Эта машина, подпиравшая стены железными боками, была огромна.
Электроник, поглощая цифры, скоро пришел к выводу, что ему нужно сидеть
здесь несколько суток...
И Электроник решился на подвиг, если можно назвать подвигом
единственное правильное решение маленькой модели, которая должна была
подчинить себе большую мудрую машину. Он вынул из круговской машины
несколько блоков, переставил детали, потом достал из кармана коробочку
транзистора и, упрятав ее в один из блоков, аккуратно поставил все на
место.
Электроник подключился к машине фон Круга. Теперь он мог не смотреть
на экран: он слышал все сигналы машины. По радио, на любом расстоянии.
- Я всего этого не запомню, - скрипуче сказал Электроник. - Миллионы
цифр!
Слишком большое количество информации...
Профессор положил руку на его плечо.
- Отключись, - посоветовал он. - Привыкать надо постепенно.
Учитель оценил подвиг ученика. С этой минуты они будут знать все
действия фон Круга и его экспедиций. Спрятанный в машине передатчик
настроен на волну Электроника.
- Пора возвращаться домой. На сегодня хватит впечатлений, - сказал
Гель Иванович, и лицо его стало грустным. - Пора и проститься с Рэсси.
- Почему? - воскликнули мальчишки. - Почему проститься?
- Способен Рэсси за восемь - десять часов преодолеть более тысячи
километров? - вместо ответа спросил Громов Электроника.
- Способен.
- Передашь ему по дороге вот это задание. - Профессор протянул ученику
листок.
Электроник пробежал глазами формулы.
- Он справится!
- Но почему Рэсси не летит с нами домой? - недоумевал Сыроежкин,
ничего не понимая.
- Сонные стрелки! - кратко пояснил Громов и удивленно взглянул на
Сыроежкина. - Стоп! Ты подал мысль! В самом деле, почему Рэсси тоже не
полететь? Зачем зря тратить ему энергию! Центральная Африка - это не
близко.
Громов и его спутники вышли из особняка. Такси направилось в аэропорт.
На заднем сиденье между двух мальчишек примостился лохматый пес. Одним ухом
Рэсси слушал формулы, другим - скупые мужские слова о своей силе и
ловкости. И еще он слышал, наверное, тихие слова профессора Громова:
- "И так далее"... Удачно придумано. Никогда не знаешь, какое
испытание ждет впереди. И вот - серьезный экзамен. Пришла пора проявить ему
свое "И так далее"...
...Перед отлетом профессор Громов позвонил из аэропорта секретарю фон
Круга:
- Извините, пожалуйста. Я забыл сказать вам при прощании, что господин
фон Круг, провожая нас, застрял в лифте между первым и вторым этажами...
Рэсси остался в группе пассажиров, ожидавших самолета в Африку.
...Есть два мира, где живут люди, называющие себя глубинниками.
Глубинники редко бывают в привычных нам городах, а приехав, тоскуют по
своей странной сфере глубин, где все изогнуто-кривое, легко-невесомое,
необычайно тихое.
Первый мир - Космос. Второй - Океан.
Космическая и подводная эры в истории человечества начались почти
одновременно: после полета вокруг Земли Юрия Гагарина и спуска в океан Жака
Пикара и Дена Уолша. Разведка Мирового океана и планет Солнечной системы
привлекала людей особой силы воли и прочности духа - специалистов, умевших
работать в непривычной и враждебной для человека среде. Чудовищная тяжесть
воды и бездонная пустота космоса - такие разные на первый взгляд условия -
роднили жителей двух миров. Космические станции и ракеты, подводные дома и
корабли во многом были похожи; глубинники одинаково нуждались в кислороде и
пресной воде, чувствовали себя оторванными от привычной, твердой земли. Два
мира исследовали неизвестное, соревновались, шутили друг над другом и
вместе посмеивались над теми чудаками-землянами, которые из года в год
живут под одной крышей, ходят привычной дорогой на работу и не помышляют
нырнуть в океанскую впадину или пробежать по пескам Марса.
Космос и Океан держали постоянную связь. В короткие перерывы между
рабочими разговорами диспетчеры обсуждали новости далекой Земли. Двое из
них - Астронавт и Командор - были знакомы давно и не упускали случая
обменяться взглядами с разных, так сказать, "полюсов".
- Алло, Астронавт, как тебе понравилась идея механических зверей в
"Мире животных"? Ты видел, надеюсь, передачу из Теймера? Прием.
- Видел, Командор. Скучное зрелище. У меня таких "механических зверей"
полные экраны. И вся эта электроника - спутники, станции и так далее -
летит по заданным орбитам. Прием.
- Что-то ты сегодня не в духе, Астронавт. Пустота действует тебе на
нервы... Я понимаю, тебе, звездному пустыннику, незачем глядеть на жирафу:
тебе, чтобы вспомнить любое животное, достаточно информации о его
параметрах. Но твоей дочери, Аст, когда она подрастет, надо увидеть жирафу
с ногами и длинной шеей. Иначе она не поверит, что есть такой зверь. Ну
как, Аст? Прием.
- Понял тебя. Командор. Я специалист по небесной механике и ничего не
знаю про то, как выращивать жирафу. Скажи мне лучше, что ты видишь в своих
иллюминаторах? Прием.
- В ближнем - мутный ил. В дальнем - теперь я понимаю, кто взбаламутил
воду, - стая рыб активно работает хвостами. Вот и все, Аст. Прием.
- После твоих слов моя серая Луна позеленела от зависти. Живые рыбы!..
А у меня одни камни. На твоем месте, Командор, я бросил бы работу и уплыл
охотиться. Между прочим, ты знаешь, что самое большое удовольствие -
охотиться с собакой? Прием.
- Лес на рассвете. Легкий туман между деревьев. И впереди тебя,
изредка останавливаясь, нюхая воздух, бежит собака. Прием.
- Гонит на тебя, все ближе и ближе, вот-вот выскочит из кустов
ошалелый заяц... Довольно, Командор! Как ты слышал, вслед за тиграми и
жирафами пойдут механические зайцы. Разве интересно охотиться на такого
зайца? Забудем все эти глупости. Прием.
- Ты прав, Аст. Такая жизнь не для нас. Приезжай в отпуск ко мне. Я
приметил одно ущелье, где прячется хитрющий спрут. Разобьем на зеленом
склоне палатку. Зарядка, завтрак, потом прогулка на дельфине, экскурсия на
затонувшие корабли, после обеда - отдых в теплом течении. А когда все
надоест, выследим и поймаем спрута для наших ребятишек. Как тебе это
нравится, Астронавт? Прием.
- Отлично, Командор! Только, наверное, мне удастся вырваться к тебе не
скоро. В ближайший отпуск договорился с приятелями взойти на самую высокую
гору Луны. Я расскажу тебе, как все будет. Так что извини и спасибо... До
скорого! Меня вызывает Юпитер. Отбой.
...В лунном свете полз по пустыне караван машин. Шагающие, как у
лунохода, колеса, беспрепятственно проходящие сквозь пески, уминали
красноватую землю Африки. Днем, в ярких лучах солнца, это однообразно
плоская, унылая равнина, где попадаются иногда низкие колючие кусты да
грязные ямы. Ночью луна преображала пустыню: блестели вершины песчаных
холмов, тянулась впереди колонны серебристая дорожка, - ночная пустыня была
похожа на притихшее море. Мягкая, безветренная лунная ночь - награда после
раскаленного дня, когда даже павиана может хватить солнечный удар, после
горячего, иссушающего кожу ветра и обманных миражей воды. Ночью над
африканской пустыней висят близкие, почти ручные звезды.
Сверху караван похож на огромную, извивающуюся между холмов змею.
Командир двадцать шестого отряда Пенн повис на воздушной машине в конце
колонны, где движутся цистерны с водой, холодильники с молоком, фургоны с
прессованным сеном. "Мой Ноев ковчег" - называет Пенн свою колонну. На
открытых платформах вездеходов покачиваются слоны, носороги, гиппопотамы.
Автокранами торчат над кабинами жирафы, в других машинах - зебры, антилопы,
страусы. Львы в вездеходе с решетками, - скорее по традиции, чем из-за
необходимой предосторожности. Пятьдесят с лишним животных, добытых для
зоопарка "Мир животных", - все спокойные, будто ручные. Обычные трофеи
сонных стрелков.
Пенн, командир стрелков, или, как его зовут следопыты за выдающийся
рост, Пенн-долговяз, долгое время работал "белым охотником", унаследовав
редкую профессию от отца и деда. Он умел делать все, что входит в
обязанности охотника: выслеживать зверя, разбивать лагерь, готовить обед,
проявлять фото - и кинопленку, водить самолет, машину и, разумеется,
безошибочно стрелять. Правда, с тех пор, как охота на животных была
запрещена для всех, стрелять Пенну приходилось крайне редко.
За последние годы белый охотник убил одного слона, который, услышав
жужжание кинокамеры, прижал уши, свернул кольцом хобот и с такой яростью
бросился на открытую машину, что смял бы ее, как пустую жестянку, не
останови нападающего пуля в лоб из тяжелого нарезного ружья. Слон рухнул на
колени возле самых колес. Хладнокровный турист из Европы, до последнего
метра снимавший нападение слона, спас Пенна от тюрьмы: эффектная кинопленка
подтвердила грозившую людям опасность. Кроме того, турист, назвавшийся
профессором фон Кругом, предложил охотнику новую работу. Пенн-долговяз стал
сонным стрелком.
Сонные стрелки охотились на самых редких зверей, причем выбирали
лучшие экземпляры. Они носили с собой мощные ружья и презирали охоту с
автомобилей, когда привыкшие к технике звери подпускают человека на
несколько шагов; уходили в заросли, выслеживали там жертву, спускали курок.
В этой охоте все было, как и десятки лет назад: азарт и осторожность
охотника, хитрость зверя, странная тишина перед решающим моментом и
мгновенность нападения - почти все правдоподобно. Зверь падал не мертвым,
его мгновенно усыпляла сонная пуля.
И хотя Пенн, став уже командиром стрелков, называл свою работу
"врачебной охотой", он отлично помнил, что родился в другое время, чем его
дед и даже отец, которые охотились по-настоящему. Когда не в кого стрелять
разрывной пулей, "врачебная охота" - лучшее занятие для таких азартных,
сильных, жаждущих погони за зверем парней, как он сам. Сейчас сонные
стрелки отдыхали, переживая во сне, быть может, еще раз свои приключения;
спали все, кроме тех, кто вел машины вместе с проводниками.
Пустив аэромобиль на малой скорости, командир с удовлетворением
поглядывал на свой Ноев ковчег. Пятьдесят голов - гордость любого охотника.
Добыть пятьдесят голов, когда почти вся саванна превращена в поля и
пастбища, когда звери скрылись в колючих зарослях, - значит месяц бродить с
пересохшим от жажды ртом по пустыне. Месяц адской работы! Там, на
платформе, были и его, Пенна, "охотничьи рекорды": носорог с мощным рогом и
лев с редкой черной гривой. Лев выскочил из травы в пяти шагах от Пенна и,
остановленный выстрелом, свалился тяжелым мешком, чуть не царапнув его по
плечу; носорог, которого охотник выслеживал больше недели и встретил на
узкой тропе, со свойственным ему яростным упрямством не пожелал уступить
Пенну дороги...
Была и вторая программа, о которой командир двадцать шесть докладывал
фон Кругу. Цель ее профессор не объяснил даже Пенну, но для стрелков она
представляла особый интерес: состязание в меткости. Надо было попасть
особой радиопулей в определенное место головы или тела. Зебры и страусы,
антилопы и жирафы, помеченные радиопулей, убегали галопом. Более
агрессивные мишени, если они обнаруживали охотника с бесшумным ружьем и
нападали на него, получали вдобавок сонную пулю. Такую жертву не трогали:
через несколько часов зверь просыпался, вставал на ноги.
Сонные стрелки не интересовались задачами такой необычной охоты.
Считали, что у науки свои причуды; они же получают от этих причуд
удовольствие, не нарушая - что очень важно - правил закона о браконьерстве:
радиопули не убивали животных. А кроме удовольствия, стрелков ожидала
специальная награда. Командир всегда знал, кто попадает точно в цель: в
радиоящике пеленгатора, который он возит в своей машине, каждая радиопуля
попискивает своим сигналом.
...Пени посмотрел на часы и убедился, что ночь подходит к концу.
Звезды вскоре погаснут, и огненный шар начнет свое привычное кружение над
пустыней. К тому моменту колонна выберется на каменистый кряж. Кряж ведет к
реке и зеленым холмам. Дальше - шоссе. На этом шоссе можно развить скорость
и через несколько часов доставить груз на аэродром.
С востока, опережая на полчаса солнце, к каравану приближалось
странное существо. Если бы Сергей Сыроежкин мог видеть сейчас своего
лохматого друга, он ахнул бы от изумления: вытянувшись в воздухе стрелой,
Рэсси летел на крыльях. Впрочем, для любого наблюдателя с земли шесть
прозрачных плоскостей, похожих на крылья насекомого, были почти
неразличимы, как незаметны бывают крылья летящей мухи - одно лишь мелькание
в глазах. Крылья вращались сверху вниз мощными взмахами, делая петли в виде
восьмерки, лапы были спрятаны, уши крепко прижаты - все подчинено скорости.
Рэсси пространствовал.
Это не значит, что он просто летел на большой скорости, отмеряя
километры. Он искал цель, и все его существо, все тончайшие механизмы
излучали, исследовали то, что простиралось под ним и вокруг него.
Со своей высоты Рэсси обозревал на десятки километров плоскую равнину,
блестевшую в лунном свете, будто алюминиевая сковорода. Как лев, как
леопард, как любая кошка, он прекрасно различал в темноте каждый холм,
каждый куст и осторожные силуэты хищников между ними. Но лев, разумеется,
никогда не сможет подняться в такую вышину и увидеть четкую грань земли и
неба - плавно выгнутую линию горизонта; лев никогда не увидит так близко
звезды Африки. А для Рэсси, стремившегося вперед с легкостью птицы, были
важны луна и звезды: по ним он ориентировался, зная с точностью до минуты,
когда солнце сотрет их с небосвода.
Встречный ветер не заглушал для Рэсси звуков обычной жизни. Он слышал
хохот гиены, глухое ворчание самого властелина пустыни - льва, топот
сорвавшегося с места табуна антилоп. Рэсси узнавал мимоходом многие ночные
секреты - для него были понятны даже те звуки, которые не улавливает
человеческое ухо.
Но Рэсси не вмешивался в ночной быт хищников. Он слушал: нет ли
сигналов особой опасности, предупреждающих о приближении каравана машин?..
Попав в полосу тумана, многокрылый летун узнал по слабым теплым
волнам, что он пересек шоссе и следует вдоль берега реки, где в вязком иле
попискивают готовые вылупиться из яиц крокодильи младенцы, призывая
мать-крокодилиху разрыть лапами свою кладку.
Все обостренные чувства, пробудившиеся в Рэсси, и были тем особым
состоянием, которое необходимо ему, чтобы выполнить поручение, и которое
названо словом "пространствовать". Это особая работа сложнейших механизмов,
из которых состояла новая модель... Пространствовать для Рэсси означало
найти цель, решить множество задач, проявить все способности, зашифрованные
в кличке одной таинственной буквы "И" - "И так далее"...
Рэсси пространствовал над ночной пустыней и еще издали обнаружил
караван вездеходов. Он приблизился на большой высоте, а потом, снизившись,
некоторое время парил над машиной командира, подробно изучая противника,
заранее составляя и проигрывая, как опытный теоретик, программу действий.
Сложив четыре крыла, планирующим полетом на двух раскинутых в стороны
плоскостях Рэсси резко направился вниз.
Пенн, отмерявший на карте расстояние до шоссе, услышал пронзительный,
резкий, многократно повторенный в ночи звук, от которого он вздрогнул: как
будто закричали разом все звери Африки. То, что увидел Пенн сверху,
поразило даже его, охотника, родившегося в Африке, командира дюжины
отчаянных парней.
Звери словно взбесились. Слоны с боевым трубным воплем молотили
хоботом по кабинам. Ревели, сотрясая воздух, львы. Носорог, обратившись в
живой таран, одним ударом разнес борт вездехода. И еще Пени заметил в серой
мгле совсем непонятное существо: оно скользнуло вниз на длинных, блеснувших
в свете фар крыльях и пропало на фоне черной земли. Пенн включил сирену
тревоги. Машины остановились. Из фургона высыпали сонные стрелки.
Блеснули вспышки выстрелов. Но пули опоздали.
Львы, страусы, зебры, носороги, жирафы бежали, подгоняемые протяжными,
все не стихающими звуками тревоги. Быстрым глазом охотника Пенн успел
заметить, что на платформе после первых ударов слонов откинулись борта и
гиганты сошли на землю.
- Двое в "лягушку", - командовал Пенн в микрофон. - Остальным охранять
машины. Включить все прожектора!
Сам Пенн устремился за беглецами к реке, развив предельную скорость.
За ним, легко соскочив с платформы, резво отталкиваясь от каменистой почвы,
прыгала машина-лягушка с двумя стрелками.
- Наш друг змея! - хрипло сказал Электроник.
И Сергей растерянно спросил:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг