уже кратчайшим путем.
И однажды он, применив самостоятельно найденный алгоритм, открыл в
себе великую способность узнавать простые множители, какими бы
многозначными ни были натуральные числа.
Дерзость была вознаграждена. Заполнив последнюю страницу, Профессор
понял, что он решил Великую теорему.
Решил...
В эту минуту Корольков будто наяву услышал голос кардинала Ришелье: "В
вашу честь, Корольков, я распорядился в 1635 году открыть Парижскую
академию. Такие люди, как Ферма, Декарт и вы, Профессор, являются гордостью
не только Франции, но и всего мира. Я понял, что ни воинские успехи, ни
короны, ни даже королевская казна несравнимы с великим научным
открытием..."
...Связь времен нарушилась. Корольков перенесся в свой век. Здесь он
убедился, что никто не признает способность узнавать простые числа -
способность, которой обладал когда-то Ферма. Даже Таратар не хочет понять,
что Пьер Ферма был обыкновенным гением. Для него Ферма будто святой. А ведь
каждый, кто решает эту теорему, просто коллега великого математика. Пора бы
это усвоить... "Авторов этих доказательств, - презрительно сказал Таратар
про рукописи "фермистов", - привлекла жажда легкого успеха..." Как можно
забыть такую обидную фразу!
Профессор порвал тетрадь с доказательством теоремы Ферма. Со вторым в
мире доказательством... Но сейчас это ничего не значило. Для историков
оставлена краткая заметка в дневнике Королькова: "Я доказал теорему Ферма,
открыв неизвестный ранее способ нахождения множителей числа". Решение этой
задачи не знал даже Электроник. "Пусть найдется третий человек, который
всерьез задумается над пифагоровой тройкой", - заключил Профессор.
И он принялся за новое сочинение.
Оно задумано им давно. Будет называться "Симфония города".
У Профессора на магнитофонных кассетах записаны звуки большого
города - шум моторов, станков, механизмов, гул автомобилей, самолетов,
вертолетов, поездов метро, автобусов, троллейбусов, говор толпы, рев
стадиона, аханье пневматической кувалды. Теперь остается резко замедлить
магнитофонные записи, расшифровать - начертить по ним графики в нотной
тетради. Затем надо вычеркнуть все лишнее - так называемые немузыкальные
структуры, переписать ноты начисто, перемешать музыкальные голоса, и
симфония готова: город оживет, зазвучит инструментами, запоет голосами.
Город, услышанный автором с вертолетной высоты.
"Первый концерт для вертолета с оркестром", - переменил Корольков
заглавный лист своего сочинения. Тоже современное название.
Как известно, Корольков не любил уроки музыки, которые давала ему
бабушка, считал их просто кражей свободного времени математика. Но ему
пришлось изучать сочинения классиков. Теперь Корольков вместо классиков
будет играть концерты Королькова. Математика, как предполагал автор, внесет
в пестроту нот свой порядок, опровергнет старые каноны, создаст новую
музыку...
Вовка слушал, как на магнитофонной ленте трещит винт вертолета, и
набрасывал ноты. Потом он решил проиграть партию вертолета - изо всех сил
ударил по клавишам. Получилось неплохо...
Вошла бабушка, сказала густым голосом:
- Вова, зачем ты портишь инструмент?
- Это мое сочинение, - гордо произнес Вовка. - Партия вертолета.
- К счастью, это сочинение никогда не услышит Бетховен... - вздохнула
бабушка и ушла.
Композитор позвонил Сергею Сыроежкину.
- Как ты думаешь, - спросил он, - людям будущего, ну словом, для
Космического корабля "Земля", нужна новая музыка?
- Людям будущего нужно оригинальное искусство, - категорически
подтвердил Сергей. - Ты что сочинил?
- "Первый концерт для вертолета с оркестром".
- Ты гигант, Профессор! - восторженно сказал Сыроежкин.
Вовка почувствовал прилив новой энергии. Он решил поделиться радостью
нового открытия с Электроником.
Пятое апреля. ПОЛЕТ УЧИТЕЛЯ ФИЗИКИ
Таратар сердился на себя: он не мог разобраться в устройстве
а-коврика. Детальный осмотр ничего не дал: по бокам две ручки для
добровольного испытателя - вот, собственно, и все удобства. Были еще
металлические пластины на конце проводов - контакты, которые, как
предупреждал Макар Гусев, таили в себе опасность.
Таратар не послушался совета, соединил пластины, и коврик, рванувшись
из рук учителя, мгновенно прилип к потолку. Пришлось доставать лестницу,
взбираться под самый потолок, искать пластины.
Как только контакты разъединились, коврик шлепнулся на пол.
Таратар был один в пустынной школе, никто видел, как он стоял на
стремянке, размышлял об антигравитации.
Он так ничего и не разгадал, позвонил учителю физики Виктору Ильичу
Синице. Они договорились встретиться рано утром, до занятий.
Синица, молодой физик наполеоновского роста, с крупной головой,
увенчанной большой шляпой, считался очень способным педагогом. Синица
оптимистически смотрел на жизнь, все на свете знал, носил синий
тренировочный костюм, бегал на рассвете неизменные три километра, на ночь
читал сочинения классиков. Для него не существовало неразрешимых проблем.
Он встретил Таратара взмахом руки.
- Физкультпривет, Семен Николаевич. Как спалось? Где ваше таинственное
изобретение?
Таратару не стал признаваться, что спал отвратительно. Для начала
показал Синице вечный двигатель.
- Классика на уровне шестого класса, - с улыбкой определил Синица.
Он сразу обратил внимание на горящую лампочку, быстро осмотрел прибор.
- Все ясно. Вращается без трения. Кто автор?
- Сыроежкин.
- Способный парень. Кажется, зовут Сергеем. - Синица на всякий случай
проверил свою память. - Я не знаю, из какого материала сделан прибор. Надо
спросить у химика.
Таратар нахмурился.
- Не слишком ли много экспертов для одного прибора, Виктор Ильич?
- Таково современное состояние науки, уважаемый Семен Николаевич. Один
человек не в состоянии знать все.
- Леонардо да Винчи умел все.
- Леонардо больше не будет, - заключил физик.
Извлеченный из портфеля а-коврик Синица принял с восторгом. Его
круглое лицо сияло. Физик от души хохотал, слушая, как свалился
восьмиклассник Гусев, как лазил к потолку сам Таратар.
- Если б не видел своими глазами, ни за что бы не поверил. - Физик с
удовольствием разглядывал коврик. - Элементарно просто! А-коврик! И вся
гравитация летит в тартарары!
- Будьте внимательны с контактами, Виктор Ильич, - напомнил Таратар.
- Я вас понял, Семен Николаевич... Если не возражаете, я буду вторым
после Гусева испытателем. - Учитель взглянул на потолок. - Только выйдем,
пожалуй, во двор. Как-то чувствуешь себя спокойнее, когда над головой
чистое небо...
Учителя спустились во двор. Весеннее солнце ослепляло. Сугробы осели.
На асфальте струился ручей. Таратар был в накинутом на плечи пальто, физик
одеваться не стал.
- Значит, соединить пластины? - спросил Синица, держа коврик за
ручку. - Грандиозное изобретение!
- Осторожно... - начал было Таратар и отпрянул в сторону: перед его
глазами мелькнули синие штаны и остроносые ботинки.
Таратар задрал голову: учитель физики удалялся с огромной скоростью,
смешно болтая кукольными ногами. Через полминуты Синица исчез в синеве
неба.
"Как же так? - растерянно думал Таратар. - Мы не договорились, каким
образом он приземлится..." Та же самая мысль пришла одновременно и Виктору
Ильичу Синице.
Он хотел разъединить контакты, но вовремя заметил под собой школьную
крышу. Падать с такой высоты Синица не захотел и еще крепче сжал ручки
коврика. А-коврик летел вверх.
Синица представил, как ребята входят в класс, усаживаются за парты,
ждут звонка. А учителя нет.
"Элементарный прогул", - подумал физик, не теряя привычного оптимизма.
Он ощущал по потоку воздуха, упруго обтекавшего фигуру, что его уносит
все выше. Пожалуй, он уже на высоте Гималаев. Дальше он начнет задыхаться -
это проверенная на практике, классическая медицина.
Синица закрыл глаза.
Над городом медленно плыла самоходная гондола, похожая на старинный
дирижабль. Человек, который ее построил - физик-теоретик, - назвал свой
воздушный корабль "палаткой одиночества". Ученый укрывался здесь от
телефонных звонков, шума толпы, рокота моторов, детских голосов, чтобы
спокойно обдумать механику звездных миров.
Вот в эту палатку, прямо в открытое окно гондолы, и угодил удачно
учитель Синица.
Еще минуту назад теоретик был счастлив. В палатке было жарко, и
теоретик звездных миров, раздевшись, сидел в накинутой на плечи белой
рубашке. Тишина тут была такая, что хоть черпай ее ладонями и пей. Ни один
самый важный звонок не мог отыскать знаменитого ученого... Он ясно
представлял сверкающие колеса далеких галактик...
Как вдруг в мирную палатку ввалился какой-то незнакомый человек.
Шлепнулся на мягкий синтетический пол и лежит себе с закрытыми глазами,
будто на газоне отдыхает.
- Кто ты такой? - грозно сказал теоретик. Он почувствовал сильный
приступ гнева: даже в вышине нет покоя от случайных прохожих...
Синица открыл один глаз и увидел сияние. Потом вторым глазом разглядел
человека в белом. Рыжая борода, сияние над головой - где он встречал такое
знакомое лицо?.. Синица неуверенно улыбнулся.
- Я Синица, - сказал он едва слышно.
- Откуда? - громовым голосом продолжал вопрошать рыжебородый.
- С Земли... - Тут Синица вскочил и, неловко согнувшись, склонил
голову.
Некоторое время теоретик изучал посетителя. Он понимал, что у этого
человека есть какое-то загадочное увлечение. Не всякий сможет запросто
подскочить на три километра и попасть в единственное окно движущейся
палатки, не всякий станет так долго изучать синтетический пол.
- Я простой учитель, - сказал со вздохом Синица. - Я ничего не
понимаю...
Теоретику стало обидно: не для того он бросил свой институт, поднялся
за облака, чтобы терять время на пустые разговоры. Но и предложить этому
болтуну выйти за дверь не представлялось возможным.
- Что же тебе непонятно? - спросил ученый.
- Как ты сотворил Землю за семь дней?..
Теоретик вспомнил, что он написал свой капитальный труд о магнитном
поле Земли за семь дней. Именно в палатке одиночества. Это была самая
спокойная неделя в его жизни - ему никто не мешал. Теоретик поморщился,
спросил:
- Откуда знаешь?
- Я читал...
- Не имеет значения, что за семь дней, - сказал с улыбкой ученый. - Я
размышлял о магнитном поле Земли семь лет...
От этих слов посетитель встрепенулся, внимательно посмотрел на
собеседника и увидел над его головой вращающиеся лопасти.
- Элементарный вентилятор! - радостно провозгласил Синица и нервно
рассмеялся. - Боже мой, что же я это плел?! Извините меня, пожалуйста... Я
вторгся так неожиданно. Дело в том... Словом, я совсем ошалел от полета и,
когда увидел вас, вообразил, что очутился... в очень незнакомой
обстановке... Поэтому я и говорил вам "ты".
Тут расхохотался теоретик и представился:
- Крымов Евгений Александрович.
- Учитель физики Синица Виктор Ильич, - назвал себя путешественник.
Они пожали друг другу руки.
По знаку хозяина Синица опустился в кресло. С интересом оглядывал он
уютную палатку, все еще соображая, как он сюда угодил.
- Коврик, - вспомнил он. - Эта странная штуковина называется
а-коврик...
Виктор Ильич Синица подробно и точно рассказал, что приключилось с ним
с той самой минуты, как Таратар вынул из своего заслуженного портфеля
металлический а-коврик.
Теоретик от души веселился:
- Удивительная, знаешь ли, история!.. Ты говоришь, сплела девчонка? Не
из вашей школы? Это не важно... Девчонки очень изобретательный народ... Мы
делаем робкие опыты с гравитацией, а твоя школьница, миновав все
промежуточные стадии, сплела коврик, который отталкивается от
гравитационных волн. Превосходно!
- Элементарный коврик, - подтвердил учитель.
- Но где же он? - беспокойно спросил Крымов.
Они обшарили всю палатку и не нашли. Выглянули по очереди в окно - не
зацепился ли за что-нибудь. Коврика не было.
- Не мог же ты влететь ко мне просто так, Синица? - спросил теоретик,
задумчиво поглаживая бороду.
- Не мог, - подтвердил Синица. - Коврик был. Между прочим, Евгений
Александрович, прошу тебя забыть о моем глупом поведении. Я не знаю, что на
меня нашло.
- Забыть это невозможно, но я никому не скажу, - обещал Крымов. - Зря
ты переживаешь, Виктор Ильич. Ты еще деликатно вел себя, старался выведать
мои естественно-научные познания о мире. Если бы я совершил такой полет и
увидел за облаками человека в белом, я бы наверняка полез в драку, потому
что давно облюбовал для себя это место.
- Но где же коврик? - беспокоился Синица.
- Существует два варианта. Коврик может продолжать полет, и в таком
случае мы его никогда больше не увидим. Ты сколько весишь?
- Шестьдесят пять.
- А какой величины коврик?
Синица начертил в воздухе квадрат.
Теоретик схватил лист бумаги, быстро сделал вычисления.
- Гениальное изобретение! Потрясающая подъемная сила.
- Они называют друг друга гениями - ученики Таратара, - припомнил
учитель физики.
- Человека, который простым ковриком перечеркнул все в мире ракеты,
можно называть хоть трижды гением. Главное - отыскать изобретение...
Вариант номер два: от удара о палатку контакты разъединились, коврик упал
вниз... Во сколько ты взлетел, Виктор Ильич?
- Без пятнадцати восемь.
Крымов взглянул на часы. Прошло сорок минут.
- Сейчас рассчитаем точку нашей встречи...
Они решили проверить второй вариант и повернули гондолу в обратный
путь. Теоретик выключил в палатке отопление, надел костюм, плащ и сразу
стал похож на маститого ученого. Гондола снизилась почти к самой земле,
двигалась на малой скорости вдоль дороги - будто обыкновенное воздушное
такси.
Крымов предложил:
- Займемся сбором информации.
Теоретик расположился у открытой дверцы, учитель с противоположной
стороны высунул голову в окно. Они глядели во все глаза, спрашивали
встречных. Никто не находил коврика.
Над окраиной поселка им повезло: мальчишка, задрав голову, сообщил,
что у соседей исчез гусь. Крымов опустил летательный аппарат на талый снег.
- При чем здесь гусь? - недоумевал Синица.
- Пропажа гуся - событие, - пояснил Крымов.
Мальчишка охотно сообщил, что гусь был коварным опытным забиякой,
нападал на всех сзади и держал в страхе соседние дворы.
Хозяин гуся - высокий крепкий старик - подозрительно взглянул на
гостей.
- Чем обязан?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг