И. Верин
НЕВИДАННАЯ ЭНЕРГИЯ ГЛУБИН
Научно-фантастический рассказ
Стряхнув с обложки книги пыль, невесть как появившуюся за стеклами
стеллажа, и открыв книгу на странице, отмеченной уже пожелтевшей
закладкой, я прочел: "Что бы Вы сказали о человеке, который, живя в лесу и
спокойно взирая на то, как гниет сухостой и валежник, привозил бы из
города, для использования в своих печах, спальные гарнитуры? Вот так вело
себя человечество на земле до овладения главной энергией".
Автору этой книги было всего 20 лет, когда он написал эти строки. Но уже
тогда чувствовалось, что он человек не без характера. Вновь прочесть эту
фразу из старой книги побудил меня звонок шефа. Автор книги был его
идейным противником. Шеф много лет воевал против теории Главной энергии,
созданной этим ученым.
Через два часа я должен ехать на Камчатку. Там вдруг вновь заговорил
вулкан, а, по теории шефа, он должен был умолкнуть навеки. В то же время
автор противоположной теории главной энергии считал, что мы используем эту
энергию еще недостаточно и поэтому вулканы будут время от времени
действовать.
По телефону шеф сказал, что решил тоже ехать и посмотреть на вулкан.
Откровенно говоря, это меня огорчило. Я, было, надеялся отдохнуть от его
опеки. Хорошо еще, что едем мы не вместе.
Последний год я добирался до Камчатки только самолетом. Но на этот раз
врачи рекомендовали мне ехать поездом. Скорые поезда шли до Хабаровска уже
только три дня, и я решился.
Когда в купе поезда собираются четыре совершенно незнакомых человека, они
очень быстро начинают вести себя так, будто бы они были закадычными
друзьями уже многие годы. Самые сокровенные мысли могут быть рассказаны
случайному попутчику. Так было и тогда, когда поезда двигались с
черепашьей скоростью, и теперь, когда они ходят быстрее самолета 20 -
30-летней давности. Однако в купе поезда пассажиры откровенны, а в
самолете - нет. Меня давно занимает этот вопрос. Но чего-либо разумного я
придумать так и не смог.
И на сей раз я услышал в поезде много интересного, не говоря уже о
стечении обстоятельств, которые...
В купе я пришел первым. За мной молодая женщина, а через несколько минут
неожиданно появился мой шеф - Лев Дмитриевич. Увидя меня, он развел
руками, и мы дружно рассмеялись. Женщина удивленно посмотрела на нас.
Указав глазами на четвертую. Пустующую полку, шеф сказал:
- Если четвертым пассажиром окажется моя теща, я нисколько не удивлюсь.
- Почему именно теща? - спросила соседка. На ее вопрос решил ответить я и
заодно объяснить причину нашего неожиданного бурного веселья.
- Видите ли, я купил билет за десять дней, а Лев Дмитриевич час назад
пошел его доставать. Поэтому, когда он появился в нашем купе, мы не могли
не рассмеяться.
Женщина сняла пальто, но почему-то оставила шляпу с черной старомодной
вуалью, которая прикрывала ее лицо.
- А чему тут удивляться? - сказала женщина. - Обычное совпадение.
- Что значит обычное? - возразил Лев Дмитриевич. - Я мог вообще не достать
билета на поезд, а вероятность того, что попаду в это же купе, вообще не
больше одной сотой.
- О какой вероятности вы говорите?
- О самой обычной, математической.
- Я думаю, что совершенно бессмысленно применять законы известной нам
сейчас теории вероятностей к жизненным ситуациям. Теория вероятностей -
это наука о независимых, абсолютно случайных явлениях. В жизни же все
связано и все обусловлено.
- Это каким же образом? - спросил я соседку. Она тем же невозмутимым тоном
продолжала:
- Вот, например, в вашем случае кассир мог оказаться под влиянием мысли
человека, знающего номер нашего вагона и вашего места.
- Простите, но в телепатию я не верю. Это мистика, - отрезал шеф.
Соседка как ни в чем не бывало ответила:
- В то, что сейчас называют телепатией, и нельзя верить. Это набор
фантастических измышлений или выводов из недобросовестно выполненных
опытов. А зачастую - просто шарлатанство. Но отсюда вовсе не следует, что
мы уже все знаем о влиянии людей друг на друга.
В это время поезд тронулся, и мы как по команде посмотрели на оставшееся
пустым четвертое место. Первой заговорила соседка.
- Я не знаю ничего определенного о нашем соседе, но он должен быть
мужчиной и будет догонять поезд. Ему почему-то надо обязательно приехать
поездом, - как-то задумчиво закончила она. - Кроме того, судя по всему, вы
оба географы.
Мы переглянулись: не хватало еще ехать три дня в компании с ненормальным
человеком. Но женщина быстро поняла наши мысли. Уже другим тоном, чем-то
напоминающим голос матери, успокаивающей ребенка, она сказала:
- Для того чтобы вы лучше поняли меня, я, если хотите, расскажу вам об
одной истории. В ней все верно, даже имена.
- Что же, - сказал шеф, - география - это землеописание. Надеюсь, действие
произошло на Земле?
- Не вполне, - загадочно улыбнулась соседка. - События, о которых я
рассказываю, начались в Ленинграде. Конференц-зал Ленинградского
университета был полон. Стояли в простенках, сидели на окнах. Шла лекция
профессора Позднева.
- Кого-кого? - переспросил шеф.
- Профессора Позднева, - повторила соседка, явно недовольная, что ее
перебили в самом начале.
Шеф вынул портсигар.
- Простите нас, пожалуйста, но мы выйдем покурить.
Соседка пожала плечами.
На площадке, куда мы вышли покурить, Лев Дмитриевич, раздосадованный тем,
что ему навязывают разговор о человеке, которого он ненавидит, сказал:
- Саша, надо что-то предпринять. Не могу же я спокойно сидеть и
выслушивать сентенции об этом человеке.
- Может, перейдем в другой вагон? - осторожно предложил я.
- Вы видели, Саша, когда-нибудь академика Лапина бегущим с поля боя? Даже
если ему присвоили почетное звание географа?
- Но ведь вы не хотите ее слушать?
- Да. Слушать эти сентенции не хочу. Но я не могу просто сбежать, когда
ведется пропаганда невежества. Да еще где? В мягком вагоне, среди
незнакомых, но явно интеллигентных людей.
Шеф нервно смял недокуренную папиросу и большими шагами направился к двери
купе. Неожиданно он остановился и сказал шепотом:
- Не надо говорить пока, Саша, кто мы такие. Будем выдавать себя за
географов, если ей так хочется. Черт с ним. Договорились?
Войдя в купе, он сел и обратился к соседке:
- Итак, вы начали рассказ о профессоре Запоздалом.
- Не Запоздалом, а Поздневе.
- Какая разница, все равно человек с такой фамилией явно опоздал родиться.
- Я бы не стала придавать фамилиям такого значения. Быть может, вам
неинтересен рассказ?
- Нет, отчего же. Ведь вы с вашей проницательностью решили, что это
интересно географам.
- Итак, я начала с лекции. Последние слова лектора были такими: "В
масштабах Вселенной жизнь бессмертна и существует вечность. Только при
нормальной эволюции каждая новая цивилизация делает еще шаг к прогрессу,
подобно тому как на Земле мы растем от поколения к поколению". Эти слова
профессора словно заворожили аудиторию. Долго длилось молчание: так это
было ново и неожиданно. А затем зал разразился аплодисментами и начал
забрасывать профессора записками.
- Вы применили интересный оборот: "Зал разозлился аплодисментами". А ведь
верно, и такое возможно, - вставил шеф.
- Не разозлился, а разразился. Но я продолжаю. Мои молодые друзья Николай
и Маша шли после лекции вдоль парапета Университетской набережной. Когда
молодые люди стали переходить мост лейтенанта Шмидта, Николай почти
дословно повторил про себя запомнившиеся ему слова профессора. Я их тоже
не зря повторяю вам: "Человечество на Земле может достичь невероятных
вершин культуры и умереть естественной смертью через несколько миллиардов
лет, наследовав достигнутое следующему роду мыслящих существ где-то на
другой планете. Но может и покончить жизнь самоубийством в пожарище
атомной войны, не достигнув даже зрелости. Но всегда..."
Тут он вдруг почувствовал, что Маша с силой остановила его. Прямо на них
неслась "Волга", они еле успели отскочить. Когда они перебежали на другую
сторону. Маша сказала: "Если, находясь под впечатлением лекции, мы попадем
под машину, то гипотеза профессора от этого не получит подтверждения. Не
так ли?"
"Маша, это грандиозно. Ты только подумай: эволюция жизни в масштабах всей
Вселенной! - сказал Николай". "Значит, ты согласен с тем, что у всего
человечества где-то на других планетах тоже будут потомки? И они могут
наследовать что-то из того, что приобрел человек на Земле?" - "Да, если
прав профессор". - "Это невероятно, - в глазах Маши было недоумение, - а
сколько детей может быть на других планетах у миллиардов людей, живущих на
Земле?" - не без иронии добавила она. "Детей, - как эхо отозвался Николай,
- это не то слово. Маша, все гораздо сложнее".
Мы с шефом переглянулись. Что это? Чеховская дама с пьесой? Но у него
хватило мужества промолчать. Рассказчица продолжала:
- Маша была физиком, училась у академика Лапина, человека фанатично
преданного направлению, которое он развивал в науке. О гипотезе профессора
Позднева Лапин говорил всегда с возмущением - она противоречила его
взглядам. "Надо быть круглым идиотом, - взорвался как-то он, просмотрев
последнюю статью профессора, - чтобы на мгновение допустить, что протон не
элементарная частица, а сложная система из шести тысяч более простых
субчастиц".
- Я думаю, что он сказал "не идиотом", а "ослом", - с кислой улыбкой
поправил шеф.
- Возможно, - спокойно согласилась рассказчица, - но послушайте дальше.
Через два месяца после лекции Николаю пришлось выехать на Камчатку.
- Почему именно на Камчатку? - снова не выдержал шеф.
- Сейчас все узнаете, потерпите немного, - ответила соседка.
"Приехав на место назначения, Николай не сразу узнал профессора в этом
маленьком человеке в стеганке. Длинные папиросные затяжки, куски глины на
очках, которые он непрерывно поправлял грязными руками, выдавали его
состояние. Буровая установка была уже остановлена. Все с надеждой и
тревогой ждали появления бура из скважины. И когда бур подняли,
председатель комиссии созвал всех.
Прямо на походный легкий столик рабочие поставили прозрачный сосуд, в
котором находился образец породы. Сосуд чем-то напоминал "термос" с
брикетом Главной энергии. Ведь брикеты эти тоже добывались на большой
глубине.
Принесли микроскоп. Члены комиссии поочередно исследовали породу. Затем
проверили, не просочился ли воздух в сосуд, и убедились, что там хороший
вакуум. Последним приступил к работе Николай, он должен был сделать ряд
фотографий.
Когда осмотр закончили, председатель заявил с некоторой торжественностью:
"Итак, констатируем, что проба базальта, взятая с глубины сорок
километров, находится в герметически закрытом сосуде и во время подъема не
имела соприкосновения с породой в верхних слоях".
Члены комиссии поставили подписи под актом. Профессор взял два экземпляра
акта, сложил их вчетверо, чтобы спрятать в карман, и только тогда заметил,
что руки его густо измазаны глиной. "Зачем ему порода, которая находилась
миллиарды лет при температуре не ниже тысячи градусов и явно не может
иметь ничего относящегося к живому? Непонятно..." - думал Николай,
наблюдая, как профессор укладывает запечатанный сосуд с породой в ящик.
"Зачем ему понадобилось поднятый наверх сосуд запечатать так, чтобы
малейшая попытка проникнуть внутрь была бы сразу обнаружена?" - продолжал
размышлять Николай. Когда на ученом совете утверждали состав комиссии, он
отказывался войти в нее в качестве специалиста по генетике, считая, что не
сможет быть объективным, так как сочувственно относится к идеям
профессора. Но его кандидатуру все же утвердили. Биологи высоко ценили его
диссертационную работу о некоторых наследственных задатках, которые
природа закодировала на малых частях молекул.
Маша тоже не хотела, чтобы Николай участвовал в комиссии. Она, как и ее
учитель, академик Лапин, считала, что работы профессора Позднева
противоречат основам физики, а следовательно, ошибочны".
Я слушал и недоумевал. Откуда вдруг у шефа появилась такая выдержка? Ведь
герой чеховского рассказа убил даму, читавшую ему пьесу, и присяжные
оправдали его. Но шеф только порывисто встал и закурил прямо в купе.
Рассказчица остановилась, но потом, вздохнув, продолжала.
"И вот теперь Николаю как члену комиссии надо было во всем разобраться.
Профессор Позднев ни словом не намекал, зачем ему мертвая порода из
глубины земли. А то, что она должна быть мертвой, очевидно. На этой
глубине уже выделяется, хотя и немного, Главная энергия. Она не может
способствовать жизни. В конце концов Николай решил об этом спросить самого
профессора. Тот, продолжая возиться с упаковкой ящика, отделался шуткой:
"Полью ее живой водой, она и перестанет быть мертвой". Сказал и улыбнулся,
но глаза его не смеялись, они как бы говорили: "Для тебя это только шутка,
а для меня вполне серьезная вещь".
Профессор вскоре неожиданно уехал. Молодые ребята - механики, мотористы -
даже обиделись. Они надеялись, что, получив свою "порцию мертвой породы",
профессор поделится своими дальнейшими планами. Им очень хотелось их
знать. Но он уехал, пожав всем крепко руки. На прощание как-то особенно
задушевно с каждым поговорил. Это, конечно, сгладило обиду, вызванную
скорым отъездом, но еще больше разожгло любопытство.
За профессора пришлось отдуваться Николаю и начальнику экспедиции Иванову.
В палатку вечером набилось много народу, и всем хотелось побольше узнать
об ученом и его работе".
В купе заговорило радио. Объявили о том, что поезд подходит к большой
станции, стоянка - пятнадцать минут. Мы втроем вышли на перрон. Вокзал был
расположен в таком месте, что с площадки перрона открывалась панорама
нового города. Она была столь необычна и интересна, что мы залюбовались ею.
- Я никогда тут не бывала, - призналась наша попутчица. - А вы?
- Та-ак! - провозгласил шеф. - Зуб за зуб, слово за слово. Теперь слушайте
рассказ географа.
- Буду признательна, - мило согласилась наша соседка, пропустив мимо ушей
колкость шефа.
- Это город энергетиков, - яростно начал шеф. - Отсюда идет основной поток
брикетов Главной энергии. Техника развивается по спирали. Она вернулась к
добыванию топлива из недр, но уже иного и на иной глубине. Отсюда "новым
углем земных глубин" снабжается весь мир!
Как бы в подтверждение его слов в вагоны стоявшего на соседнем пути
железнодорожного состава автоматы стали грузить контейнеры, вид которых
известен, конечно, всем. Это были энерготермосы, заполненные брикетами
Главной энергии. Шеф, широким жестом обведя открывавшуюся перед нами
панораму, продолжал:
- Полюбуйтесь этими решетчатыми небоскребами буровых шахт, уходящих вглубь
до двухсот километров к самой сокровенной и таинственной части земного
шара. Столетия мы изучали Вселенную, миры, отстоящие от нас на миллионы
световых лет, а в глубь Земли заглядывали лишь на десяток километров.
- Я вам говорила о сорока километрах, - заметила слушательница.
- Все равно, - отмахнулся шеф. - Полюбуйтесь. В этом городе нет ни одной
дымовой трубы. Автотранспорт не отравляет воздух выхлопными газами. Здесь
не найти и следа прежнего, варварского способа использования таких
бесценных продуктов, как нефть и уголь. Если хотите, это и есть основа
новой географии.
- А далеко до буровых скважин, добывающих брикеты?
Шеф многозначительно взглянул на часы:
- У нас осталось всего тринадцать минут. Представьте, что мы мчимся вот по
этому шоссе. Видите? Вы что-то рассказывали о породе, поднятой с глубины
сорок километров. Допустим, мы подъезжаем вон к тому сооружению в десяток
Эйфелевых башен высотой. Архитектура дерзости. Это храм техники, где с
глубины ста двадцати километров добывают породу, в которой протекала
реакция с выделением Главной энергии. Чтобы сохранить ее активность,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг