Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
     Пустельга  удивился  -  оказывается  Сорок   Третьего   звали   Юрием
Петровичем! Здесь зэк не скрывал своего имени. Итак, Юрий  Петрович  Сорок
Третий...
     - Юрий Петрович наверно  успел  рассказать  вам,  -  Тридцать  Первый
повернулся к Сергею. - Здесь все считают, что лишился ума, после того, как
меня бросила супруга...
     Зэк еле заметно кивнул, но Сергей предпочел отделаться неопределенным
угуканьем. Карлик вздохнул.
     - Смешно, правда? Старик, похожий на какое-то чучело... Но ведь я все
еще не разучился думать! Почему? Не могу понять...
     Он заговорил быстро, так, что Пустельга еле различал отдельные слова:
     - Тридцать лет, тридцать лет мы жили вместе, ни разу по-настоящему не
ссорились. Что же могло случиться?  Почему  она  меня  бросила?  Может,  я
чем-то ее обидел? Но чем? Даже если так, почему она ни разу  не  навестила
меня, не написала? Я ведь действительно болен! Почему? Они не говорят мне,
не хотят волновать. Но я не могу. Я должен узнать...
     Сергей постарался незаметно отвернуться. Виталий Дмитриевич  тоже  не
мог вспомнить прошлое, как Сорок Третий, как и он сам. Что сделали с  этим
безобидным человеком? Или это просто защитная реакция  психики,  спасающая
от самого страшного?
     Речь Тридцать Первого стала совсем тихой,  неразличимой.  Наконец  он
затих, глаза закрылись, и он недвижно застыл, прижавшись к  спинке  стула.
Зэк чуть заметно дернул щекой и достал папиросы.
     - Курите, Сорок Первый! Ну его все  к  черту,  никак  не  привыкну...
Курите, потом проветрим. Сейчас он очнется...
     Действительно, не прошло и двух минут, как Виталий Дмитриевич  открыл
глаза.
     - А? - дернулся он, но тут  же  успокоился.  -  Кажется,  я  опять...
Извините,  товарищи...  Юрий  Петрович,  вы  говорили   вчера,   что   наш
новенький...
     - Да, он, кажется, по вашей части...
     Карлик вскочил со стула. Пустельга тоже встал,  но  решительный  жест
маленькой ручки остановил его:
     - Сидите, сидите, Сергей Павлович. Я быстро. Надеюсь,  Юрий  Петрович
все же ошибся. Если ваши с ним случаи сходны, то волноваться нечего.  Сама
по себе амнезия конечно, малоприятна...
     Не прекращая говорить, Виталий Дмитриевич осторожно  взял  Сергея  за
руку, пощупал пульс и замер. Затем  сморщенное  лицо  дернулось,  Тридцать
Первый проговорил нечто вроде: "Ох-ты!" - и легким  движением  прикоснулся
сначала ко лбу, а затем к шее Сергея - там, где проходила артерия.
     - Сергей Петрович... любезнейший... если можно,  к  свету.  Я  должен
осмотреть глазное яблоко...
     Осмотр на этот раз длился долго. Карлик хмурился,  вздыхал,  а  затем
кивнул на стул:
     - Садитесь... Рассказывайте, и поподробнее...
     Слушал он внимательно, время  от  времени  кивая.  Затем  вздохнул  и
покрутил головой:
     - Несколько вопросов, если можно. Только не обижайтесь...
     - Ни в коем случае, - Пустельга тут же вспомнил психиатра.
     - У вас, как я понял, очень плохой аппетит, предпочитаете все  жидкое
и, желательно, теплое. Так?
     Сергей кивнул. Сейчас должен последовать вопрос о бифштексах.
     - Привкус крови во рту ощущали?
     - Нет! - Пустельга удивился. - По-моему... Нет, ни разу...
     - Так... А желание... уж, извините... попробовать свежей крови...
     Поразил не сам вопрос, а то, что его об этом уже спрашивали. Вот они,
бифштексы с кровью!
     - Нет. Я даже кровяной колбасы не ем.
     - Ну и хорошо...
     Виталий Дмитриевич прошелся по комнате, затем  опустился  на  стул  и
легко ударил ребром ладошки по дереву:
     - Так. Порадовать ничем не могу, Сергей Павлович. Разве что - болезнь
ваша  проходит  в  самой  легкой  форме.  Это  единственный  положительный
момент...
     - Какая болезнь? - еле выговорил Пустельга. Значит, никакой травмы на
боевом посту! Его обманули и в этом...
     - Так называемая болезнь Воронина.  Открыта  моим  близким  приятелем
перед самой мировой войной на Среднем Урале.  Василий  Воронин  был  тогда
молодым земским врачом. Однажды его вызвали в одну глухую  деревню  где-то
под... Впрочем, это неважно. Воронин был умница, сразу  понял,  что  перед
ним нечто совершенно неизвестное науке...
     Виталий Дмитриевич замолчал, а затем махнул рукой:
     - Ну, это все в далеком прошлом. Василий пропал без вести в 18-м,  на
юге. К этому времени мы уже выделили вирус - возбудитель  болезни.  Искали
метод лечения...  Мне  поручили  создать  состав,  в  котором  возбудитель
болезни Воронина мог существовать в течение длительного  времени.  Дело  в
том, что в обычных условиях он быстро погибал, и слава  Богу...  Увы,  мне
это удалось. Состав назвали ВРТ.
     "Почему?" - хотел спросить  Пустельга,  но  удержался.  "В",  похоже,
означало "Воронин". Возможно, остальные буквы тоже были инициалами.
     - Да... И в том же 18-м я был вызван на Лубянку.  Со  мной  беседовал
некто Кедров, он,  кажется,  тогда  был  заместителем  Дзержинского.  Меня
уверяли, что большевики  чрезвычайно  заинтересованы  в  лечении  болезни,
обещали новую лабораторию, сотрудников... Тогда я был еще в здравом уме, -
Виталий Дмитриевич усмехнулся и покачал головой. - Да, я был в здравом уме
и  решил  на  следующий  день  уничтожить  все  запасы  ВРТ,  а  заодно  и
документацию. Увы, Кедров оказался  сообразительнее,  его  люди  захватили
лабораторию  тем  же  вечером.  Меня  арестовали,  и  до  21-го  я  был  в
специальном лагере под Псковом...
     Тридцать Первый вновь умолк и замер, прикрыв глаза. Молчание тянулось
долго, наконец он вздохнул, попытавшись улыбнуться:
     - Извините... Мои личные неурядицы не имеют к данной истории  прямого
отношения. В общем, насколько мне удалось узнать, Кедров продолжил  работы
по  ВРТ.  Не  сам  конечно,  хотя  он,  вроде  как,  врач,  давал   клятву
Гиппократа... Естественно, речь шла не о лечении. Надеюсь, вы уже  поняли,
Сергей Павлович?
     - Этот состав... вводил здоровым людям? -  Пустельга  даже  привстал,
чувствуя как его вновь охватывает холод. - Но зачем?! Хотя... Я,  кажется,
понял! Человек теряет память,  его  можно  использовать,  как  какой-то...
механизм...
     - Если бы  только  это,  -  маленький  человечик  скривился.  -  Увы,
любезнейший Сергей Павлович, это не самое страшное.
     - А что... самое страшное?
     - Нет-нет, лучше  промолчу.  Вам,  да  еще  в  вашем  состоянии,  это
совершенно ни к чему. Болезнь может протекать в разных формах, у вас самая
легкая - ну и слава Богу... Правда, в некоторых случаях человек не  теряет
памяти, но это как раз в самых безнадежных ситуациях...
     - А как это лечится? - вмешался в разговор  зэк.  Виталий  Дмитриевич
покачал головой.
     - Не лечится... Увы... В самых легких случаях, таких,  как  у  Сергея
Павловича, можно несколько притормозить: те  же  переливания  крови...  Но
вылечить не удалось еще никого. Во всяком случае, еще год назад... Да, как
раз перед тем, как я очутился здесь...
     - Значит, вы продолжали заниматься болезнью Воронина? - Сорок  Третий
недобро усмехнулся.
     - Мой грех, мой страшный грех... Лена, жена... она все время говорила
мне... Если бы это была просто болезнь, как, например, бубонная чума!  Это
страшнее... Как-то я нашел в бумагах Воронина запись, которую  тот  сделал
на Урале, там, где встретил первых больных. Так сказать,  народная  версия
происхождения этой напасти... Так там, представляете, сказано, что больной
умирает почти сразу, а то,  что  остается,  -  лишь  его  видимость.  Душа
уходит, остается тело и дух...
     - Простите, что остается? - не понял Пустельга.
     - Там так сказано. Душа уходит, остается тело и дух. А  потом  и  дух
исчезает, а в тело вселяется бес...
     Звучало жутковато, хотя  и  непонятно.  Наступило  молчание,  которое
нарушил Сорок Третий.
     - Кажется, сообразил! По народным представлениям, у человека не одна,
а  две  души.  Одна  -  та,  что  дается  Богом.  Вторая  -   своеобразный
человеческий двойник, он не покидает  землю  и  после  смерти.  В  Древнем
Египте эти души называли Ка и Ба, на Украине - душа и  доля...  Любопытная
версия! Душа уходит, остается дух - хранитель  тепла,  который  пользуется
крохами того, что уцелело от прежнего хозяина. К моему случаю  подходит  в
самый раз. Я не помню ничего, связанного со мною лично, зато, как  видите,
вспомнил про Ка и Ба. Сергей Павлович, я не слишком вас шокирую?
     - Нет, ни в коем случае, - майор уже успел  успокоиться.  -  Легенда,
действительно, очень точна. Но ведь вы не больны?
     - У Юрия  Петровича  что-то  совсем  другое,  -  подтвердил  Тридцать
Первый. - Может, просто последствия травмы - обычная  амнезия...  В  таком
случае, это со временем пройдет... Кстати, Юрий  Петрович,  меня  про  вас
расспрашивала девушка  -  ваш  лечащий  врач.  Она  вообще  интересовалась
болезнью Воронина и моим препаратом.
     - Любовь Леонтьевна? - не удержался Сергей.
     - Да,  кажется.  Она  не  с  нашего  этажа,  так  что  могу  спутать.
Симпатичная девушка, все надеется нам, грешным, помочь.  Она  думает,  что
руководство скрывает какие-то подробности  о  действии  ВРТ.  Я,  конечно,
рассказал все, что мне известно. И о ВРТ и о голубом излучении... На пятом
этаже сейчас лежат двое - в очень тяжелой форме...
     Это было что-то новое. "Голубое излучение" -  об  этом  Сергей  и  не
слыхал, точнее не помнил. Интересно, что это еще за мерзость?
     -  Но  самое  любопытное,  -  голос  ученого  упал   до   шепота.   -
Представляете, товарищи, почти сразу ко  мне  зашли  двое...  В  штатском,
естественно, но узнать нетрудно... Они спрашивали, о чем я говорил с  этой
девушкой... Боюсь... боюсь я был излишне откровенен...
     Пустельга  и  Сорок   Третий   переглянулись.   Сергей   хотел   было
переспросить, но зэк быстро поднес палец к губам.
     - Благодарим за консультацию, профессор!  -  Юрий  Петрович  встал  и
кивнул Пустельге. - Или я вас понизил в чине, гражданин  Тридцать  Первый?
Вы, кажется, академик?
     - Я никто... - глухо проговорил карлик.  Его  глаза  словно  погасли,
голова упала на грудь, из горла послышался хрип.  -  Никто...  Я  -  номер
Тридцать Первый... Это не вы потеряли души, товарищи. Это я продал свою...
Она говорила мне...
     Узкие плечи дернулись, и Виталий Дмитриевич застыл.
     - Пора, - вздохнул Сорок Третий. -  Уходим,  гражданин  майор.  Пусть
думает, что мы ему приснились...
     На балконе сразу стало холодно, но Пустельга не спешил возвращаться в
палату. Не хотелось оставаться одному, к  тому  же  кое  о  чем  следовало
договорить. Зэк, похоже, понял.
     - Что, не порадовал академик? Или вы этой байке поверили?
     - Нет. Не в этом дело, просто...
     - Понимаю. Держите.
     Сорок Третий достал папиросы. Оба закурили.
     - Вы ему не очень-то верьте, - продолжал  Сорок  Третий.  -  Все-таки
псих, как и мы с вами. Может, все выглядит не так безнадежно. Правда, если
с душой и в самом деле такой форс-мажор вышел...
     По тону Сорок Третьего нельзя  было  понять,  шутит  он  или  говорит
всерьез. Пустельга заставил себя улыбнуться:
     - На правах  атеиста  предпочитаю  верить  в  микробы.  Кстати,  Юрий
Петрович, что ж вы не представились?
     - Взаимно, Сергей Павлович.  Вам  что,  мою  фамилию  не  назвали?  Я
Орловский Юрий Петрович,  особо  опасный  преступник...  Ну,  об  этом  вы
знаете...
     - Пустельга.
     - Оч-чень приятно,  -  зэк  усмехнулся.  -  Кстати,  гражданин  Сорок
Первый, раз в жизни будьте человеком - не  спешите  с  докладом,  чтобы  я
успел предупредить Любовь Леонтьевну.  Вот  сволочи,  ни  одного  хорошего
человека в покое не оставят!
     - Обещаю, - кивнул Сергей. - И у меня к вам совет. Профессиональный.
     - Что делать, когда начнут ногами бить? - резко повернулся Орловский.
     - Нет. Тут, боюсь, даже я не советчик. Я вот о чем: наверно,  завтра,
самое позднее послезавтра, ключи  у  вас  отберут.  Так  вот,  сегодня  же
разберите связку и все ключи бросьте вниз - по одному. Ваши сторожа решат,
что вы все поняли и решили напоследок немного им досадить.
     - И в чем секрет?
     - Один ключ вы оставьте - свой, тот, что отпирает вашу решетку. Здесь
высоко, ключи будут искать долго - если  вообще  станут  этим  заниматься.
Свой вы спрячьте и в любой момент сможете бежать.
     - Недурно, - подумав, заметил зэк. - Только бежать-то мне некуда, так
и доложите. Кроме того, палату обыщут, не дураки же они! Что  связка,  что
один ключ - найдут.
     - У вас такая же палата, как у меня?
     Орловский кивнул.
     - Тогда я вам покажу, где  его  надо  спрятать.  "Они",  конечно,  не
дураки, но и не семи пядей во лбу. Пойдемте, покажу...
     - Душу думаете спасти? - Сорок Третий запахнул халат и бросил  взгляд
на темные кроны деревьев. - Не поздно ли, гражданин майор?
     - Даже если поздно, - Пустельга затоптал окурок и решительно бросил:
     - Пошли!

     Сергея вызвали следующим  вечером.  Вновь  большая  темная  машина  с
занавешенными окнами, пустой подземный гараж... И  комната  была  той  же,
даже стулья стояли точь в точь, как несколько дней назад.
     - Присаживайтесь... - Иванов, как и прежде, был в широком плаще, и  у
Пустельги вновь мелькнула нелепая  догадка,  что  под  глубоко  надвинутым
капюшоном нет ничего - лишь черная пустота.
     - Разрешите доложить, товарищ Иванов?
     Сергей был готов к разговору. Следовало говорить спокойно и только  о
деле, не отвлекаясь  и  не  волнуясь:  товарищ  Иванов  не  должен  ничего
заметить. В конце концов, он, майор Павленко, выполнил задание.
     - Прошу вас... Итак, ваше мнение?
     - У заключенного Орловского - полная амнезия. Он забыл все, связанное
с ним лично. Остались знания некоторых языков, фактов, но ни дхарского, ни
чего-либо связанного с дхарами, он не помнит. В том числе и заклинаний.
     - Так...
     Наступило молчание. В  темноте  силуэт  Иванова  начал  расплываться,
гаснуть, и Сергея внезапно охватил страх. Кто этот человек? Почему  он  не
решается открыть лицо? Если он прячется в темноте, значит Пустельга  видел
его раньше, иначе  к  чему  маскарад?  А  если  дело  действительно  столь
секретно, то что сделают с ним, увидевшим и узнавшим?
     - Не волнуйтесь...
     - Тихий голос заставил вздрогнуть. Иванов почувствовал! Да, от такого
не спрячешься...
     - Все еще не верите мне, Сергей Павлович? Вас смущает этот антураж?
     - Нет, - выдавил из себя Пустельга. - То есть... не совсем...
     - Представьте себе,  что  я  действую  так  по  приказу,  о  причинах
которого и сам не особо извещен. Примите это как рабочую гипотезу... Я  не
обманывал вас и не обманываю теперь. Насколько  я  понял,  вы  уже  успели
узнать о болезни Воронина?
     - Да... - лгать не имело смысла.
     - Кстати, мы не подслушывали.  Просто  Виталий  Дмитриевич  не  умеет
хранить тайны... Что он сказал о вас лично?
     - Что у меня болезнь протекает в легкой форме. И что есть легенда...
     - О потерянной душе? - в голосе  Иванова  мелькнула  ирония.  -  Глас
народа, как известно,  -  глас  Божий...  К  сожалению,  вынужден  кое-что
добавить: не о душе, тут я не специалист, а про вас  лично.  Легкая  форма
болезни Воронина заканчивается тем же, что и тяжелая. И примерно в  те  же
сроки.
     Вновь вернулся страх, а вместе со страхом - холод. Вот и  все...  Его
даже не поставят к стенке. Зачем? Стоит лишь немного  подождать  -  месяц,
полгода, много - год...
     - А теперь слушайте внимательно, - голос стал внезапно совсем иным  -
низким, повелительным, властным. - Слушайте, внимательно, Сергей Павлович,
ибо от этого зависит ваша жизнь...
     Пустельга замер. Мысли исчезли,  остались  лишь  тревога  и  надежда,
хотя, казалось бы, надеяться не на что...

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг