У решетки, загораживавшей вход, было также спокойно. Келюс стал
светить фонариком, а дхар, тихонько насвистывая, занялся замком. Стальной
страж явно не оправдал доверия тех, кто его повесил - не прошло и пяти
минут, как дхар удовлетворенно хмыкнул и осторожно приоткрыл решетку.
Из подземелья несло холодом и сыростью. Келюса передернуло. Он
плотнее запахнулся в специально надетую по этому случаю теплую куртку и
осторожно шагнуть вглубь. В ту же секунду услышал - или ему показалось -
как в глубине темного тоннеля раздался тихий стон. Николай замер.
- Чего там? - торопил его Фрол, заглядывая через плечо в темноту. -
Пошли быстрей, елы!
- А ну-ка, "Мессинг", - предложил Лунин, освобождая проход, -
послушай...
Фрол озабоченно прислушался, затем провел по воздуху руками, подумал
и решительно заявил:
- Никто! Там, Француз, даже кошака бродячего, и того нет. Ручаюсь.
Келюс не стал спорить, и они двинулись вперед, посвечивая фонариком.
Вокруг было тихо, только песок шуршал под ногами да слышался все
усиливавшийся стук падавших капель воды. Келюс старался ни о чем не
думать, но долгий путь в тоннеле сам собой рождал воспоминания...
...Здесь их вели омоновцы, здесь Келюс увидел серый предрассветный
сумрак, сменивший чернильную темноту, а здесь уже стояла тьма; тоннель вел
все глубже, приближаясь к подземному залу, где Михаил Корф в последний раз
смотрел на неровный свет умирающей свечи...
Теперь в зале было пусто, только следы пуль на стенах да неглубокие
воронки на полу напоминали о той ночи. Луч фонарика упал туда, где они
оставили Корфа и Кору. Там тоже никого не было: тело барона лежало в навек
запаянном гробу, а то, что осталось от Тани Корневой - Коры, - как сказал
Келюсу следователь, передали ее родным. Внезапно фонарик упал на что-то,
тускло блеснувшее в его свете холодной сталью. Егерский нож - трофей
барона - лежал там же, где его оставили, незамеченный теми, кто забирал
тела.
- Мику отдадим, - решил Келюс, пряча находку. - Все-таки память
Они свернули налево и пошли по узкому коридору. Последний раз Келюс
был здесь вместе с людьми полковника Глебова, когда шел за скантром. С тех
пор здесь ничего не изменилось. То и дело слева и справа в свете фонаря
возникали ниши, под ногами шуршали то мелкие камни, то битый кирпич:
воздух был все тот же - сырой, затхлый, казалось, наполненный каким-то
давним ужасом.
- Сейчас гроб будет, - вспомнил невозмутимый Фрол. - Не боись,
Француз, прорвемся.
Луч фонарика выхватил из темноты нишу вместе с черной крышкой, и тут
рука Келюса дрогнула: гроб был открыт, крышка сдвинута в сторону, каким-то
чудом не упав на землю. Фрол покачал головой, забрал у Келюса фонарик и,
посветив, заглянув внутрь.
- Пусто, - Лунин, преодолевая невольный озноб, заглянул следом. -
Наверное, взломали. Кладоискатели, бином...
Фрол осмотрел края крышки и вновь покачал головой: следов взлома не
было. Длинные ржавые болты говорили о том, что крышку попросту вырвали с
чудовищной силой. Но ухватиться было не за что: поверхность казалась
гладкой.
- Вот елы! - констатировал Фрол. - Либо у кого-то дури побольше, чем
у Василия Алексеева и он просто за края взялся, либо...
- Либо что? - поинтересовался Лунин, заметив, что Фрол замолчал.
- Либо изнутри нажали, - неохотно закончил дхар и тут же бросил: -
Пошли отсюда, Француз, мебель, в карету ее!
Вскоре они добрались до ниши, где оставили документы и оружие. Тайник
был в полной сохранности, даже бумага, к удивлению Келюса, не особенно
отсырела. Тонкие папки сложили в стопку и спрятали в захваченный с собой
рюкзак. Туда же Фрол уложил оба револьвера. Автоматы решили покуда не
трогать.
- Ну чего, - заметил дхар. - Назад? Или на Алию поглядим?
Николая передернуло. Ни за какие сокровища он не смог бы заставить
себя вновь подойти к запечатанному дхарским заклятием входу, за которым
лежали кости князя Полоцкого.
- Пошли отсюда, Фрол - тихо предложил он. - Хватит на сегодня, а?
- Сейчас, - дхар напряженно вслушивался, затем осторожно провел по
воздуху руками.
- Можно не смотреть. Сняли мое заклятье. И Алии там, елы, нет. Так
что заряди-ка, Француз, браунинг: мало ли чего...
Впрочем, обратный путь прошел без приключений, разве что Келюс пару
раз оступился и слегка ушиб ногу. Всю дорогу Лунин напряженно
прислушивался, но вокруг стояла все та же жутковатая тишина.
- Слышь, потомок Гхела, ты уверен? - спросил Келюс Фрола, покуда тот
возился, запирая замок.
- В чем?
Если открыть замок не составило труда, то обратный процесс вызвал
куда больше трудностей.
- Ну заклятье, бином. Алия...
- Да, - коротко ответил дхар. - Знаешь, Француз, когда мы обратно
шли... Не хотел, елы, тебе на нервы действовать...
- Там кто-то был? - Келюс похолодел, хотя замок наконец закрылся и от
подземелья их отделяла стальная решетка.
Как бы в ответ откуда-то из глубины до них донесся чудовищный вой,
полный такой тоски и ненависти, что даже невозмутимый Фрол отступил на шаг
назад.
- Ярты?
- Нет. Это гургунх-эр. Потом объясню, Француз. Решетка - это, елы,
конечно, хорошо...
...Только дома, свалив добычу прямо на пол и запечатав дхарским
заклятием двери, они перевели дух.
- Прямо не знаю, как тебя здесь, Француз, оставлять, - озабоченно
заметил Фрол. - Ну и город, елы! Прав дед, хуже нашего леса. Поехали со
мной, а? У нас в Дробь Шестнадцать тихо... Ну, февральский волк там...
- Нет, я привык, - покачал головой Келюс. - Если б у нас в Столице
только и бед было что ярты, то это, считай, бином, курорт... Да ладно,
куда я денусь! Ты лучше скажи, Принц Дхарский, что это за гургунх-эр?
- Это как ярт. Только он - вроде яртам хозяин. Его колом не
возьмешь...
- Вроде Волкова? - предположил Келюс.
- Не-а. Волков - он человек. А гургунх-эр - они еще до людей были...
Они... Да ладно, Француз, может, врут. Сам я их не видел. Слышал только...
Они почистили оружие, честно поделили скудный запас патронов, после
чего Келюс спрятал серые папки в старый чемодан. Сверху он набросал разное
тряпье, и чемодан совместными усилиями был водружен в самый дальний угол
антресолей.
Наутро, как раз после чая - кофе кончился накануне, - в дверь
позвонили, и на пороге появился Мик в своей черной куртке "Порше" с
большой сумкой, на которой красными буквами была отпечатана реклама
какой-то хьюстонской фирмы.
- О, - обрадовался Келюс, - пропавшая грамота, бином!
- Здорово, мужики! - заявил Мик. Вид у него был какой-то непривычный.
Младший Плотников держался не просто с достоинством, но и чуть ли не с
легким оттенком превосходства.
- Попрощаться зашел, - сообщил он. - Уезжаю.
- Это куда? - поинтересовался Фрол, невозмутимо оглядывая Мика,
который, сняв куртку, стал долго и тщательно причесываться у зеркала.
- По батиным делам, - неопределенно ответил Плотников. - Меня в фирму
взяли. Перевелся на заочный, - добавил он, с уважением поглядев на себя в
зеркало и спрятав расческу. - Так что, мужики, не скоро увидимся.
- Ну, удачи тебе, - пожелал Келюс. - Да, Мик, у нас к тебе одно дело.
Пойдем-ка...
Они прошли в кабинет, и Лунин кивнул на стол, где лежал тщательно
вычищенный и даже заново заточенный егерский нож барона.
- Бери! Мы его в подземелье нашли. На память о дяде Майкле.
Глаза Мика блеснули. Он осторожно взял нож в руки, чуть погладил его
и вновь положил на стол.
- Спасибо, Николай, - тихо сказал он. - Он мне пригодится...
Прадедов... Моего прадеда, дяди Майкла...
Келюс и Фрол переглянулись: стало ясно, что Мик узнал правду.
Очевидно, знакомство с генералом Тургулом состоялось не зря.
- Зря вы тогда молчали, мужики, - продолжал Мик. - И дядя Майкл мне
про Канаду рассказывал... За маленького держали!
- А ты бы поверил? - спросил Фрол.
- Да ладно, что теперь уж, - вздохнул Плотников, - ничего.
Он секунду помолчал, затем плечи его выпрямились, взгляд потемнел,
правая рука легла на клинок, а голос внезапно стал низким, будто Мик сразу
постарел на много лет:
- Мужики... Господа.. Я клянусь, что отомщу большевикам за дядю
Майкла! За Лиду... За все... Я... Я им устрою исторический материализм!..
Мик аккуратно завернул нож в носовой платок и спрятал в сумку, после
чего пожал всем руки и откланялся, пообещав позвонить или написать при
первой же возможности. Когда дверь закрылась, Келюс с Фролом вновь
переглянулись. Все это было странно, но обсуждать поведение Мика как-то не
тянуло...
- И чего это с ним, елы? - в конце концов молвил Фрол.
Николай лишь пожал плечами. Если что-то и приходило в голову,
высказываться ему явно не хотелось.
- Да и мне пора, - продолжал дхар. - Поеду-ка я за билетами, Француз.
Засиделся я тут!
Фрол уезжал вечером на следующий день. Громада Казанского вокзала
оглушала многоязыковым гомоном, хриплым лаем репродуктора и шумом
уборочных машин. Гигантская толпа с мешками, сумками, кошелками и пакетами
чуть не раздавила Келюса и Фрола, и они с облегчением перевели дух,
оказавшись на перроне. Поезд уже был подан, но до отправления еще
оставалось достаточно времени.
Фрол был невесел. Накануне он побывал у Лиды, а за несколько часов до
отъезда они с Келюсом съездили на старое кладбище, где под желтыми
полуосыпавшимися рябинами груда венков обозначала место последнего
успокоения Корфа. На кладбище Фрол не сказал ни слова, и Келюс заметил,
что дхара все время мучает какая-то мысль. Он даже спросил Фрола об этом,
но тот не ответил.
Лунин докуривал сигарету, а некурящий дхар немного смущенно
переступал с ноги на ногу.
- Один остаешься, Француз, - сказал он наконец. - Только Лидка... - и
он вздохнул.
- Да, - кивнул Келюс, - один...
Накануне позвонил Тургул, сообщив, что они с поручиком Ухтомским
покидают Столицу. Генерал поблагодарил Келюса за помощь и гостеприимство и
просил передать привет от Виктора Ухтомского. По голосу генерала трудно
было понять, доволен ли он своим визитом. Николай пожалел, что не сможет
снова встретиться с Тургулом. Он был бы не прочь закончить тот странный
разговор, который они с генералом вели в поминальный вечер, но теперь не
знал, представится ли такая возможность...
- Я тебе напишу, - пообещал Фрол. - Правда, елы, попозже. Мне ж
работу искать надо! Гуляю, елы, с июля...
- Найдешь, - пообещал Келюс. - Ты же гегемон! Револьвер спрячь
подальше, фрейшюц вятский...
- Да чего я, маленький, - обиделся дхар. - Это ты тут не задирайся,
Француз. Ну ладно, пора...
Фрол внезапно стал очень серьезным, поднял правую руку и медленно
произнес:
- Эннах, Николай! Квэр аг-эсх ахусо эйсор аг эрво мвэри! Квэр аг-лах
мгхути-цотх!
- И тебе того же, полиглот! - вздохнул Келюс, пожимая широкую руку
Фрола. - Может, переведешь?
- Это наше старое пожелание: "Будь счастлив! Да будет с тобой Великий
Свет и Высокое Небо! Да минует тебя тьма!" Ну, Француз, будь!
Он взял свою сумку и, повернувшись, не спеша пошел к вагону, но
внезапно остановился, постоял секунду-другую и резко повернулся. Келюс,
вдруг почувствовав тревогу, поспешил подойти.
- Француз... Николай... - нерешительно начал Фрол. - Вот, елы, не
знаю, как и сказать...
- Что-нибудь случилось? - осторожно спросил Келюс, уже понимая, что
Фрол волнуется не зря.
- Я еще на похоронах почувствовал. Я ведь на расстоянии чую... Я тебе
еще тогда сказать пытался, да как раз Ухтомский помешал... А сегодня, как
мы на кладбище были...
Поезд засвистел и задергался, но Фрол не обратил на это ни малейшего
внимания.
- В общем, Француз. Не знаю, елы, почему, но в гробу Михаила не было.
- Как? - Келюс мог ожидать всякого, но не такого. По крайней мере,
все это время утешала мысль, что барон все-таки упокоился в родной земле.
- Не было, - мотнул головой дхар, - там вообще никого не было...
Землей набили, что ли... Знаешь, как в Афгане бывало... Я и сам, елы,
поверить не мог, но сегодня, когда на кладбище были...
Тут поезд дернулся и начал медленно отходить. Фрол, махнув рукой,
схватил сумку и вскочил на подножку уходящего вагона. Колеса стучали,
поезд ускорял ход, а растерянный и пораженный Келюс стоял на грязном
асфальте перрона, не в силах двинуться с места. Он не хотел верить тому,
что сказал Фрол, но в глубине души понимал: дхар не ошибается. Но что бы
это ни означало, теперь все решать прийдется самому. Фрол уехал, и Лунин
оставался один в гигантском городе. Ему внезапно стало совсем плохо, к
горлу подкатил ком, и все окружающее стало казаться чем-то жутким и
нереальным.
- Не падай духом, воин Николай, - услыхал он внезапно знакомый голос.
Все еще не веря, Келюс резко обернулся. Варфоломей Кириллович стоял рядом
и смотрел вслед уходящему поезду.
- Здравствуйте, Варфоломей Кириллович! - вздохнул Келюс, которого
появление старика отчего-то совсем не удивило. - Жаль, что вы опоздали.
Фрол так хотел вас увидеть...
- Я не опоздал, воин Николай, - Варфоломей Кириллович все еще глядел
вдаль, где за красными семафорами исчезал поезд, увозящий дхара в его
Вятку. - С воином Фроатом мы еще увидимся. Ему сейчас домой ехать, к
батюшке и матушке. А тебе, воин Николай, здесь оставаться.
- Да, - кивнул Келюс. - Мик умотал куда-то, теперь Фрол... Да вы,
наверное, как всегда, все знаете.
- Знаю...
- Жалею, что скантр отдал, - вздохнул Лунин. - Разобраться бы с ним!
Да что было делать? Они же... А если его отдавать было нельзя? Даже если
бы всех нас из автоматов покрошили? Что же теперь делать?
- Тебе решать, воин. Многое еще тебе решать должно. И за себя, и за
других. Хорошо ли сие, худо, да так, видать, судилось.
Они помолчали. Келюс с детства не любил принимать решения, даже в
самых мелких вопросах. Но теперь понял, что Варфоломей Кириллович прав.
- Да какой из меня командир, - сказал он наконец, - Фрол бы в сто раз
лучше меня командовал!
- Воину Фроату предстоит сие. Помолись о нем. И о себе помолись,
воин. Хрупок человек, как сосуд стеклянный в руце Божьей. Однажды защитила
она тебя. Но будет и другой раз.
- Да кому я, бином, нужен!
Ответа не было. Николай оглянулся: Варфоломей Кириллович исчез.
Перрон был пуст, только холодный осенний ветер шевелил каким-то чудом
попавший сюда кленовый лист.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг