временами и зачаровывало, увлекая в свою еще непонятную гармонию. Но,
видимо, срабатывали какие-то психические предохранители, и Оолла с
облегчениен освобождалась от наваждения. Хотя иногда была вынуждена
признаться себе в том, что ее тянет погрузиться в эту цветовую стихию.
Но ведь у нее была цель! И, стремясь к этой цели, Оолла стала все
больше внимания уделять деятельности твердокрылов в скалистых склонах,
окаймляющих их долину. Наибольшая их активность наблюдалась в одном месте,
где долина сужалась в ущелье с отвесными стенами. Они прилетали туда с утра
и исчезали в темном провале небольшого отверстия на склоне. Время от
времени кто-то прилетал, кто-то улетал.
Более бурная деятельность наблюдалась у подножия склона вблизи другого
отверстия, из которого с ревом и брызгами вырывался подземный поток,
превращающийся затем в извилистую и довольно бурную, хотя и небольшую реку.
Там внизу непонятным для Ооллы образом (просто, издалека днем она не
могла рассмотреть) появлялись сверкающие груды хрусталя. Нетрудно было
догадаться, что где-то внутри скал твердокрылы добывают камень и доставляют
его к подножию. Как они это делают, Оолла не могла вообразить. А когда
пыталась представить - попытки приводили к временному умопомрачению и
приступам панического ужаса. Видимо, боязнь замкнутого пространства была
родовой особенностью психики мягкокрылов.
Но факт оставался фактом: твердокрылы исчезали в скалах, и оттуда
появлялся хрусталь. Потом они загружали его на деревянные плоты, которые,
надо признать, с великим искусством сплавляли вниз по бурной речке, каждый
в сопровождении четверых твердокрылов. Они летели над плотом, держа в лапах
нити, соединяющие их с углами плота, и в особенно сложных местах сплава
натягивали эти нити, управляя движением этого странного приспособления.
Далеко не весь хрусталь удавалось доставить к месту строительства
очередного гнездовья, которые, по понятным причинам, располагались вдоль и
вблизи реки, - часть плотов переворачивалась на порогах. И тогда
незадачливые сплавщики, часто рискуя жизнью, извлекали плот на берег,
выбиваясь из сил. На берегу они разбирали его по бревнышкам, точнее, по
жердочкам и транспортировали по одной жерди обратно к началу сплава, где
снова скрепляли в плот.
Действия, казалось Оолле, достаточно сложные и неординарные, но
существенна ли в них доля рациональности? Ведь и муравей, как она
неоднократно наблюдала, удивительно изобретателен, когда тащит веточку на
строительство своего муравейника... Может быть, и муравей - интеллектуал?
Тогда что можно сказать о мягкокрылах, которым вся эта суета
представляется слепым, в лучшем случае - полуслепым подчинением
инстинктам?..
Да, инстинкты через эмоции побуждают разум к деятельности, но
подлинная разумность возникает лишь тогда, когда эта деятельность служит
обеспечению условий для свободного бытия разума.
И в который уже раз, наблюдая за твердокрылами, Оолла убеждала себя в
том, что существа, затрачивающие столько сил и времени на удовлетворение
ненасытных инстинктов, не могут быть разумны. Это было очевидно, но огонек
сомнения не затухал...
Камни от берега к месту строительства твердокрылы доставляли в
сетчатых приспособлениях, ухватившись лапами за концы разной длины и
отчаянно размахивая крыльями. Таким образом они перетаскивали достаточно
крупные куски.
Оолла вдруг подумала, что по весу эти куски, наверное, ничуть не
меньше мягкокрыла!.. От догадки у нее возбужденно забилось сердце. Но куда
и зачем они могли бы транспортировать тела мягкокрылов? Зачем - это
главное!.. А скрывать они могли их как в своих гнездовьях, так и в этих
темных отверстиях в скалах. Хотя зачем бы они могли им понадобиться в
гнездовьях в таком, увы, немалом количестве, если они их не едят? Да и не
видно в этих гнездовьях таких отверстий, в которые можно было бы протиснуть
мягкокрыла...
Оставались таинственные отверстия в скалистых склонах. И Оолла
сосредоточила свое внимание на них, пытаясь ощутить там хотя бы проблеск
ментальности мягкокрылов. Но ментальное пространство было глухо ночью и
прорезалось лишь черно-фиолетовыми сполохами злобы твердокрылов днем. На
кого направлена эта злоба? Неужели они удовлетворяют свои инстинкты со
столь отрицательными эмоциями? Это невозможно. И в других местах их
деятельности этого не наблюдается. Только в местах охоты на мягкокрылов. Не
оттого ли, что и тут, и там - один и тот же адресат ненависти?..
Почему же тогда нет никаких признаков ментальности мягкокрылов?.. И
тут Оолла вспомнила об экспериментах со своими жертвами на охоте.
Отсутствие ментальности могло быть объяснено фактом несвободы! Но неужели
разумные, высокодуховные мягкокрылы столь же беззащитны против несвободы,
как и те трусливые глупые твари, которых они употребляют в пищу?! Это
предположение казалось нелепым и невозможным, но только оно давало
сколько-нибудь разумное объяснение. И возникло оно не из пустоты, а из
некой совокупности признаков, догадок, предчувствий, выстроившихся в
логическую цепочку, которая и привела Ооллу к этим скалам с черной пастью,
так пугающей и влекущей ее.
И однажды ночью, когда прошло уже достаточно времени после вылета из
скал последнего твердокрыла - а Оолла вела тщательный учет их передвижению
- и вероятность возвращения их, по ее наблюдениям, стала практически равна
нулю, она осторожно спланировала с противоположного склона на край
страшного провала.
Из него несло тяжелым густым смрадом и сырым холодом. Воздух казался
тягучим и мягким, как древесная смола, и словно прилипал к гортани, не в
силах пробиться к легким. Оолла стала задыхаться, но, войдя в пограничное
состояние, взяла работу внутренних органов под контроль и заставила их
работать в оптимальном для необычных условий режиме. Немного полегчало.
Оолла медленно двинулась в темноту. Пахло гарью откуда-то совсем близко и
гниющей плотью - издалека. Даже в пограничном состоянии Ооллу стало мутить,
и она уже было собралась возвращаться, ибо все равно ничего не видела в
кромешной темноте, как вдруг крыло ее, которым она касалась стены, чтобы не
потерять ориентировку, ушло в пустоту, и оттуда потянуло относительно
чистым воздухом. Оолла глубоко вздохнула несколько раз, прочищая
дыхательные пути, и, ощупав крылом стену, поняла, что она сворачивает
куда-то вбок. В то же время, обостренное чувство враждебного замкнутого
пространства подсказывало ей, что провал продолжается и в прежнем
направлении. И неприятный запах шел именно оттуда. Значит, она пришла к
разветвлению пути. Куда идти дальше?
Назад! Конечно же, назад! - требовал от нее инстинкт самосохранения и
элементарный здравый рассудок. И Оолла искренне готова была внять этому
гласу разума во мраке, но надежда... надежда и что-то еще неназываемое
влекли ее вперед. Куда?..
Победил свежий воздух - мягкокрылы просто не смогли бы существовать в
таком смраде! Посему Оолла и свернула в боковой проход. Идти было, в
общем-то, нетрудно - под лапами ощущались лишь мелкие камешки и плотно
спрессованный песок. Правда, иногда когти цеплялись за какие-то, по
ощущению, деревянные брусья, лежащие поперек пути на равном расстоянии друг
от друга. Но Оолла не стала углубляться в их исследование, боясь потерять
стену, а значит, и ориентировку. К тому же, по этим деревяшкам было
неудобно идти. И она жалась к стене.
Вдруг впереди забрезжило какое-то свечение. Сердце екнуло и
возбужденно забилось. Казалось, луч надежды материализовался! Хотя инстинкт
самосохранения заставил Ооллу замедлить шаги. И даже остановиться. Она
оглянулась назад - прямо за ее спиной непробиваемым монолитом враждебно
чернел непроглядный мрак. И когда она представила, сколько уже прошла, и
какое расстояние отделяет ее от родного свободного пространства, холод
непроизвольного ужаса пополз по спине между крыльев и сполз слабостью в
задрожавшие лапы. Оолла прислонилась боком к шершавой холодной стене, чтобы
не упасть, и повернула голову к далекому свечению. Оно было похоже на
первую звездочку. И это дарило надежду на то, что скоро все "небо" будет в
звездах. А может быть, она видит далекий выход из этого мрачного
подземелья? И ее зовет к себе настоящая звезда?
Оолла быстро пошла вперед, чувствуя, что находится на грани
психического срыва. Свечение увеличивалось и все меньше походило на
звездочку. Оно стало казаться, скорее, каким-то светящимся облаком - такое
тоже бывает на небе, когда луну вдруг прикроет полупрозрачное облачко... Но
вскоре и эта иллюзия исчезла - облако превратилось в нечто громадное и
паутинообразное! Оолла замечала на ветвях деревьев и кустов маленькие
полупрозрачные паутинки, которые плетут еле различимые глазом паучки,
поедающие насекомых. Но чтобы существовало такое!.. Оолла не могла этого
представить и отказывалась верить собственным глазам, очень сильно
подозревая, что ее психика все же не выдержала столь серьезного
эксперимента по проверке возможности существования мягкокрыла в абсолютно
темном замкнутом пространстве.
Но, как ни странно, сознание ее пока подавало все признаки жизни и
задавало вполне разумные вопросы. Например: каков же должен быть размер
паука, создавшего столь громадную паутину из нити, толщиной с палец
мягкокрыла?.. И еще более серьезный вопрос: каковы же "насекомые", для
отлова которых сплетена эта исполинская ловушка?!
А она поражала воображение! Светящиеся зеленоватым светом спирали,
взвихривая черное пространство громадного зала, улетали в засасывающую
даль, сужаясь в диаметре. Один слой наматывался на другой, еще более
замысловатого рисунка, а тот - на следующий... И не было этому конца.
Оолла медленно приближалась к паутине, физически чувствуя, как она
затягивает в свою таинственную и прекрасную глубину. Сознание, как бы само
собой, устремилось к пограничному состоянию и легко преодолевало незримую
границу... Погружение в себя ощущалось удивительно полным. И хотя было
тревожней, чем обычно, - Оолла давно поняла, что глубокое самопогружение
сопровождается усилением чувства тревоги, - удовлетворение от достигнутой
глубины компенсировало дискомфорт, вызываемый ощущением тревоги...
Вдруг сильнейший удар чуждого ментального поля высокой напряженности
выбил Ооллу из транса, и она увидела, что уже всем телом навалилась на
паутину, а кончики почему-то расправленных во всю ширь крыльев уже
провалились в ячейки светящейся и, оказывается, липкой ловушки.
Первым ее безотчетным импульсом было - выдернуть крылья из коварной
паутины и бежать, бежать прочь!.. Но у нее достало самообладания - видимо,
сказались медитативные упражнения - чтобы не делать резких движений, а
напротив, чрезвычайно осторожно и медленно, стараясь не зацепиться перьями
за паутину, извлекать свои крылья. Через некоторое время ей это все-таки
удалось. Оолла облегченно вздохнула. И тут же отскочила от паутины. Однако
ощущения свободы не было. Она чувствовала вокруг себя чужое психическое
поле. Оно не было явно враждебным, но пугало своей чуждостью и несомненной
силой.
Оторвав взор от паутины, Оолла заметила, что стены и потолок
подземелья состоят из хрусталя, из которого твердокрылы сооружают свои
гнездовья. В свечении паутины камень имел зеленоватый оттенок, как вода
горных озер, просвечиваемая лучами солнца. И это было красиво.
Тут Оолле показалось, что стены задрожали и стали призрачными, а ее
понесло сквозь них в каменные глубины. Ей подумалось, что в любой момент
стены могут снова окаменеть, и тогда она окажется замурованной в камень.
Оолла представила это столь ясно, что ее охватил совершенно
неконтролируемый ужас, и сознание погрузилось во мрак...
...Очнулась Оолла от ощущения свежего ветра. Она открыла глаза и
обнаружила, что сидит, привалившись спиной к стене отверстия, сквозь
которое на нее смотрели... звезды! Настоящие, милые ее сердцу и взору
звезды. Оолла поднялась и ринулась в родное ночное пространство, раскинув
большие надежные крылья. И только набрав высоту и оказавшись достаточно
далеко от страшного подземелья, она вдруг подумала: "А как же я оказалась
около выхода?"
Она решительно не помнила, чтобы возвращалась назад от странной и
страшной светящейся ловушки. Но ужас, охвативший ее, когда каменные стены
стали призрачными, Оолла помнила отлично! Не могла же она в беспамятстве
преодолеть мрачное беспросветное пространство, отделявшее ее от выхода из
подземелья?! Как же тогда она оказалась на свободе?!
Чья мощная ментальность настигла ее в подземелье? И почему она ничего
не ощущала вне его? Хотя специально прислушивалась. Правда, это нетрудно
объяснить - ведь и мягкокрылы, при желании, экранируют свое ментальное поле
и могут обмениваться узконаправленной информацией...
Видимо, она ощутила присутствие таинственного существа лишь тогда,
когда оно позволило себя обнаружить, когда Оолла почти уже стала его
добычей. Еще чуть-чуть, и ей никогда бы не выпутаться из ловушки!..
Ужас от запоздалого осознания того, что могло бы случиться, чуть было
не парализовал Ооллу. Она вынуждена была спланировать на скалы и
сосредоточиться, чтобы восстановить психическое равновесие.
А если сейчас попробовать установить с НИМ контакт?! Может быть, ОНО
еще не исключило меня из сферы своего внимания?
Оолла заставила себя сосредоточиться на подземелье. Это оказалось
достаточно трудно, потому что ее психика отказывалась возвращаться в
ситуацию стресса. Но на всякий защитный механизм есть разумная воля. И
волевое усилие Ооллы увенчалось успехом - она ощутила эту странную
ментальность! И не просто ощутила, а увидела то, что видело перед собой
ОНО, словно бы шла беседа с другим мягкокрылом!..
А увидела она подземелье, сплошь хрустальное - стены, дно, свод... И
все это светилось! Свечение было неярким, но глубоким. И, главное дело, -
разноцветным!
Оолла встречала этот камень выходящим на поверхность скал, но он
всегда был прозрачно-белым. Правда, иногда луч солнца превращал отдельные
его кристаллы в нечто радужное, чем нельзя было не залюбоваться... Но там,
в подземелье - не было солнца! И все же камень переливался радужными
блестками, и Оолла зачарованно любовалась этой фантастической картиной,
пока параллельно формировавшаяся в подсознании мысль, пробившись в
сознание, не заставила ее вздрогнуть, и тогда чудесное видение растаяло,
сменившись черным полотном ночи.
И мысль эта была столь же беспросветна, как чернота ночи в пропасти:
"Твердокрылы охотятся на мягкокрылов для того, чтобы скармливать их потом
ЭТОМУ СУЩЕСТВУ! А ОНО, в обмен, позволяет им брать из подземелья хрусталь,
нужный им для строительства гнездовий!"
Эта гипотеза настолько четко объясняла поведение твердокрылов, что
показалась Оолле ужасающей истиной. Она была практически на грани полного
отчаяния, представляя, как твердокрылы деловито швыряют окровавленные тела
мягкокрылов в пасть светящейся липкой ловушки...
И только слабая надежда на то, что гипотеза окажется ошибочной, давала
ей силы жить. С этой надеждой она и дотянула до следующей ночи,
восстанавливая физические и психические силы охотой и сном. А к вечеру уже
кружила высоко над ущельем, прячущим в себе таинственное и страшное
подземелье.
Дождавшись, когда твердокрылы отбудут в свои гнездовья, Оолла стала по
спирали, не спеша, снижаться. И вместе с темнотой опустилась на скалы
напротив входа в подземелье.
Что привело ее сюда опять, когда все уже предельно ясно и безнадежно?
Надежда на чудо?.. Инерция пути?.. Желание пройти его до последнего
предела?.. А что будет дальше? Да ничего - последний предел - он и есть
последний предел, за которым ничего...
Оолла снова настроилась на ментальность подземелья. Память сохранила
психические координаты этого поля. И через некоторое время увидела
мельтешение каких-то светящихся полосок или нитей, похожих на нити
светящейся паутины. Они мельтешили так быстро, что у Ооллы скоро зарябило в
глазах и она, встряхнув головой, отключилась и огляделась вокруг, подумав,
что сейчас, в трансе, была совсем беззащитна. А повадки хищников этой
высоты ей мало знакомы. Впрочем, она стала уже так чувствительна к
присутствию чужой ментальности, что, скорее всего, почуяла бы приближение
опасности...
Так что же она видела? Процесс плетения паутины? Нет, пожалуй...
Паутина гораздо проще по конструкции, чем то световое нечто, которое
возникало перед ее погруженным в чужую ментальность взором.
Вряд ли ей удастся решить эту загадку. Да, видимо, это и ни к чему.
Важен сам факт того, что она установила ментальный контакт с КЕМ-ТО... И
этот КТО-ТО, кажется, пожирает мягкокрылов... Но как это установить
наверняка? Принести себя в жертву? Что за польза будет от этой жертвы Стае,
а тем более, ей самой? И кто тогда разгадает ту загадку, что так томительно
скрывается в ней, в Оолле? Во всех мягкокрылах...
Еще несколько раз за ночь Оолла пыталась подключиться к этой странной
подземной ментальности, но с тем же результатом - мелькание светящихся
нитей до ряби в глазах. Может быть, это мельтешение - способ скрыть от нее
полезную информацию?.. Не слишком ли хитроумно для какого-то подземного
монстра? Не пытается ли она наделить это незримое чудище своими
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг