Нава оглядела заросли. Никого. Кто же должен ее ждать?.. Мама?..
Возможно. Но она чувствовала, что не маму надеялась увидеть на берегу.
И вдруг она услышала свой голос, правда, звучал он чуждо, незнакомо,
словно это не она говорила, но не было никаких сомнений, что говорит она:
- Ты не уходи, Молчун! Я скоро вернусь, ты не вздумай без меня
уходить, это будет нехорошо, просто нечестно! Пусть ты не мой муж, раз уж
это им почему-то не нравится, но я все равно твоя жена, я тебя выходила, и
теперь ты меня жди! Слышишь? Жди!..
И голос мамы, злой и тоже чужой, никогда прежде мама не говорила с ней
таким голосом:
- Ты пока ничего не понимаешь... Он никому не нужен, он лишний, они
все лишние, они - ошибка... Да пойми же! Ну, хорошо, потом придешь к
нему... если захочешь...
Нава села на теплый камень, обхватив ноги руками. Теперь она понимала.
Наверное, не все, но многое. По крайней мере, то, что хотела сказать ей
мама, понимала. И от этого понимания не испытывала восторга и даже
успокоения, как, видимо, рассчитывала мама. Понимание не есть оправдание и,
тем более, одобрение. Нава понимала теперь что происходит, но ей вовсе не
нравилось как это осуществляется. И главное: это мама оказалась неспособной
понять, что отсутствие сексуального влечения не есть препятствие для
человеческих отношений. Их отношения с Молчуном никогда на этом не
строились...
Совсем недавно она была частью Матери-Природы и ощущала ее
безграничную доброту. Не понимала, не сознавала, а именно - ощущала,
пребывая в доброте. И будучи сама Матерью-Природой, не обделяла добротой
никого из своих детей. Мать-Природа была добрей мамы. Этот факт Нава
осознала со всей ясностью, вспомнив то, что предшествовало погружению Навы
в Город и перерождению. Вернее, Одержанию. Странная, уходящая от сути
явления терминология, словно стыдно называть вещи своими именами.
Но почему, почему мама стала такой злой. Может, она и ошибается, но
мама не была злой, пока не стала Подругой. Возможно, она была доброй только
по отношению к ней, к ее дочке, а папу и других мужчин не любила и раньше.
А ей, по детской наивности, казалось, что любила... Ведь и при встрече
возле холма-трансформатора биомассы мама и ее подруги были злы только к
Молчуну, а не к Наве. Впрочем, и друг к другу они были не очень добры. Что
их так ожесточило?.. Ведь все они, как и Нава, были частью добрейшей
Матери-Природы, доброта для которой - бережное отношение к каждому своему
дитяте...
Может быть, дело в том, что с ними это было давно. И то, чем они
занимались после Одержания, уводило их все дальше от Матери-Природы, хотя
все, что они делали, было во имя ее. Видимо, это естественно: дитя,
взрослея, отчуждается от матери. Но почему ожесточается? Не потому ли, что
для отчуждения от матери надо изрядно ожесточиться?
"Неужели со мной произойдет то же самое? - подумала Нава. - Или уже
произошло? Ведь я не очень хорошо подумала о маме..."
Туман над Паучьим Бассейном ритмично колебался, как грудь спящего
великана, и в нем угадывались очертания белых плавающих в покое и
блаженстве женских тел.
Да, там было хорошо.
Может быть, дело в том, что я давно по воле Подруг была разлучена с
мамой? И сначала родителей мне заменила чужая деревня, а потом... потом я
сама стала Молчуну мамой, хотя и называлась женой... Теперь она никогда не
узнает, что значит быть женой на самом деле. То есть она, конечно,
теоретически знала, что это значит. Живя в деревне, невозможно не знать. Но
практически Молчун был ей сначала сыном, а когда поправился, то и папой и
мамой, и, наверное, все-таки мужем, хотя и не во всех смыслах. Но в
каком-то, может быть, даже главном смысле - был! И Наве даже сейчас, при
полном понимании ситуации, было обидно за Молчуна и стыдно за Подруг за то,
что они так зло к нему отнеслись. Не они заботились о Наве, когда ей было
плохо, а Молчун. И не о них она заботилась, а о Молчуне. И он не был ей
мужем в полном смысле, потому что не был козлом, как несправедливо считали
Подруги и мама. А мог бы, мог бы! Она сама предлагала, считая, что так
положено, раз она - жена, а он - муж! А Молчун жалел ее, не воспользовался
ее глупостью и слабостью. А они не поняли, они просто не были способны
понять его! Они не желали утруждать себя пониманием того, кто осужден
эволюцией на вымирание. И не желали понимать ее, Наву - она была для них
еще недочеловеком, низшим существом, не заслуживающим понимания. С ней
обращались, как и с прочей биомассой в Лесу - как с биомассой...
Неужели и я буду такой? - опять испугалась Нава. Ей вдруг захотелось
броситься в озеро и погрузиться на самое дно, чтобы ничего не видеть, не
слышать и, главное, никуда не уходить от Матери-Природы. Но сможет ли она
теперь не думать? Хотя бы и на дне озера... Ведь ей стало так страшно и
одиноко не оттого, что она с кем-то встретилась и что-то сделала, а оттого,
что начала самостоятельно думать и чувствовать.
Пусть она теперь никогда не сможет стать женой Молчуну, но сделать для
него что-то доброе должна! Иначе все зря! Иначе доброта Матери-Природы -
ложь! И делать это надо сейчас, как можно скорей, пока она еще не
разучилась быть доброй!
Но что она может для него сделать?
Нава вдруг с горечью осознала, что никогда, в сущности, не понимала
Молчуна. Жалела - да, заботилась - да! Но не понимала. Все-то он куда-то
стремился, чего-то хотел. Все в Город рвался. А зачем ему было в Город?
Когда он пришел к Городу, то даже и не понял, что это Город. Куда же он
тогда рвался?.. Понимал ли он сам? Похоже, что не очень. То, что малому
ребенку было ясно без слов, Молчуну приходилось долго растолковывать. С
другой стороны, то, что говорил Молчун, часто никто в деревне не мог
понять.
Может быть, он и рвался в Город, надеясь, что там его поймут, и он
что-то поймет? Бедный Молчун, Город именно то место, где его никогда не
смогут понять. Но, возможно, он что-то понял, побывав здесь и потеряв ее,
Наву? Интересно, что он понял? Поговорить бы с ним. Почему он ее не
дождался? Или ему не позволили дождаться? Может, его превратили в комок
биомассы, как неудавшегося рукоеда? Или он ждал, ждал и не дождался?
Потерял надежду? Но она же сказала ему! Если бы все зависело только от нее,
она бы не ушла от него. Уж это он понимал... И сколько прошло времени? Нава
вдруг поняла, что совершенно этого не представляет. Может, день, может,
год... А может быть, вечность? Ведь она прожила вместе с Матерью-Природой
эту вечность. Мог ли Молчун ждать ее так долго? Возможно, его уже давно не
существует?...
За спиной послышался шум раздвигаемых зарослей. Нава поднялась и
повернулась навстречу приближающемуся звуку. Ей не было страшно. Она была у
себя дома, она была хозяйкой. Не единственной, конечно, но... Она просто не
представляла, кто здесь может быть ей опасен.
Из зарослей появился мертвяк. Новенький, с пылу-с жару, видно, только
что выскочил из трансформатора. Мертвяк... Оказывается, она продолжает
пользоваться словарем полулюдей, называя так эту многофункциональную
биоструктуру. Подруги называют ее Пластиком за специфическую пластичность
при оперативных трансформациях.
" Пластик... - мысленно прикинула Нава термин на вес и вкус. -
Пластик-то он, конечно, пластик, но все равно мертвяк."
Может быть, дело в привычке, но мертвяк звучал смачней.
За мертвяком вышла Мама. Сердце Навы забилось чуть быстрее. За мамой,
замыкая процессию, двигался второй мертвяк. Не такой свеженький, как
первый, но, пожалуй, более крупный.
- Мама! - крикнула Нава и бросилась навстречу. Оказывается,
одиночество ей уже наскучило. Слишком много тревожных вопросов, не имевших
очевидных ответов, порождало оно.
Мама тоже улыбалась, но Нава сразу почувствовала, что в улыбке этой
больше покровительства и снисхождения к ее детским эмоциям, чем радости.
Нава даже остановилась, не добежав до мамы, будто споткнулась об эту
улыбку. Объятий не получилось, хотя шедший впереди мертвяк и уступил Наве
дорогу.
- Ну, здравствуй... Подруга, - чуть замявшись, поприветствовала ее
мама, - приветствую твое вступление в наши славные ряды. Великие дела ждут
тебя.
- Мама! Ну, почему ты такая... неживая?! - воскликнула Нава.
- Не понимаю... А-а-а... Ты имеешь в виду все эти слюни и сопли
полулюдков... Я думала, ты уже излечилась. Наверное, ты еще слишком молода?
Детям нужны ласки как свидетельство защиты... Ну, иди, я тебя обниму.
- Да нет, спасибо, - сделала шаг назад Нава.
- Обиделась, - усмехнулась мать. - Что ж, дабы ты быстрей повзрослела,
буду откровенна: мне неприятны воспоминания о том, как я тебя зачала и как
рожала.
- Потому что над тобой насмехаются подруги?
- Да что они понимают, - вздохнула мать. - Ни им, ни тебе этого уже не
понять.
- Значит, - сделала вывод Нава. - Ты предпочитаешь, чтобы мы были
подругами, а не матерью и дочерью?
- Да, девочка, - без улыбки подтвердила мать. - И я надеюсь, что со
временем ты поймешь, что я была права.
- Так тому и быть! - кивнула Нава, почувствовав, как сжалось сердце. -
Привет, подруга. Только как тебя называть? Мы так давно... расстались, что
я не уверена в твоем имени... Или, может быть, в подругах у тебя другое
имя?
- Нет, меня, по-прежнему, зовут Тана.
- Итак, Тана, подруги времени зря не теряют... Чем обязана?..
- Да, Нава, мы времени зря не теряем, но всегда встречаем новых
подруг.
- Чтобы поставить на нужное место в нужном ряду? - кивнула Нава.
- Зря иронизируешь. Найти свое место не так-то просто, а от этого
зависит, как ты будешь жить. Процесс затягивает, и изменить неудачно
выбранное место не всегда удается... Я сама захотела тебя встретить.
"Чтобы сразу выяснить отношения, - прокомментировала про себя Нава, -
и пресечь ненужные поползновения, слюни и сопли, оскорбляющие честь и
достоинство истинной подруги".
Эти подруги нравились Наве все меньше и меньше, хотя, по существу, она
с ними еще в полной мере и не встретилась. Она понимала, что это
неправильно, что она одна из подруг, теперь это ее сущность, но ничего не
могла с собой поделать. Восторга от перспективы общения с ними она не
испытывала. Может, они ее пугали, как все незнакомое, непривычное? Вполне
возможно. Но пока...
- Вот, - продолжала Тана, показывая на свеженького мертвяка, стоявшего
в сторонке, - я привела тебе пластика, специально для тебя синтезировала...
Потом переделаешь под себя, а пока пусть служит.
- Спасибо, Тана, - заставила себя улыбнуться Нава и приказала: - Ну,
мертвяк, стань рядом, коли ты мой.
Мертвяк послушно занял указанное Навой место и равнодушно взирал на
озеро.
- Пластик, а не мертвяк! - строго поправила старшая подруга. - Такой
жаргон у нас не принят.
- Мой мертвяк - как хочу, так и называю, - хмыкнула Нава.
- Тяжело тебе придется с таким характером, - вздохнула Тана.
- Да уж справлюсь как-нибудь, - повела плечами Нава, словно сбрасывая
с них обещанный груз. - А что вы их такими страшилами делаете? - показала
она на мертвяков. - Как издевательство над мужчинами? Чтобы напоминать
себе, какие они ужасные и примитивные?
- Для нас пластики не ужасны, а функциональны, - уточнила Тана.
- Как и мужчины когда-то, - усмехнулась Нава.
- Ну, пошли, - повернулась Тана.
- Подожди, - остановила ее Нава. - Что вы сделали с Молчуном?
- Не понимаю, - искренне призналась Тана.
- С мужем моим! С которым вы меня встретили!..
- С мужем?! Да ты прошла ли Одержание?
- Прошла, Тана, прошла, - усмехнулась Нава, - Но пройти Одержание не
значит потерять человеческий облик, не значит растоптать человеческие
чувства.
- Человеческие чувства можно испытывать только к человеку, -
поморщилась Тана.
- Чушь! Человеческие чувства может испытывать только человек! Но
обращены они могут быть к кому угодно - и к Матери-Природе, и к дереву, и к
мертвяку и к тем, кем мы были когда-то... Вас почему-то обуревает злоба, а
мне их жаль. Они были добры ко мне.
- Это было прежде. Теперь все изменилось. Неужели ты не поняла?
- Я все поняла. Жертва не может быть добра к палачу, спешащему
привести приговор в исполнение и пойти поужинать... Как и палач к жертве...
У вас именно такие отношения! А я считаю, что к ним надо относиться, как к
больным братьям и сестрам. Мы - дети одной матери.
- Вы - я - они! - воскликнула Тана. - Ты что - не одна из нас?
- Не знаю. - призналась Нава. - Может быть, через меня Мать-Природа
решила сообщить вам нечто важное, о чем раньше она сказать забыла или чего,
возможно, не понимала...
- Не слишком ли ты заносишься, подруга?! - В голосе старшей зазвенело
еле сдерживаемое раздражение.
- Я вообще не заношусь. Я говорю то, что чувствую.
- Не вредно было бы при этом еще и думать. Не все станут терпеть твои
глупости. У меня к тебе все-таки особое отношение...
- Это уже похоже на угрозу...
- Нет, это похоже на доброе предупреждение.
- Ты хочешь сказать, что мне опасно иметь собственное мнение? -
усмехнулась Нава.
- Как ты еще молода и наивна, девочка! - вздохнула Тана. - Мне заранее
жаль тебя. Но, похоже, пока ты не внемлешь гласу разума... Что ж, твои
колючки быстро обломают... Только это будет больно...
- Так что вы сделали с моим мужем?! - повторила вопрос Нава.
- А, ты все об этом козлике, грязном и вонючем. Дался он тебе!.. Я его
видела в последний раз вместе с тобой. Мы ушли, а он остался. Больше я
ничего не знаю... Хотя нет, потом мы обнаружили пластика, который должен
был отвести его к Воспитательницам. Пластик был разрезан чем-то сверху
донизу. А козлик твой исчез... Наверное, других коз вместо тебя
подыскивать... Он оказался не столь безобидным, как выглядел.
- Молодец, Молчун! - воскликнула Нава.
- Молодец? Он испортил вполне работоспособного пластика! Как это ему
удалось? Зря мы его сразу не умертвили.
- А ведь он хотел защитить вас от мертвяков! - воскликнула Нава. -
Когда мы встретились.
- Нас от пластиков? - засмеялась Тана. - Один против двух пластиков?!
Ну, он у тебя совсем идиот!.. Впрочем, козлы всегда теряют голову, когда
защищают свою собственность, особенно, самок...
- Он же не знал, кто вы. Ему это было безразлично, потому что он
считал, будто вам угрожает опасность.
- Он решил, будто мы его собственность, потому что женщины, и решил
защитить то, что ему принадлежит как властелину природы. Зря мы не
предоставили ему такой возможности. Это было бы неплохое развлечение.
- Как долго я проходила Одержание? - оборвала излияния Нава.
- Теперь время для нас не проблема! Считай, что мгновение, -
отмахнулась Тана.
- Я не про себя!
- Ты хочешь знать, не стал ли он дряхлым стариком?.. Нет, для него
прошел один год... Ты проходила Одержание удивительно долго... Но я не знаю
и не хочу знать, что с этим козлом!..
- Он не козел! - вступилась Нава. - Он даже не прикоснулся ко мне,
хотя имел все возможности! Я даже сама ему предлагала, считая, что обязана
выполнять супружеские обязанности. Да мне и самой было интересно...
Тогда...
- Значит, импотент! Они - или козлы, или импотенты, третьего не
бывает.
- Нет, он говорил, что я еще ребенок...
- Ну, что тебе до него?! - в сердцах воскликнула Тана. - Что тебе до
всех них?! В историческом смысле их уже нет! Когда все женщины станут
подругами, козлы вымрут, даже если их не коснется Одержание... Их коснется
Великое Разрыхление!.. И все...
- Я не уверена, что Мать-Природа столь же категорична, как ты, -
попыталась объяснить Нава. Одержание Великой Победы над заблуждением
эволюции вовсе не предусматривала скорейшего уничтожения альтернативного
варианта... Даже прыгающие деревья... Уж насколько тупиковый вариант, а
продолжают прыгать! А тут люди!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг