риске, не в тебе и тем более не в посредниках... Кажется, у вас это
называется "судьба". Много раз ее можно ломать, избегать, игнорировать,
при этом она все равно останется "судьбой", одной-единственной,
неповторимой, которую никому не дано узнать раньше срока.
В какой-то момент Матлин снова физически ощутил давление оранжевого света.
Будто невидимая тяжесть со всех сторон пыталась сжать его в одну точку.
Такие вещи часто случались на "ухоженных" планетах от магнитных
завихрений, мало понятных землянину. От землянина требовалось всего лишь
перейти на другое место. Или это воображение, не в меру разыгравшееся от
оранжевых тонов? Кажется, оранжевое имеет свойство возбуждать фантазии.
Матлин еще раз огляделся, пытаясь найти источник света. Но свет
растворялся, как краска в воде, под закрытым туманом куполом зала и не
давал ни единого намека на тень. "Я ожидал увидеть древнюю планету, -
думал он про себя, - не тронутую цивилизацией Ареала, а здесь все
оборудовано не хуже, чем навигаторский отсек".
- Но почему я? - настаивал Матлин. Раис словно очнулся от забытья, будто
его неожиданно оторвали от сокровенных мыслей собеседника.
- Хотя бы потому, что ты выжил, - он сцепил пальцы у подбородка, будто в
его ладонях неожиданно появился круглый предмет, - выжил, практически не
имея на то основания. Ты наш человек.
- Мне повезло.
- Везение - хороший шанс, чтобы жить дальше.
- Вам, должно быть, известно о моих отношениях с мадистой?
- Я ни в коем случае не стану советовать их прекратить. С мадистой у нас
нейтралитет. Сам термин "мадиста" происходит из нашего древнего языка.
Буквально "Ман-дис-танс" - "существующий вопреки здравому смыслу". Ближе к
твоему языку я перевел бы это как "волшебство".
- Я слышал другой перевод: "ведущий за собой смерть".
- Надо думать, у отшельников Кальты свои взгляды на волшебство. Не многие
из них остались в живых, и они имеют право интерпретировать классическую
терминологию таким образом. С нами же мадиста предпочитает дел не иметь.
- Чем это объясняется?
- Хотя бы тем, что посредники имеют шанс быть неплохими мадистологами...
Матлин не сдержался от взрыва восторга.
- Ну да?! Не может быть! Ведь это именно то, что нужно!
Раис не разделил его чувств, повел себя так, будто другой реакции и не
предполагалось. Но вежливо дождался, пока его подопечный самостоятельно
справится со своим эмоциональным припадком.
- ... но никогда мадистологами не становятся, - продолжил он, а
восторженный фонтан Матлина так и застыл ледяным изваянием в оранжевом
мареве зала. - В твоем распоряжении начальная школа, которую можно пройти
от полного хаоса сознания до вектора науки; либо наоборот... Смотря к чему
у тебя способности.
- Я законченный технарь.
- Если делить человеческие способности по принципу таких полюсов, надо
иметь в виду, что полюса охотно меняются местами. Ничто долго не держится
на одном месте. Все меняется на разных уровнях сложности, и если на Земле
ты действительно технарь - здесь тебе потребуется чистейший гуманитарный
склад ума, чтобы освоить элементарные технические основы.
- Можно попробовать начать с философии?
- Можно, если я пойму, что именно ты называешь философией?
- Дословно это переводится как "любовь к..."
- ...мудрости? - продолжил Раис. - К чьей мудрости? К своей? К моей? К
чьей-то еще? К какой именно мудрости тебя больше тянет?
- Этого в двух словах не объяснишь, - Матлин развел руками, понимая, что
заехал слегка не туда, но отступать было некуда, - я когда-то с
удовольствием читал Вольтера... Ницше, античных...
В физиономии Раиса ничто не изменилось. Все шло так, будто было
спланировано еще сто лет тому назад, и Матлин не был уверен, имеет ли
смысл оглашать список прочитанных им античных авторов.
- Интересный набор! - Раис кивнул, будто рядом с ними находился кто-то
третий, невидимый переводчик, который нашептывал ему на ухо: "А ты спроси,
спроси его... чего он там вычитал для своего удовольствия?" -
Действительно интересный набор. И я с удовольствием читал Вольтера и
Ницше. Будь я человеком, мое удовольствие непременно бы увеличилось во
много раз. Даже от младенческого мировоззрения античных... Но это уже
история философии: если начинать заново изобретать колесо и проверять, как
мокрое горит, а квадратное катится - считай, что труды античных пропали
даром. Они дали тебе фору, так почему бы, ею не воспользоваться? Ведь ты
уже перестал удивляться тому, что существуют науки пространства-времени,
идентифологии, - тебе не приходит в голову спрашивать, чем эти науки
оправданы?
- Возможно, но форы перед Кантом у меня нет, и никогда не будет.
- Ты пользуешься языком Ареала. Его построение для тебя - это чистейший
Кант. Просто раньше, читая "теорию познания" и таблицу категорий, ты не
понимал, о чем идет речь.
"Приехали, - решил Матлин, - теперь главное - не казаться умней, чем я
есть на самом деле. Говорят, посредники не переносят подобных
разочарований. Тем более, что этот хитрый лис недурно начитался, прежде
чем пригласить меня сюда. А может, он завзятый землевед, землеолог,
землемер... и я ему прихожусь, в лучшем случае, испытательным полигоном?"
Некоторое время они внимательно глядели друг другу в глаза. То, о чем
размышлял каждый из них, представляло собой две большие, плотно
закупоренные "вещи-в-себе", которые скорее взорвутся, чем откупорятся
добровольно.
- Что же будем делать, Раис?
- Читай Канта заново. Читай, пока не увидишь грань, отделяющую смысл его
логики от смысла его заблуждений. Это и будет твоей форой.
- А если не увижу? Кто я по сравнению со всеми вами? Разве я могу
заниматься теми же науками? Разве есть смысл выбирать специализацию, если
заранее ясно, что я не смогу освоить ее здесь так, как смог бы на Земле.
- И на Земле и здесь... - спокойно ответил Раис, - чемпиона выбирают из
тех, кто бежит, а не из тех, у кого длинные ноги.
- Даже если мне всю жизнь быть замыкающим... и смешить вас своими наивными
вопросами?
- Мы же договорились, на большинство своих вопросов ты ответишь сам. Это
не образование, Фрей. Это не овладение ремеслом или наукой, это даже не
ломка мировоззрения. Если ты хотел "увидеть как можно больше", прежде
всего, научись видеть. А к чему это умение тебя приведет?..
- Судьба?
- Судьба, - согласился Раис и поднялся с каменного пола, - пойдем, я
должен тебе кое-что показать.
Глава 10
По возвращению в ЦИФ, настроение Матлина можно было охарактеризовать, как
"вещь-слегка-не-в-себе". Во-первых, у него шумело в голове от не совсем
удачного КМ-транзита из Аритабора; во-вторых, как и предполагалось, исчез
Суф. Всевозможные поиски привели Матлина в полное отчаяние. Именно теперь,
когда он нужен позарез, его координаты не мог вычислить даже "навигатор".
Во всем ареале знать о его местонахождении мог только Али и то только
потому, что мадиста должна знать все, если б не одна маленькая неувязка -
местонахождение Али Матлину также не было известно. После выхода из зоны
Акруса они избавились от Матлина так скоро, как только смогли, отправив
его самоходом в ЦИФ на попечение Ксареса, и с тех пор оба словно
провалились. Их неожиданное сотрудничество вызывало у Матлина особенное
беспокойство за Суфа.
Третьей причиной эмоциональной неуравновешенности Матлина явились
аритаборские потрясения и посредники как таковые. Даже не то, чтоб сами
посредники, а скорее непоколебимая уверенность Раиса в том, что
"лягушонку" Фрею без его помощи в этой жизни никак не обойтись. С тех пор,
как Матлин и Али обменялись этими безобразными прозвищами, "лягушонок" так
и волочился за его именем всюду. Оставалось лишь предполагать, по какому
каналу в Ареале передаются сплетни. Сам же Раис представлялся ему мастером
интеллектуального айкидо высочайшего класса - он понятия не имел, что
значит дать сдачи, зато любая "оплеуха" рисковала увязнуть по самую
ключицу в его противоречивых домыслах, а его посредническая миссия
заключалась лишь в том, чтобы помочь оппоненту набить себе шишку побольше
об свое же собственное невежество.
Еще одной причиной состояния "вещи-не-в-себе" было навязчивое желание
добраться до Кальты. Но идти туда без Суфа он не мог. Если даже по
накатанной Аритаборской "колее" его раз семь сбивало с транзита, - в зону
Кальты он рисковал не вписаться вообще. И, наконец, обязательства перед
Али начинали давить на совесть. Даже если Ксар уверял его, что перед
мадистой не только не должно, но и не может быть никаких обязательств, что
все это нужно забыть как бред... У Матлина на этот счет имелось свое
особое мнение, не говоря уже об уважительной причине лишний раз
прогуляться на Землю.
Эта вселенская неразбериха заставила Матлина изрядно потрепать себе нервы,
прежде чем приступить к чтению "бонтуанских текстов", привезенных из
Аритабора, в которых содержалась интерпретация фактурных философий (в том
числе земных), и с которых Ксар уже успел снять копии для ЦИФовской
информатеки.
Тексты, которые Матлин взял у Раиса, оказались адаптированными на язык,
близкий к латыни, с параллельным переводом на ЯА, но без малейшей ссылки
на авторство, которое, вероятно, для составителя текстов значения не
имело. Но ни авторство, ни сами тексты, ни глубокомысленные умозаключения,
содержащиеся в них, не имели ни малейшего шанса заполучить внимание
Матлина. Все, что он прочитывал, тут же выпадало из головы, и на
освободившееся место нагружались новые идеи поиска Суфа.
- Кто такие посредники? - спрашивал Матлин Ксара.
- Тебе виднее, - отвечал тот.
- Ты читал Канта?
- Нет.
- И после этого ты смеешь называть себя разумным гуманоидом?
Ксарес оторвался от своих занятий и рассеянно поглядел на приставучего
фактуриала. Только тогда Матлин обратил внимание на жирную гусеницу,
висящую в накачанной газом камере. Гусеница была размером с дирижабль, но
Матлин безошибочно признал в ней родственницу по планете. Он так удивился,
что на момент забыл обо всем. "Так и я скоро буду, - подумал он, -
раскачиваться под потолком, размером с футбольное поле".
- Знаешь что... привези-ка мне в следующий раз с Земли парочку свежих
покойников, лучше мужчину и женщину в возрасте от тридцати до пятидесяти.
- И что?.. Зачем? Где я их возьму? Или прикажешь ограбить морг? Чем тебя
не устраивают живые люди?
- Ты стал задавать слишком много вопросов.
- Ты меня провоцируешь. Я же твой ученик и имею право знать, во имя чего я
должен разорять свежие могилы?
- Надеюсь, посредники правильно объяснили тебе смысл слова "ученик"?
- Тот, кто ленится думать и задает вопросы. О! Для них это унизительное
состояние.
- Нет. "Имеющий право задавать вопросы". Учти, я такого права тебе не
давал.
- Но почему ты не хочешь живых?
Ксар отвернулся от исследования земной фауны, и взглянул на Матлина так
сердито, как только смог.
- Послушай, Феликс, если ты всерьез пристрастился к фактурологии, сходи
лучше накорми сородичей. Корм на транспортерах в верхнем ярусе главной
лаборатории. Что кому и сколько - я все по-русски написал. Там, где
написано не по-русски, - руками ничего не трогай. Только не вздумай птичьи
яйца таскать на смотровые столы: нет среди них крокодильих, сколько раз
говорил, нет! Ступай же...
Возражать было бессмысленно. Гораздо проще, ударно отработав на раздаче
кормов, больше Ксаресу на глаза не попадаться. Тем более что у Матлина
начинало появляться смутное подозрение, что на его попечение будет выдан
целый зоопарк под закрытым небом, без клеток и вольеров. По логике
Ксареса, посредники должны были замучить до смерти его подопечного в
первый же день. Но коль скоро этого не произошло, более того, подопечный
вернулся назад живым и невредимым - последующие визиты в Аритабор не
послужат помехой его фактурологической деятельности по высаживанию
кустарника, высиживанию диких перепелов и замерам длины хвоста у всякой
пробегающей мимо дичи. Все вверенное ему чудо-лесничество размещалось
вплотную к павильону на территории не более пятидесяти гектаров. Больше
Ксарес не отжалел бы ни за что, ни на одно разумное, даже очень разумное
существо. Территория ЦИФа у него дозировалась по сантиметру, каждый из
которых должен был соответствовать его научным необходимости.
Территория земного зоопарка состояла в основном из лесов, гор, нескольких
водоемов и степей. Вся растительность была выращена из семян и саженцев и
представляла собой чуть ли не все материки Земли. Каждая животная особь
находилась в своей среде совершенно изолированно, вернее, не существовала
для посторонних, если не входила в пищевую цепь какого-нибудь особенно
ценного экземпляра, и с природой чужого климатического пояса никак не
соприкасалась. Сколько этажей было в этом мультипространственном мире -
сосчитать никому не удалось. Их количество варьировалось само собой,
дублировалось по несколько раз в день. Один и тот же посаженный куст можно
было встретить на десяти "этажах" подряд, при этом каждый "этаж" занимал
собой пространство не менее положенных ему пятидесяти гектаров. Матлин уже
много что знал о пространственных наложениях, а также улавливателях
микровибрационных частот, индивидуальных не только для каждого зрячего
индивида, но и для каждого отдельного глаза. По наивности Матлин полагал,
что именно эта природная асимметрия, характерная для земных биотипов, дает
возможность менять пейзажи одного и того же места, словно картинки
панорамы. Он только не понимал одного, как животные натуралы сумели
вжиться в этот эфемерный иллюзион, и не является ли он сам таким же
наивным животным среди сплошного обмана. Как земные растения сумели
адаптироваться к планете ЦИФа, сплошь закупоренной слоями защитных
оболочек, между которыми имитируются процессы световращения и осадков с
сомнительным молекулярным составом, не говоря уже о грунте, похожем скорее
на витаминизированную глину. В конце концов, планета ЦИФа вовсе планетой
не являлась. Как выяснило, три из восемнадцати планет системы оказались
заурядными "пломбами", битком набитыми лабораторным хламом. Внутри их
полостей творились настоящие чудеса. Однажды, в цилиндрической камере
высотой в полтора километра, Ксар на глазах у Матлина, за считанные часы
из семечка шишки вырастил сосну. В инкубаторе сосна выглядела как мелкое
баловство, карликовая особь, но после высадки в павильон Матлин едва
разглядел ее крону - таких высоких деревьев в естественной природе Земли
он не встречал.
"Разумеется, - думал он про себя, - я отличил бы этот лес от натурального,
но кто знает, на что он станет похож лет через двести? И все это время мне
предстоит блуждать здесь с охапками прикормок. И все из-за
некомпетентности Суфа в области фактурного биобаланса. Определенно, в
подобных экспедициях я не буду лишним членом экипажа".
Однако, несмотря на все условности, зоопарк оказался, пожалуй,
единственным местом в ареале, где Матлину понравилось сразу, с первого
взгляда. Там он почувствовал себя если не хозяином, то уж, по крайней
мере, в своей тарелке. Даже особняк павильона, построенный по собственному
проекту, требовал от него больше времени привыкания. Особенно теперь,
когда в нем давно уже следовало побелить стены, но руки до побелки не
доходили. А пока руки не доходили до побелки, творческое воображение
рисовало на черных полях интерьер совершенно особенный, к которому, как ко
всему особенному, тоже следовало привыкать.
С этим интерьером познакомил его Раис. Именно это знакомство окончательно
расшатало его и без того покачнувшееся от впечатлений мировосприятие
прежде, чем он отправился из Аритабора, то и дело, сваливаясь с
КМ-транзита. Этот дизайн, созданный инструментами, вполне доступными его
расе, оказался именно тем, чего Матлину не хватало для полного
эстетического комфорта. При том, что его представления о комфорте, как
выяснилось, тоже застряли где-то между фактурой и Ареалом. Но достижение
подобного дизайн-эффекта и тогда, и теперь представлялось ему задачей
невыполнимой.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг