барановца имел, Фатма свой имел - что еще? Нет,
умный люди приходи, так говори: газават наступай! бери, Махмет, ятаган,
уруса рэжь... Аллах велел! Мудрый люди - мулла, бай... как проверяй?..
Махметка Мекка не бывай, мулла бывай. Э! Глупый Махметка, сапсем дурной
башка... урус-апчер хватай, горла рубай: а, елдак-шайтан, Кырым хотел? Вот
тебе Кырым...
- Ну?
- Ай! тепер в Кырым цар-султан воюй; умный люди Стамбул беги; мулла
Стамбул живи, бай Стамбул живи тоже. Махметка куда беги?
- Да уж, бедолага...
Подумалось: а не ты ли, брат?.. и отступило, пропало; какой же людорез,
коли так густ во рту вкус дареной шурпы? Улыбнулся; в ответ - тоже улыбка.
- Ак-Миклай яман, турк-султан яман... Махметка умный тепер; все
понимай; Фатма арба сувай, малайки арба сувай, баран-овца бери... хуш,
Кырым! Кубан шагай...
Пригляделся к лежащему.
- Э, Урус!
Куда там... уже не слушает гость ночной. Встал, покопался в арбе, кинул
к костру кудлатую овчину.
- Дурной мой башка! Болтай, болтай... сапсем твой глаза спи, кунак. Вот
тулуп, якши, а?
Помог завернуться, подоткнул полы заботливо, сберегая нежное тепло.
- Э?
- Якши, Махмет. Спасибо...
- Ай, какой дела!..
Притих, уставился в костер, напевая вполголоса что-то без слов,
заунывное. Встрепенулся вдруг, вспомнив важное. Не утерпел, нагнулся,
потряс за плечо.
- Урус!
- А? Что?! - не удержи татарин, вскочил бы, ошалело озираясь.
- Харош, кунак, все харош... вот скажи: ты жил, я жил, люди кыругом
тоже жил. Яман, якши... жил, однако. Тепер - йок, сапсем карачун... Кырым
кыров, Русистан кыров... что такой, ты знай? небо упал, а?
Спросонок не усмехнулся даже наивности степняка. Встряхнул головой,
соображая.
- Революция сие, Махмет.
- Как сказал?
- Ре... волю... - и не сумел договорить, не то что растолковать;
ткнулся в тулуп лицом, провалился, уж ничего не видя, не слыша. Татарин
вновь было сунулся будить, потряс, подергал. Никак; вмертвую рухнул
попутчик. Хмыкнул. Огладил усики. Подложил под голову шапку.
- Храпай, Урус...
Отошел, в арбу заглянул. Татарчат троих погладил осторожно, боясь
разбудить. Вернулся к костру, уставился в огонь.
- Бисмилля!.. Махметка йок глупый... - опять ломаным русским, будто бы
спящему, - Махметка вот как думай: адын малайка делай, два делай, тыри
малайка... сапсем хорош, а? Малайка сам не шагай, Махметка бала [бала -
ребенок (тюркск.)] корми. Малайка расти, расти, Махметку корми: ашай, ата.
Якши! Пока малайка расти, Махмет камча бери, малайке зад в кыров секи: а,
шайтан! а, матер-черт! баран паси, Аллах люби, яблук-алма кушай... Никогда
рывалуция не делай!..
Клубится тьма.
Потрескивает в степи костерок.
Гаснет, затухает зарево над Новороссией...
ПОСЛЕДНЕЕ
Сергей МУРАВЬЕВ-АПОСТОЛ
Подполковник. Член Южного общества. Глава восстания в Черниговском
полку. После разгрома под Ковалевкой пленен; осужден вне разрядов.
Повешен 13 июля 1826 года.
Михаил БЕСТУЖЕВ-РЮМИН
Подпоручик. Член Южного общества. Инициатор восстания в Черниговском
полку. После разгрома под Ковалевкой пленен; осужден вне разрядов.
Повешен 13 июля 1826 года.
Михаил ЩЕПИЛЛО
Поручик. Из "Соединенных славян". Отличился храбростью в восстании.
Убит 3 января 1826 года под Ковалевкой.
Иван СУХИНОВ
Поручик. Из "Соединенных славян". Отличился храбростью в восстании.
После поражения отказался от бегства за рубеж, желая разделить участь
друзей. В Зерентуйских рудниках подготовил восстание ссыльных. Предан,
приговорен к порке и расстрелу.
Покончил с собой накануне экзекуции 1 декабря 1828 года.
Ипполит МУРАВЬЕВ-АПОСТОЛ
Штатский, 19 лет. Отличился храбростью в восстании. После разгрома под
Ковалевкой пленен.
Застрелился 3 января 1826 года.
Иван ГОРБАЧЕВСКИЙ
Поручик. Из "Соединенных славян". Пытался поднять колеблющиеся части в
поддержку Черниговскому полку. Арестован 2 января 1826 года. Приговорен к
вечной каторге.
Умер на поселении в Сибири 1 января 1869 года.
Михей ШУТОВ
Унтер-офицер. Семеновец. Ветеран Отечественной войны. Член Южного
общества. Отличился храбростью в восстании. После разгрома под Ковалевкой
пленен.
Прогнан сквозь строй в 1000 человек 12 раз.
Даниил КЕЙЗЕР
Священник села Трилесы. Из дворян. Примкнул к восстанию, благословил
солдат и зачитал манифест о начале революции.
Лишен сана и дворянства. Умер в нищете.
Сергей ВОЛКОНСКИЙ
Генерал-майор, князь. Один из основателей и руководителей Южного
общества. Арестован за несколько дней до восстания в Черниговском полку.
После 30 лет каторги умер в Москве 28 ноября 1865 года.
Артамон МУРАВЬЕВ
Полковник конной артиллерии. Отказом поддержать восставших
предопределил их поражение под Ковалевкой. Несмотря на это, осужден по
второму разряду. Умер на каторге.
Право же, а его-то за что?
Иван ПАСКЕВИЧ
Фельдмаршал. Крупнейший военачальник николаевской эпохи. В войнах с
персами, турками, поляками и венграми не знал поражений. Граф Эриванский.
Князь Варшавский.
Как видим, преуспел. И не без оснований...
Иван ДИБИЧ
Генерал-от-инфантерии. Граф Забалканский. Умер от холеры в 1831 году,
безуспешно пытаясь подавить восстание в Польше.
Ну, не всем же везет...
Устим КАРМАЛЮК
Украинский гайдамак. Больше 20 лет, как умел, боролся с панами. Бывал
на каторге. Бит шпицрутенами и кнутом. Убит из засады в 1835 году.
Зато погулял.
Михаил ВОРОНЦОВ
Граф. Генерал-от-инфантерии. Герой Отечественной войны.
Генерал-губернатор края Новороссийского, позже - наместник Кавказа.
Англоман. Сторонник конституционного устройства.
_Впрочем, на карьере сие не отразилось_...
О Станиславе БОБОВИЧЕ, иных "младороссах", Кирилле МАНСУРОВЕ, гайдамаке
ПАНАСЕ, татарине МАХМЕТКЕ, корнете ВАДИКЕ, обер-аудиторе БОБОРЫКО и многих
других, в повести этой вскользь упомянутых, сведений История не
сохранила...
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 09.11.2001 16:01
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг