черные пятна. И вот вместо молодого сотника, имени которого Навко не
запомнил, рядом с ним оказался кто-то другой - очень знакомый. На белом
застывшем лице странным огнем светились темные глаза, бледные губы
кривились веселой усмешкой:
- Твое здоровье, навий подкидыш! Как жабры, не чешутся?
Мертвец высоко поднял чашу, и Навко понял, что в ней не мед, а кровь
- темная, уже успевшая остыть. Баюр сын Антомира сделал глоток, губы
окрасились красным. И вот холодная рука протягивает чашу:
- Мы оба теперь упыри, подкидыш! Пей!
Навко закусил губу, чтобы не закричать, отвернулся и глубоко
вздохнул. Когда он вновь решился взглянуть, наваждение исчезло. Молодой
сотник держал в руке чашу и никак не мог понять, почему его сосед не хочет
выпить меду за собственное здоровье.
К Быстрице вышли ранним утром, когда реку затягивал густой
предрассветный туман. Навко шел впереди отряда, стараясь не спешить. Люди
устали - сотня двигалась всю ночь, делая лишь короткие привалы. И так
восемь дней - узкими лесными тропами, обходя города, сторонясь больших
дорог. Немногих встречных убивали на месте - и спешили дальше. Еда
подходила к концу, донимал холод, но никто из волотичей и не думал
роптать. Все шли, как на праздник. Еще бы! Под ногами - чужая вражья
земля! Мать Болот позволила дожить до такого - первого похода в сполотские
пределы!
Никто, кроме Навко, не знал о том, что им предстоит. И эта тайна еще
более подбадривала. Это не простой набег! Они должны совершить что-то
важное, секретное. Навко был доволен - парни попались крепкие, такие не
побегут, не испугаются...
Возле небольшого мостика, кое-как сложенного из старых бревен, было
пусто. Навко приказал остановиться и выслал вперед двоих - на разведку.
Калачка совсем близко, но туман не позволял увидеть ничего, кроме сухих
камышей возле низкого берега.
Минуты шли, и Навко начал волноваться. Казалось, все предусмотрено.
Они пришли вовремя. Сегодня утром от Калачки останутся лишь обогорелые
руины, а послезавтра Гуд будет у ворот Савмата. Еще два отряда ушли на
полдень, к самому Денору.
Заметить их не могли. Мапа помогла - отряд путал следы, и только
Навко знал, где они будут к следующему утру. Предупредить сполотов мог
лишь Ямас, но не верилось, что рахмана внезапно охватит жалость к
обреченным.
Навко встал и осторожно подошел к самой воде. Впереди тихо, но вот
невдалеке послышался собачий лай. Значит, село совсем близко! Собака
умолка, и Навко успокоился. Разведчики свое дело знают, шума не будет.
Спящие уснут навеки - все, кому не посчастливилось родиться и жить в этом
селе.
Сквозь туман проступили две неясные фигуры. Навко сжал в руке меч, но
тут же опустил оружие. Разведчики возвращались. Их рассказ был краток:
село, три десятка домов, скирды у околицы, святилище на невысоком холме у
самого леса. И - тихо. Все спят - урожай убран, отпразднованы обжинки,
можно не спешить и не вставать до петухов.
Пора! Навко отдал приказ, и десятники собрали воинов на речном
берегу. Волотичи переглядывались, еще не понимая. Они уже прошли немало
таких переправ, и не могли взять в толк, чем эта речка важнее остальных.
Навко знал: придется не просто приказывать, придется объяснять. Значит -
надо врать, и от этой мысли ему стало заранее не по себе. Но сомневаться
поздно - они у цели.
- Воины Велги! - Навко поднял меч и взмахнул им над головой.
Наступила тишина - полная, глухая, стало слышно, как журчит Быстрица.
- Воины Велги! Перед нами сполотское село. Оно принадлежит Рыжему
Волку - тому, кто убивал наших женщин и наших детей...
Первая ложь прозвучала убедительно. Волотичи вновь стали
переглядываься, на лицах заиграли недобрые усмешки. Навко понял, что можно
говорить дальше.
- По приказу Правительницы... - вторая ложь, горше первой. Он солгал
о Велге, о самой Велге, Спасительнице Края! Но слово сказано, отступать
поздно, и Навко, прокашлявшись, повторил:
- По приказу Правительницы все, кто живет здесь, должны погибнуть.
Это наша месть за тысячи убитых в Коростене, в наших селах и городах...
Легкий гул был ответом. В этом гуле слышалось недоумение, пока еще
легкое, едва заметное. Волотичи шли мстить, но мстят убийцам, а не
женщинам и детям. И Навко вновь закричал, срывая голос:
- Сполоты должны понять, что их семьи не останутся в безопасности,
пока войска Рыжего Волка убивают волотичей! Смерть за смерть! Сегодня мы
должны забыть о жалости! Я освобождаю вас от нее! Там, за рекой, нет
стариков, нет женщин, нет детей. Там враги! Кровавые упыри! Когда вы
увидите старика, то вспомните - он убивал ваших отцов! Когда увидите
младенца, знайте - он вырастет и будет убивать ваших детей! Там нет женщин
- там волчицы, которые будут рожать волчат! Вспомните Коростень, вспомните
Бусел, вспомните Старые Ключи! Кровь за кровь!
Снова гул, но на этот раз в нем звучала ненависть. Кажется, Навко
нашел нужные слова. Почти у каждого на войне погибли близкие. Кровь
ударила в голову, и Навко понял, что бойцы выполнят приказ:
- Идти тихо! - закончил он. - В домах ничего не брать - мы не
грабители. И запомните - всех! Всех до единого! Пусть сполоты почувствуют,
что такое боль!
- Смерть волкам! - крикнул кто-то и множество голосов подхватило:
- Смерть! Смерть! Смерть!
Надо было сказать еще что-то, дабы исчезли последние сомнения, и
Навко вовремя вспомнил о Гуде:
- Сегодня ваши товарищи наносят удары отмщения по нескольким
сполотским селам. Рацимир пошлет войска - и через два дня тысячник Гуд со
своими ребятами ворвется в Савмат!
Этого не знали. Несколько мгновений люди молчали - изумленно, не
веря, но вот ударил дружный крик:
- Савмат! Савмат! Смерть сполотам! Смерть!
- Вперед! - Навко вновь взмахнул мечом. - Никого не щадить! Велга!
Велга!
- Велга! - прокричали десятки голосов. Навко кивнул десятникам,
послышались короткие команды, и воины бросились вперед, сквозь туман, где
спала обреченная Калачка.
Село растянулась вдоль единственной улицы. Вокруг виднелись сады,
дальше темнели перепаханные под озимь пашни, а за ними был лес. Волотичи
быстро оцепили село. Все оказалось просто - три десятка крытых соломой
домов, по три человека на каждый. Собаки, почуяв чужаков, уже начали
заходиться лаем, но люди еще спали, не чуя беды. Навко оглянулся,
убедился, что все готово, и махнул рукой.
Сам он остался на улице с несколькими бойцами, чтобы перехватить тех,
кто успеет выскочить наружу. Никто не удивился - командир должен поступать
именно так, а Навко был рад, что останется в стороне. Конечно, он понимал,
что кровь будет и нам нем. Более того, кровь будет прежде всего на нем, но
убивать самому не оставалось сил. Когда волотичи быстро, без шума, вошли
во дворы, и первые собаки упали, захлебнувшись лаем под точными ударами
клевцов, он вдруг захотел, чтобы это все поскорее кончилось. Скорее бы
уйти за реку, раствориться среди густого леса и сгинуть, забыв о проклятом
селе - хотя бы на несколько дней. Потом можно будет подумать, как говорить
с Уладом, с Ямасом, что сообщить Велге, если придется объясняться - потом.
Сейчас хотелось просто поскорее уйти, как в тот день, когда он вонзил нож
в спину Баюра. Тогда тоже хотелось убежать, оставив мертвеца на
окровавленной траве, но надо было обыскать его мешок, затем тащить тяжелый
труп к ближайшему болоту...
Он ждал криков, но вокруг по-прежнему стояла тишина. Внезапно из
ближайшего дома выбежал высокий крепкий парень в одной рубашке. Навко
хотел кивнуть бойцам, но вслед за беглецов появился волотич. В воздухе
просвистел клевец и вонзился в спину. Парень упал, уткнувшись носом в
землю, а волотич принялся неторопливо вытаскивать застрявшее в трупе
оружие.
И вот, наконец, закричали - где-то на краю села. Навко не успел
разобрать, чей крик - мужской? женский? Голос оборвался почти сразу, затем
завыла собака, потом она замолчала. Снова крик - уже поближе, долгий,
отчаянный, затем умолк и он...
На улицу начали возвращаться бойцы, деловито вытирая окровавленное
оружие. Навко с облегчением понял, что все кончилось. Неужели так быстро?
И эта быстрота поразила более всего остального. С момента, когда повстанцы
перешли Быстрицу, не прошло и получаса, а села уже нет. Наверно, тот,
неизвестный, кто был способен разбудить страшную смерть, уже погиб.
Вспомнилось холодное, строгое лицо Ямаса, и Навко внезапно почувствовал
омерзение. Все-таки он стал палачом! Может, рахман и прав, и сейчас
волотичи, сами того не ведая, спасли тысячи тысяч от гибели, но омерзение
не исчезало. Впервые Навко подумал, что надо было действовать по-другому.
Рассказать Велге, собрать совет... Это не его тайна, и не тайна Ямаса,
будь он проклят! Но как же тогда Алана? Ведь эта кровь нужна ему, Навко,
чтобы Рыжий Волчонок поверил Ивору сыну Ивора!
Десятники уже строили людей, и Навко очнулся. Потом! Слишком рано он
начал сомневаться, раздумывать. Дело сделано, надо уходить.
Почти все уже вернулись - никто не убит, лишь двое легко ранены. Не
хватало пятерых, ушедших на самый край села, и Навко поспешил туда. Чего
они тянут? Войти, убить и вернуться - так просто и так легко...
...В одном из домов - самом дальнем, он нашел лишь трупы - старик,
молодая женщина и младенец в колыбели. Навко отвернулся - такого еще
видеть не приходилось, и поспешил в соседний дом, откуда слышались голоса.
Он шагнул за порог и наткнулся на труп. Старуха... В седых волосах
запеклась кровь, скрюченные пальцы впились в доски пола. Но доме были и
живые. Пятеро волотичей столпились вокруг кого-то, лежавшего посреди
комнаты. Навко заметил раскинутые голые ноги, руки, прижатые сапогами к
доскам...
- Прекратить! Немедленно прекратить!
От неожиданности двое выхватили оружие, но, узнав сотника, послушно
шагнули к порогу. Остальные остались, недоуменного поглядывая на
командира. Рослый парень медленно вставал, поправляя штаны.
На полу лежала девчонка - совсем молоденькая, лет тринадцати. Ноги и
живот были в крови, рот стянут повязкой. Бойцы выполняли приказ - крика
никто не слышал.
- Ты... - Навко выхватил меч и шагнул к насильнику. - Ты... Ты что
делаешь?
Круглые бездумные глаза мигнули, рот ощерился в усмешке:
- Как что?.. Мстю!
Меч дрогнул в руке, и Навко понял, что еще миг - и "мститель" вместе
с остальными останется здесь навсегда, рядом с убитой старухой. Парни тоже
что-то сообразили, один из них шагнул вперед:
- Сотник! Эта сучка все равно сдохнет! Они ведь наших не жалели!
В глазах потемнело. Да, не жалели! Когда волки взяли Бусел, вот так
же схватили Алану...
- Вон!!!
Парней словно ветром сдуло. Навко подошел к девчонке, сорвал со рта
повязку и остановился, не решаясь нанести удар. Девчонка привстала,
неуклюже приподнялась:
- Дяденька! Не убивайте, дяденька!
Меч дрогнул, и Навко ощутил ужас от того, что сейчас случится.
Сколько таких девчонок уже погибло? Наверно, в каждой семье была дочь...
- Дяденька! Я согласная... На все... Только не убивайте! Я жить
хочу...
Навко понял, что сейчас не выдержит и уйдет. Нет, не уйдет - убежит,
бросив все - отряд, проклятую войну и даже то, ради чего пошел в Валин.
Тогда, в Буселе, Алана тоже просила не убивать. И ее не убили. Рыжий
Волчонок пожалел девушку...
- Не убивайте! Одна я осталась! Батю убили, бабушку...
И вдруг вспомнился Ямас. Проклятый рахман обрек на гибель всех, не
желая называть единственного - и раскрыть тайну. Может, эта девочка и есть
Ключ? Он пощадит ее, а затем Ключ подберут кметы Сварга...
- Встань!
В полных ужаса глазах блеснула радость. Девчонка вновь попыталась
привстать. Ноги не держала, она упала, уперлась руками в доски пола и,
наконец, приподнялась. Она стояла совсем рядом - голая, худая, дрожащая,
бледную кожу покрывали пупырышки...
- Посмотри в окно!
Не понимая, но уже веря, что самое страшное позади, и она останется
жить, девчонка повернула голову. Удар был точен - прямо в горло. Навко
сцепил в зубы и ударил вновь - для верности. Затем повернулся и выбежал
прочь.
За Быстрицей отряд построился, и сразу стало ясно, насколько за этот
неполный час изменились люди. Неуверенность, еще совсем недавно не
пускавшая убивать безоружных, сгинула без следа. Глаза горели недобрым
огнем, молодые лица довольно ухмылялись. Бойцы перешептывались, кое-кто
украдкой доставал из-за пазухи какие-то тряпки, серебряные безделушки.
Навко подумал, что надо устроить обыск, заставить выбросить награбленное,
наказать виновных. Ведь они не грабители! Они мстили врагу! Но он знал,
что ничего не прикажет. Он просто закроет глаза - и на грабеж, и на
изнасилованную девочку. Он может отдать виновных под суд, но разве грабеж
страшнее убийства? Какая разница тем, кто лежит там, в догоравших избах,
что сталось с их добром?
Десятники уже несколько раз вопросительно поглядывали на Навко, и он
махнул рукой, приказывая выступать. Хотелось сказать несколько слов - хотя
бы о том, что все сделано правильно, приказ выполнен... Но чей приказ?
Велги? Он не сможет вновь солгать. Горячего парня Гуда, которого он
вовремя подтолкнул? Или рахмана Ямаса, который очень любит людей -
настолько, что готов пожертвовать сотней ради всех остальных. Нет, не
сотней! Ведь в этот же день повстанцы убивают сполотов в других селах -
таких же тихих и беззащитных, как Калачка. И там нет человека, способного
разбудить Смерть...
Отряд двинулся вперед, кто-то скомандовал: "Песню!", и запевала даже
не пропел, а прокричал во всю глотку:
Как увидите сполота -
Колом в брюхо - и в болото!
И десятки голосов радостно откликнулись:
Смерть вам, сполотские волки!
Кто-то весело свистнул, а Навко вспомнил, что эту песню - старую,
дедовскую - в последнее время старались не петь. Ведь Велга много раз
говорила, что они воюют не со сполотами, а с Кеями, с теми, кто угнетает
все народы Ории!
Его бабу завалите,
Да на месте присолите!
Смерть вам, сполотские волки!
Всех щенков его - ножами!
А скотину - топорами!
Смерть вам, сполотские волки!
Дом его огнем спалите,
Поле конницей топчите...
Песня гремела, лица раскраснелись, а Навко вдруг подумал, что
когда-то и Кеевы кметы вот так же впервые попробовали крови. Чем же теперь
они отличаются от врагов? Вспомнились пустые мертвые глаза Баюра. "Мы
теперь оба упыри, подкидыш!" Навко помотал головой, отгоняя видение и
попытался думать об Алане. Но вместо лица любимой перед глазами стояло
багровое, словно запекшаяся кровь, пятно...
- Ты страшный слуга, Ивор сын Ивора!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг