Птиц он совсем забросил. Попугаи сдохли, а канареек пришлось срочно
продать на рынке, так как они заразились от своих тропических собратьев
черной меланхолией и петь больше не хотели.
Нужно сказать, что не раз, просыпаясь по ночам, Филимон Орестович
обдумывал планы капитуляции. Порою ему нестерпимо хотелось броситься на
колени и вымолить прощение у Варвары Степановны. Однако он самым
решительным образом гнал эти малодушные мысли. Пойти на мировую значило
навсегда распрощаться со своим идеалом и разменять ожидавшее его счастье
на серые будни.
И вот однажды, когда, казалось, уже всякая надежда была потеряна, он
обнаружил в почтовом ящике адресованный ему конверт со штампом
Вычислительного центра. По краям конверт был окаймлен гирляндами красных
роз, а в левом углу, над электронной схемой, парил Амур, изготовившийся к
стрельбе по живым целям.
Сомнений быть не могло. Наконец-то Филимон Орестович держал в своих
руках судьбу!
С пылом юноши, срывающего маску прекрасной незнакомки, он единым махом
вскрыл конверт и прочел заветное имя:
Варвара Степановна Орешкова Далее следовали адрес и телефон, столь
известные Филимону Орестовичу.
Говорят, что в момент сильных потрясений перед человеком проносится вся
его жизнь. Ну, если и не вся, то хотя бы важнейшие ее этапы.
Так и сейчас, закрыв глаза, Филимон Орестович за короткое время
вспомнил прошедшие тридцать лет. По сравнению с его нынешним состоянием
они казались годами настоящего счастья, которое он так неразумно упустил,
предавшись несбыточным иллюзиям.
Он радостно улыбнулся и направился в кухню, откуда доносились
сладостные его уху звуки переставляемой посуды...
Если бы автор задался целью написать новогодний рассказ, то лучшего
конца и придумать нельзя. Вновь соединенные супруги под звон курантов
поднимают бокалы в честь электронного Деда Мороза.
Однако, как утверждают философы, жизнь - очень сложная штука. Пусть они
даже немного преувеличивают, но, во всяком случае, она сложнее примитивных
сюжетных схем. Что же касается гибрида Амура с компьютером, то даже
воображение фантаста не всегда может предугадать, на какие пакости этот
ублюдок способен. Итак, терпение, читатель!
...С радостной улыбкой вошел Филимон Орестович в кухню. Он тут же
заметил на столе точно такой же конверт.
- Ну, чего тебе? - спросила Варвара Степановна.
- Значит, ты тоже?.. - Филимон Орестович указал на конверт.
- А ты как думал?! Что ж я, по-твоему, одна и помирать буду?
- Эх, старуха, старуха! - вздохнул Филимон Орестович. - Много мы с
тобой глупостей понаделали. Ну, теперь все! Завтра идем в загс.
- Ишь, какой прыткий! - усмехнулась она. - Я своего еще и не видела.
- Так посмотри! - Филимон Орестович петухом прошелся по кухне.
- Ты что, обалдел?!
- Обалдеешь тут! - Он засмеялся и, взяв со стола конверт, извлек оттуда
извещение. Тут же смех комом застрял у него в горле. На плотной бумаге с
водяными знаками заказчица торжественно извещалась, что лучшего мужа, чем
некий Аврелий Маркович Октовианов, проживающий в поселке Ручьи, улица
такая-то, собственный дом, ей не сыскать.
Удивительное создание человек! В этой новой ситуации Филимона
Орестовича почему-то больше всего возмутили именно Ручьи.
- Ручьи! - захохотал он. - Нет, вы только подумайте, Ручьи! Собственный
дом!
Усы у него брезгливо топорщились, как у кота, нюхнувшего нашатырного
спирта, глаза сверкали дьявольским пламенем, нос заострился и выгнулся
дугой.
- Ручьи! Ха-ха-ха! Ручьи!!! Что ж, не смею препятствовать!
Отвесив насмешливый поклон, он с достоинством Каменного гостя
направился к себе за шкафы.
Я не мастак описывать сложные душевные переживания. Сопутствующие им
мысли настолько сумбурны, что изложить их хоть в какой-то логической
последовательности очень трудно. Да и ни к чему это. Важно, что теперь
Филимон Орестович готов был один на один биться за свою поруганную честь
со всеми электронными своднями на свете. Что же касается гнусного
соблазнителя из поселка Ручьи, то хороший удар шпагой:
Впрочем, чушь, какие теперь шпаги? Правда, есть еще кулачная расправа,
но и эта мысль тоже была откинута. Возраст не тот, да и сердце пошаливает.
Оставалось одно: протестовать, протестовать!
Протест - одна из самых хилых форм борьбы. Ниже его в табели о рангах
стоит только кукиш в кармане. Кроме того, попробуй протестовать, когда
перед тобой - равнодушный очкарик, впившийся молодыми зубами в яблоко.
- Вот, полюбуйтесь! - Филимон Орестович швырнул на стол извещение. - И
зачем вас только тут держат?!
- Что, не подходит? - спросил очкарик, чавкая при этом самым
омерзительным образом.
- Подходит! - дрожащим от негодования голосом произнес Филимон
Орестович. - Очень подходит, только я ей не подхожу. По вашему мнению не
подхожу. Это вы ей какого-то Аврелия подсунули!
- Что ж, бывает, - усмехнулся тот. - Тут уж, как говорится, ничего не
попишешь. Вам она подходит, а вы ей нет, ситуация вполне жизненная.
Платить будете? - Он вытащил из стола квитанционную книжку. - За повторную
рекомендацию пять рублей.
- Как?! - выпучил глаза Филимон Орестович. - И вы еще имеете наглость
мне предлагать?! Вы!.. вы!.. - Тут он изрек нечто столь нецензурное, что
даже видавший всякое очкарик поперхнулся яблоком и долго еще после того,
как за посетителем захлопнулась дверь, сокрушенно качал головой.
Тут наша легенда об электронном Фаусте подходит к концу. Тривиальному и
грустному. Можно было бы написать еще много страниц о том, как Филимон
Орестович боролся за свое счастье с домовладельцем из поселка Ручьи и как
был счастлив, когда наконец насладился победой. Все произошло именно так.
Однако пыл страстей, вовсе несвойственный его возрасту, окончательно
подорвал здоровье престарелого молодожена, и результатом всей этой истории
явилась скромная гипсовая раковина на одном из кладбищ - неопровержимое
свидетельство того, что извечное противоречие между стремлениями человека
и отпущенными ему возможностями окончательно улажено природой.
Возможно, что автором где-то был допущен просчет, когда он брался за
эту тему.
Может быть, человечество еще не готово передать свои сердечные дела
полупроводниковым схемам и запоминающим устройствам, или, наоборот,
алгоритмы решения задач, связанных с удовлетворением высоких порывов души,
еще недостаточно отработаны. А может, и впрямь браки заключаются в небесах?
Право, не знаю.
Молекулярное кафе
Указатель Электронного Калькулятора Мишкиного поведения целую неделю
стоял на отметке "отлично", и мы решили отпраздновать это событие.
Люля предложила пойти на концерт Внушаемых Ощущений, я сказал, что
можно посетить Музей Запахов Алкогольных Напитков, а Мишка потребовал,
чтобы мы отправились в Молекулярное кафе.
Конечно, мы поехали в кафе, потому что ведь это Мишка вел себя хорошо и
было бы несправедливо лишать его права выбора.
Мы быстро домчались туда в мыслелете. По дороге нас только один раз
тряхнуло, когда я подумал, что хорошо бы заскочить на минутку в музей. К
счастью, этого никто не заметил.
В кафе мы направились к красному столику, но Люля сказала, что ей
больше нравится еда, синтезированная из светлой нефти, чем из темной.
Я напомнил ей, что в газетах писали, будто они совершенно равноценны.
Люля ответила, что, может быть, это и прихоть, но когда делаешь
что-нибудь для своего удовольствия, то почему же не считаться и с
прихотями?
Мы не стали с ней спорить, потому что мы очень любим нашу Люлю и нам
хотелось, чтобы она получила как можно больше удовольствия от посещения
кафе.
Когда мы уселись за белый столик, на экране телевизора появилось
изображение робота в белой шапочке и белом халате. Улыбающийся робот
объяснил нам, что в Кафе Молекулярного Синтеза имеется триста шестьдесят
блюд. Для того чтобы получить выбранное блюдо, необходимо набрать его
номер на диске автомата, и оно будет синтезировано прямо у нас в тарелках.
Еще он сказал, что если мы хотим чего-нибудь, чего нет в меню, то нужно
надеть на голову антенну и представить себе это блюдо. Тогда автомат
выполнит заказ.
Я посмотрел на Мишку и понял, что мы хотим только того, чего нет в меню.
Люля заказала себе тарелку оладий, а я псевдобифштекс. Он был румяный и
очень аппетитный на вид, и Люля сказала, что ей не съесть столько оладий и
пусть я возьму у нее половину. Так мы и сделали, а я ей отдал половину
бифштекса.
Пока мы этим занимались, Мишка уныло ковырял вилкой в изобретенном им
блюде, состоящем из соленых огурцов, селедки, взбитых сливок и малинового
джема, пытаясь понять, почему иногда сочетание самого лучшего бывает такой
гадостью.
Я сжалился над ним и поставил его тарелку в деструктор, а Люля сказала
ему, что, когда придумываешь какую-нибудь еду, нужно больше
сосредоточиваться.
Тогда Мишка начал синтезировать пирожное, похожее на космический
корабль, а я тем временем пытался представить себе, какой вкус имел бы
приготовляющийся для меня напиток, если бы в него добавить капельку
коньяку.
Мне это почти удалось, но вдруг зажегся красный сигнал, и появившийся
на экране робот сказал, что у них в кафе таких вещей делать нельзя.
Люля погладила мне руку и сказала, что я бедненький и что из кафе она с
Мишкой поедет домой, а я могу поехать в музей. Люля всегда заботится о
других больше, чем о себе. Я ведь знал, что ей хочется на концерт
Ощущений, и сказал, что я поеду с Мишкой домой, а она пусть едет на
концерт. Тогда она сказала, что лучше всего, если бы мы все отправились
домой и провели вечер в спокойной обстановке.
Мне захотелось сделать ей приятное, и я придумал для нее плод,
напоминавший формой апельсин, вкусом мороженое, а запахом ее любимые духи.
Она улыбнулась и храбро откусила большой кусок.
Мне всегда нравится, когда Люля улыбается, потому что я тогда люблю ее
еще больше.
Когда мы садились в мыслелет, чтобы ехать домой, Люля сказала, что эти
старинные Молекулярные кафе - очень милая вещь, и еда в них гораздо
вкуснее той, которая синтезируется у нас дома с центральной станции.
Я подумал, что это, наверное, оттого, что при синтезе еды по проводам в
нее лезут разные помехи.
А вечером вдруг Люля расплакалась. Она сказала, что синтетическая пища
это гадость, что она ненавидит кибернетику и хочет жить на лоне природы,
ходить пешком, доить козу и пить настоящее молоко с вкусным ржаным хлебом.
И еще она сказала, что Внушаемые Ощущения это пародия на человеческие
чувства.
Мишка тоже разревелся и заявил, что Калькулятор Поведения - подлая
выдумка, что живший в древности мальчик по имени Том Сойер прекрасно
обходился без Калькулятора. Потом он сказал, что записался в кружок
электроники только затем, чтобы научиться обманывать Калькулятор, и что
если это ему не удастся, то он смастерит рогатку и расстреляет из нее
дурацкий автомат.
Я успокаивал их как мог, хотя я тоже подумал, что, может быть, Музей
Запахов не такое уж замечательное изобретение, и еще насчет
псевдобифштексов. В общем, вероятно, мы все просто утомились, заказывая
себе пищу.
Потом мы легли спать.
Ночью мне снилось, что я вступил в единоборство с медведем и что мы все
сидели у костра и ели вкусное медвежье мясо, пахнущее, кровью и дымом.
Мишка засовывал в рот огромные куски, а Люля улыбалась мне своей
чудесной, немного смущенной улыбкой.
Трудно представить себе, как я был счастлив во сне, потому что, не
помню, говорил ли я об этом, я очень люблю Люлю и Мишку.
КОНТАКТОВ НЕ БУДЕТ
Побег
- Раз, два, взяли! Раз, два, взяли!
Нехитрое приспособление - доска, две веревки, и вот уже тяжелая глыба
породы погружена в тележку.
- Пошел!
Груз не больше обычного, но маленький человечек в полосатой одежде,
навалившийся грудью на перекладину тележки, не может сдвинуть ее с места.
- Пошел!
Один из арестантов пытается помочь плечом. Поздно! Подходит надсмотрщик.
- Что случилось?
- Ничего.
- Давай, пошел!
Человечек снова пытается рывком сдвинуть груз. Тщетно. От непосильного
напряжения у него начинается кашель. Он прикрывает рот рукой.
Надсмотрщик молча ждет, пока пройдет приступ.
- Покажи руку.
Протянутая ладонь в крови.
- Так... Повернись.
На спине арестантской куртки - клеймо, надсмотрщик срисовывает его в
блокнот.
- К врачу!
Другой заключенный занимает место больного.
- Пошел! - Это относится в равной мере к обоим - к тому, кто отныне
будет возить тележку, и к тому, кто больше на это не способен.
Тележка трогается с места.
- Простите, начальник, нельзя ли...
- Я сказал, к врачу!
Он глядит на удаляющуюся сгорбленную спину и еще раз проверяет запись в
блокноте:
15/13264. Что ж, все понятно. Треугольник - дезертирство, квадрат -
пожизненное заключение, пятнадцатый барак, заключенный тринадцать тысяч
двести шестьдесят четыре. Пожизненное заключение. Все правильно, только
для этого вот, видно, оно уже приходит к концу. Хлопковые поля.
- Раз, два, взяли!
* * *
Сверкающий полированный металл, стекло, рассеянный свет люминесцентных
ламп, какая-то особая, чувствующаяся на ощупь, стерильная чистота.
Серые, чуть усталые глаза человека в белом халате внимательно глядят
из-за толстых стекол очков. Здесь, в подземных лагерях Медены, очень
ценится человеческая жизнь. Еще бы! Каждый заключенный, прежде чем его
душа предстанет перед высшим трибуналом, должен искупить свою вину перед
теми, кто в далеких глубинах космоса ведет небывалую в истории битву за
гегемонию родной планеты. Родине нужен уран. На каждого заключенного дано
задание, поэтому его жизнь котируется наравне с драгоценной рудой. К
сожалению, тут такой случай...
- Одевайся!
Худые длинные руки торопливо натягивают куртку на костлявое тело.
- Стань сюда!
Легкий нажим на педаль, и сакраментальное клеймо перечеркнуто красным
крестом.
Отныне заключенный 15/13264 вновь может именоваться Арпом Зумби.
Естественное проявление гуманности по отношению к тем, кому предстоит труд
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг