вывезти.
Я подошел к окну.
- Это там? - спросил я, указывая на гигантское сооружение, напоминавшее
формой бублик.
- Нет, это ускоритель. Пульт - в конце левого крыла.
Я посмотрел на ее руку.
- Результат посещения пульта?
- Да, те самые светляки с температурой триста градусов. Я пыталась
взять одного, но он расплавил перчатку.
Мне вспомнились слова Максимова о металлобиологии.
- Они металлические? - спросил я.
- В основном, по-видимому, они состоят из металла. Точный химический
состав пока неизвестен, хотя по аналогии с дендритами можно считать их
состоящими из сложных металлоорганических соединений.
- Живые?
Беата задумалась.
- Пока еще трудно сказать. В них протекают окислительные процессы,
напоминающие дыхание, и восстановительные - на базе реакций фотосинтеза.
Они могут ассимилировать металлы из сохранившихся там конструкций и
некоторые элементы почвы. Может быть, они даже размножаются делением. Это
еще не ясно.
- А дендриты?
- Там все гораздо проще. Это - металлоорганические растения. Многое в
механизме обмена веществ у них уже разгадано.
- Эти светляки летают?
- Нет, ползают, и то очень медленно. Значительно медленнее улиток. Их
движение очень трудно заметить.
- Чем занимается сейчас Арсеньев?
Кажется, я задал вопрос, на который ей не хотелось отвечать.
- Видите ли, - сказала она после длинной паузы, - Арсеньев человек со
странностями. Он не может простить себе, что уехал в тот день в город.
Считает, что все произошло по небрежности. Впрочем, - спохватилась она,
- не нужно было вам этого рассказывать. Ведь ваша жена...
- Замещала его в тот день?
- Да.
- Беата, - спросил я, - вы можете совершенно честно сказать, почему
Арсеньев не хочет пускать меня туда?
- Совершенно честно? - переспросила она, глядя себе под ноги. - Нет,
честно не могу. И, пожалуйста, вообще больше ни о чем меня не спрашивайте!
* * *
За обедом Арсеньев и Максимов разговаривали о каких-то счетчиках. На меня
они не обращали никакого внимания. Беата молчала, погруженная в изучение
толстой тетради, которую ей передал Арсеньев.
Мне не хотелось есть. Я все время пытался найти объяснение странному
поведению Арсеньева. Вообще вся эта атмосфера недомолвок и нескрываемой
холодности начинала меня раздражать.
Арсеньев прервал разговор с Максимовым и повернулся к Беате.
- Ну, как?
- Замечательно! - ответила она, с трудом отрываясь от листка, покрытого
формулами. - Просто изумительно!
- Живые? - спросил Арсеньев.
- Никаких сомнений.
- Ну что ж, поздравляю.
Арсеньев отодвинул стул и направился к двери. Я тоже встал.
- Алексей Николаевич!
Он скосил глаза в мою сторону и шагнул в коридор.
- Договаривайтесь обо всем с Максимовым.
Я снова опустился на стул.
- Ладно, ладно, - примирительно произнес Максимов, - завтра начнете
помогать мне готовить скафандры.
* * *
Подготовка заняла пять дней. Я помогал Максимову крепить на скафандрах
металлические сетки ловушек, пришивал карманы для батарей, таскал в
грузовик кислородные баллоны, отправляемые на зарядку.
Рабочих на территории не было. Максимов сказал мне, что весь
вспомогательный штат экспедиции находится на базе.
- Арсеньев, - пояснил он, - не любит, когда кто-нибудь тут
околачивается.
В зону поражения должны были отправиться Арсеньев, Максимов и я. Однако
в последний момент Арсеньев передумал и велел Максимову находиться в
главном корпусе "в готовности номер один", как он выразился.
Вероятно, я выглядел очень жалким в тяжелом скафандре, согнувшись под
тяжестью кислородного баллона, потому что, увидев меня в полном облачении,
Беата не могла сдержать улыбки.
Зато Арсеньев был просто великолепен. Выпрямившись во весь свой
двухметровый рост, он, казалось, совершенно не чувствовал веса
многочисленных приборов, висевших у него на груди.
Наконец, приготовления были закончены. Максимов проверил поступление
кислорода в шлемы.
- Готово! - услышал я его голос в наушниках.
- Пошли! - ответил Арсеньев. - Идите, Шеманский, за мной.
Тяжелые ботинки со свинцовыми подошвами скользили на гладком полу. Я
пытался приспособить свой шаг к легкой, размашистой походке Арсеньева, но
мне это плохо удавалось.
Коридор завернул вправо. Арсеньев скрылся за поворотом.
- Вот черт!
Я поскользнулся и шлепнулся на пол.
- Ну, что там случилось? - спросил Арсеньев.
- Ничего.
- Ничего, так идите!
Я встал на ноги.
- Может быть, вернетесь, Шеманский? - раздался в шлеме голос Максимова.
- Нет.
Арсеньев поджидал меня, нетерпеливо постукивая перчаткой по стене.
- Старайтесь не отставать.
- Хорошо.
Мы прошли еще несколько десятков метров. Коридор кончился. Впереди была
массивная металлическая дверь.
- Вхожу в зону, - сказал Арсеньев. - Вы слышите, Юра?
- Слышу.
Арсеньев открыл дверь, и мы начали спуск по винтовой лестнице.
Я изнемогал под тяжестью баллона. Дышалось с трудом. Липкий пот заливал
глаза. Казалось, что этому спуску не будет конца. Низ лестницы терялся во
мраке.
- Осторожно! - сказал Арсеньев. - Не споткнитесь.
Я почувствовал под ногами пол.
Арсеньев зажег висевший у него на груди фонарь. Мы находились в большом
зале, облицованном белой плиткой, со множеством панелей на стенах.
- Как связь, Юра? - спросил он.
- Ничего. Много помех.
Их голоса прерывались в наушниках моего шлема треском разрядов.
- Пишите, Юра, - сказал Арсеньев. Он начал диктовать цифры,
перемежающиеся короткими фразами: "жесткая составляющая", "градиент",
"вектор".
- Перестаньте сопеть, Шеманский, - неожиданно сказал он, - вы что?
Плохо себя чувствуете?
- Нет.
- Если вам трудно дышать, прибавьте кислорода.
Я повернул рычажок на груди. Сразу стало легче.
- Все? - спросил Максимов.
- Все. Сейчас я пройду в сектор А три. Оттуда, наверное, связи не будет.
Вы, Шеманский, ожидайте меня здесь. Слышите, Юра? Шеманский остается в
диспетчерской.
- Слышу.
Арсеньев пересек зал и шагнул в темный проем. Некоторое время я еще
видел отблеск его фонаря на стенах уходящего вдаль коридора.
В шлеме опять раздался голос Максимова:
- Алексей Николаевич!
- Да.
- Хорошо бы попытаться там снять векторную диаграмму вторичного
излучения.
- Попробую, если... - дальше я не расслышал. Мешал треск разрядов.
Прошло минут пять.
- Ну, как у вас дела, Шеманский, - спросила Беата.
- Стою, как соляной столб.
- Вот и умница! - В ее голосе мне почудилась насмешка. Все это начинало
меня бесить. Я приехал сюда вовсе не для того, чтобы останавливаться на
полпути и служить объектом иронии какой-то девчонки.
Я сделал несколько глубоких вдохов и отправился искать Арсеньева с
твердым намерением объясниться здесь же начистоту.
Пройдя по коридору несколько сот шагов, я обнаружил, что он
раздваивается.
- Алексей Николаевич!- позвал я.
Никакого ответа.
Не имело смысла гадать, в каком из коридоров он мог находиться. Я
свернул налево.
В красном свете неоновой лампочки индикатора электростатического поля,
горевшей на моем шлеме, многочисленные двери, обитые свинцовыми листами,
отливали тусклым металлическим блеском. Я попробовал открыть одну из них,
она оказалась запертой.
Я пошел дальше. Мария много рассказывала мне об установке, но я никогда
не предполагал, что это такое грандиозное сооружение. Настоящий подземный
город.
Неожиданно впереди мелькнул голубоватый свет.
- Алексей Николаевич! - снова позвал я.
Опять нет ответа, только треск разрядов.
Сначала мне показалось, что одна из дверей усеяна сотнями маленьких
лампочек. Подойдя ближе, я понял, что это светлячки, о которых
рассказывала Беата. Они сидели на свинцовой обивке двери среди странных
наростов, напоминавших кактусы.
Я уже не мог тратить время на то, чтобы получше их разглядеть. Прошло
более двадцати минут, как я расстался с Арсеньевым. Он уже мог вернуться.
Легко представить себе его ярость, когда он увидит, что меня нет на
месте.
Я прошел еще немного, и уже собирался повернуть назад, когда заметил
яркое пятно света вдали.
Часть коридора в этом месте была разрушена. В большом проломе виднелось
голубое небо. Впереди коридор был завален обломками бетона вперемешку со
стальными конструкциями. Слева в стене зияло большое отверстие. Я заглянул
туда. В огромном зале перед параболическим экраном стояла человеческая
фигура.
"Арсеньев? Но почему он без скафандра?" - В его неподвижности было
что-то зловещее.
Я пролез в проем и побежал к нему. Бешено колотилось сердце от бега. Я
задыхался, перед глазами мелькали красные пятна. Смотровое стекло запотело
от учащенного дыхания.
Я остановился, чтобы продуть шлем...
Это был не Арсеньев. Вполоборота ко мне, прижав левую руку к груди,
стояла... Мария! Нет, не Мария, а ее статуя, отлитая с необычайным
искусством из зеленоватого тусклого металла.
Я сделал несколько шагов вперед.
Очень медленно, как это бывает только во сне, она повернула голову и
улыбнулась.
Дальше все потонуло в клочьях серого тумана, перешедшего в густой
плотный мрак.
* * *
Мне очень трудно восстановить в памяти все, что было дальше.
Очевидно, я долго находился в бессознательном состоянии. Когда я открыл
глаза, то лежал на полу без шлема. Моя голова покоилась на гладких
металлических коленях.
- Очнулся? - спросила Мария, кладя мне на лоб ледяную руку. - Мне
пришлось снять с тебя шлем. Кончился кислород, и ты начал задыхаться.
"Теперь уже все равно", - подумал я.
- Я знала, что придешь.
- Что с тобой случилось? - спросил я.
- Не знаю. Я очень плохо помню тот день. В памяти осталась только
вспышка света, а потом наступила вот эта странная скованность.
Она провела рукой по моим волосам.
- Ты мало изменился.
- Вот, только поседел, - сказал я.
- Как я рада, что ты здесь. Ведь мне почти никого не приходится видеть.
. - Разве... у тебя кто-нибудь бывает?
- Один раз приходил какой-то парень с девушкой. Они были в таких же
скафандрах, как ты. Я просила их забрать меня отсюда, но они сказали, что
это пока невозможно. Я очень радиоактивна. Обещали потом что-нибудь
сделать.
Вот теперь я и тебя погубила. Ведь ты без шлема.
- Ах, теперь все равно, - сказал я.
- Милый!
Зеленая металлическая маска склонилась над моим лицом. Я в ужасе закрыл
глаза, почувствовав прикосновение холодных твердых губ.
- Милый!
Острые, как бритвы, ногти вонзились мне в плечо.
Дальше терпеть эту пытку не было сил.
- Пусти!!!
* * *
Я открыл глаза. Склонившись надо мной, стояла Беата.
- Ну вот! Опять расплескал все, - сказала она, стараясь разжать ложкой
мне губы.
- Беата?!
- Слава богу, узнали! - засмеялась она. - А ну, немедленно принять
лекарство!
- Где я?
- На базе. Ну и задали же вы нам хлопот! Арсеньев в Юрой целый час вас
разыскивали в этих катакомбах. Назад тащили на руках. Ваше счастье, что
были в бессознательном состоянии. Дал бы вам Алексей Николаевич перцу!
- Где меня нашли?
- У статуи.
- Значит, это правда?!
- Что именно?
- То, что... статуя... живая.
- Глупости! С чего это вы взяли?
- Но... она... шевелилась.
- Игра расстроенного воображения. Наслушались моих рассказов о
светляках, и вот почудилось невесть что. Не зря Арсеньев не хотел вас туда
пускать. А я-то, дура, еще за вас просила!
Я никак не мог собраться с мыслями.
- Откуда же эта статуя?
- В момент аварии ваша жена стояла перед параболическим экраном, на
пути потока излучения. Очевидно, пройдя через нее, поток как-то изменил
собственную структуру и выбил из поверхности экрана ее изображение,
сконцентрировавшееся в фокусе параболоида. Впрочем, Юра вам расскажет об
этом более подробно, я не сильна в физике.
- А что Арсеньев намерен с ней делать?
- Положить в свинцовый гроб и зарыть в землю. Она вся состоит из
радиоактивных элементов. Люшин облучился, когда пытался ее исследовать.
- Скажите, - спросил я, помолчав, - Алексей Николаевич очень на меня
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг