всем предметам, даже тем, что не должны вызывать интерес у нормального
человека, попавшего в чужую квартиру. Начинал принимать душ, выскакивал
из-под него голым и несся к окну на каждый необычный звук; по дороге
заглядывал в холодильник, потом опять пытался подобрать себе гардероб,
подшивал и ушивал старые шмотки, великолепно имитируя машинный шов, и тут
же разглаживал свою работу, проверяя пальцем температуру утюга. Потом с
иголкой и ниткой опять бежал в душ. Единственное, что Матлин понял сразу и
наверняка - это то, что Али здесь явно не в своей тарелке; и Суф здесь
явно не в своей тарелке; кроме того, он и сам оказался явно в неуютной
ситуации. Но если хоть какая-то "тарелка" Суфу так или иначе осталась, а
Али сам был способен о себе позаботиться, то ему, несчастному Матлину,
ловить было нечего ни в этом мире - ни в том. Состояние душевного
дискомфорта преследовало его повсюду в равной степени, и даже полное
одиночество от этого состояния уже не спасало.
- Теперь давай завтракать, - заявил Али, - я проголодался.
- Сходи в магазин.
- Деньги давай.
- Ишь, какой грамотный, - Матлин даже приподнялся с матраса, - хорошенькое
начало, - он доковылял до тумбочки в прихожей и выгреб из ящика все
остатки своих денежных накоплений. - А-а, забирай все. Только не трать
сразу, вдруг нам с тобой еще раз захочется поесть.
Али пересчитал наличность, засунул во внутренний карман куртки и ринулся
на улицу.
- Магазин в соседнем дворе, а хлебный - через дорогу, - прокричал ему
вдогонку Матлин, - тебе надо объяснять, что такое "хлебный"?
- Ставь чайник, - махнул рукой Али, - сейчас я вернусь.
Глава 17
Али вернулся поздно вечером. Раскрасневшийся от морозца. С двумя
хозяйственными сумками, битком набитыми красочно упакованной едой, не
иначе, как от валютного супермаркета. Узрев на кухне небольшое сборище
единомышленников из самого Матлина, матлиновой тетки Тамары и матлиновой
матушки Нины Петровны, он слегка растерялся и, свалив сумки в угол
прихожей, запутался в шнурках ботинок.
- Вот и Алик вернулся, - отозвались пожилые дамы, - Алик, присоединяйтесь
к нам, пожалуйста.
Алик не заставил себя уговаривать и, едва успев отделаться от ботинок,
ринулся на кухню и приложился к тарелке так, будто "приехал не из
Санкт-Петербурга", а из блокадного Ленинграда.
- Бедненький, - пожалела его Нина Петровна, - с самого утра ничего не ел.
Вы, Алик, к нам в командировку?
- Агум, - выдавил он сквозь порцию пережевываемого салата.
- Феликс почти ничего о вас не рассказывает. Вы вместе работаете?
- Мама, дай ему поесть, - вмешался Матлин.
- Может, хоть твой друг нам объяснит, где ты пропадаешь годами.
- Что вы, Нина Петровна, неужели Фелька вам ничего не рассказывал?
Фелька подавил в себе желание треснуть ему подзатыльник.
- Представьте себе, такой он у нас молчун. На космос, видите ли, работает.
- Да! Так оно и есть... Не расскажет. После такой работы на космос они все
становятся страшными молчунами. Нет, чтоб соврать. Я вот соврал сегодня
раз десять и ничего, жив. Представляете, сказал, что мне семнадцать лет, -
поверили! И почему я не сказал, что пятнадцать?
- Сколько же вам на самом деле, Алик?
- Не поверите, Нина Петровна, я уже совсем старый мерин. Двадцать пять
скоро.
Нина Петровна и тетка Тамара снисходительно ухмыльнулись.
- Надолго ли вы к нам?
- Я? - переспросил Али, отправил в рот солидную порцию пюре и тщательно ее
пережевал.
- Как славно, - спохватилась тетка Тамара, - что вы приехали ко дню
рождения Феликса, мы так долго не собирались вместе, а скоро юбилей.
- Когда? - обрадовался Али.
- Послезавтра. Как же? Феликс и этого не сказал?
Феликс повернулся к окну, чтобы недовольной гримасой не испортить аппетит
окружающим.
- Он у нас Весы, - объяснила Нина Петровна, - типичные Весы. Сколько ни
читаю его гороскоп - все точно.
- А я Близнец, Близнец, Близнец...
- Тогда вам двадцать пять еще не скоро.
Алик тяжело вздохнул и подтянул к себе миску с салатом.
- И ахнуть не успеете, как время пролетит. Если буду здесь, всех вас
приглашаю.
- Не надейся, - возмутился Матлин, - я не собираюсь продлевать твое
командировочное удостоверение.
От Алика за столом была одна сплошная польза. Во-первых, он сжирал все
подряд со зверским аппетитом и расхваливал, не скупясь на комплименты.
Чуткие сердца хозяек таяли от удовольствия, не обращая внимания на его
"питерские" манеры; во-вторых, в-третьих, в-четвертых и в-пятых, все
внимание с момента его "выхода на арену событий" было приковано к нему и
только к нему. О существовании Матлина было забыто тут же и напрочь. Ему
даже удалось под шумок расслабиться и чистосердечно поверить в питерского
друга Алика, которым матушка и тетушка настолько увлеклись, что чуть было,
не усыновили. Уж его-то они расспросили обо всем: где учился, в кого
влюбился, почему не женился и откуда, собственно, взялся такой черненький
и хорошенький? Непременно кто-то из родителей южных кровей? А когда дамы
спохватились, что уже двенадцатый час, Али вызвался непременно их
провожать, и дело шло к романтической прогулке под звездным небом. Но
положение спас матлинов отчим, приехавший за подгулявшими сестрицами на
машине.
Нина Петровна, целуя на прощанье своего пропащего Фелю, не смогла
удержаться от выстраданных чувств:
- Твой Алик, конечно же, прелесть. Ты всегда умел находить друзей, но я
жду, не дождусь, когда в этой квартире появится такая же симпатичная
девушка... Кстати, Леночка в положении, ты их с Петей завтра пригласи. Они
так беспокоились о тебе. Хоть поболтаете.
Петя был двоюродным братом Феликса, сыном тетки Тамары, а кто такая
Леночка и почему она беспокоится о нем, будучи в положении, Матлин понял
не сразу. Тетка Тамара, готовясь стать бабушкой, обострила у своей сестры
ту же давнюю мечту, равносильную стихийному бедствию. И первое, что пришло
в голову Матлина, когда церемония прощания завершилась лязгом дверного
замка: "Господи, какое счастье, что Али не женщина. Я думал, что хуже быть
не может".
- Где ты шлялся, - набросился он на Али, - откуда ты все это притащил?
- Ты доволен? - Али светился от счастья.
- Тех денег, что я тебе дал, на это не хватало.
- Кто тебе сказал, что это были деньги? - возмутился Али и выложил на
тумбочку все до последней бумажки. - На, мне посоветовали оклеить ими
сортир. - Вслед за "сортирными" купюрами из карманов дырявых вельветовых
брюк посыпались долларовые бумажки вперемешку с новыми российскими,
которые отличались от старых разве что количеством нолей.
- Чтоб мне провалиться! - воскликнул Матлин. - Я надеюсь, ты ограбил
государство, а не честных тружеников?
- Никого я не грабил.
- Может, хочешь сказать, что научился зарабатывать?
- Не хочу... зарабатывать.
- Выкладывай, паразит, откуда деньги?
- Не твое дело.
- Ах, вот как! - Матлин ухватил его за шиворот и слегка тряхнул. - Ты мне,
сучий сын, что обещал? Я должен знать, чем ты здесь занимаешься! Или я
тебя на цепь посажу...
- Выиграл, - пропищал Али, высвобождая свой мятый шиворот, - выиграл у
наперсточников на вокзале двести баксов.
- Чего? - Матлин чуть не сел мимо табурета. - Ну да! Опять врешь? Это в
принципе невозможно!
- Не вру, - огрызнулся Али и забился в угол прихожей.
- Ты понимаешь, что это мошеннический трюк? У них выиграть нельзя!
- Очень даже можно. Только надо мошенничать лучше их. Я поставил твою
куртку за десять баксов.
- Мою единственную приличную куртку!
- Вот и я подумал, что это твоя единственная приличная куртка. Надо же
было ее отыграть.
- И что, они так сразу отдали тебе деньги?
- Не сразу, постепенно.
- И за угол тебя не повели?
- Повели.
- Надеюсь, по мозгам-то ты получил?
- Они знаешь, какие гады! Чуть без штанов меня не оставили! Я просто
обязан был рассчитаться!
- Господи, как тебе это удалось? Сколько ты выиграл?
- Триста. Сто они отобрали. Они хотели все отобрать, но двести я
"загнул"...
- Как это?
- Так же, как они. Они меня научили. Целый день парились...
- Да уж, - вздохнул Матлин, - иди-ка ты, парень, сюда.
Али недоверчиво отклеился от угла.
- Иди, иди, не трону. Садись-ка, - Матлин подвинул ему табурет и дождался,
пока он усядется, - ты бегать хорошо умеешь?
- Можно попробовать.
- Возьмешь завтра все деньги и пойдешь на другой вокзал. Играй, сколько
дадут, а как поведут за угол - беги изо всех сил, можешь испариться на
месте. Ради такого дела разрешаю. У нас с тобой теперь будут большие
расходы.
- День рождения?
- В том числе и день рождения.
- Ты пригласишь меня, своих знакомых и...
- На женщин не рассчитывай. Или ты за этим сюда притащился?
Али обиделся.
- Я что-то сделал не так? Что-то не то сказал? По улице не ходи, к людям
не приставай. Дай мне жить! Я же обещал, что ничего не случится.
Феликс еще раз пересчитал выручку: девяносто долларов и целая охапка
"деревянных", ценность которых на вес определить затруднился.
- Живи пока, - решил он, - а там видно будет. Пусть теперь кто-нибудь
скажет, что мы мало зарабатываем в своей космической индустрии, - и сложил
все это хозяйство на полочку в прихожей, куда в старые времена выгребал из
карманов двушки и "метрошные" пятаки.
Следующим утром Али плотно позавтракал, потеплее оделся и отправился на
заработки. А Матлин, заперев за ним дверь, уселся на полу и включил
панораму Перры в тот момент, когда Суф вылезал из ее хвостового отсека.
- Сломалось что-нибудь?
Суф кивнул.
- Мы прогулялись немного. В себя прийти не можем.
- Перегрелись?
- Не могу понять, что с ней. Отключается. Сама. Будто боится чего-то. Пока
я не разберусь, ты ей лучше не управляй.
- Что-нибудь интересное на орбите наблюдается?
Суф недовольно фыркнул.
- Ваши летают. Американцы летают, контейнер с дерьмом летает... без
указания государственной принадлежности.
- Надеюсь, ты в ЦИФ его не потащишь?
Суф еще раз фыркнул.
- Я ушел с орбиты. Не могу смотреть на эти конструкции. Руки чешутся...
- Скажи лучше о главном. С болфом что-нибудь прояснилось?
- Имей терпение.
- Свяжись хоть с кем-нибудь.
- Из заповедника нельзя. А знакомых бонтуанцев у меня пока нет. Надо
подумать.
- Пока думаешь, приглашаю тебя завтра на свой день рождения.
- Это еще что такое?
- В этот день я родился. Это мой праздник.
- Это, по-твоему, повод для праздника?
- Представь себе. Будут гости и даже выпивка. Так что, давай, подгребай к
орбите.
- У тебя будут люди?
- Так... несколько человек, один гуманоид и одна мадиста.
- Ну, уж нет. Я плохо разговариваю, и парик на мне не удержится.
- Не волнуйся, я предупрежу, что у тебя лишай и контузия речевого
аппарата. Мое дело пригласить, а твое дело уважить меня или обидеть, -
Матлин подтянул к себе телефон, записную книжку и начал обзванивать старых
знакомых, лелея в душе надежду, что никого из них не окажется дома.
- Они же нас в момент раскусят.
- Давай, давай, - ободрял его Матлин, - тебе больше трех суток на Перре
нельзя. Окосеешь, кто болф поведет? Я не поведу.
- Нет. Нечего нам с твоими людьми смотреть друг на друга. И говорить нам
тоже не о чем. Даже не проси.
Глава 18
Али явился к обеду с синяком во всю челюсть и расквашенной губой, но ни
зеленкой, ни йодом смазать себя не дал. Как, впрочем, наотрез отказался
рассказывать, кто его так отделал. Сказал лишь, что за дело. Как раз в
этом Матлин не сомневался, а, подсчитав выручку, решил, что его питерского
дружка уже знают на всех вокзалах. Али до позднего вечера прилагал свое
неистовое трудолюбие к уборке квартиры и обустройству ее для грядущего
торжества, а Матлин, уходя в магазин, на всякий случай сунул в карман
складной ножик и очень внимательно обозрел окрестности подъезда.
Торжество получилось в лучших студенческих традициях: в меру пристойным и
в меру утомительным. Поглядеть на вновь объявившегося Матлина явились все
приглашенные. Кое-кто даже сел на хвост. А Бочаровы долго поздравляли по
телефону и извинялись за то, что не с кем оставить маленького. Во всей
этой тусовке, безусловно, было свое, давно забытое очарование, но
расслабиться, как прежде, Матлину не удалось. С ним происходило то же
самое, что в гостях у Гренса, - одно раздражение по поводу напрасно
выпитого вина, которое сменялось полной апатией ко всему происходящему. В
конце концов, всем было весело и без него. Если не сказать больше. Матлин
по-прежнему неохотно отвечал на вопросы, отмалчивался, отнекивался, пока
вино не сделало свое коварное дело, и он не начал засыпать прямо за столом
и укладываться на плече своей давнишней подруге по институту. Подруга
терпела это до тех пор, пока не был объявлен белый танец, а затем
решительно потащила его из-за стола.
С Натальей они учились в одной группе с третьего курса и все это время их
отношения были откровенно загадочными. Матлин не мог понять, как в
подобной ситуации надлежит себя вести истинному джентльмену: при каждом
удобном случае она излагала ему свою теорию о возможности чистой дружбы
между мужчиной и женщиной как апогее человеческих взаимоотношений, но при
этом как-то слишком задушевно заглядывала в глаза. Однажды Матлин не
выдержал: "Не хочешь - не надо, но зачем же так драматизировать ситуацию?"
С тех пор Наташа обиделась, в глаза ему больше не заглядывала, но и о
чистой дружбе не заикалась.
- Говорят, тебя похитили пришельцы? - спросила она шепотом, нежно обнимая
его за шею.
- Да, - таким же шепотом ответил Матлин, - но это большая тайна. Не говори
никому.
- А мне расскажешь? - она прижалась щекой к его трехдневной щетине. - Я
никому... честное слово.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг