Теперь сквозь неистовое ржание коня до Арцеулова доносился иной звук
- низкий и тихий вой. Запах гнили усилился, а холод начинал пробирать до
костей.
Ростислав вскинул карабин, но сдержался. Черных фигур слишком много -
не меньше сотни. Пока они просто бежали - мерно, не зная усталости,
медленно сужая петлю.
Он не ошибся: те, кто подступал к нему из тумана, бежали как-то
странно. Движения были медленны, черные фигуры словно зависали в воздухе,
прежде чем коснуться земли. Ростислав понял: это не люди...
Враги были еще далеко, к тому же, мешал туман, но кое-что Арцеулов
уже мог разглядеть. Удлиненные головы почти без шеи, руки, достающие до
колен, горбатые спины. Но это не главное - нечеловеческими казались
движения, позы, даже наклон головы. Во всем этом было что-то чужое, и,
одновременно, как будто знакомое, уже виденное...
Вой стал громче. Черные силуэты задвигались быстрее, цепочка стала
заметно приближаться. Кривая, по которой двигались твари, смыкалась.
Вновь заржал конь. Животное было в пене, оно билось, не находя
выхода, и вдруг галопом устремилось вперед, прямо на бегущие тени.
Арцеулов затаил дыхание. Конь несся как стрела, но внезапно, не
доскакав нескольких шагов до мерно бежавших тварей, неистово заржал и
отпрыгнул в сторону. Те, казалось, не обратили ни малейшего внимания,
продолжая бесконечный бег. Конь секунду постоял и вновь бросился вперед,
напролом. Серые тени были уже рядом, и тут жеребец прыгнул, надеясь
перелететь через строй врагов. Тщетно - копыта бессильно ударили по
воздуху, и тут со всех концов к жеребцу потянулись руки - нет, не руки -
мохнатые когтистые лапы. Вновь послышалось ржание, но уже полное боли и
отчаяния. Арцеулов видел, как от бегущей шеренги отделилось несколько
тварей. Ржание перешло в тоскливый, почти человеческий крик и оборвалось.
Остальные продолжали свой бег, подбираясь все ближе к подножию кургана.
Теперь сомнений не было Арцеулов вскинул карабин и аккуратно
прицелился прямо в темную кучу, копошившуюся над упавшим конем. Выстрел
прозвучал неожиданно громко. Ответом был дружный вой. Твари еще более
ускорили бег, и сквозь туман Ростислав уже мог разглядеть обращенные к
небу глаза, горевшие желтым огнем. На миг вновь выглянула луна, и он
увидел их - лохматых, с узловатыми кривыми ногами, с головами,
напоминающими волчьи. Но тут вновь нахлынул туман, и Ростислав так и не
понял, сумел ли он разглядеть своих врагов или просто разгулялись нервы...
Тоскливый вой не прекращался, становясь все громче. В ушах звенело.
Арцеулов вновь выстрелил. Ему показалось, что одна из фигур упала, но тут
же вскочила и побежала дальше. Круг смыкался, теперь твари бежали тесно,
почти касаясь друг друга. Еще несколько пуль - одна из серых теней
исчезла, но остальные продолжали свой мерный бег...
Ростислав рванул с пояса гранату, и тут же застыл. Откуда-то донесся
вой - но не тоскливый, а грозный, полный силы и вызова. На миг твари
стихли, а затем завыли сами, но уже вразнобой. В их голосах слышалась
радость и, одновременно, страх. Что-то приближалось из тумана. Арцеулов
понял: серые твари - лишь загонщики, а главный охотник еще в пути.
И тут он увидел это. Что-то огромное, бесформенное приближалось к
кургану. Черное, похожее на ползущую по земле тучу, оно, казалось, плыло
над травой, но мерный топот свидетельствовал, что враг ступал по земле,
сотрясая все вокруг. Волосы на голове зашевелились. Арцеулов не боялся
Венцлава и его псов, испытывая лишь омерзение к нелюдям. Даже эти
волкоголовые страшили только численностью - сто на одного. С гранатами он
взялся бы справиться с дюжиной - и не дрогнул. Но то, что мерно шагало
сквозь туман, не имело ничего общего с миром людей. Громадное, выше самых
высоких деревьев, оно куталось во тьму, еще более черную, чем ночь,
неторопливо приближаясь к добыче. Ничто - ни оружие, ни крестное знамение
не в силах задержать этот неспешный ход.
Проклятые твари уже крутились возле самого подножия кургана,
взвизгивая и сверкая желтыми глазами. Арцеулов не смотрел на них - он
ждал, всматриваясь в темноту. Черное пятно, скрывавшее того, кто пришел за
ним, приближалось с каждой секундой. От шагов дрожала земля, твари истошно
выли, и Ростислав чувствовал себя муравьем, которого сейчас разотрут по
сухой траве. Он не был готов к такому. Арцеулов согласен был схватиться в
последнем бою с краснопузыми, с бандитами Упыря, даже с тварями Венцлава.
Но боя не будет - его сомнет, раздавит сила, привыкшая расправляться не с
людьми, а с кем-то куда более мощными. И в таком поединке у бывшего
марковца шансов нет...
Старик предупреждал: "Вокруг - смерть... подарок выручит и
защитит..." Да, смерть рядом. Арцеулов бросил бесполезный карабин и,
подумав, положил рядом гранату. Еще минута - и он просто сорвет чеку.
Значит, напрасно Степан поил его водой на Белой и спасал среди руин
Александровска. Как говорят господа матросы, амба...
Он вновь подумал о "подарке". Рука сама собой полезла в полевую
сумку, но Арцеулов так и не решился достать рожок. Это казалось смешным:
древняя, патриархальная магия, рассчитанная на отражение внезапного налета
или ночных страхов, - и то, что двигалось к нему. Силы слишком не равны.
Внезапно бесконечный бег вокруг кургана прекратился. Твари замерли,
словно готовясь к нападению. Грозные шаги подбирались все ближе, черные
пятна тьмы стали редеть, сквозь них начали обозначаться смутные,
колышущиеся контуры. Ослепительно-белый свет ударил из темного облака,
словно у того, что двигалось к кургану, открылся громадный светящийся
глаз. Но, странное дело, Арцеулову показалось, что белое око не испускает
свет, напротив. То, что светилось среди черноты, словно втягивало свет в
себя, желая выпить его, оставив лишь беспросветную тьму...
Твари у подножия кургана зашевелились. Вначале Ростиславу показалось,
что они вот-вот ринутся в атаку, но затем он понял: предстоит иное. Враги
быстро перемещались влево и вправо, освобождая широкий проход. Загонщики
выполнили свою работу, настал час охотника.
"Вокруг - смерть... подарок выручит и защитит". Арцеулов вновь
расстегнул сумку и нащупал рог. В спасение он не верил, но привычка
выполнять приказы превозмогла. Пусть не думают, что он потерял голову от
страха. Может, и не плохо, что последним звуком, который ему придется
услышать, будет зов рога Гэсэра...
Арцеулов решился. Миг - и рожок уже в руках. Послышался громкий
испуганный визг: серые твари вопили, указывая на него когтистыми лапами.
Другие, отбегая назад, оглядывались на надвигающуюся смерть, словно прося
поспешить.
Вновь блеснула надежда. Выходит, и на эту мразь есть управа!
Ростислав приложил эвэр-бурэ к губам и резко затрубил. Наступила тишина.
Враги застыли, и вот где-то совсем близко прозвучал ответ: ровно и чисто
пропела боевая труба...
Послышался свист и резкий конский топот. Белое око погасло, клочья
тьмы сгустились, словно пытаясь защитить исполинского охотника. Косматые
твари отбегали назад, испуганно перекликаясь. Вновь пропела труба. Стена
тумана поредела. Откуда-то с запада налетел сильный теплый ветер, разгоняя
белую мглу. Ярко вспыхнул диск луны - серебристый свет упал на неподвижно
застывшую сухую траву вокруг кургана. Страшные загонщики исчезли, пропав в
редеющей туманной мгле. Топот усиливался, вновь послышался дружный, с
переливами свист, а затем чей-то сильный хрипловатый голос прокричал:
- Гей, хлопцы! А ну робы грязь!
Из-за кургана вылетели всадники. Их было шестеро - крепких хлопцев в
смушковых шапках и богатых кафтанах. Под луной сверкали вынутые из ножен
сабли, породистые кони приплясывали и нетерпеливо ржали.
"Махновцы", - пронеслось в голове, но страха не было. В эту минуту
Арцеулов был рад и махновцам.
Трое всадников повернули коней и бросились прямо на отступающую стену
тумана. Ростислав видел, как тает белая пелена, как распадается на части
страшный черный силуэт, исчезая без следа.
Трое других остановили коней у подножия кургана. Арцеулов медленно
подобрал карабин и начал спускаться.
Двое всадников были молоды. Из-под смушковых шапок улыбались безусые
лица, кафтаны были расстегнуты, лунный свет падал на дорогую сбрую.
Третий, в котором Арцеулов сразу же угадал командира, был явно постарше.
Длинные усы побило проседью, из под шапки свисал седой чуб. Одет всадник
был просто - куда беднее, чем его хлопцы, - но из-за туго затянутого
кушака золотой отделкой сверкали старинные пистоли, а на рукояти кривой
турецкой сабли тускло поблескивали самоцветы.
- Здоров будь, хлопче! - голос казался хриплым, низким, в нем звучали
добродушие и легкая насмешка. - Ще живый?
- Здравствуйте... - ухо привычно отметило малороссийский говор.
Значит, все-таки махновцы или какой-нибудь из бесчисленных повстанческих
отрядов, бродивших по таврической степи...
Ростислав поднял глаза и увидел, что туман исчез. Ночная степь дышала
покоем, словно все случившееся просто пригрезилось.
- Панэ бунчужный! - трое всадников возвращались, пересмеиваясь и
поигрывая саблями. - Чисто! Накажеш наздогнаты?
- Досыть з ных! - тот, кого называли бунчужным, бросил саблю в ножны
и ловко соскочил с седла. - Бильш нэ сунуться!
Он был невысок ростом, пониже Ростислава, но широк в плечах и
костист. Чувствовались долгие годы, проведенные в седле, среди битв и
походов.
- Подполковник Ростислав Арцеулов! - рука привычно взлетела к
козырьку. - Благодарю вас, господа! Выручили.
Хлопцы недоуменно переглянулись. Ростислав не понял, что их так
удивило - не появление же врангелевского офицера возле линии фронта!
- То пан нэ простый жолнеж? - бунчужный виновато покачал головой. - А
я його мосць хлопцем назвав! То пан полковник такый молодый...
- Помилуйте, что за счеты! - Арцеулов даже рукой махнул. - Вы меня от
смерти спасли...
- То нэ смэрть... - бунчужный оглянулся. - То нэ смэрть, панэ
Ростиславэ. То мара. Воны вжэ сами мэртви - погынули в давни викы. Тилькы
в таку нич воны сылу мають... Ну що, хлопцы, перепочинэмо...
Всадники соскочили с коней и окружили Арцеулова. Он заметил, с каким
интересом они разглядывают его форму и оружие. Ему самому стало любопытно:
повстанцы (если его спасители, конечно, из их числа) были обмундированы
крайне живописно. На ум тут же пришла известная картина Репина из Русского
музея. Впрочем, он слыхал, что махновцы и прочие "батьки" любили щеголять
в давних запорожских нарядах.
- З якой армии, панэ? - поинтересовался один из хлопцев с серьгой в
левом ухе и большим шрамом через все лицо. - Чи нэ поляк?
- Почему поляк? - поразился Ростислав. - Русский я, из армии барона
Врангеля.
Ответом было удивленное перешептывание. Бунчужный покачал головой:
- Нэ дывуйтэся, хлопци! Пан Ростислав и сам здывувася... Кого тилькы
вночи не зустринэш!.. А ну, краще зложить багаття. Пересыдымо до ранку - и
гайда...
Арцеулов не понял, что означает "багаття", но тут же сообразил:
хлопцы принялись собирать сухую траву и какой-то деревянный хлам,
валявшийся на кургане. Вскоре вспыхнул огонь, и тьма отступила. Ростислав
машинально отметил еще одну странность: один из хлопцев зажигал костер не
спичками и не зажигалкой, а неким приспособлением, высекавшим искры.
"Наверно, огниво, - Арцеулов лишь покачал головой. - Ну надо же!.."
Впрочем, разруха, охватившая бывшую империю, приучила и не к такому.
- Сидайтэ, панэ Ростиславэ, - пригласил бунчужный. - Посыдымо, люлькы
попалымо.
Арцеулов опять не понял, но все стало ясно, когда тесно сгрудившиеся
у костра хлопцы достали большие, украшенные резьбой трубки и стали
неторопливо набивать их из вышитых кисетов.
- Папиросы, господа! - Арцеулов поспешил достать пачку "Дюшеса".
Ответом были удивленные взгляды. Ростислав пожал плечами и щелкнул
зажигалкой.
Хлопцы переглянулись, руки несмело потянулись к пачке. Лишь
бунчужный, усмехаясь, поблагодарил, но закурил все-таки свою "люльку".
- Хытро, - заметил один из хлопцев, дымя "Дюшесом". - Нэ бачив
такого. Хиба що з Нимеччины прывэзлы...
Арцеулов уже не удивлялся. В самом деле, в ночной таврической степи
можно встретить кого угодно. Даже тех, кто никогда не курил папирос.
- Що ж вы нас, панэ, так пизно покликали? - поинтересовался
бунчужный, затягиваясь "люлькой". - Чи сами думалы нежить розигнаты, як
Козьмодем'ян?
- Растерялся, - честно признался Арцеулов. - Да и не верил как-то,
что рог поможет...
- То риг знатный, - старшой внимательно оглядел подарок Джора и
вернул Ростиславу. - Сыла в нему велика - з морського дна пидняты можэ. В
тэбэ песыголовци мэртво вчепилися. Самого позвалы!..
"Самый" - то, что надвигалось, окутанное тьмой. Даже у горящего
костра старый воин не решался произнести его имени. По телу Арцеулова
пробежала запоздалая дрожь.
- Тилькы здаеться мени, помылылыся воны, - продолжал бунчужный. - Не
вас йим було потрибно. Того, що вони шукали, в вас нэмае...
Вначале Арцеулов не понял, а затем вспомнил. Камень! Он отдал камень
Степану! Он представил, что Косухина тоже перехватили в пути. А ведь у
краснопузого нет с собою подарка Джора!
- Мы... Мы с другом были в Безбаховке, - нерешительно начал он. -
Там...
- Знаю, хлопче, - кивнул бунчужный, похоже, забыв на время о том, что
к Ростиславу надлежало обращаться "пан". - Велыка за вамы сыла, якщо
старый граф передав вам цэ... А за свого товариша не бийся, йим його не
взяты. Пэкэльный вогонь на ньому...
И вновь Арцеулов ничего не понял. "Пэкэльный", вероятно, означало
"адский". Конечно, он под горячую руку именовал краснопузых
"антихристами", но не в буквальном же смысле!
- То що ж, панэ бунчужный, того хлопця й дидько не визьмэ? - удивился
один из парней.
- Дидько - не в ночи його спомынаты - не скажу, - с достоинством
ответил старшой. - А оця нежить не визьмэ. Я ж кажу - пэкэльный вогонь.
Хто його бачив, того воны бояться...
Адский огонь! Но откуда? Ростислав вспомнил - Морадабад, грязный, в
лохмотьях жрец страшной богини Кали. Он тоже испугался Степана! Красный
отсвет "Головы Слона" - вот что отпугивало служителей тьмы.
- Його що, нияка смэрть не визьмэ? - продолжал допытываться
любопытный хлопец. Бунчужный помолчал, выбил пепел из трубки и
наставительно произнес:
- Не лизь куды не треба! Не твоя цэ справа. Смерть йому будэ вид
людськойи рукы... Або вид того, кого вночи называты не можна. Тому пекло -
дим ридный...
Арцеулов не поверил. В "пэкло" после нескольких лет Германской и
Смуты вообще не очень верилось. Ад он увидел на земле. Но, похоже,
излучение Красного Рубина и в самом деле отпугивало всякую нежить. Что ж,
значит краснопузому хоть в чем-то повезло.
- Годи про цэ! - подытожил старшой. - Пану Ростиславу нэ варто
слухаты ци дурни балачкы... Краще, Тымко, заспивай нам. Воно й вэсэлишэ
будэ - швидше нич скинчиться...
Тымко - вероятно, Тимофей - согласно кивнул и спустился вниз, к
лошадям. Через минуту он вернулся, неся странный инструмент, чем-то
напоминающий лютню.
- Позвольте, господа! - заинтересовался Ростислав. - Это, по-моему,
бандура?
- Ни, панэ, - усмехнулся Тымко. - Бандуру я й нэ бачыв. Це - кобыз
турецький. У Трабзони узяв...
Арцеулов удивился, как мог попасть молодой хлопец в Трабзон, но
память подсказала: в 1916-м Кавказский фронт занял Восточную Анатолию.
Вероятно, Тымко воевал где-то в войсках Николая Николаевича Юденича...
- Так, добрэ було в Трабзони! - кивнул другой хлопец, чуть постарше.
- Повни "чайкы" здобычи набралы! Лэдь не потоплы!
Арцеулов не понял, еще раз пожалев, что не знает малороссийского
наречия. Может быть, "чайками" называют десантные корабли Черноморского
флота...
- Грай, Тымко, - распорядился бунчужный. - Вин добрэ грае, -
обернулся он к Арцеулову. - Пан зацный и мосцный звык до иншойи музыкы,
але хай послуха й нашу...
- С удовольствием, - Ростислав поудобнее пристроился у костра,
сообразив, что "кобыз" и малороссийская "кобза", наверно, похожи. Арцеулов
много читал об украинской экзотике - слепых кобзарях, - но никогда их не
слышал. Правда, Тымко ничуть не походил на несчастных "старцев",
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг