степь знает, как собственный карман. С ним только Яков Александрович умел
справляться, да и то имея за спиной корпус полного состава.
К счастью, в эти самые дни - мы узнали об этом значительно позже, в
Мелитополе - Яков Александрович сумел еще раз прищучить Упыря у Кичкас.
Махно увел тачанки на север, а мы сумели дойти до Мелитополя, как я уже
успел отметить, аккурат под новый, 1920-й год, 31 декабря, часов в девять
утра, когда солнце, красное, в морозной дымке, еще только-только
поднималось над степью.
Ну вот, похоже, дописался до галлюцинаций. Нет, действительно,
стреляют.
7 апреля
Наши борзописцы уже успели создать легенду об ужасающей скуке в Голом
Поле. Сие, во всяком случае, мы регулярно читаем в приходящих сюда всякого
рода русско-берлинских и русско-парижских газетах. А напрасно пишут.
Вчерашняя ночь - из тех, что не соскучишься.
Нет, никакого красного десанта, к счастью - или к сожалению, это кому
как - не случилось. Просто трое пьяных марковцев подрались с сингалезами.
Сингалезы - ребята спокойные и, в отличие от марковцев,
дисциплинированные, первыми в драку не лезут. Так что виноваты наверняка
наши. А кончилось все очень плохо, - кто-то из наших ослов продырявил
сингалезского лейтенанта. Лейтенанта жалко - он держал своих арапов как
должно, к нашим зря не цеплялся и, между прочим, имел три французские
медали. Вот, стало быть, кроем, кроем союзничков, и за дело, по чести
говоря, а сами-то каковы? И сингалеза жалко, и неприятностей не оберемся,
да и стыдно попросту.
Впрочем, наши "дрозды" спешат уверить всех, что все беды только от
марковцев. Интересно, а кто мой вещевой мешок переполовинил тогда, в
Геническе? Все, все мы хороши, господа. Хоть намордники покупай.
Нам, между прочим, эта потасовка уже вышла боком. Посколку мы,
сорокинцы, вроде бы и не марковцы и не дроздовцы, нас обещают ставить в
ночные караулы. Во всяком случае, поручика Успенского, несмотря на его
заклинания, отправляют сегодня ночью в компании с тремя юнкерами блюсти,
так сказать, наше Голое Поле, особенно его марковскую часть.
Уже здесь, в Голом Поле, когда мы немного обустроились и отоспались,
сорокинцы стали потихоньку искать друг друга. В общем, нас осталось не так
уж мало, как можно было бы предположить. Правда, эти сорокинцы уже в
основном крымские, последнего призыва. Хотя бывают и чудеса: нашелся один
прапорщик из той самой третьей роты, которую паровозный машинист Билаш
расстрелял своими тачанками под Волновахой.Третью роту мы заочно отпели -
и вот надо же! А от моей роты остались лишь мы с поручиком Успенским и
девять нижних чинов. Отвоевалась вторая рота.
Между прочим, в первые недели мы, сорокинцы, вынуждены были
отстаивать здесь свою, с позволения сказать, индивидуальность. Дело в том,
что Фельдфебелю вздумалось нас побрить. А это уж - извините. Устав,
конечно, уставом, но все в нашей Добровольческой армии знали, что
сорокинцы изволят щеголять с бородами. Точнее, с короткими такими
бородками. В конце концов, никто не заставляет дроздовцев снять эти
дурацкие пенсне, хотя зрение у большинства из них отменное. И все потому,
что полковник Дроздовский был слегка близорук. Ну и пусть носят. И наши
бороды оставьте в покое. После долгих пререканий Фельдфебель так и сделал,
и теперь сорокинца узнаешь сразу. Правда, штабс-капитан Дьяков бороду
все-таки сбрил. Ну, ему виднее, тем более, что борода ему не очень шла.
Вот подполковнику Сорокину с его бородкой было неплохо. Нам, во всяком
случае, нравилось.
В Мелитополе мы сразу же разделились. Штабс-капитан Дьяков, теперь
уже на правах командира отряда, отправился искать начальство, а заодно,
что для нас было куда важнее, какую-нибудь крышу над головой. Мы же с
поручиком Успенским и несколькими нижними чинами поспешили на станцию,
где, по слухам, должен был стоять санитарный поезд. Надо было спешить -
нашим тяжелораненым, а их оставалось теперь только двое, было совсем
скверно, и подполковник Сорокин все никак не приходил в себя, хотя в
дороге мы пустили весь наш оставшийся спирт ему на компрессы. Санитарный
поезд действительно оказался на станции, но пришлось долго ругаться и
доказывать невесть что, прежде чем эта тыловая сволочь согласилась принять
наших раненых.
Подполковник Сорокин так и не пришел в себя. Нас уже порадовали
диагнозом: крупозное воспаление легких. Его уложили на носилки, и он
лежал, длинный, худой, и темная отросшая борода торчала вверх, а мы все
стояли рядом, надеясь, что он откроет глаза. В конце концов санитары самым
невежливым образом отодвинули нас с поручиком Успенским в сторону и
втащили носилки в вагон. Поезд должен был скоро отправляться, и мы смогли
лишь узнать, что раненых, вероятнее всего, отвезут в Карасубазар или в
Симферополь.
В самом Мелитополе творилось что-то несусветное, впрочем, вполне
знакомое; похоже, город никто не собирался защищать, толпа штурмовала
вокзал, а редкие колонны наиболее напуганных или, наиболее смелых шли
пешком из города, навстречу морозу и махновцам. Прошел слух, что комиссары
уже в Бердянске, впрочем, толком никто ничего не знал. Штабс-капитан
Дьяков, пробегав полдня, выяснил, что никого из старших командиров в
городе нет, но скоро сюда должен прибыть генерал Андгуладзе, начдив 13, и
мы отходим в его распоряжение. Мне, честно говоря, было все равно -
генерала Андгуладзе я не знал, и с кем защищать Мелитополь или драпать из
того Мелитополя мне, как и, думаю, всем в отряде, было безразлично.
Некоторый интерес представляло другое обстоятельство: собиралось ли
командование вообще оборонять Крым? Этого штабс-капитану Дьякову, само
собой, никто не сообщил, и мы с ним, докуривая его пачку "Сальве",
обсудили несколько возможностей.
Ежели Крым никто оборонять не собирается, то нас могут оставить
прикрывать эвакуацию. В этом случае вопрос с нашим отрядом решался просто.
Я допустил компромиссную возможность: Яков Александровия мог повторить
вариант 19-го года, когда он удержал Акмонайские позиции и не пустил
красных в Керчь. Впрочем, и в этом случае нас, скорее всего, оставят в
заслоне. Даже если предположить, что никто вообще ничего не прикажет, и
войска будут эвакуироваться, так сказать, по возможности, то и в этом
случае мы едва ли успеем дойти от Мелитополя до Феодосии, Керчи или
Севастополя. В общем, спасти нас могло одно: приказ об обороне Крыма и
кто-то способный эту оборону возглавить. Если это будет Яков
Александрович, то какие-то шансы будут. В генерала Андгуладзе верилось
слабо.
Впрочем, влияния на высокую стратегию мы оказать не могли, и надо
было подумать о хлебе насущном. Тут выяснилось, что штабс-капитан Дьяков
еще раз превзошел самого себя. Уж не знаю, каким образом, но он сумел
выбить из местного коменданта разрешение нашему отряду поселиться в
мелитопольской мужской гимназии и даже поставить нас всех на довольствие.
Последнее было буквально даром Божьим, поскольку продукты у нас давно
кончились, а прикупить даже самое необходимое возможности мы не имели. Наш
отряд, как и все части в Таврии, не получал денежного довольствия уже
второй месяц. В общем, это было уже что-то.
В гимназии все было разорено и разграблено, но в пустых классах
оказалось несколько коек, на некоторых из них были даже матрацы. В
довершение всего, в некоторых классах оказались неплохо сработанные
железные печки, оставшиеся, очевидно, от прежних постояльцев. Парт
хватало, поэтому о дровах можно было какое-то время не беспокоиться.
Нижних чинов мы разместили в актовом зале, штабс-капитан Дьяков занял
директорский кабинет, где имелся ободранный, но все же еще пригодный
диван, а офицеры получили по небольшому классу на каждую роту. Нам троим -
поручику Успенскому, поручику Голубу и мне - достался кабинет географии,
который насквозь промерз, и вдобавок зиял выбитыми стеклами.
Поручик Успенский и поручик Голуб рьяно взялись за наведение ежели не
порядка, то какого-то подобия, а я, воспользовавшись служебным положением,
упал на продавленную койку и мгновенно уснул, укрывшись поверх шинели
содранной с окна портьерой. Впрочем, нет, перед тем, как уснуть, я успел
отобрать у поручика Успенского вот эту самую тетрадь с золотым обрезом и
спрятать ее в вещмешок.
Следующие несколько дней мы, насколько я могу судить по записям в
дневнике, отсыпались. Кормили нас еле-еле, железная печка грела скверно,
но мы, признаться, обращали мало внимания на эти мелочи. Один раз мы,
собрав все имевшиеся у нас денежные знаки - а получилось, признаться,
недурная коллекция от керенок до "колоколов" - направили поручика Голуба
на здешнюю толкучку за самогоном. Поручик Голуб - самый подходящий для
подобных операций человек, - благодаря блестящему знанию малороссийского
наречия и опыту общения с глуховскими пейзанами. Поручик Голуб вернулся
очень нескоро, порадовав нас бутылью чего-то чудовищом чуть ли не
карболки. Впрочем, поручик Успенский, вспомнив свою химическую науку,
провел визуальный анализ и дал добро, после чего мы пили этот таврический
эквивалент "Смирновской", закусывая таранью, купленной на той же толкучке.
Все эти дни нас никто не трогал, и штабс-капитан Дьяков совершенно
напрасно бегал каждый день в комендатуру. Хотя четвертого января,
насколько можно верить моим записям, у нас в гимназии появились соседи, -
полсотни нижних чинов и десяток офицеров из 13 дивизии. Таким образом,
слухи о генерале Андгуладзе начали вроде бы подтверждаться, но полной
ясности все еще не было. Офицеры сообщили, что в Бердянске уже красные и
что Мариуполь сдан. Екатеринослав, как выяснилось, был отдан без боя еще
27 декабря. Впрочем, в 13 дивизии были уверены, что командование твердо
решило защищать Крым и оборона будет поручена 3-му армейскому корпусу. А
это значит, что оборону возьмет в свои руки Яков Александрович, что само
по себе неплохо.
Все выяснилось 7 января. От этого дня у меня сохранилась подробная
запись. Утром кто-то из наших соседей сообщил, что в город прибыл генерал
Андгуладзе со своим штабом и расположился в помещении вокзала.
Штабс-капитан Дьяков тут же поспешил туда, вскоре вернулся и рассказал,
что к генералу его не пустили, но велели к шести вечера всем офицерам
собраться в зале ожидания. К этому штабс-капитан Дьяков присовокупил, что
ожидается приезд Якова Александровича, но с этим еще не ясно.
К назначеному времени в зал ожидания набилась где-то сотня офицеров.
Вид мы, признаться, имели весьма ободранный, и несколько подполковников и
полковников из штаба 13 дивизии сразу же выделились благодаря своим
английским шинелям. Сам генерал Андгуладзе оказался пожилым толстяком с
неаккуратными усами и мрачным выражением на типично восточном лице. В
общем, "капказский человек" с погонами генерал-лейтенанта. Ничего дельного
мы от него не услыхали, кроме приказа застегнуться и привести себя в
порядок. Повеяло чем-то родным, чуть ли не школой вольноопределяющихся, но
мы с поручиком Успенским, расстегнув шинели - в зале успели надышать - на
лишний крючок, закурили невообразимый по крепости самосад, купленный все
натой же местной толкучке. На нас покосились, но кто-то понимающе буркнул
"сорокинцы" - и нас оставили в покое. Тут генерал Андгуладзе вскочил,
дернул короткими ручками и трубным гласом возвестил нечто вроде: "Господа
офицеры! Командующий!"
После такого заявления я ожидал, по меньшей мере, самого Антона
Ивановича Деникина. Но Антон Иванович, естественно, не появился, а вместо
него в зал, сдирая на ходу перчатки, почти вбежал Яков Александрович. Он
сбросил перчатки на стул, через секунду туда же полетела шинель. Яков
Александрович одернул китель и достал портсигар.
Поока он закуривал, а вслед за ним и остальные, я решал нехитрую
задачку о двух действиях. Прежде всего, какой бы генерал ни был
"капказский человек", но устав он знает. И называть командира 3 армейского
корпуса командующим зря не станет. Действие второе: выходит, Яков
Александрович действительно назначен командующим войсками Таврии и Крыма,
а значит, мы все-таки будем драться, а не бежать.
Выглядел Яков Александрович неважно и по сравнению с сентябрем, когда
я его видел в последний раз, заметно сдал. Лицо было даже не бледным, а
каким-то серым, вдобавок, как я заметил, у него все время дергалась щека.
В общем, смотрелся он куда старше своих тридцати пяти. Да и мы все едва ли
помолодели за эти идиллические месяцы. Но тик - тиком, а говорил Яков
Александрович спокойно, не повышая голоса, в своей обычной чуть
насмешливой манере. Говорил, правда, о вещах совсем невеселых.
Наши войска отступали по всему фронту. Основные силы, в том числе и
Добрармия, донцы, кубанцы и терцы уходили на Кавказ.На нашем левом фланге
войска Шиллинга и Драгомирова отступали на Одессу и Николаев. В центре,
то-есть у нас, в Таврии, образовалась стратегическая пустота, которую и
пытался прикрыть 3 армейский корпус, срочно отводимый к крымским
перешейкам. В Крым рвалась Х11 армия красных под командованием
господина-товарища Геккера. В авангарде господ большевиков шли уже
знакомая нам эстонская дивизия и группа Павлова, между прочим, бывшего
офицера лейб-гвардии Волынского полка. Этот Павлов прошлой осенью изрядно
отличился под Орлом и теперь спешил за лаврами в Крым.
А в Крыму обстановка была паршивая. Полуостров заполнили
эвакуированные разного чина и звания. Забив порты, они требовали
немедленного отплытия. Войскам несколько месяцев не выдавали жалованья,
некоторые части окончательно разложились и перешли на самообеспечение
то-есть, попросту к грабежам. Генерал Субботин, отвечающий за оборону, с
положением не справлялся, а командующий флотом вице-адмирал Ненюков думал
только об эвакуации. Ко всему прочему, поднимала голову большевизия в
городах и зеленая сволочь в горах.
В этих-то условиях Яков Александрович брал не себя оборону
полуострова. Он сообщил, что в его непосредственном распоряжении имеется
около трех тысяч человек, но он надеется, что успеет подойти 34-я дивизия
из-под Николаева, хотя ее положение сложное - уже сейчас она практически
окружена. Мы все переходим в распоряжение генерала Андгуладзе и будем
действовать согласно плану командующего. Последнее, естественно, не
расшифровывалось.
Все это Яков Александрович изложил нам настолько спокойно, будто
находился в учебной аудитории Пажеского Его Императорского Величества
корпуса, где он до войны преподавал тактику. Да, преподавательская
закваска неистребима, и я проникся чем-то вроде гордости за коллегу.
После Якова Александровича слово взял Андгуладзе, который, произнеся
нечто похожее на "умрем-умрем", достал какую-то бумагу и начал читать. Это
был приказ Якова Александровича от 31 декабря. В основном, он относился не
к нам, фронтовикам, а разного рода тыловой сволочи, которую командующий
призывал принять человеческий вид и включиться в организацию обороны.
Помнится, имелось в виду "пока берегитесь, а не послушаетесь - не
упрекайте за преждевременную смерть". Это было правильно, но для нас самое
большое значение в приказе имело то, что ему, то есть Якову
Александровичу, приказано удержать Крым, и он это выполнит, во что бы то
ни стало. И не только попросит, но и заставит всех помочь ему. Что ж,
начало положено.
Когда все расходились, мне удалось протолкаться к Якову
Александровичу, для чего, правда, пришлось изрядно пихнуть локтем одного
полковника в английской шинели. Яков Александрович узнал меня, мы
поздоровались, и он, естественно, спросил о подполковнике Сорокине. Об
этом, собственно, я и хотел ему сказать. Он понял в чем дело, кивнул и
пообещал выяснить и, если требуется, оказать помощь. Потом он
поинтересовался поручиком Голубом, которого, очевидно, запомнил по
Волновахе. Я подозвал поручика, и мы втроем коротко побеседовали, к вящему
неудовольствию столпившихся рядом штабных. Три бывших преподавателя. Так
сказать, наследники Ушинского.
На следующее утро к нам в гимназию примчался вестовой из штаба, и мы
тут же начали собираться. Генерал Андгуладзе приказывал эвакуироваться.
Остатки нашего отряда поступали в его распоряжение и вместе с частями
дивизии отходили на Таганаш, чтобы занять позиции между Мурза-Каяш и
Сивашом. В тот же день мы уехали, и в моих записях следует перерыв вплоть
до 13 января.
11 апреля
Несколько дней ничего не писал, хотя произошло немало интересного.
Прежде всего меня вызвали в штаб и назначили в ночной караул. Я, само
собой, отказался. Конечно, это была дурная фронда, но тут, что называется,
нашла коса на камень, - я твердо стоял на своем. Тогда меня взяли под белы
ручки и повели к начальству. Я ожидал разбирательства с самим
Фельдфебелем, но меня привели не к нему, а к генералу Ноги.Собственно, его
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг