Андрей ВАЛЕНТИНОВ
ОКО СИЛЫ - 4
ТЫ, УСТАВШИЙ НЕНАВИДЕТЬ
(фрагмент)
Теплым сентябрьским днем на коктебельском пляже, как раз напротив
знаменитого дома Волошина, два гражданина принимали солнечные ванны.
Накануне шел дождь, и это, вероятно, распугало отдыхающих - почти никто не
пришел в этот час на берег насладиться прелестями "бархатного" сезона.
Лишь неподалеку от пустынного в этот час пирса какие-то дамы играли
огромным надувным мячом да несколько чудаков из съехавшихся в Коктебель
литераторов восседали в шезлонгах, лениво поглядывая на черную глыбу
Карадага. Итак, вокруг никого не было, и двое отдыхающих могли без всяких
помех с удобством расположиться на большой подстилке под лучами крымского
солнца. Точнее, на самой подстилке сидел один - высокий, необыкновенно
тощий мужчина лет пятидесяти, совершенный альбинос, скрывавшийся от солнца
под большой белой пальмой, накинув для верности на плечи махровое
полотенце. Второй - среднего роста крепыш - сидел прямо на гальке,
подставляя горячим лучам загорелые почти дочерна плечи и грудь. Пожилой
альбинос дымил "Казбеком", его молодой спутник, похоже, напротив, не
переносил табачного дыма, стараясь отодвинуться подальше от медленно
поднимавшихся в безоблачное небо сизых никотиновых колец.
Они беседовали. Тот, что постарше, говорил быстро, горячо, его сосед
отвечал не торопясь, взвешивая слова и делая перед каждой репликой не
менее чем минутную паузу. Будь рядом кто- либо посторонний, он неизбежно
обратил бы внимание на одну странность: крепыш, явный славянин с сильными,
немного грубоватыми чертами широкого русского лица, отчего-то отзывался на
имя Арвид. Его белокурый сосед, говоривший с заметным акцентом, да и по
виду весьма напоминавший эстонца или финна, в свою очередь, не возражал,
когда собеседник именовал его Василием Ксенофонтовичем. Впрочем, это была
не единственная странность беседы, которую двое отдыхающих вели в погожий
сентябрьский день года от Рождества Христова 1937-го, от начала же Великой
Смуты, 20-го...
- Я вижу, Арвид, вам не нравится Коктебель, - альбинос подкрепил свое
умозаключение мощной затяжкой, на миг окутавшись целым облаком табачного
дыма.
Тот, кого называли Арвидом, медлил с ответом, лениво подбрасывая на
ладони мелкие камешки. Похоже, вопрос заставил его крепко задуматься.
- Уверен, вы предпочитаете Ниццу.
Сделав такой вывод, альбинос отчего-то дернулся, сбросив махровое
полотенце на подстилку. Впрочем, он тут же поспешил восстановить порядок,
водворив его на розовые, не принимавшие загара плечи.
- Ницца? - крепыш медленно поднял голову и оглядел окрестности так,
словно видел их в первый раз. - В Ницце неплохо, Василий Ксенофонтович...
Он вновь замолчал, затем неожиданно добавил:
- Но здесь тоже хорошо...
Альбинос вновь дернулся, поддержал спадавшее с плеч полотенце и
тщательно загасил окурок.
- А мне показалось, что вам здесь скучно. Вы даже на Карадаг не
смотрите.
- Я туда смотрю, - Арвид повел крепким подбородком в сторону
противоположного конца бухты, где тянулась цепь невысоких гор, закрывавшая
вид на близкую Феодосию.
Василий Ксенофонтович поглядел в указанном направлении и пожал
плечами, вновь чуть было не лишившись полотенца:
- Ну, я вас не понимаю! По сравнению с Карадагом...
- По-моему, это очевидно, - тема, похоже настолько увлекла крепыша,
что он не замедлил с ответом. - Карадаг - он слишком лакированный
какой-то. А там - в этих серых холмах - там что-то есть... Тускула...
Странное слово прервало на минуту беззаботный разговор. Альбинос
покачал головой и ответил совсем другим тоном - серьезным, даже суровым:
- Да, похоже... Во всяком случае, если верить фотографиям. Только там
холмы черные...
- Да, черные...
Арвид еще раз взглянул на далекие горы, и по его бесстрастному лицу
скользнула легкая, еле заметная усмешка. Его собеседник тоже усмехнулся,
но уже широко и беззаботно, и мотнул головой:
- И все-таки, Арвид, вы не правы. Карадаг - это не лакированная
картинка. Недаром гражданин Волошин не мог без него жить. А у покойного, я
вам скажу, было чутье...
Арвид наконец оглянулся и соизволил бросить беглый взгляд на Черную
гору:
- Может быть... Вы с ним, с Волошиным, здесь познакомились?
Василий Ксенофонтович охотно кивнул и вновь улыбнулся, словно это
воспоминание доставило ему явное удовольствие.
- Именно здесь. Как раз десять лет назад. Я пришел к нему с тетрадкой
стихов... Так сказать, к мэтру.
- Сами писали?
Вопрос, явно не очень почтительный, заставил альбиноса возмущенно
взмахнуть рукой, но тон, которым он отреагировал, был совсем иным -
спокойным и наставительным:
- Естественно, сам... Арвид, дорогой, такие, как Волошин, - это вам
не одуревшие от ненависти беглые врангелевцы. Поймите, это был
интеллектуал, умница! С такими можно работать только в полную силу! Я
писал эти стихи два месяца. Он же должен был мне поверить! Такие мастера
чувствуют неискренность за версту!
- Тогда не понимаю, - крепыш чуть дернул щекой и недобро сощурился. -
Чтоб Волошин вам поверил, вы должны были писать слезливые триалеты по
поводу погибшей матушки-России, или что он там еще любил оплакивать?.. А
вы говорите - неискренность...
- Да нет же! - Василий Ксенофонтович даже привстал. От волнения
акцент в его речи стал более заметен, и даже вновь упавшее с плеч
полотенце оставило альбиноса равнодушным:
- Если бы я, дорогой Арвид, написал что-либо подобное, он бы понял!
Нет, я писал о том, во что верил, - иначе нам с ним говорить было бы не о
чем!
- Интересно, о чем? О мировой коммуне? О Красной Армии?
- Да! Я верил в это! И он тоже мне поверил! Таким, как он, важно не
содержание, а искренность, поймите! Арвид, там, где вы бываете, вам еще
придется беседовать с такими, как Волошин. Не ошибитесь! Их не провести,
это вам не генерал Тургул и не атаман Семенов. Говорите только правду -
или молчите! Волошину понравились мои стихи, он даже предложил кое-что
отправить в какой-то журнал...
- Но это не входило в план операции, - вновь криво усмехнулся крепыш.
- Да, это не входило в план операции. Но главное - он мне поверил. А
дальше все было достаточно просто...
- Почему же его не взяли?
- Из оперативных соображений, - Василий Ксенофонтович наконец-то
вспомнил об упавшем полотенце и заботливо водрузил его на место:
- Сам он был, в общем, уже не опасен. А вот вокруг него увивались
некоторые весьма любопытные личности. Впрочем, проживи он еще годик, ему
бы вспомнили кое-что. Хотя бы стихи о крымской чистке...
Усмешка исчезла с лица Арвида, губы сжались в узкую полоску, он
медленно покачал головой:
- Да, помню... Но ведь он писал правду? Ведь это было?
- Было... - ответ прозвучал глухо, словно отдаленное эхо.
- Говорят, тогда погибло больше сотни тысяч... Поверили в амнистию...
Или это было нужно революции?
- Это было нужно революции... - вновь прозвучало негромкое эхо.
Разговор вновь прервался. Арвид по-прежнему смотрел на пологие склоны
серых холмов. Василий Ксенофонтович курил, то и дело бросая на своего
молодого собеседника короткий внимательный взгляд.
- Как вам японцы? - вопрос прозвучал неожиданно, но крепыш даже не
стал отвечать, ограничившись легким движением плеч, что должно было,
вероятно, означать что-то вроде "ничего особенного"...
- Нет, но все-таки... - альбинос не отставал и даже подсел поближе. -
Какие-нибудь сложности? Неувязки?
- Нет, - ответ прозвучал холодно и спокойно.
- Значит, мы вас готовили правильно, - Василий Ксенофонтович оживился
и даже потер ладони. - Значит, не зря я вас заставлял писать хокку. Не
разучились?
И вновь ответа не последовало. Альбинос хмыкнул и усмехнулся:
- Ну-ка, прошу вас, Арвид: когда-то у вас получалось неплохо -
тряхните стариной...
- На какую тему? - вопрос прозвучал так, словно собеседнику
предложили не сочинить стихотворение, а решить математическую задачу.
- О Карадаге, - альбинос вновь усмехнулся и поудобнее откинулся на
покрывало.
Арвид неторопливо оглянулся, окинув спокойным взглядом громаду Черной
горы, и вновь отвернулся. Несколько секунд длилось молчание, и наконец
крепыш медленно проговорил - почти без всякого выражения, равнодушно:
Старый тигр застыл
Возле недвижной глади...
Очень хочется пить...
Альбинос даже зажмурился, словно услышанное доставило ему
неизреченное удовольствие, но затем задумался и вздохнул:
- И все-таки вы забываете, чему вас учили, Арвид! Японец никогда не
написал бы так прямо - в лоб... Ладно, будем считать, что справились.
Он помолчал, затем с силой ткнул окурок в гальку:
- Ну хорошо... За стих - оценка "хорошо", за выдержку - "отлично" с
плюсом. Можете задавать вопросы...
- Я? - в голосе Арвида звучала легкая ирония. Его собеседник, похоже,
понял:
- Все-таки обиделись на руководство... Ладно, сформулирую сам...
Почему меня, то есть вас, срывают с задания, когда вы уже на полпути к
цели, вызывают в Столицу, три дня там маринуют, а затем, не сказав ни
слова, привозят сюда. Так?
- Вроде, - односложно согласился тот, кого называли Арвидом. - И -
можете добавить - даже не выслушав того, что мне удалось сделать.
- Даже не выслушав, - кивнул альбинос. - И вам остается либо ждать
ареста за неведомые грехи, либо считать, что начальство спятило... Или
запаниковало, так?
Крепыш не ответил и даже не повернулся, но было ясно, что его
спокойствие - напускное.
- Начальство не спятило, - продолжал альбинос, уже в манере
собеседника - неторопливо, делая паузы между фразами. - Но вот по поводу
паники... Ну, если не паники, то чего-то подобного...
Арвид внешне никак не реагировал. Альбинос покачал головой и
продолжал:
- В Столицу вас вообще нельзя было вызывать. Вы пробыли там три дня -
и, увы, вас там увидели. К сожалению, увидели те, кто не должен был. Да, я
знаю, эту поездку вы замотивировали, но видеть вас никто не имел права.
Пришлось везти вас сюда, в Коктебель, чтобы спокойно поговорить... Ну а по
поводу всего прочего...
Василий Ксенофонтович вновь улыбнулся:
- Начну издалека. После того, как вы приехали из Японии, получили
орден и отбыли туда, откуда сейчас вернулись, в Столице случилось одно
презабавное происшествие. Изучив ваш отчет, некто, назовем его товарищ
Иванов...
При эти словах Арвид резко обернулся. Альбинос с удовлетворением
хмыкнул и как ни в чем не бывало повторил:
- Да, товарищ Иванов... Так вот, он собрал у себя всех наших ведущих
авиаконструкторов. И, представьте себе, отдал любопытный приказ. Знаете
какой?
Крепыш не ответил, но с нескрываемым уже удивлением и даже волнением
замер, ожидая продолжения.
- Товарищ Иванов приказал свернуть все, слышите, все работы ведущих
КБ. И вместо плановой продукции сосредоточить силы на подготовке самолета
нового типа. Догадываетесь, какого?
- "Накодзима"... - ответ прозвучал глухо и как-то хрипло.
- Да, "Накодзима". За документацию, привезенную вами, вы получили
свой орден, а вот товарищам авиаконструкторам пришлось ломать головы.
Вроде как вам сейчас. Представьте - у Поликарпова на выходе истребитель, у
Петлякова - высотный бомбардировщик - а им велят делать нашу советскую
"Накодзиму"... Ну вот, а сейчас другой сотрудник вернулся с задания, и
пришлось собирать новое совещание. Только на этот раз свои планы придется
менять не авиаконструкторам, а вам и вашим, так сказать, коллегам...
- Но... постойте! - крепыш, похоже, настолько удивился, что его
напускное спокойствие сгинуло без следа:
- Василий Ксенофонтович! Я же привез заключение экспертов!
"Накодзима" - слабый самолет! Он может действовать только в условиях
чистого неба! Любой нормальный истребитель...
- Я передам ваши соображения командованию...
Несмотря на строгий тон, это была, по всей вероятности, шутка,
поскольку оба улыбались.
- Вот-с, - как ни в чем не бывало продолжал Василий Ксенофонтович. -
Так что теперь ваша очередь...
- Я уже собирался ехать в Абердин...
- Знаю. Очень жаль, но придется отложить... И вот что...
Альбинос на мгновение замолчал, затем быстро огляделся, словно кто-то
незамеченный мог подобраться к ним, а затем заговорил очень быстро,
шепотом, причем акцент его стал таким сильным, что распознать некоторые
слова было почти невозможно:
- Арвид, дорогой. Вы давно не были дома. Сейчас трудная пора. Впереди
- большие перемены. Эта чистка должна спаять страну и армию перед тем, что
нам предстоит... Но могут быть эксцессы... Поэтому - будьте осторожны...
За ваших родственников не волнуйтесь - они защищены надежно.
- Да, спасибо... - Арвид растерянно потер подбородок, нахмурился, и
наконец решился:
- Но... Василий Ксенофонтович... За родственников - спасибо, но у
меня здесь есть друзья... Я не хотел бы... Дело в том, что они, как и я...
Ну, в общем, с точки зрения наших коллег, они могут показаться... ну...
подозрительными...
Взгляд альбиноса внезапно стал жестким, даже акцент куда-то исчез:
- Товарищ майор! У сотрудника Иностранного отдела НКВД не может быть
подозрительных знакомых! Повторите!
- Так точно, товарищ комиссар государственной безопасности, - тихо
ответил Арвид, и голос его прозвучал глухо и безнадежно. - У сотрудника
нашего отдела не может быть подозрительных знакомых.
- Вот так, Арвид... - альбинос помолчал, а затем добавил совсем
другим тоном:
- Вечером назовете мне фамилии. Если их возьмут, может, я сумею
что-нибудь сделать... Может быть.
- Спасибо... - крепыш кивнул и отвернулся.
- А теперь, Арвид, слушайте внимательно, - альбинос привстал и
заговорил резко и четко, тщательно отделяя одну фразу от другой:
- Наши сотрудники в Париже и Харбине получили достоверные сведения,
что на территории СССР действует нелегальная террористическая организация
под названием "Вандея"...
Глава 1. Поражающий змия
В переулке было безлюдно. Юрий Орловский быстро оглянулся: за ним
никто не шел. Очевидно, те, кто преследовали его с самого утра, решили
подождать у перекрестка, прекрасно зная, что уйти отсюда некуда: переулок
кончался глухим тупиком. Юрий на миг закрыл глаза и прислонился к теплой,
прогретой солнцем стене. Сразу стало легче, и страх, смертельный страх,
вот уже несколько часов гнавший его бессмысленным долгим маршрутом по
улицам Столицы, куда-то отступил. Появилась возможность если не
успокоиться, то хотя бы попытаться взять себя в руки.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг