Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
                                   Части                         Следующая
Лев Вершинин

                         Первый год Республики

   -----------------------------------------------------------------------
   Авт.сб. "Хроники неправильного завтра". М., "Аргус", 1996.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 15 December 2000
   -----------------------------------------------------------------------

   Хроника неслучившейся кампании


                                  Одессе - моему городу
                                  и России - моей стране
                                  с абсолютной верой в то,
                                  что никакая ночь не приходит навсегда...



   1816  год.  В  Российской  империи  возникает  первое  тайное  общество
дворян-конституционалистов - "Союз благоденствия".
   1818 год. "Союз благоденствия" преобразован в "Союз спасения"  -  более
мощную и многочисленную организацию, поставившую  вопрос  о  необходимости
вооруженного восстания.
   1823-1824  годы.  Формируются  Северное  и  Южное   общества,   активно
готовящиеся к армейской революции и утверждению конституционного строя.
   1825  год,  сентябрь.  К  Южному   обществу   присоединяется   общество
Соединенных  Славян  -  организация  младших  офицеров   полукрестьянского
происхождения.
   19 ноября. В Таганроге скоропостижно  умирает  император  Александр  I,
завещав престол младшему брату Николаю с согласия второго по  старшинству,
Константина.
   25 ноября. Петербург извещен о смерти императора. Не найдя поддержки  у
гвардии и  Сената,  Николай  Павлович  присягает  Константину,  наместнику
Царства Польского.
   6 декабря. Категорическое отречение  Константина  от  престола.  Начало
междуцарствия.
   14 декабря. Вооруженное  восстание  конституционалистов  в  Петербурге.
Подавлено с помощью артиллерии.
   Середина декабря. По доносам предателей и  показаниям  пленных  северян
начинаются аресты членов Южного общества.
   31 декабря. Молодые  офицеры  -  "соединенные  славяне"  -  освобождают
из-под ареста подполковника Сергея Муравьева-Апостола. Черниговский полк в
селе Трилесы (Украина) выступает "за Константина и Конституцию".
   1826 год. 1-2 января. Черниговский  полк  движется  на  Белую  Церковь,
надеясь  соединиться  с  ахтырскими  гусарами  и  конными  артиллеристами,
командиры которых состоят в Южном обществе.
   3 января, раннее утро
   Ахтырские гусары и конные --- Ахтырские гусары и конные
   артиллеристы, не поддержав -- артиллеристы присоединяются
   черниговцев, наносят им ----- к восставшему полку у
   поражение близ Ковалевки... - Ковалевки...
   4 января
   Пленные черниговцы ---------- Армия конституционалистов
   доставлены в Белую Церковь -- занимает Белую Церковь.
   Далее:
   смотри учебники истории ------- ?



      ОТ АВТОРА

   Коротко объяснюсь.
   Очевидно заранее: так не было! - воскликнет  некто,  прочитав  повесть;
так не могло  быть!  -  добавит  другой.  Согласимся:  так  не  было.  Все
случилось иначе, и люди, мною оживленные, не таковы были, какими описаны.
   Однако! отчего ж такое мненье, что и быть не могло? История не  пишется
в сослагательном наклонении, да; но и то верно, что каждый миг жизни, едва
лишь миновав, уже История. Каждый шаг мог быть иным и -  соответственно  -
влек бы иные последствия.
   Поэтому отвергаю злословье придир; ведь есть же в тугом узле событий, и
дел,  и  чаяний,  и  судеб  людских   нечто,   воспрещающее,   сказать   с
уверенностью: вот свершившееся; иначе же - никак!
   Было. Не было. Могло ли быть? Кто ответит...
   И еще. Есть в российской душе некое свойство, заставляющее  ее  терпеть
даже и невыносимое. Но порой - в не  самый  хмурый  день  накатится  нечто
неясное, и - взрыв! вспышка! с болью, с кровью на выдохе! уж не думая ни о
следствиях, ни о смысле, ни даже и о жизни самой...
   Тогда - вперед! В стенку лбом,  лицом  в  грязь,  давя,  оскальзываясь,
вновь вставая и вновь! - лишь бы не покориться... и уж не  понять  самому:
зачем? для чего? а все та же мысль, и только она: не уступить!
   И лишь после, когда  совсем  иссякнут  силы,  оглянешься!  -  а  кругом
пепелище, и вороний грай, и кровь стынет; тогда только, будто  с  похмелья
проснувшись, спросишь себя: к чему?!
   Но не будет ответа.
   Впрочем, несообразность сия не одной лишь России свойственна...



      ПРОЛОГ: 1826 ГОД, ИЮЛЬ

   Фельдъегерь спал, глядя на императора.
   Плечи развернуты, руки по швам, каблуки сдвинуты, глаза выкачены - и  в
них абсолютная, ослепительно прозрачная пустота. Император  понял  это  за
миг до гневной вспышки, а сумев понять, осознал и то, что темные лосины  -
отнюдь не дань варшавской моде, а просто вычернены грязью по самый пояс.
   И обмяк.
   - Подпоручик!
   Ни звука в ответ.
   - Подпоручик!
   То же: преданно сияющие  пустые  глаза.  И  ведь  даже  не  покачнется,
стервец...
   - Эскадрон, марш!
   Сморгнул, мгновенно подобрался, став ростом ниже, схватился за пояс, за
рукоять сабли; тут же опомнился, щелкнул каблуками.
   - От Его Императорского Высочества Цесаревича Константина Павловича Его
Императорскому Величеству в собственные руки!
   Выхватил из ташки засургученный пакет.
   Протянул.
   Замер, теперь уже пошатываясь.
   Николай Павлович, не стерпев, выхватил депешу  излишне  резко.  Вскрыл.
Цифирь... Обернувшись, передал Бенкендорфу. Уже  и  того  хватило,  что  в
левом верхнем углу  означен  алый  осьмиконечный  крест;  так  с  Костькой
уговорено:  ежели  вести  добрые,  чтоб  не  мучиться   ожиданием,   крест
православный, ежели худые - папский, о двух перекладинах. Доныне  истинных
крестов не бывало.
   - Давно ль из Варшавы, подпоручик?
   - Отбыл утром пятого дня, Ваше Величество!
   Услышанному  не  поверилось.  Ведь  это   ж   быстрей   обычной   почты
фельдъегерской! - да еще и коней меняя где попадется, и тракты минуя, чтоб
разъездам польским в лапы не угодить, да, верно, и  без  роздыху  вовсе...
чудо!
   - Как же сумел свершить такое, поручик?
   - Скакал, Ваше Величество!
   Император усмехнулся.
   - И что ж, быстро скакал?
   - Не знаю. Ваше Величество!
   Понятное дело, где уж тут знать...
   - А что в Варшаве?
   - Не могу знать,  Ваше  Величество...  однако  из  города  был  выпущен
открыто, по предъявлении пропуска от Его Императорского Высочества!
   Еще хотелось расспрашивать, но -  усовестился.  Спросил  с  непривычной
мягкостью:
   - Отдохнуть не желаешь, поручик?
   - Никак нет, Ваше Величество...
   - Тогда ступай, братец. Проводят тебя... - и  едва  успел  отшатнуться:
фельдъегерь, вздохнув освобожденно, устремился прямо  на  государя,  лицом
вниз; глухо, словно тряпичная  кукла,  ударился  об  пол  и  захрапел.  По
паркету из разбитого носа потекла тонкая алая струйка.
   Николай Павлович обернулся.
   - Быстро! Поднять, отнести в кордегардию (сам на себя досадовал:  зачем
не удержал?)... или нет, здесь устройте. Имя выяснить и доложить!
   Спящего, всего уж - от волос до  шеи  -  измазанного  юшкой  и  все  же
улыбающегося блаженно, подняли; бережно унесли.
   Император вернулся  к  столу.  Отодвинул  лишнее,  оставив  лишь  чашку
крепчайшего кофию;  никогда  не  баловался,  но  вот!  -  пристрастился  в
последнее время, уж и не может без турского зелья.
   Что же в Варшаве? - сие  не  давало  покоя,  но  знал:  менее  получаса
цифирный кабинет не провозится; Александр Христофорыч, точности ради, ввел
двойную проверку расшифровки. Позже, чем следует, не придет...  В  который
раз  поблагодарил  Господа,  что  даровал   ему   в   труднейшие   времена
Бенкендорфа. Прочие - шаркуны либо бездари, хоть и преданные без лести;  а
которые с умом  и  честью,  так  те  подозрительны  излишней  близостью  с
карбонариями квасными, хоть и не уличить потатчиков...
   Вчера  лишь  отлегло  немного  от  сердца:  пришли  вести   из   Руссы;
успокоились поселяне. Уплатил за то отставкою и  опалой  графа  Аракчеева;
впрочем, послал графу перед убытием в  именье  табакерку  с  бриллиантовым
вензелем. Русса, Русса... хоть этою занозою меньше; ныне главное -  Польша
и Юг. Особо  -  Юг!  И  то  счастие,  что  в  Петербурге  не  вышла  затея
искариотская.
   Не вышла! - себя не сдержав, ударил кулаком по столу;  фарфор  звякнул,
кофий плеснулся, замочив депешу рязанского губернатора. Отчетливо,  словно
наяву, привиделось ненавистное лицо Пестеля; "Одно лишь  отречение  спасет
вас, гражданин Романов!" - так и сказал, мерзавец. А что, полковник? -  не
встать тебе с Голодая [Голодай - остров в  Петербурге,  место  захоронения
казненных декабристов], не  замутить  воду;  и  не  я  судил  вас,  не  я!
гражданин Романов простил враги своя, как подобает христианину;  император
же миловать не смел. А судил Сенат; по вашему же мнению, нет власти высшей
в Империи...
   Взяв замоченную депешу, перечел, держа на весу.
   Отрадно! вот и в Рязани волнения попритихли; равно и в  Калуге;  а  под
Москвою еще в мае... и на Волге так и не занялось, хотя боялся, боялся.  И
то сказать: покоя не знал, рассылал посулы  для  зачтенья  на  миру;  попы
перед мужиками юродствовали, угомоняли именем Господа.
   Уговорили! Злодеи же южные, к чести их, пропагаторов  по  губерниям  не
послали. Впрочем, откуда у Иуд  _честь_?!  -  побоялись,  всего  и  делов,
повторенья Пугачевщины; рассудили: поднимется чернь,  так  первыми  их  же
папенькам в именьях гореть...
   В дверь кашлянули.
   - Государь?..
   - Александр Христофорович? Прошу, прошу...
   На длинноватом розовом лице  Бенкендорфа  -  торжество,  депешу  несет,
будто знамя при Фер-Шампенуазе. И глаза хитрые-хитрые, редкостно  лукавые,
непозволительно веселые.
   Сердце оборвалось  в  предчувствии  хорошего;  к  скверному  привыкнуть
успел.
   - Что?!
   - Его Императорское Высочество Государь Цесаревич...
   - Ну же?!
   - ...наместник Царства Польского Константин Пав...
   - Прекратите, Бенкендорф!
   Вмиг посерьезнел. Не глаза - льдинки.  И  вот  уже  подает  с  поклоном
белый, четко исписанный лист.
   Пробежал наскоро. Захлебнулся. Еще раз! нет, плывут буквы. Свернул лист
трубочкой;  не  выпуская,  встал,  обошел   стол,   посмотрел   Александру
Христофорычу в лицо.
   - Та-ак... та-а-а-ак... Вот, значит, как...
   Помолчал.
   Внезапно, будто это сейчас всего важней, распорядился:
   - Поручику, депешу доставившему, объявите мое благоволение да табакерку
пошлите с вензелем.
   Махнул рукой бесшабашно.
   - Да двести червонцев на поправку здоровья!
   Подмигнул Бенкендорфу.
   - Да поздравьте с чином штабс-капитанским!
   Прямой остзейский нос любимца слегка сморщился в иронии.
   - А может, и в гвардию заодно?
   - Отнюдь, Александр Христофорыч, отнюдь, - хмыкнул государь,  -  Россия
не простит, коль заберу такого орла из службы почтовой. Ведь как скачет...
Но к делу! Присядь.
   Чтоб обсудить все, достало менее получаса.
   Инструкции согласовав, скорым шагом ушел  Бенкендорф.  Император  же  -
вновь за кофий; волшебен напиток, хотя, сказывают, в большой  мере  отнюдь
не полезен. Ну да пусть его! один раз живем. Господь не выдаст...
   Не замечая того, покачивался взад-вперед. Отучал себя  издавна  от  сей
привычки дурной, бабы Кати, покойницы, наследства, и отучил  было,  а  тут
снова вернулась.
   Размышлял сосредоточенно о Польше.
   Ах, Польша, Польша, боль головная,  покойным  Сашею  завещанная!  Сколь
волка ни корми, а вышло - все на Рим оглядывается; лишь полыхнуло на  Юге,
так  и  Варшава  заплясала;  вишь  ты,   сейм!..   шляхта   голоштанная...
детронизацию [детронизация - лишение  престола]  выдумали.  Сорвалось!  Но
ведь могли же, могли! если б не гуляли до самого апреля, вполне  б  задору
хватило не до Москвы, так до Питера, да еще если б с южными Иудами в союзе
стакнулись...
   Впрочем, нет. Сего - не могли. То и спасло.
   Подсчитывал. Снова размышлял, перебирая формуляры.
   ...Дибича все же пока не трогать,  нужен  Дибич  на  польском  кордоне,
пусть под Гродно стоит, ляхам мозги прочищает; это у барона ладно  выходит
- пугать, не воюя.
   Тогда на Юг кого? Паскевича, больше некому. Не Ермолова же.
   Ладно.
   В Берлин и Вену не забыть нынче же  благодарность  отписать;  к  самому
времени полячишек пугнули новым разделом. Опамятали сеймик.
   Еще раз - вполне спокойно уж - прочел письмо.
   Костьке ответить немедля!
   Ухмыльнулся. Ишь, круль польский...
   Пускай; главное, из  избы  добро  не  ушло.  Круль  так  круль.  А  там
посмотрим...



      1. ГЕНЕРАЛ

   ...И никак не понять было:  сентябрь  ли  это?  Волглый,  пронизывающий
ветер, завывая, гнал низко над степью тяжелые  иссиня-черные  тучи,  грязь
чмокала под сапогами, и, насквозь пропитанная колючей водяной пылью, липла
к телу омерзительно влажная ткань сорочки.
   Генерал Бестужев-Рюмин, козырьком приложив ладонь ко лбу, вглядывался в
полумглу, пытаясь хоть что-нибудь если и не увидеть, так  на  худой  конец
хотя б угадать там, в  сизой  круговерти  взбаламученного  ветром  тумана.
Свитские, негромко переговариваясь, сгрудились поодаль. Чуть ближе иных  -
доверенные,   друзья-товарищи:   Щепилло,    тезка    ненаглядный,    Ваня
Горбачевский, Ипполит, брат меньшой самого Верховного,  милый  друг,  душа
золотая;  в  шепоте  не  участвовали  -  следили,  не  махнет   ли   рукой
командующий, подзывая.

Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг