ментальном поле Стаи. И хотя Его поле резко отличалось от индивидуальных
полей других мягкокрылов как существенно большей энергией, так и
информацией, в нем заключенной, оно не было враждебно духовному вектору
Стаи. Напротив, усиливало устремленность к духовным высотам и благоденствию
каждого члена Стаи. Это означало, что он принес в Стаю новый жизненный
опыт, ранее ей неизвестный, и значит, обогатил Стаю. Потому у Стаи не было
оснований отторгать таинственного пришельца. Ни у кого из мягкокрылов не
возникло такого желания. Интерес возник, и немалый, но чтобы изгнать...
нет! Стая вовсе не представляла из себя некой жесткой социальной системы.
Она была, скорее, духовной, нежели социальной общностью. Хотя не есть ли
это высший уровень социальности?.. Впрочем, сей вопрос - из Его
интеллектуального арсенала. В Стае бы он никогда не возник ввиду отсутствия
предмета рефлексии. Каждый мягкокрыл вполне успешно сам решал свои
жизненные проблемы, благо щедрость природы обеспечивала для этого все
условия. И живности, и съедобных растений на склонах гор было
предостаточно, за исключением редких суровых периодов, во время которых и
проявлялись элементы социальности в форме совместного выслеживания добычи,
коллективной охоты и разделения ее трофеев между всеми членами Стаи. Но это
была чрезвычайно редкая ситуация, сохранившаяся только в коллективной
памяти Стаи.
Максимальное наслаждение мягкокрыл получал от двух занятий - от
свободного полета и от погружения в глубины собственной психики. Трудно
сказать, что тянуло его в эти таинственные глубины. Может быть, сама
таинственность? Или необъяснимое предчувствие какого-то очень важного для
жизни и чрезвычайно интересного открытия? Или инстинкт самосохранения?
Сохранения от чего?.. К сожалению, ответ на этот вопрос Стае не был
известен. А может, и к лучшему?..
Но ни с чем не сравнимо было ощущение наслаждения от возвращения в
ментальное поле Стаи после пребывания в тревожных и одиноких глубинах
собственной психики, где все было зыбко, ненадежно и мучительно
недостижимо. Как-то обреченно недостижимо при непреодолимом стремлении
проникнуть как можно глубже. Только не иллюзорна ли эта глубина?..
А в ментальном поле Стаи было надежно и спокойно. Его громадная, по
сравнению с индивидуальной, энергия была неопровержимым доказательством
надежности бытия и оптимистичности его перспектив. Хотя в глубине души
любой мягкокрыл понимал, что живет, страдает и умирает в одиночку. И все же
в самые жуткие моменты самопознания оставалась надежда на помощь
ментального поля Стаи, которое не отпустит частичку себя в небытие...
А Он и тут стоял особняком. С одной стороны, щедро вливая свою энергию
в общее поле, с другой - сохраняя свою полную независимость от Стаи.
Собственно, все мягкокрылы были независимы. Но и неотторжимы от Стаи. Его
же независимость была абсолютной.
Впервые почувствовав Его появление в ментальном поле Стаи, Оолла
ощутила ни с чем не сравнимое волнение, вроде бы сердце сжалось от
тревожного, но и влекущего предчувствия. Потом, по мере привыкания к Его
существованию, ощущение ослабело, но не исчезло вовсе, как бы став
неотторжимой частью духовного мира Ооллы.
Когда она первый раз увидела Его в полете, ощущение это взрывом
заполнило всю ее душу. Он был прекрасен, ослепительно белый, даже
поблескивающий в лучах солнца на фоне густо-синего неба. На первый
взгляд совсем не похожий на других мягкокрылов, оперение которых - пестрое,
серо-черное с вкраплениями белизны - делало их неразличимыми на фоне
скалистого пейзажа.
Бывали, правда, и черно-белые мягкокрылы, сама Оолла, например, но
такого - совершенно белого она видела впервые. Он будет выделяться на
скалах, но окажется совершенно невидимым на леднике или на снежном склоне.
Впрочем, врагов, от которых нужно было бы маскироваться, у мягкокрылов
на их высотах почти не было. Разве что громадные белоснежные кошки да
высокогорные змеи. Но первые предпочитают более доступных жвачных,
травоядных и лишь в крайнем случае обращают свой голодный взор в сторону
мягкокрылов, а вторым по силам только птенцы. Но когда они вылупляются,
мягкокрылы крайне бдительны. И чаще змеи идут в пищу птенцам, чем наоборот.
Хотя бывали случаи... Кажется, именно в этот момент восхищения Им она и
услышала впервые Его зов. И полетела следом. Он заметил ее, и теплая волна
приязни и благодарности за отзывчивость избавила Ооллу от настороженности.
Он был странный, этот Белый Пришелец, и не понимал, казалось,
очевидных вещей. Похоже было, что Он никогда не жил в Стае, а потому не
знал ее порядков. Не таких уж, кстати, и обременительных. И Оолла терпеливо
объясняла ему все, что требовалось. И словами, и чувствами, и образами.
Собственно, и объяснять-то не было необходимости - достаточно было открыть
себя, то есть позволить считать всю информацию ее ментального поля. Ну,
почти всю. Самый-самый маленький кусочек Оолла все же утаила. Хотя и
понимала, что это бесполезно - поведение выдавало ее с головой.
Но она на перешла в Его гнездо. Это было бы слишком. Да Он и не звал
ее. А если бы позвал?.. На этот вопрос Оолла боялась отвечать себе. Но
часто бывала поблизости от гнезда Белого Пришельца.
Устроил Он его, кстати, слишком высоко даже для мягкокрыла - на
безжизненной, окруженной ледниками самой высокой вершине горной страны.
Если бы Он не был мягкокрылом, то оказался бы там в полном одиночестве. Но
мягкокрылы не бывают одиноки, ибо у них есть ментальное поле Стаи.
Однако Оолла обратила внимание на частые Его исчезновения из этого
поля. В общем-то, мягкокрылы никогда не следили за этим. Быть или не быть
включенным в общее поле - личное дело каждого. Тем более, что процесс
самопогружения требовал подобного отключения. Но Оолла наблюдала за Ним,
ибо пыталась понять Его. Почему-то ей казалось, что Он отключается вовсе не
для самопогружения. Причин своего подозрения Оолла не смогла бы объяснить.
Впрочем, как и происхождения многих других аспектов своего знания о мире.
Так знала, так чувствовала, так видела мир - и это не требовало объяснений.
Вообще, мягкокрылы предпочитали погружаться в глубины психики вместо
того, чтобы размышлять при ясном сознании, лишь чуть-чуть отключившись от
мешающих шумов внешнего мира. Не потому ли, что часто кажется, будто именно
там в глубине кто-то взывает о помощи, в общем-то, даже и не надеясь, что
помощь придет. Быть может, это иллюзия? Даже наверняка - иллюзия, но Оолла
не в силах заглушить этот зов. И не в силах не откликнуться на него.
Оказалось, что Он ничего подобного не слышит. По крайней мере,
говорит, что не слышит. Может быть, это - как раз то, что отличает Его от
остальных мягкокрылов?
- Скажи мне, кто меня зовет? - спросила Оолла как-то, прилетев к Нему
в гнездо. Спросила, вовсе не надеясь на ответ, ибо кто может это знать?!
Вопрос, не требующий ответа, но призывающий сочувствие.
Однако Он, нимало не смутившись, ответил:
- Тебя зовет Та, что потеряла себя...
Это было так неожиданно, что Оолла растерялась. И не знала, как
реагировать - воспринимать как шутку или как красивую фантазию?
Но Его ответ звучал так просто и буднично, словно Он давным-давно знал
это, и в Его тоне она не услышала ни малейшего намека на возможность шутки
или фантазии. Смотрел Он при этом прямо в глаза Оолле, и была в Его взгляде
совершенно обезоруживающая прямота. Оттого хотелось верить, что как Он
сказал, так оно и есть на самом деле.
- Но разве я - это Она? - удивилась Оолла. - Почему Она зовет именно
меня? Как она могла потерять меня?..
- Она - весь этот мир, - непонятно ответил Он. - И зовет она всех, но
вряд ли кто сможет откликнуться так, чтобы она услышала. Потому что это
невозможно... Хотя, кто знает?..
- Но кто Она?
- Мать Мира, - просто ответил Он, но Оолла не поняла, что Он имеет в
виду. И не стала требовать разъяснений, чувствуя, что они окажутся за
пределами ее разумения. И так она узнала очень много. Достаточно, чтобы
погружаться в свою психику не вслепую, а разыскивая ту, которая ее ищет.
Потом она обнаружила, что Он начал следить за твердокрылами. Стая
знала, конечно, что они нападают на мягкокрылов, залетевших в их низкие
высоты. И объясняла это естественной охраной ими своей территории.
Мягкокрылам не рекомендовалось нарушать высотные границы, но в пылу охоты
разве уследишь? И пропадали сородичи... Стая тяжело переживала потерю
каждого своего члена, но не видела способа противостоять этому, кроме
соблюдения личной осторожности каждым мягкокрылом. Да и что возьмешь с этих
мелких неразумных тварей - ими движут животные инстинкты и неразумно
ставить им это в вину. Разумнее не вынуждать их этого делать.
Однако твердокрылы обнаглели и сами начали залетать в высоты
мягкокрылов и устраивать охоту на них. Тогда-то Белый Пришелец и вступил в
свою борьбу с ними.
Твердокрылы значительно мельче мягкокрылов и оттого, видимо,
значительно маневренней. Их стремительный и резкий полет без труда
перечеркивал плавные траектории мягкокрылов. Казалось, стремительным атакам
твердокрылов невозможно противостоять. Однако Белый Пришелец нашел способ
не только уцелеть, но и, приняв бой, выходить из него победителем.
Главным оружием твердокрылов были вовсе не клюв и когти - они просто
смехотворны по сравнению с оными у мягкокрылов, - а твердые и острые
роговые окончания крыльев. Они делали этих маленьких черных летунов
грозными бойцами.
Твердокрылы нападали парами со спины, где мягкокрылы беззащитны, и
одного уверенного режущего росчерка их крыльев было достаточно, чтобы
отсечь у основания громадные крылья мягкокрылов.
Но Белый Пришелец отработал сам несколько фигур боевого пилотажа и
научил им других сородичей. И тогда стало случаться, что твердокрылы, вдруг
потеряв цель атаки, рассекали крыльями друг друга или напарывались на
громадные когти и клюв мягкокрыла, сделавшего резкий кувырок в воздухе.
Мягкокрылы начали летать группами или парами и страховать друг друга.
Правда, редко. Сказывалась тяга к уединению.
Оолла неоднократно сопровождала Его в полетах и страховала в бою.
Кстати, весьма успешно, ибо первая овладела Его приемами.
Но в тот роковой день она отдыхала в гнезде после удачной охоты, с
удовольствием и надеждой погружаясь в глубины своей психики. Надежду
подарил ей Он, открыв, что зов, который ей слышится, не иллюзия, а
действительно зов Матери Мира, потерявшей свой мир. Хотя Оолла плохо себе
представляла Мать Мира и способ, которым та могла родить этот мир, - не
яйцо же она снесла, в самом деле, - но само сознание реальности Ее
существования наполняло Ооллу азартом и осмысленностью поиска. Правда, было
совсем непонятно, как Мать Мира могла оказаться в глубинах ее психики. Но
это не останавливало Ооллу. Ведь могло быть и наоборот - она могла
пребывать в глубинах психики Матери Мира! Впрочем, это представить было
ничуть не легче.
И в то время, когда Оолла, спрятав свою голову в крыльях, превратилась
в каменное изваяние, неотличимое от черно-серых скал, и душа ее полетела
навстречу таинственному зову, освобождаясь от забот и тревог бытия, Белый
Пришелец кругами летал над сверкающим на солнце гнездовьем твердокрылов. И
что Ему там понадобилось?! Хотя дичи в тех местах водилось предостаточно,
мягкокрылы никогда не охотились в столь низких высотах. Знание?.. Но Ему не
раз говорили в Стае, что это очень опасное и, в общем-то, ненужное знание.
Что пользы от знаний об устройстве гнездовий твердокрылов?..
И все-таки Оолла услышала тогда Его зов! Нет, это был не зов, а,
скорее, крик прощания... Но пока она возвращалась в реальность, крик этот
окончательно затих, и Оолла тщетно кружила над вершинами и долинами,
пытаясь разыскать Его, живого или мертвого, сама рискуя стать жертвой
твердокрылов. Но, видимо, они были поглощены ликованием оттого, что
удалось, наконец, уничтожить столь опасного врага, и не обращали на Ооллу
никакого внимания. А она, пожалуй, не стала бы сейчас даже сопротивляться
им. Жизнь вдруг показалась ей бессмысленной и пустой. И пропало всякое
желание погружаться в какие-то там глубины. И сам этот внутренний зов,
прежде ясный и непреодолимый, вдруг стал ослабевать, пока не замерцал
где-то на грани слышимости. Порой казалось, что его и вовсе нет. Словно
тот, кто звал, скрылся далеко-далеко или просто устал звать. Сначала на
что-то надеялся, а потом надежда ушла. Оолла быстро поняла, что зов затих
не только для нее, но и для других мягкокрылов. И уже не могла связывать
этот эффект с исчезновением Белого Пришельца. Потому что Зов был всегда, а
Он появился совсем недавно. И все-таки она чувствовала, что это не просто
совпадение. Ведь и Его появление было окутано тайной, которую Он объяснял
слишком легко: "Я прилетел издалека, с других гор, из другой Стаи". И хотя
это было очень похоже на правду, полноты в ней не хватало. Ни с того, ни с
сего не покидают своих Стай... Интересно, там все были такие белые, как
Он?..
Вообще, с миром что-то случилось. Будто он потускнел, и звуки, его
наполнявшие, стали глуше. Но, может быть, это лишь Оолла стала хуже видеть
и слышать?
Его присутствия в ментальном поле Стаи не хватало не только ей. Это
почувствовалось сразу. И дело было не в той доле психической энергии,
которую Он унес с собой, а в той информации, которой была промодулирована
эта энергия. Конечно, в памяти Стаи кое-что осталось. Но память и живое
знание - это разные вещи. К тому же всегда чувствовалось, что Он знает
гораздо больше, чем может воспринять поле Стаи. Часто информация просто не
находила резонанса в ее ментальном поле и затухала, не сумев сохраниться в
памяти. Хотя бы та же "Мать Мира" осталась загадочным сочетанием двух
знакомых понятий: "мать" и "мир", но ведь Он пытался наполнить эти звуки
гораздо более глубоким смыслом...
Оолла не то, чтобы не хотела, а просто не могла поверить в то, что Он
исчез навсегда. Почему-то ей казалось, что если она поверит в это, то Он и,
в самом деле, исчезнет безвозвратно. Ей верилось, что ее надежда - это та
тончайшая паутинка, которая еще удерживает Его на поверхности бытия. Хотя
ей самой было непонятно, где бы Он мог оказаться на этой поверхности, когда
признаков Его существования нет даже в ментальном поле?..
Отсутствие трупа не доказательство того, что Он жив, ибо мало ли
тварей там, внизу, которые не замедлят полакомиться им. И все же то, что
она не смогла обнаружить, как ни старалась, ни его тела, ни его крыльев (
они-то мало пригодны в пищу и могли бы сохраниться), поддерживало ее
надежду. И Оолла продолжала Его искать. Правда, уже не среди зарослей и
камней, где, действительно, мог находиться только Его труп, но в ментальном
поле этого мира.
Только теперь она обнаружила, что это поле существует, хотя оно совсем
не похоже на ментальное поле ее Стаи. Видимо, эта непохожесть и не
позволяла ей раньше распознать его. Да и не было ей никакого дела до чужих
полей. Ее мир ограничивался ее Стаей. В духовном измерении, разумеется.
Но ведь раньше, как и теперь, она не ощущала Его присутствия в мире. И
это, как выяснилось, вовсе не означало, что Его вообще в нем не было!..
И Оолла стала учиться погружаться не в себя, как прежде, а в мир,
внимательно и заинтересованно вслушиваясь в него. Это оказалось так же
непросто, как учиться летать. Такое же ощущение пугающей неизвестности
впереди и бесконечной пустоты под крыльями. Но тогда был перед глазами
пример родителей и других мягкокрылов. А сейчас она была одинока в своем
поиске. Кому она могла подражать? У кого учиться? У Него?.. Но пока Он
находился рядом, ей было невдомек, где витает Белый Пришелец, когда
отключается от ментального поля Стаи. Почему же теперь она решила, что Он
подключался к ментальному полю мира? Да потому что Его знания отличались от
знания Стаи, а где Он мог еще их почерпнуть?
Но Оолла не обманывала себя - она искала Его голос, а не новые знания.
Хотя попутно обретала и их.
Сначала она научилась отличать ментальный шум мира от тишины духовного
вакуума. Это оказалось непросто, ибо обнаружилось, что ментальный шум
присутствует почти всегда и из-за этого кажется тишиной, особенно, по
сравнению с ярким и четким полем Стаи. Более того, духовный вакуум почти не
существовал вовсе, и это было прекрасно, потому что краткие его мгновения,
которые удавалось уловить Оолле, наполняли ее безотчетным ужасом
одиночества и потерянности. Ее психика, стало быть, была плохо
приспособлена к духовному вакууму. А как же тогда самопогружение? Ведь
всегда считалось, что чем большей степени духовного вакуума удастся
достигнуть при медитации, тем глубже проникнешь в собственную психику, тем
лучше ее познаешь и тем будешь свободнее... Свобода - вот цель духа!.. А
вакуум не освобождает психику, а вынуждает ее взрываться от внутреннего
давления... Это было неординарным для нее открытием... Получалось, что
полная свобода - это смерть. Или, по крайней мере, безумие. Однако,
выходит, что погружаясь в себя, она все равно остается в духовной среде
мира...
Еще Оолла установила, что общаться с ментальным полем мира гораздо
лучше в гнезде Белого Пришельца, чем в ее собственном. Оказывается,
ментальные поля имели различную пространственную ориентировку и направления
наилучшего распространения. И в ее гнезде, находившемся примерно на одной
высоте с гнездами других мягкокрылов, ментальное поле их Стаи заглушало все
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг