ВЛАДИМИР ВАСИЛЬЕВ
ГОСТИНИЦА
роман-миф
"Все вещи вокруг тебя рассматривай как багаж в гостинице: придется
переехать... Но этот день, которого ты страшишься, как последнего - день
рождения в вечность."
Луций Анней Сенека
1. Пролог
Ее строили всегда. Поэтому никто не заметил, когда строительство было
закончено. Просто однажды устремленный ввысь шпиль вдруг обрел жилой вид.
Трудно сказать, в чем конкретно это выражалось - грань между жилым и
нежилым столь же неуловима, как между живым и неживым. С научной точки
зрения. Ибо живая плоть и мертвечина ощущаются сразу.
Вот и наше архитектурное диво вдруг обрело живую плоть и принялось
усердно ввинчиваться в небесную твердь, ибо очень напоминало внешне
громадный шуруп, шляпкой упершийся в землю. Резьбой его можно было считать
прогулочные террасы, непрерывной винтовой лентой прилепившиеся к боковой
поверхности шпиля, начинаясь с высоты, которая, видимо, обеспечивала
возвышенный обзор городского пейзажа. Хотя непонятно - что стоило обзирать
на этих неумытых неприбранных крышах?..
Кто вел строительство, никому тоже толком известно не было.
Какая-то фирма "made in не наше" в незапамятные времена приобрела
участок земли и право на ведение строительства, что, говорят, позволило
городской казне залатать вечные прорехи в своем бюджете, но когда это
было... Как говорится, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.
Однако мэрия не слишком была обеспокоена делами строительства. Фирма
относилась к самодостаточным автономным системам, не доставляющим боли
городской голове. Напротив, соорудила заводик стройматериалов, обеспечив
работой часть горожан, обходилась собственным транспортом и строительной
техникой... Просто замечательная фирма! Но странное дело - никто из горожан
не был занят на строительстве. И ладно бы - многие стройфирмы обходятся
собственными кадрами, но никто и никогда вообще не видел на этой стройке
строителей!.. Сначала, может быть, кто и удивился и даже обсудил проблему
за кружкой пива в баре неподалеку от стройплощадки, но потом привыкли и не
обращали внимания - мало ли какие строительные технологии есть не у нас...
Это только у нас ни фига до фига, небось да авось...
Но это - только присказка, а сказка совсем не об этом. А о том, что в
один самый обыкновенный день Гостиница, а именно так обозначался объект в
городских документах, ожила. И самый поразительный результат,
воспоследовавший из этого факта - ее стали замечать.
Кто-то обратил внимание на ее чистейшую белизну, столь поразительную
на сером фоне прочих городских строений, припорошенных пылью и закопченных
смогом. Да что там городской пейзаж - даже белые облака, обтекавшие вершину
Гостиницы, казались рядом с ней сероватыми.
Еще кто-то заметил, что облака не просто обтекают острие
Гостиницы, а вращаются вокруг него, создавая впечатление, что "шуруп"
именно ввинчивается в небо.
Некоторые слышали непрерывный рокот, словно бы от грома. А некто,
глазастый, разглядел корону молний, надетую на острие.
Большинство же, не утруждая себя анализом, восприняли явление
синтетически - в Городе появилось Нечто и оно весьма привлекательно! Чем
именно - еще непонятно, однако подобно тому, как в небе с земли наблюдалось
вращение облаков вокруг Гостиницы, так и с неба можно было заметить
вращение людей вокруг ее основания...
2. ЖЕНЩИНА
"Капля дождя ищет приюта в реке
И река принимает ее в свои берега"
Ваиз Кашифи. Мухсинова этика.
В автобусе было не продохнуть. Пахло выхлопными газами, человеческой
плотью и не стиранной одеждой. Хотя на улице стоял изрядный мороз, в салоне
было жарко от тесноты и отопления.
Женщина, плотно вжатая в человеческую массу, молча страдала, проклиная
свое чрезмерно чувствительное обоняние, городские власти, неспособные
обеспечить нормальное движение общественного транспорта, и судьбу, не
предоставившую ей личного средства передвижения. Шапка, предмет ее немалой
гордости, сползла на брови и норовила залезть в глаза своими песцовыми
волосинками. Женщина, оттопырив нижнюю губу, дула вверх, пытаясь отогнать
зловредные волосинки. Поправить же шапку не было ни малейшей возможности -
руки, плотно прижатые к бокам, были оттянуты двумя доверху наполненными
"бездонками" - телескопическими сумками, имевшими замечательную способность
удлиняться по мере нагружения. Отпускать их было нельзя, потому что они
могли мгновенно кануть в межножное пространство и затеряться с помощью
чужих шустрых рук - обычное дело в транспорте. Кроме того, "бездонки" имели
дурную наклонность без поддержки сверху вдруг схлопываться в плоскость,
предоставив содержимому гулять по салону. Такое тоже случалось
неоднократно. Да и не только с сумками...
Поэтому Женщина стойко боролась с тяготами дорожного бытия. Автобус
грузно подпрыгивал на ухабах, встряхивая пассажиров в своем переполненном
нутре, и при этом точно так же встряхивалось что-то внутри оных. Автобус
тормозил, и человеческая масса послушно наклонялась вперед. Автобус
трогался с места, и человеческая масса отклонялась назад. Так
воздействовали на нее законы ньютоновой механики, и было бы глупо на них
обижаться.
Обидно то, что ситуация не позволяла что-либо противопоставить их
действию, проявить свою волю.
Но Женщина давно нашла свой собственный выход из подобных ситуаций -
она мысленно преображала их, то раскрашивая яркими красками, как детскую
книжку-раскраску - и серое становилось цветным, то доводя их до нелепости -
и тоскливое становилось смешным...
Женщина, по мере возможности, покрутила головой, осматриваясь, и
обратила внимание на то, что все лица, не взирая на пол, возраст,
национальность, чем-то определенно похожи друг на друга. Нет, она не
удивилась. Тому, что видят каждый день, не удивляются. Но заметила. И,
значит, заинтересовалась, попыталась понять...
Отрешенность! Вот что превращало эти лица в отпечатки с одного
негатива. Их здесь нет, поняла Женщина, только оболочки разной степени
вонючести и привлекательности... Ей вдруг почудилось, что она одна живая в
автобусе, битком набитом трупами. Омерзение и ужас заставили ее
содрогнуться, и Женщина чуть было не завизжала, однако вовремя опомнилась.
Нет, это совсем не та ирреальность, в которую стоит погружаться...
Некоторое время Женщина отходила от своей фантазии.
"Что мне, собственно, от них нужно? - думала она. - Кто я такая, чтобы
судить их?.. "Не судите, и не судимы будете", - процитировалось к месту. -
Да кто же их судит?.. Ведь я всего лишь глянула в зеркало. И не понравилась
себе..."И нечего на зеркало пенять", - опять процитировалось и снова
кстати. - А я и не пеняю. Подумаешь... Кривая, не кривая, а единственная...
Разве я виновата, что в сорок лет безработная домохозяйка с высшим
образованием?.. Рынок... Конкуренция... Естественный отбор... Выживает
сильнейший... Вот я и пытаюсь выжить, - потянула она за ручки сумок. - А
интересно, - мелькнуло вдруг ни с того, ни с сего, - если бы все они были
голые, тоже отсутствовали бы?.."
Ситуация показалось настолько нелепой, что Женщина даже подхихикнула
про себя и еще раз с интересом огляделась вокруг. Она уже не удивлялась
выкрутасам собственной фантазии, которая подкидывала ей ситуации, видимо,
отбирая их по степени нелепости. Чем нелепей, тем с большей охотой фантазия
бралась за режиссуру.
Вот и теперь Женщина чуть прикрыла глаза ресницами, рассредоточила
взгляд - и началось медленное, как таяние морозного узора на оконном
стекле, преображение реальности.
Сначала перед ее взором подернулась дымкой и задрожала верхняя одежда
пассажиров - пальто, шубы и шубки, куртки на рыбьем меху и дубленки на
овчине, шапки, шапочки, платки, береты, шляпы, кепки... Даже показалось,
что в салоне стало посвободней. Ненадолго.
Потом, словно ветром сдуло, пиджаки, кофты, жилеты, свитера, брюки,
юбки, платья...
Картина приобретала явно комический колорит, хотя, наверное, не совсем
со здоровым оттенком.
Правда, пассажиры по-прежнему плотно прижимались друг к другу и
закрывали обзор, но кое-что рассмотреть все-таки было можно. Например,
"семейные" трусы шестьдесят - наверное - последнего размера в мелкий
розовый цветочек очень колоритно смотрелись рядом с мини-бикини длинноногой
лолитки, а голубые рейтузы "с начесом" - рядом с ажурными колготками
почему-то на голое тело. Всякое в жизни бывает. Видать, не до трусов
было...
Пассажиры и в ус не дули, все так же отрешенно глядя в пространство.
Однако фантазия уже набрала темп и не позволяла Женщине долго подхихикивать
над нелепостью исподних одеяний ее сограждан и гостей Города. Насчет
собственного вида Женщина комплексов не имела. Нижнее белье было ее
маленькой слабостью, наносившей немалые раны семейному бюджету. Женщина
всегда ходила в старом потертом мышиного цвета пальто, но не могла выйти из
дома, не надев наисвежайших новомодных трусиков и соответствующего им
гарнитура. Малейший зацеп или, не дай бог, пятнышко на них приводили ее в
состояние умопомрачения и брезгливости. И провинившийся предмет туалета
отправлялся в тряпки.
Почему? Зачем? Женщина не задавала себе подобных вопросов по этому
поводу, потому что от того, что на ней надето, хотя и не видно никому,
зависело ее с а м о о щ у щ е н и е.
Поэтому и сейчас, раздевая себя вместе со всеми, женщина была
абсолютно уверена в себе. И даже если кто-то другой попытается мысленно
раздеть ее, то он не увидит ничего, кроме того, что на ней надето, ибо
именно оно определяет выражение ее лица и позу...
Однако на кустодиевской толстухе, расплывшейся по сидению перед
Женщиной, уже растаял необъятный корсет и, наверное, трусы, но нависавший
над сидением живот не позволял убедиться в этом визуально.
Тщедушный старичок, прижатый мощной девой к углу сидения, никак не
реагировал на явление ему такого плотского роскошества, а все так же
нездешним взором пронизывал пространство перед собой. Впрочем, судя по
тому, что открылось, когда исчезли затрюханные подштанники, реагировать ему
было нечем.
Хрупкая недоразвитая лолитка упиралась прыщиками грудей в мощный живот
гиганта, подпиравшего загривком потолок салона, подобно Атланту. Взгляд
лолитки буквально упирался в фантастически мощное фаллическое сооружение
Атланта, при виде которого Женщину невольно охватил почти священный трепет,
смешанный с ужасом, когда она представила на мгновение, что это
"сооружение" могло сотворить с ней, а лолитка ничего не видела. Взгляд ее
проходил сквозь фаллос, достойный украсить любого древнеязыческого бога, и
не замечал его.
Интеллигентного вида мужчина лет сорока, на которого Женщина, войдя в
автобус, сразу обратила внимание - нравились ей такие - как стоял,
уткнувшись носом в книгу, будучи в пальто, так и продолжал стоять,
оказавшись голым рядом с бывшей обладательницей ажурных колготок на голое
тело.
Сама Женщина как-то нервно переносила свою наготу в общественном
месте. Прикрыться не было никакой возможности, потому что руки были заняты
сумками, и она пыталась занять такое положение, чтобы мужчинам были видны
самые невинные места, если таковые на женщине, вообще, имеются.
Однако мужики абсолютно не реагировали ни на ее прелести, ни на
чьи-либо другие. Впрочем, как и женщины...
Неужели, действительно, трупы? Но Женщина обнаженной кожей ощущала их
живое тепло. Терпимое - мужское и отвратительное - женское! Значит, и не
манекены... Но что же?.. Гипноз! Коллективный гипноз!.. Они спят с
открытыми глазами. И отлично! Не дай Бог - проснутся!.. А кто же их
загипнотизировал?.. Не я ли?
Женщину от этой очевидной догадки бросило в жар. Где-то на затылке под
волосами образовалась капелька пота и, набрав достаточную массу, потекла
вниз по желобку на шее, потом щекотно проползла между лопаток (это какой же
надо быть капле, чтобы не размазаться по спине?!) и совсем уж нестерпимо
щекотно юркнула с копчика в углубление между ягодицами. Женщина, не
выдержав испытания, принялась сжимать ягодицы и крутить бедрами, чтобы
размазать зловредную каплю (видимо, это все-таки была не капля, а ручеек
пота), и тут же ощутила нечто странное и неожиданное - снизу между ее
ягодицами проталкивалось что-то твердо-мягкое и округлое, проталкивалось не
грубо, но настойчиво, возвратно-поступательными движениями сообразуясь с
раскачиванием автобуса.
Женщину сначала бросило в еще больший жар, а потом в леденящий озноб.
Это что же такое происходит?! И главное - никакой возможности
сопротивляться - проклятые сумки! И теснотища! Женщина хотела закричать, но
голос ее не послушался - получился только выдох со стоном, который мог быть
ложно истолкован... Тем - сзади... Женщина что есть силы сжимала свои
ягодицы, но он уже почти достиг своей цели, и она чувствовала, что не может
ему воспрепятствовать... Вот уже...
Да что же это такое!? .. Из последних сил дернувшись вперед, Женщина
изогнулась, одновременно обернувшись, и увидела, что вразрез ее пальто из
соседней, точно такой же, как у нее сумки тычется в нее палка полукопченой
колбасы... Тьфу-ты, господи! Даже не сервелат, опытным глазом определила
Женщина и тут же поняла, что наваждение исчезло!..
Она с облегчением вздохнула. Ну, привидится же человеку такое! И
откуда что берется? Совсем, что ли, рехнулась? Фрейд проклятый... Она с
жалостью вспомнила своего зачуханного левыми, правыми и полусредними
заработками мужа и грустно вздохнула...
- Извините, не выходите на следующей? - мягким бархатистым баритоном
поинтересовался стоящий за ней обладатель колбасы. Женщина вздрогнула от
неожиданности и, взглянув в окно,
заторопилась, ответив странно непослушным и прерывающимся голосом: -
Да-да, конечно, обязательно... Женщина, вы не выходите?..
Молодой человек, позвольте пройти...Тело привычно превратилось в
гибрид змеи с отбойным молотком и пробойно-скользящими импульсами успешно
продвигалось к выходу. Наконец, дверь распахнулась, и автобус выдавил на
остановку порцию пассажиров вместе с Женщиной. Она сделала первый не
сдавленный вдох морозного воздуха и вдруг ощутила на голове непривычную
легкость и прохладу. Женщина сжала ногами одну сумку и свободной рукой
пошарила по голове - шапки не было!..
Автобус тронулся. На ее отчаянный крик: - Эй! Стой! - никто не
отреагировал. Остановка уже опустела. И тут Женщина вспомнила, что, когда
ее выплевывал автобус, ей послышалась фраза: - Поносила, дай другим..., -
но она не подумала, что это имеет какое-то отношение к ней. Оказывается
имело...
Женщине стало обидно и горько. Она уже много лет бережно носила эту
шапку, приобретенную еще в те времена, когда она работала... Носила только
в самые большие морозы, отвергала все посягательства дочери - поносить и
соседок - продать. Она очень себе нравилась в этой шапке. Может быть, даже
уважала - могла же когда-то позволить себе... Быть может, шапка
символизировала надежду - вернутся времена...
Женщина еще раз растерянно оглянулась по сторонам - ни у кого, кто
разбегался с остановки, шапки видно не было. Обладатель полукопченой
колбасы, забыв о существовании Женщины, если он его вообще заметил, уже
заворачивал за угол дома.
Наверное, все-таки сдернули, когда выходила из автобуса, -
предположила Женщина и молча заплакала, представив на своей голове серую
фигу с торчащими из нее шпильками, которую она соорудила под шапку - жалкое
зрелище! И вообще, она - жалкое существо...
Женщина подхватила сумки и, подгибая ноги от тяжести, оскальзываясь на
наледях, двинулась по тротуару. Слезы ослепляли и холодили. Голове было
холодно. Жить не хотелось. Сердце сжалось больно-больно - так, что
потемнело в глазах и показалось, что под ногами разверзлась бездонная
пропасть...
И тут Женщина увидела ЕЕ - Гостиницу! Она сверкала на фоне синего
морозного неба, как ледяной дворец Снежной Королевы... В ней действительно
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг