дирижаблях и метаморфозой Лужи, и доходов от них стало заметно больше.
Домарощинер радовался, Туз Селиванович не вылезал из загулов, Стоян вошел в
совет директоров, правда, с небольшим весом. Алевтина продолжала пить. Хотя
чуть меньше. Во-первых, стало больше работы в Управлении (от нее она никак
не могла отказаться), во-вторых, она часто оказывалась на берегу озера и
проводила там много времени, правда, иногда и бутылку с собой прихватывала.
В-третьих, Стоян, когда имел возможность, старался удерживать ее от
возлияний и сам при ней никогда не пил. Алевтина чувствовала, что начинает
испытывать потребность в присутствии Стояна и даже иногда мечтать о нем. Но
мечтам было очень трудно воплотиться в реальность. Тузиковы мордовороты
неотступно следовали за ней, хотя и на приличном расстоянии, чтобы
непосвященные не обратили внимания. Уединиться не было никакой возможности.
А, как известно, желание растет пропорционально отсутствию возможностей.
Время от времени Алевтина летала над Лесом в своем дирижаблике. Иногда
вдвоем с пилотом, который был вполне доволен своим положением, потому что
получал вдвое больше, чем пилоты пассажирских больших дирижаблей, иногда,
редко, со Стояном - единственная отдушина, которую допускал Тузик, под
страхом смерти наказавший пилоту следить за ними и не допускать вольностей,
а для контроля приказавший установить скрытую видеокамеру. Ее, конечно,
быстро обнаружили и старались не допускать "вольностей" в доступном ей
секторе. Собственно, никаких особых "вольностей" и не было - так, детские
шалости в виде поцелуев, касаний, объятий, от которых страсть разгоралась
еще больше.
- Давай улетим на Материк, - шептала в такие минуты Алевтина.
- Давай, - соглашался безумный Стоян, и даже продумывал способ
реализации этого романтического плана.
Он уже изучил устройство дирижабля, провел через Совет директоров
решение об обязательном обучении, в целях повышения безопасности полетов,
технике пилотирования всех егерей, которые из-за невозможности попасть в
Лес по земле, фактически были экскурсоводами в воздушных путешествиях.
Особых подозрений это ни у кого не вызвало. Держать на дирижабле двух
пилотов было накладно, а для резерва и егеря сгодятся. Тем более, что
дополнительно платить им за это умение никто не собирался. Для их же, мол,
безопасности необходимо. Так что Стоян постепенно осваивал и практическую
технику пилотирования. Он только был не уверен, что горючего на маленьком
дирижабле хватит до Материка. Дирижабль, конечно, не упадет и без горючего,
но управление может потерять. На этот случай он продумывал вариант с
автомобилем, спрятанным где-нибудь по дороге. Это тоже требовало вдумчивой
и осторожной реализации.
Свои планы они обсуждали на берегу озера. А когда Алевтина оказывалась
там одна, она глядела в воду и представляла, как, раздевшись,
медленно-медленно входит в нее, погружаясь с головой и, странное дело, не
всплывает, а продолжает идти по дну. И вовсе не захлебывается при этом, как
следовало бы ожидать, а дышит вполне нормально, будто у нее кроме легких
есть и жабры, как у рыбы. Потом она, опомнившись, встряхивалась, усмехалась
и снова смотрела на воду и видела что-нибудь другое. А иногда и слышала,
только не могла понять что, потому что шепот, который она слышала, звучал
на незнакомом языке.
"Пить меньше надо", - думала Алевтина и прикладывалась к хрустальной
фляжке, которую всегда имела в сумочке.
Но Лужей-Озером странности не исчерпывались. Однажды со стороны Леса
на поселок налетел ураган, который унес все, что плохо лежало, а такого
было немало, и даже покосил некоторые крыши. А потом трое суток без
перерыва шел теплый ливень. Было душно. Полеты пришлось отменить, к озеру
тоже никого не тянуло. Поэтому с полной нагрузкой работали ресторан, бары,
бордели и шоу-комплекс, принципиального различия между которыми не было,
разве что в масштабах. Потом небо очистилось и выглянуло жаркое солнце, от
которого стало еще душней. Нормально жить, да и то с трудом, стало возможно
только ночью. Еще через трое суток вся земля покрылась ярко-зелеными
росточками, и поселок стал похож на весеннюю лужайку. Росточки очень быстро
превратились в траву, цветы, кустики и деревца. Причем, все это росло и
сквозь асфальт, и сквозь бетон, где он был. В результате вскоре дороги
стали непригодны для езды и срочно пришлось решать вопрос с гужевым
транспортом для поставки грузов и пассажиров. В поселке появились конные
повозки и верховые лошади. На бывшем вертодроме незваную растительность
искореняли всеми возможными способами и, в конце концов, сделали новое
асфальтовое покрытие, которое, впрочем, за ночь опять потрескалось и
покрылось порослью.
В поселке растительность не уничтожали. Стоян объяснил, что все это
растения из Леса, то есть Лес, в который их не пускали, сам пришел в
туристический центр, и поэтому острота отсутствия пеших лесных путешествий
скоро ощутимо притупится.
- Эка мы натянули Переца! - обрадовался Тузик. - И на дирижаблях
летаем, и скоро пешком по Лесу ходить будем. Пусть он торчит, как гнилой
пень, на своей биостанции. Без него проживем.
Однажды ночью раздался глухой рокот, будто по поселку неслось стадо
слонов, и земля задрожала. Перепуганные туристы и посельчане повысовывались
в окна. По улицам метались громадные страшные тени, слышался треск ломаемых
заборов и звон разбитых фонарей. Постепенно разглядели, что это деревья.
Громадные раскидистые деревья, прыгающие по поселку, балансируя ветвями для
сохранения равновесия. Местная радиостанция передала запрет выходить на
улицу во избежание столкновения и просьбу соблюдать спокойствие. Прыгающие
деревья - одна из интереснейших достопримечательностей Леса теперь доступна
гостям "Лесотура"!
Никому, конечно, и в голову не приходило выскакивать на улицу, когда
там творится неизвестно что, явно опасное для жизни. Но видеокамеры
стрекотали вовсю.
Наутро топот деревьев прекратился, и каждое застыло там, где его
застал первый луч солнца. Наблюдался характерный для леса беспорядок,
однако больше всего деревьев осталось на дорогах, видимо, потому что по ним
они, в основном, и прыгали. Теперь конным повозкам приходилось лавировать
между деревьями.
- Ну, красота! - восхищался Тузик. - Я же был в Лесу. Здесь почти так
же. Вот подрастет молодняк - совсем будет то, что надо. Клоаки нет, так это
к лучшему. Такая вонища всех туристов разгонит.
- Не торопись радоваться, - охлаждала его Алевтина. - А то и клоака
разверзнется.
- Не дай бог! Не дай бог! - махал на нее руками Тузик. - Вот русалок
бы еще в озеро!..
- Тьфу ты! - качала головой Алевтина. - Тебе что, нормальных баб
мало?.. Может, у этих твоих русалок и причиндалов необходимых нет...
- Не может такого быть! Сам видел - все на месте...
- Да не мог ты ничего такого видеть.
- Что другое, а это я всегда разгляжу, - резонно возражал Тузик, и
Алевтина ему верила - разглядит. Хотя сам рассказывал, что видел один раз и
мельком. Она тоже видела, но, разумеется, ничего разглядеть не успела...
Чертовы птицы!..
На следующее утро из пропасти, словно тесто на пару, показался лиловый
туман и начал стелиться по земле, заволакивая все вокруг. Народ от страха
позапирал все окна и двери и кутил круглосуточно до потери сознания. А
лиловый туман поднялся от земли на несколько десятков метров и висел там,
рассеивая солнечные лучи и окрашивая лица в страшноватый фиолетовый цвет.
От этого употребление алкоголя резко пошло вверх и помогло адаптироваться.
Через день-другой туристы, раскрыв рты, в сопровождении егерей бродили по
Лесу, когда-то бывшему поселком, и слушали легенды, срочно изготовленные
полупьяными литературными сотрудниками. В том числе, и про первопроходца
Селивана - отца хозяина этих мест. Некоторые с бодуна не возражали бы
превратиться в прыгающее дерево и ускакать куда-нибудь подальше, постоять в
тишине, подремать...
Тузик приказал своим головорезам регулярно прочесывать новый Лес,
чтобы не прозевать появление русалок, а обнаружив таковых, срочно его
вызвать в любое время суток.
Стоян и Квентин, да и другие бывшие работники биостанции, конечно,
видели, что Лес в поселке совсем не тот, что на биостанции и, тем более, в
глубине Леса, куда они сами не отваживались углубляться. Но эти смельчаки
сгинули. В то же время, нельзя было утверждать, что это совсем не Лес. Кто
знает, возможно, через некоторое время здесь будет то же, что и там.
Алевтине эти изменения не нравились. Они противоречили Порядку,
которым она жила. Лес вписывался в Порядок, только будучи далеко, в
качестве объекта изучения или инструмента извлечения прибыли.
Незапланированное явление Леса в Управление - это хаос. Хотя она не могла
не признавать, что для бизнеса это полезно - кривая доходов резко пошла
вверх. Острота противоречий с Перецом отошла на второй план. Но чувства,
которым, как известно, не прикажешь, били тревогу. А душевный дискомфорт
Алевтина пристрастилась ликвидировать с помощью алкоголя. Чертов Тузик
приучил, цирроз ему в печень!.. Но она искренне хотела, чтобы Стоян увез ее
отсюда. Боялась, но хотела. Что уж у них со Стояном выйдет там, на
Материке, она не загадывала. Только становиться родоначальницей тузиковой
поганой династии совсем не желала...
Лава чувствовала, что Молчун с Навой что-то замышляют. Они не особо
скрывали от нее свои намерения, но и не рассказывали ей о них, а сама она
не могла разобраться в том, что слышала - очень уж много было в их
разговорах непонятного. Одно только она поняла - они куда-то собираются
идти. Говорили про какое-то управление, про какую-то лужу, про какого-то
тузика. Кроме лужи она ничего не поняла, но и про лужу было неясно, зачем к
ней идти, когда в Лесу полно луж. Нава говорила, что они с Ритой сами
справятся, а Молчун сердился, мол, ни за что не отпустит их одних. Он такой
- если за кого беспокоится, без защиты не оставит.
И Нава с Ритой были какие-то странные, отчужденные, занятые чем-то
своим. Куда-то они все пропадали надолго, Молчун при этом сильно нервничал,
и она с трудом отвлекала его. Потом был ураган, который, правда, их деревни
почти не коснулся, стороной прошел туда, где деревня Переца. Лава даже за
него беспокоилась, но Нава сказала, что с ним все в порядке. Потом было
массовое перемещение прыгающих деревьев. Она никогда раньше такого не
видела. Не прыгают деревья толпами. Мужики в деревне тоже неодобрительно
кивали на все это головами, но Лес есть Лес - ему не прикажешь. Раньше
такого не было, теперь есть. Много чего раньше не было. Вот и Колченог
раньше был Колченогом, а теперь стал Скороходом. Никто еще к его новому
имени не привык, в том числе, и сам Колченог, но ходить он стал,
действительно, быстро.
Молчун был с ней ласков и внимателен, но женой его она так и не стала.
Странный он!.. Да заберись она в постель к любому деревенскому мужику, тот
бы своего не упустил... Только к любому ее никто и не пустил бы. Отец
быстро бы с ней разобрался. Но про Молчуна она все ему честно рассказала,
что нет ей жизни без него, а он на нее внимания не обращает, и отец не то,
чтобы одобрил ее ночные отлучки, но и не ругал ее за них. Он не раз
говорил, что после него Молчун будет старостой, больше некому. Да он и
сейчас почти староста, только многого еще не понимает, учиться ему надо. Он
его учит, но получается медленно, потому что Нава и Рита учат его чему-то
другому, чего он, староста, не понимает. Может, и правда, устарел он со
своим опытом, когда в Лесу творятся вещи, которых никогда раньше не было.
Уж он-то знает, что не было. А что было, того уж нет... Лава тоже считала,
что лучше Молчуна старосты быть не может, потому что он единственный из
мужиков, кто может противостоять тому страшному, что происходит в Лесу. Не
всему может противостоять, Наву-то потерял, но хотя бы пытается, а другие
только чухаются, да никак очухаться не могут. Молчуна надо беречь, а то он
сам себя совсем не бережет. Она и должна проследить, чтобы с ним все было в
порядке.
Она и ходила с ним к Перецу с Ритой, даже заходила в мертвый дом! Было
неприятно, но ничего страшного с ней не случилось. И она поняла, что там
ничего Молчуну не угрожает, но продолжала с ним ходить, просто, чтобы быть
рядом. Молчун не возражал, а даже одобрял это, приговаривая, что ей надо
привыкать, вернее, отвыкать от дикарских привычек. Она отвыкала, как могла,
но не понимала, зачем ей это нужно. Когда они вернутся в родную деревню,
ничего этого не будет. Только почему-то они никак не возвращаются. Какие-то
тут непонятные дела у Молчуна с Перецем и у Навы с Ритой. О них они без
конца и спорят так, что у Лавы начинает болеть голова. Нет, все-таки
Чертовы Скалы - нехорошее место, хотя и оставили их здесь в покое мертвяки.
Но, наверное, с Молчуном и Навой мертвяки бы их нигде не тронули... И чего
Молчуна все сюда тянуло?.. Она спрашивала, он ответил, что ему нужно взять
здесь что-то, чтобы защищать деревню. Как всегда, она не поняла что именно.
И почему она никогда ничего не понимает?!
Вот сейчас они говорят о какой-то инициализации города. Во-первых, она
не знает, что такое город. Слышала когда-то разговор Молчуна с Кулаком и
Колченогом, который теперь Скороход. Только Колченог лучше звучит - хоть
теперь и неправда. Еще, кажется, именно в городе Молчун Наву и потерял.
Еще, вроде бы, Нава что-то упоминала о городе, когда рассказывала про это
страшное одержание, которое делает женщину неженщиной. В общем, страшное,
похоже, место - город... Зачем он им нужен?.. Во-вторых, она понятия не
имеет, что такое инициализация. Это совсем как на чужом языке звучит.
Может, на чужом и есть?.. Странно - совсем недавно она даже не
догадывалась, что существуют какие-то другие языки, кроме того, на каком
говорят в их деревне. А Молчун ей рассказывал, что на далеком Материке есть
много народов, говорящих на разных языках, и они часто ссорятся из-за того,
что считают свой язык лучше другого и хотят сделать свой язык главным. В
Лесу такого нет...
Вроде бы Нава с Ритой доказывают, что им надо пойти и инициализировать
город. А Молчун кричит, чтобы они оставили озеро в покое... Какая связь
между озером и городом?.. Молчун говорит, что мало Наве с Ритой, что их
самих в этих городах изнасиловали, так они хотят, чтобы насиловали и
других...
Рита отвечает, что в этом городе никто никого насиловать не будет.
Даже мертвяков поблизости не будет. А если и будут, ведь они нужны и для
других дел, то им будет запрещено трогать женщин. Но женщина должна иметь
право выбора.
- Ты же сам доказывал, - напоминает Нава, - что надо объяснить людям
правду, чтобы они сами решали, как жить дальше... Я была против, потому что
это лишило бы их покоя и счастья, доступного им. Но ты постепенно меня
убедил. А теперь, когда я хочу действовать по твоему совету, ты начинаешь
возражать.
Молчун отвечает, что и он поддается убеждению, но он никогда не
говорил, будто нужно создавать новые инкубаторы подруг. Особенно, там, где
их никогда не было и быть не могло. В Управлении, например.
Перец говорит, что он предотвратил экспансию Материка в Лес... Еще
одно непонятное слово... Но ему не нравится и экспансия Леса на Материк...
Хотя, с другой стороны, это частичное проникновение Леса на территорию
Управления - компромисс, позволивший избежать активной агрессии Тузика.
Создание буферной зоны было необходимо, но стоит ли делать из нее точную
копию Леса?.. Он, Перец, считает, что не стоит.
- А кто жалел тех, кого не пускают в Лес? - усмехнулась Рита. - Очень
мне интересно посмотреть на этих любознательных, когда там появятся
рукоеды... Чем точней копия, тем меньше им нужды соваться дальше в Лес...
Вот полосу боев там устраивать не будем, а то повымрут, как мухи... Хотя,
может, и стоило бы для воспитания серьезного отношения к Лесу. Прогулочки
им, видишь ли, подавай, развлекалочки...
- Да, - кивнул Перец, - в чем-то ты права, но нет у меня ощущения
бесспорности твоей правоты, что-то тут не совсем верно.
- К сожалению, - сказал Молчун, - хоть мы и друзья, даже больше, чем
друзья, наверное, сейчас тот самый случай, когда мы смотрим на ситуацию с
очень разных точек зрения... Видимо, это неизбежно, как ни прискорбно.
- Но, скорей всего, мы все согласимся с тем, что не стоит устраивать
Тузику и его акционерному обществу слишком хорошую жизнь... Леса должны
бояться... К сожалению, человек часто так устроен, что не уважает того,
чего не боится. Пусть в Лес приходят только те, кто в нем нуждается, а не
для развлечений и безобразий... Вполне допускаю, что стоило бы и рукоедов
туда запустить. Правда, этим бедным рукоедам не позавидуешь - начнут
охоту...
- Но Город-то, Город! - воскликнул Молчун. - Город-то им зачем?
- Затем же, зачем и рукоеды, - ответил задумчиво Перец. - Когда
начнутся метаморфозы среди женщин и, полагаю, мужчин, которые залезут в это
озеро, кому-то придется серьезно задуматься над происходящим...
- Но ведь нечестно так поступать с ничего не подозревающими людьми! -
не сдавался Молчун. - Сами говорите: право выбора!..
- И не отказываемся! - кивнула Рита. - Мы их предупредим о вреде
купания в озере.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг