Пустельга удивился - оказывается Сорок Третьего звали Юрием
Петровичем! Здесь зэк не скрывал своего имени. Итак, Юрий Петрович Сорок
Третий...
- Юрий Петрович наверно успел рассказать вам, - Тридцать Первый
повернулся к Сергею. - Здесь все считают, что лишился ума, после того, как
меня бросила супруга...
Зэк еле заметно кивнул, но Сергей предпочел отделаться неопределенным
угуканьем. Карлик вздохнул.
- Смешно, правда? Старик, похожий на какое-то чучело... Но ведь я все
еще не разучился думать! Почему? Не могу понять...
Он заговорил быстро, так, что Пустельга еле различал отдельные слова:
- Тридцать лет, тридцать лет мы жили вместе, ни разу по-настоящему не
ссорились. Что же могло случиться? Почему она меня бросила? Может, я
чем-то ее обидел? Но чем? Даже если так, почему она ни разу не навестила
меня, не написала? Я ведь действительно болен! Почему? Они не говорят мне,
не хотят волновать. Но я не могу. Я должен узнать...
Сергей постарался незаметно отвернуться. Виталий Дмитриевич тоже не
мог вспомнить прошлое, как Сорок Третий, как и он сам. Что сделали с этим
безобидным человеком? Или это просто защитная реакция психики, спасающая
от самого страшного?
Речь Тридцать Первого стала совсем тихой, неразличимой. Наконец он
затих, глаза закрылись, и он недвижно застыл, прижавшись к спинке стула.
Зэк чуть заметно дернул щекой и достал папиросы.
- Курите, Сорок Первый! Ну его все к черту, никак не привыкну...
Курите, потом проветрим. Сейчас он очнется...
Действительно, не прошло и двух минут, как Виталий Дмитриевич открыл
глаза.
- А? - дернулся он, но тут же успокоился. - Кажется, я опять...
Извините, товарищи... Юрий Петрович, вы говорили вчера, что наш
новенький...
- Да, он, кажется, по вашей части...
Карлик вскочил со стула. Пустельга тоже встал, но решительный жест
маленькой ручки остановил его:
- Сидите, сидите, Сергей Павлович. Я быстро. Надеюсь, Юрий Петрович
все же ошибся. Если ваши с ним случаи сходны, то волноваться нечего. Сама
по себе амнезия конечно, малоприятна...
Не прекращая говорить, Виталий Дмитриевич осторожно взял Сергея за
руку, пощупал пульс и замер. Затем сморщенное лицо дернулось, Тридцать
Первый проговорил нечто вроде: "Ох-ты!" - и легким движением прикоснулся
сначала ко лбу, а затем к шее Сергея - там, где проходила артерия.
- Сергей Петрович... любезнейший... если можно, к свету. Я должен
осмотреть глазное яблоко...
Осмотр на этот раз длился долго. Карлик хмурился, вздыхал, а затем
кивнул на стул:
- Садитесь... Рассказывайте, и поподробнее...
Слушал он внимательно, время от времени кивая. Затем вздохнул и
покрутил головой:
- Несколько вопросов, если можно. Только не обижайтесь...
- Ни в коем случае, - Пустельга тут же вспомнил психиатра.
- У вас, как я понял, очень плохой аппетит, предпочитаете все жидкое
и, желательно, теплое. Так?
Сергей кивнул. Сейчас должен последовать вопрос о бифштексах.
- Привкус крови во рту ощущали?
- Нет! - Пустельга удивился. - По-моему... Нет, ни разу...
- Так... А желание... уж, извините... попробовать свежей крови...
Поразил не сам вопрос, а то, что его об этом уже спрашивали. Вот они,
бифштексы с кровью!
- Нет. Я даже кровяной колбасы не ем.
- Ну и хорошо...
Виталий Дмитриевич прошелся по комнате, затем опустился на стул и
легко ударил ребром ладошки по дереву:
- Так. Порадовать ничем не могу, Сергей Павлович. Разве что - болезнь
ваша проходит в самой легкой форме. Это единственный положительный
момент...
- Какая болезнь? - еле выговорил Пустельга. Значит, никакой травмы на
боевом посту! Его обманули и в этом...
- Так называемая болезнь Воронина. Открыта моим близким приятелем
перед самой мировой войной на Среднем Урале. Василий Воронин был тогда
молодым земским врачом. Однажды его вызвали в одну глухую деревню где-то
под... Впрочем, это неважно. Воронин был умница, сразу понял, что перед
ним нечто совершенно неизвестное науке...
Виталий Дмитриевич замолчал, а затем махнул рукой:
- Ну, это все в далеком прошлом. Василий пропал без вести в 18-м, на
юге. К этому времени мы уже выделили вирус - возбудитель болезни. Искали
метод лечения... Мне поручили создать состав, в котором возбудитель
болезни Воронина мог существовать в течение длительного времени. Дело в
том, что в обычных условиях он быстро погибал, и слава Богу... Увы, мне
это удалось. Состав назвали ВРТ.
"Почему?" - хотел спросить Пустельга, но удержался. "В", похоже,
означало "Воронин". Возможно, остальные буквы тоже были инициалами.
- Да... И в том же 18-м я был вызван на Лубянку. Со мной беседовал
некто Кедров, он, кажется, тогда был заместителем Дзержинского. Меня
уверяли, что большевики чрезвычайно заинтересованы в лечении болезни,
обещали новую лабораторию, сотрудников... Тогда я был еще в здравом уме, -
Виталий Дмитриевич усмехнулся и покачал головой. - Да, я был в здравом уме
и решил на следующий день уничтожить все запасы ВРТ, а заодно и
документацию. Увы, Кедров оказался сообразительнее, его люди захватили
лабораторию тем же вечером. Меня арестовали, и до 21-го я был в
специальном лагере под Псковом...
Тридцать Первый вновь умолк и замер, прикрыв глаза. Молчание тянулось
долго, наконец он вздохнул, попытавшись улыбнуться:
- Извините... Мои личные неурядицы не имеют к данной истории прямого
отношения. В общем, насколько мне удалось узнать, Кедров продолжил работы
по ВРТ. Не сам конечно, хотя он, вроде как, врач, давал клятву
Гиппократа... Естественно, речь шла не о лечении. Надеюсь, вы уже поняли,
Сергей Павлович?
- Этот состав... вводил здоровым людям? - Пустельга даже привстал,
чувствуя как его вновь охватывает холод. - Но зачем?! Хотя... Я, кажется,
понял! Человек теряет память, его можно использовать, как какой-то...
механизм...
- Если бы только это, - маленький человечик скривился. - Увы,
любезнейший Сергей Павлович, это не самое страшное.
- А что... самое страшное?
- Нет-нет, лучше промолчу. Вам, да еще в вашем состоянии, это
совершенно ни к чему. Болезнь может протекать в разных формах, у вас самая
легкая - ну и слава Богу... Правда, в некоторых случаях человек не теряет
памяти, но это как раз в самых безнадежных ситуациях...
- А как это лечится? - вмешался в разговор зэк. Виталий Дмитриевич
покачал головой.
- Не лечится... Увы... В самых легких случаях, таких, как у Сергея
Павловича, можно несколько притормозить: те же переливания крови... Но
вылечить не удалось еще никого. Во всяком случае, еще год назад... Да, как
раз перед тем, как я очутился здесь...
- Значит, вы продолжали заниматься болезнью Воронина? - Сорок Третий
недобро усмехнулся.
- Мой грех, мой страшный грех... Лена, жена... она все время говорила
мне... Если бы это была просто болезнь, как, например, бубонная чума! Это
страшнее... Как-то я нашел в бумагах Воронина запись, которую тот сделал
на Урале, там, где встретил первых больных. Так сказать, народная версия
происхождения этой напасти... Так там, представляете, сказано, что больной
умирает почти сразу, а то, что остается, - лишь его видимость. Душа
уходит, остается тело и дух...
- Простите, что остается? - не понял Пустельга.
- Там так сказано. Душа уходит, остается тело и дух. А потом и дух
исчезает, а в тело вселяется бес...
Звучало жутковато, хотя и непонятно. Наступило молчание, которое
нарушил Сорок Третий.
- Кажется, сообразил! По народным представлениям, у человека не одна,
а две души. Одна - та, что дается Богом. Вторая - своеобразный
человеческий двойник, он не покидает землю и после смерти. В Древнем
Египте эти души называли Ка и Ба, на Украине - душа и доля... Любопытная
версия! Душа уходит, остается дух - хранитель тепла, который пользуется
крохами того, что уцелело от прежнего хозяина. К моему случаю подходит в
самый раз. Я не помню ничего, связанного со мною лично, зато, как видите,
вспомнил про Ка и Ба. Сергей Павлович, я не слишком вас шокирую?
- Нет, ни в коем случае, - майор уже успел успокоиться. - Легенда,
действительно, очень точна. Но ведь вы не больны?
- У Юрия Петровича что-то совсем другое, - подтвердил Тридцать
Первый. - Может, просто последствия травмы - обычная амнезия... В таком
случае, это со временем пройдет... Кстати, Юрий Петрович, меня про вас
расспрашивала девушка - ваш лечащий врач. Она вообще интересовалась
болезнью Воронина и моим препаратом.
- Любовь Леонтьевна? - не удержался Сергей.
- Да, кажется. Она не с нашего этажа, так что могу спутать.
Симпатичная девушка, все надеется нам, грешным, помочь. Она думает, что
руководство скрывает какие-то подробности о действии ВРТ. Я, конечно,
рассказал все, что мне известно. И о ВРТ и о голубом излучении... На пятом
этаже сейчас лежат двое - в очень тяжелой форме...
Это было что-то новое. "Голубое излучение" - об этом Сергей и не
слыхал, точнее не помнил. Интересно, что это еще за мерзость?
- Но самое любопытное, - голос ученого упал до шепота. -
Представляете, товарищи, почти сразу ко мне зашли двое... В штатском,
естественно, но узнать нетрудно... Они спрашивали, о чем я говорил с этой
девушкой... Боюсь... боюсь я был излишне откровенен...
Пустельга и Сорок Третий переглянулись. Сергей хотел было
переспросить, но зэк быстро поднес палец к губам.
- Благодарим за консультацию, профессор! - Юрий Петрович встал и
кивнул Пустельге. - Или я вас понизил в чине, гражданин Тридцать Первый?
Вы, кажется, академик?
- Я никто... - глухо проговорил карлик. Его глаза словно погасли,
голова упала на грудь, из горла послышался хрип. - Никто... Я - номер
Тридцать Первый... Это не вы потеряли души, товарищи. Это я продал свою...
Она говорила мне...
Узкие плечи дернулись, и Виталий Дмитриевич застыл.
- Пора, - вздохнул Сорок Третий. - Уходим, гражданин майор. Пусть
думает, что мы ему приснились...
На балконе сразу стало холодно, но Пустельга не спешил возвращаться в
палату. Не хотелось оставаться одному, к тому же кое о чем следовало
договорить. Зэк, похоже, понял.
- Что, не порадовал академик? Или вы этой байке поверили?
- Нет. Не в этом дело, просто...
- Понимаю. Держите.
Сорок Третий достал папиросы. Оба закурили.
- Вы ему не очень-то верьте, - продолжал Сорок Третий. - Все-таки
псих, как и мы с вами. Может, все выглядит не так безнадежно. Правда, если
с душой и в самом деле такой форс-мажор вышел...
По тону Сорок Третьего нельзя было понять, шутит он или говорит
всерьез. Пустельга заставил себя улыбнуться:
- На правах атеиста предпочитаю верить в микробы. Кстати, Юрий
Петрович, что ж вы не представились?
- Взаимно, Сергей Павлович. Вам что, мою фамилию не назвали? Я
Орловский Юрий Петрович, особо опасный преступник... Ну, об этом вы
знаете...
- Пустельга.
- Оч-чень приятно, - зэк усмехнулся. - Кстати, гражданин Сорок
Первый, раз в жизни будьте человеком - не спешите с докладом, чтобы я
успел предупредить Любовь Леонтьевну. Вот сволочи, ни одного хорошего
человека в покое не оставят!
- Обещаю, - кивнул Сергей. - И у меня к вам совет. Профессиональный.
- Что делать, когда начнут ногами бить? - резко повернулся Орловский.
- Нет. Тут, боюсь, даже я не советчик. Я вот о чем: наверно, завтра,
самое позднее послезавтра, ключи у вас отберут. Так вот, сегодня же
разберите связку и все ключи бросьте вниз - по одному. Ваши сторожа решат,
что вы все поняли и решили напоследок немного им досадить.
- И в чем секрет?
- Один ключ вы оставьте - свой, тот, что отпирает вашу решетку. Здесь
высоко, ключи будут искать долго - если вообще станут этим заниматься.
Свой вы спрячьте и в любой момент сможете бежать.
- Недурно, - подумав, заметил зэк. - Только бежать-то мне некуда, так
и доложите. Кроме того, палату обыщут, не дураки же они! Что связка, что
один ключ - найдут.
- У вас такая же палата, как у меня?
Орловский кивнул.
- Тогда я вам покажу, где его надо спрятать. "Они", конечно, не
дураки, но и не семи пядей во лбу. Пойдемте, покажу...
- Душу думаете спасти? - Сорок Третий запахнул халат и бросил взгляд
на темные кроны деревьев. - Не поздно ли, гражданин майор?
- Даже если поздно, - Пустельга затоптал окурок и решительно бросил:
- Пошли!
Сергея вызвали следующим вечером. Вновь большая темная машина с
занавешенными окнами, пустой подземный гараж... И комната была той же,
даже стулья стояли точь в точь, как несколько дней назад.
- Присаживайтесь... - Иванов, как и прежде, был в широком плаще, и у
Пустельги вновь мелькнула нелепая догадка, что под глубоко надвинутым
капюшоном нет ничего - лишь черная пустота.
- Разрешите доложить, товарищ Иванов?
Сергей был готов к разговору. Следовало говорить спокойно и только о
деле, не отвлекаясь и не волнуясь: товарищ Иванов не должен ничего
заметить. В конце концов, он, майор Павленко, выполнил задание.
- Прошу вас... Итак, ваше мнение?
- У заключенного Орловского - полная амнезия. Он забыл все, связанное
с ним лично. Остались знания некоторых языков, фактов, но ни дхарского, ни
чего-либо связанного с дхарами, он не помнит. В том числе и заклинаний.
- Так...
Наступило молчание. В темноте силуэт Иванова начал расплываться,
гаснуть, и Сергея внезапно охватил страх. Кто этот человек? Почему он не
решается открыть лицо? Если он прячется в темноте, значит Пустельга видел
его раньше, иначе к чему маскарад? А если дело действительно столь
секретно, то что сделают с ним, увидевшим и узнавшим?
- Не волнуйтесь...
- Тихий голос заставил вздрогнуть. Иванов почувствовал! Да, от такого
не спрячешься...
- Все еще не верите мне, Сергей Павлович? Вас смущает этот антураж?
- Нет, - выдавил из себя Пустельга. - То есть... не совсем...
- Представьте себе, что я действую так по приказу, о причинах
которого и сам не особо извещен. Примите это как рабочую гипотезу... Я не
обманывал вас и не обманываю теперь. Насколько я понял, вы уже успели
узнать о болезни Воронина?
- Да... - лгать не имело смысла.
- Кстати, мы не подслушывали. Просто Виталий Дмитриевич не умеет
хранить тайны... Что он сказал о вас лично?
- Что у меня болезнь протекает в легкой форме. И что есть легенда...
- О потерянной душе? - в голосе Иванова мелькнула ирония. - Глас
народа, как известно, - глас Божий... К сожалению, вынужден кое-что
добавить: не о душе, тут я не специалист, а про вас лично. Легкая форма
болезни Воронина заканчивается тем же, что и тяжелая. И примерно в те же
сроки.
Вновь вернулся страх, а вместе со страхом - холод. Вот и все... Его
даже не поставят к стенке. Зачем? Стоит лишь немного подождать - месяц,
полгода, много - год...
- А теперь слушайте внимательно, - голос стал внезапно совсем иным -
низким, повелительным, властным. - Слушайте, внимательно, Сергей Павлович,
ибо от этого зависит ваша жизнь...
Пустельга замер. Мысли исчезли, остались лишь тревога и надежда,
хотя, казалось бы, надеяться не на что...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг