вспоминая русские слова и произнося их с такой безукоризненной точностью,
от которой нормальные русские уши давно отвыкли. Но Голл Гренс по-прежнему
старательно кивал и отвечал исключительно по-русски: "Ничего
страшного...", "не волнуйся", "мы разберемся", "все будет хорошо",
"конечно, я понимаю..."
Когда Феликс окончательно убедился в том, что Голли осознал... он снова
перешел на русский, попрощался с Альбой, пожелал ему хорошенько отдохнуть
и, откланявшись в обе стороны, удалился тем же маршрутом, которым только
что удалился Ксарес.
Голл Гренс проводил его экзотическим взглядом до ближайшего куста, а затем
немедленно переключился на Альбу, будто испугался, что эта дорогая игрушка
может испортиться, если каждую секунду не облучать ее фиолетовым светом.
Вскоре они остались в павильоне одни и имели возможность вдоволь
насмотреться друг на друга.
- Ты совсем неплохо разговариваешь по-русски, - выдавил из себя Альба и
изобразил на лице легкое подобие улыбки, ровно настолько, чтобы не
выглядеть ни скучным занудой, ни улыбчивым идиотом.
- Это язык моего отца, мой второй родной язык.
- Ах, ну да! - вспомнил Альба и, осознав нелепость своего комплимента,
занялся построением зрительного образа акрусианской матушки.
Голли тем временем покончил с визуальным анализом и решил ощупать новое
приобретение Феликса с ног до головы. Притом сделал это квалифицированно с
анатомической точки зрения, тщательно сверив каждую мышцу и каждый сустав
со своим общетеоретическим представлением о землянах. Альба не возражал:
во-первых, акрусианам как-то надо было расширять научный кругозор;
во-вторых, пауза в разговоре от этого перестала быть столь бестолковой;
в-третьих, караул кричать здесь все равно было некому. И, наконец, Альбе
самому было интересно, зачем это инопланетянин вырядился в походный
брезентовый костюм стройотрядовского фасона и в горные ботинки с шипами.
Но прежде чем запустить пятерню в оттопыренный кармашек с логотипом МИФИ,
следовало убедиться, что противоположная сторона осталась довольна
результатами первого контакта.
Но Голл Гренс остался крайне недоволен. Он даже губы надул от досады и
совершенно по-человечески покачал головой.
- Очень, очень паршиво. Просто никуда не годится.
- Почему же? - испугался Альба.
- Тридцать километров по горам ты не пройдешь. И на себе... - Голли
приподнял его на полметра от земли и легонько потряс, очевидно, надеясь,
что от этого все лишнее должно отвалиться, - ...и на себе тебя тащить
неудобно. Ай-яй-яй, и одного тебя здесь не оставишь.
- Дойду, - обиделся Альба, - я выносливый. Может, не быстро, но точно
дойду.
Голли испугался, что его новому знакомому сделалось дурно от одной мысли,
что его оставят в заброшенном особняке без стакана простокваши, а на одних
лишь витаминных брикетах. Оттого он и молотит чепуху.
- Дойду, дойду, - успокаивал его Альба. Он что, по-русски перестал
понимать? Он не знает, что лучше сдохнуть в горах от усталости, чем в
кровати от ожиданий? До чего ж тупой гуманоид! Давай поворачивайся и иди!
Гуманоид действительно повернулся, но прежде чем пойти, улыбнулся так
вкрадчиво и задушевно, будто оттаял от глубокой заморозки.
- Альберт Белозерский... - произнес он, - вот это да... Ну, идем.
Глава 6
Выбравшись из зарослей сада, Голли остановился, чтоб еще раз оглядеть
Альбу. Но Альба был нарочито бодр и энергичен, несмотря на то, что
обещанная гора еще только-только начинала подниматься над горизонтом.
- Вот здесь, - объяснил Голли, - проходит граница верхнего и нижнего
павильона, которая когда-то менялась, в зависимости от успеха боевых
действий. Проходить ее надо строго по тропе, а еще лучше - иди по моим
следам, иначе выскочишь на другой ярус и вообще не выберешься. Эту тропу я
вытоптал сам.
Альба послушно пристроился вслед за ним и даже остановился, чтобы закатать
штанины, а заодно почтить память павших в этой совершенно непонятной ему
войне.
- Там, наверху, - спросил он, - обитает племя людоедов?
- Вот именно, - подтвердил Голли и захохотал, - это племя называется "мой
папаша". Они с Феликсом в прежние времена устроили здесь настоящие боевые
действия. И дрались бы до сих пор, если б я не растащил их. Сейчас между
ними дипломатическая война, но я люблю обоих. Я вообще люблю землян.
- За что? - удивился Альба.
- За что... - Голли задумался, пытаясь вникнуть в самую сердцевину этого
неожиданного для него вопроса. Похоже, задуматься на эту тему ему пришлось
впервые. - Они искренни. Самые искренние существа из всех, что я знаю. А
я, поверь, повидал их немало, - важно произнес он и прибавил шагу по узкой
кромке "пограничной полосы".
- Из-за чего же они дрались, твои земляне?
- Это длинная история, - отмахнулся Гренс. - Сначала они любили друг
друга. Учились в одной школе, сидели за одной партой. Когда выросли,
поняли, что стали совершенно разными людьми, но искренне желали друг другу
добра... каждый по-своему. Началось с того, что Феликс не позволил отцу
достойно умереть, как он выразился, "вытянул за шнурки с того света",
когда отец уже морально был готов там остаться... морально и физически.
Мой бедный отец до последнего момента не мог поверить, что это не Земля. А
когда поверил, они рассорились насмерть. Феликс долго терпел, прощал, но
не выдержал, после того как отец меня отлупил. С этого и началась война,
то есть я хочу сказать, что они впервые подрались. Точнее, не подрались,
это Феликс надавал отцу по мозгам и сказал: "Если ты еще раз посмеешь
ударить ребенка, я перестану считать тебя человеком". Конечно, это было...
- Непедагогично, - помог ему Альба.
- Непедагогично, - согласился Голл, - может быть, но Феликс считал, что
никто не вправе ударить существо, которое по каким-то моральным или
физическим причинам не может ответить тем же. И меня воспитывал
соответственно.
- Странно, нормальных землян как раз таки учат постоять за себя.
- Так то ж нормальных землян. А мне против отца руки распускать - нет!
Вдруг зашибу насмерть? Что делать? Ты бы видел, как он вел себя в
лаборатории в прошлый раз. Ты бы знал, как Феликсу было стыдно за него.
Бионики сказали: "Хватит! Еще раз убьется, ты его сюда не тащи. Лучше
закопай, как положено, и воткни осиновый кол". Но Ксарес запретил
закапывать. У него на этот счет своя этика. Короче, паршивая может
получиться ситуация, безвыходная... Когда отец захотел вернуться на Землю,
его не пустили; когда отец захотел вернуться в Акрус, его опять не
пустили; потом он сбежал в заповедник, обосновался там и запретил
пересекать границу всем, особенно Феликсу.
- А ты?
- Я то здесь, то там... Не могу же я его бросить.
- С тех пор он больше тебя не бил?
- Как же... если бы! Я привык. Ему это для нервов полезно, а мне - вместо
массажа. Главное, чтоб Феликс не знал. Они такие разные...
Альба на момент представил себе душераздирающую сцену побоища между
Феликсом, олицетворявшим собой до сих пор одно сплошное спокойствие, и
неизвестным ему монстром, засевшим в горах. На душе у него похолодело, а в
голове образовалась полная каша. Голл Гренс на время замолчал, будто
почувствовал, что его подопечному землянину понадобится время, чтобы
справиться с новыми впечатлениями. Но дорога была долгой, тропа пошла на
подъем, и с каждым шагом Альбе приходилось сильнее упираться в землю
скользкими подошвами ботинок.
- Отец усыновил меня в 12 лет, по вашему земному календарю - больше
двадцати лет тому назад.
- Я думал, мы ровесники, - удивился Альба.
- А мы ровесники. До 40 лет у акрусиан мальчишеский возраст. По крайней
мере, так считает отец. Он был моим учителем в школе и еще в то время в
Акрусе наделал скандалов. Представь себе, он заставлял своих учеников
приходить к нему лично, рассаживал нас вокруг и рассказывал часами. Он
терпеть не мог программ на мозговых стимуляторах и всегда говорил: "Только
глядя в глаза, можно чему-то научить". Коллеги считали его ненормальным, а
нам нравилось, хоть мы и отставали по времени, рисковали остаться
недоучками. Я был самым бестолковым, самым младшим и самым худым учеником
в этом классе. Сначала он меня жалел и подкармливал. Потом забрал к себе.
- Что он тебе преподавал?
- Генезис ранних акрусианских цивилизаций.
- Ты уверен, что он землянин?
Голли усмехнулся.
- Ты не видел моего отца. Тебе Феликс рассказывал что-нибудь о гуминомах?
- Нет.
- А свою историю в Ареале?
- Нет.
- Так что ж вы, молчали всю дорогу?
- Нет. Изучали его компьютер, но я не научился.
- Зря. Без этих, как ты выражаешься, компьютеров здесь, как на Земле без
кислорода. Так и будешь всю жизнь сидеть в противогазе.
- Он сказал, что нормальным способом меня не научишь. Надо разбираться,
что у меня с головой... будто бы это дурная наследственность от отца,
которому он много чем обязан, поэтому постарается мне помочь. Я и сам
знаю, что это от отца... Но чем Феликс ему обязан, не знаю.
Голли ничего не ответил, и Альба, выждав время, перешел в лобовую атаку.
- Мне никто никогда ничего не рассказывал о моем настоящем отце. Прожив 18
лет, я впервые встретил человека, который признался в том, что был знаком
с ним. Ты второй, и тоже молчишь...
- Я видел его мельком один раз, - ответил Голл, - в Акрусе, когда Феликс
из-за меня слетел с вышки и поломал себе кости. Твой отец кричал ему:
"Либо крылья, либо мозги, - что-то надо иметь, прежде чем лазать так
высоко". И то я сам не слышал, но Суф потом любил вспоминать... Мой отец
тоже видел его мельком. Тебе надо расспрашивать Феликса или Суфа, кроме
них, тебе никто о нем не расскажет. Я могу сказать только, что ты
совершенно на него не похож... да ты и не можешь быть похож на него.
- Почему? Он не был человеком?
- Я этого не говорил...
- Я так и знал.
- Что ты знал? - возмутился Голли. - Что ты вообще можешь знать, покуда я
не проболтаюсь? Ты думаешь, я такой болтун? Феликс сам просил вводить тебя
в курс дела, только постепенно.
- Кем был мой отец? Я так и не понял...
- Спрашивай Суфа. Он единственный любит рассуждать на эту тему.
Альба задумался.
- По-моему, про Суфа я уже что-то слышал...
- Ничего удивительного. Во всем ЦИФе только и разговоров, что про Суфа. Он
здесь единственный приличный навигатор, который не отказывается от
авантюр. Его бы в первую очередь стоило расспросить про Латина. Он такой
же болтун, как и я, Феликса ни капли не боится, и ему на всех нас
наплевать.
- Он тоже акрусианин?
- Ботриш. Селекционное поколение Коруна, почти оптимал.
- Это мне ни о чем не говорит.
- Если б ты не упрямился и освоил компьютеры Феликса, тебе бы стало проще
жить. Я бывал в Коруне и вот что должен сказать: никогда не связывайся с
ботришами. Они хитры, упрямы и все как один ворюги - это у них в крови, от
этого они особенно сообразительны и нахальны, будто цивилизация их не
коснулась. Но Суф - совершенно другое дело. Честнейший, порядочнейший,
бескорыстнейший гуманоид. К тому же он мой учитель, и я люблю его не
меньше, чем Феликса и отца. - После такой тирады Голли притормозил и
задумался, все ли лестные эпитеты он употребил на описание Суфа? Может,
некоторые все же стоило приберечь на случай, если Альбе действительно
придется с ним познакомиться. - Вот еще, - вспомнил он, - пока не забыл.
Суф понимает по-русски... так уж вышло. Хотя говорит с каждым годом все
хуже, но ты его не провоцируй. У нас на это дело табу. Любой другой язык
подойдет, только не русский.
- Почему? - удивился Альба.
- Он сквернословит, - с сожалением произнес Голл. - Это свойство в нем
неистребимо. Знает-то всего штук пять бранных слов, но такие кренделя
заворачивает, что Феликс и тот краснеет. А я понятия не имею, как это
интерпретировать.
- Я тебе все интерпретирую, если расскажешь про отца.
- Ну нет! Пусть Феликс сам расскажет. Или Баю, или Ксарес...
- Ксарес не захотел даже поздороваться со мной.
- Ты же обозвал его "мама дорогая".
- Ой, да... - спохватился Альба, - но он не мог это слышать.
- Здесь тебе не Земля, а Ксар тебе не человек.
- А кто?
- Извини, он не фактуриал, чтобы иметь родословную. Он наш шеф, наша "мама
дорогая" и все, что ты видишь вокруг себя, - его работа: горы, почва,
солнце, наконец, только растительность Суф с Земли... позаимствовал. -
Голли присел на корточки, чтобы лучше разглядеть желтый шар, сверкающий в
кроне деревьев. - Эта планета расположена далеко от светила, и, чтобы мы
могли на ней жить, Ксару пришлось весь материк накрыть несколькими слоями
купола. - Голл вычертил веточкой на влажном песке примерный рельеф
материка. - Это один слой купола... это другой... здесь температурный
баланс ...здесь галерея световращения. Как на Земле, только звезд по ночам
не бывает. Отсюда... вниз идут шахты лабораторных площадок, когда-нибудь я
все тебе покажу. А на орбите растянут защитный экран, поэтому с планеты
большие корабли не стартуют.
Альба лишь хлопал глазами и крутил головой, пока Голли не закончил чертеж
и не поднял на него фиолетовый взгляд.
- Понятно немножко?
- Немножко, - вздохнул Альба, и они двинулись дальше.
К сумеркам позади был первый перевал, а к утру следующего дня, когда
желтоватый диск начал подниматься с противоположной стороны павильона,
Альба уже совсем ничего не соображал: где он, кто он и с нужной ли стороны
восходит рукотворное светило. Он ничего не видел кроме колючих кустов под
ногами, которые то и дело цеплялись за штанины, будто призывая одуматься,
куда ты идешь? Зачем? Но поворачивать было поздно, поскольку Альба не чуял
под собой ног от усталости и не мог приказать им ни повернуть, ни
остановиться.
- Видишь дом за озером, у подножья холма? - спросил его Голли Гренс. Но
Альба не увидел ни дома, ни озера, ни неба, сплошь затянутого рваными
облаками. Последнее, что он сумел различить на фоне зеленовато-серых
пятен, это фигуру пожилого мужчины с длинной бородой, который выплывал им
навстречу, размахивая руками и выкрикивая одну и ту же фразу:
- Сыночек мой вернулся! Сыночек мой вернулся!
В какой-то момент Альбе померещилось, что эта фраза относится к нему. Что
сейчас его подхватят, задушат в объятиях и станут долго рыдать от счастья
над его стертыми до кровавых мозолей ногами; радоваться, что он остался
жив и вернулся домой после долгих скитаний. Но куда... и откуда, Альба уже
не помнил.
Глава 7
Что-то припоминать он стал лишь утром следующего дня, лежа в постели под
дощатым потолком, в доме, где приятно пахло деревенской избой, стружками,
немного сыростью и печным дымом. К стенке у кровати был приколочен
плетеный коврик, за который цеплялась детская фотография Голли с надписью,
вероятно, на акрусианском языке. По стеклу шлепали ветки сирени, и
камышовая занавеска побрякивала на сквозняке.
- Я Альберт Гренс... - торжественно произнес Альба, - последнее
селекционное поколение беглых висельников... - и сделал попытку упереть в
пол свои полуживые ноги.
В доме не было ни души. Он снял с коврика фото маленького Гренса и с
удивлением обнаружил, что в детстве его глаза не были столь
ядовито-фиолетовыми; в детстве он был гораздо больше похож на человека, а
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг