трудно, его командировка в Токмак - чистая случайность. Где уж тут "рука
вождя"!
На всякий случай Арцеулов зашел в оперативный отдел и взял свежую
сводку. За последний день красные дважды переходили в наступление.
Разведка отмечала подход свежих сил, в том числе появление на левом фланге
корпуса 256-го красного полка, переброшенного из-под Александровска...
В висках застучала кровь, но Ростислав заставил себя успокоиться. Нет
ничего удивительного и в этом - на войне бывали совпадения и покруче. На
всякий случай это следовало запомнить. Левый фланг... Он взглянул на
карту. Части корпуса зацепились за Малую Белозерку. В Большой Белозерке
уже красные. Значит, Степа где-то там...
...Кутепов его не узнал. Это не удивило: Ростислава с трудом узнавали
даже те, кто ходил в более близких приятелях. Впрочем, генералу было не до
свалившегося на голову офицера из штаба. Арцеулов и сам не желал мешать
командиру корпуса, а посему сразу же попросил направить его туда, где бы
он не смог помешать, а, напротив, принес какую-нибудь пользу. В глазах
генерала мелькнуло что-то, похожее на благодарность, он взглянул на карту
и уже совсем иным тоном предложил Ростиславу посетить части, прикрывавшие
Малую Белозерку. Красные явно готовили удар, и лишняя пара глаз была бы к
месту...
Это было третьим совпадением, но Арцеулов понял, что совпадение тут
не при чем. Те, кто рассчитывал на него, каким-то невероятным образом
знали все заранее. И теперь от него зависело, чтобы не сплоховать. Он
проверил по календарю - до полнолуния оставалось два дня...
...Ростислав не стал брать в штабе корпуса авто и предпочел коня - на
этот раз белого в яблоках со смирным, несколько флегматичным нравом. В
Сибири почти не приходилось ездить верхом, зато в Таврии юнкерская выучка
пригодилась. Арцеулов примкнул к резервному эскадрону, спешившему на левый
фланг, и к вечеру уже въезжал в большое, разбросанное среди выжженной
солнцем степи село...
...Штаб боевого участка был тут же, в простой мазанке неподалеку от
церкви. Ростислав входил туда с тайной надеждой сразу же увидеть кого-то
из старых друзей, ведь пока все предсказанное сбывалось.
Но знакомых лиц он не увидел. Ни командовавший участком пожилой
полковник, ни его офицеры никогда прежде не встречались Арцеулову. Его
приезд, как и следовало ожидать, никого не обрадовал. Полковник, только
что назначенный сюда, пытался разместить свои немногочисленные силы для
прикрытия огромного фронта, проходившего но голой степи. К тому же, в
ближнем тылу шевелились махновцы, а Упыря, как звали "батьку" в Таврии,
боялись даже больше, чем красных.
Арцеулов чувствовал себя явно не на месте. Полковник отдавал приказы,
то и дело поглядывая на гостя из штаба. Ощущение было не из приятных:
Ростислав только мешал. Впрочем, он пересилил себя и досидел до конца
совещания, решив, что по долгу службы обязан знать обстановку.
Вмешиваться он, естественно, не стал и лишь попросил разрешения
посетить передовые позиции. Полковник, обрадовавшись, что на некоторое
время избавится от непрошенного гостя, посетовал на невозможность лично
сопровождать гостя и послал за каким-то штабс-капитаном, дабы тот проводил
Арцеулова на позиции. Фамилия офицера внезапно показалась знакомой, но
Ростислав вспомнил, что тот, о ком он подумал, давно уже отвоевал свое.
Через несколько минут в хату вошел невысокий худой штабс-капитан с
короткой бородкой. Вид у него был явно недовольный. Впрочем, мало кого
могла прельстить роль чичероне при заезжем штабном чине. Он собрался
доложиться, небрежно подбросив ладонь к козырьку, и тут их глаза
встретились...
Память не подвела. Подвели слухи: многих на памяти Арцеулова хоронили
по нескольку раз. Выходит, и здесь, к счастью, вышла ошибка.
- Андреич! Вы!
- Ростислав? Ну, знаете!..
...В Марковском полку их роты сражались рядом. Поручик Арцеулов был
взводным в роте капитана Корфа. Соседней ротой командовал бывший
приват-доцент Харьковского императорского университета штабс-капитан
Пташников. Они расстались в Донбассе: Ростислав попал в госпиталь, а рота
Пташникова, по слухам, полностью полегла при штурме Горловки.
Штабс-капитану было за тридцать, и молодые офицеры называли его не по
имени, а по отчеству. Владимир Андреевич Пташников ходил в "Андреичах",
нисколько не сетуя на нарушение субординации. Впрочем, всех остальных,
включая самого Маркова, он сам называл не по уставу. Арцеулов был для него
Ростиславом, а порой и просто Славиком.
Сообразив, что офицеры знакомы, полковник с видом явного облегчения
поспешил распрощаться. Арцеулов и штабс-капитан вышли на улицу.
- Постойте, Славик... Я вообще-то верю в приведения, но даже в этом
случае вы должны пугать людей где-нибудь на Енисее...
Арцеулов рассмеялся. Приятно все же иногда чувствовать себя живым! В
двух словах он поведал о своих приключениях. Пташников покачал головой:
- Экий вояж! Когда нас отсюда вышибут, не пропадете - заработаете на
мемуарах... А подполковника в Индии получили?
Сам Пташников оставался по-прежнему штабс-капитаном и ничуть этим не
тяготился, заявив, что привык к своим погонам, к тому же скоро все это не
будет иметь не малейшего значения.
- Но вы-то, Славик! Ну ладно, обошли всю Азию, но вы - и штаб!
По-моему, это противоестественно!
- Самому противно, - честно признался Арцеулов, прекрасно помня, как
относился к штабным. - Не по своей воле, ей-Богу! Лучше скажите, кто из
наших еще остался? Я, кажется, помню всю вашу роту.
- Никого, Ростислав, - ответ прозвучал спокойно и грустно. - Я -
последний. Всех похоронил, представляете... Сейчас набрали желторотиков из
Симферополя и пленных краснопузых - вот и воюй!
Куда-либо ехать расхотелось. Андреич, несмотря на доцентское прошлое,
воевал с пятнадцатого года, и на его слова можно было положиться.
Ростислав, достав карту, уточнил некоторые детали: обстановка была вполне
понятна. Пташников пожал плечами:
- Хуже чем под Екатеринодаром. Там хоть можно было верить, что
солдаты не побегут при первом выстреле. Красные - еще ладно, а вот если
появится Батька Упырь со своими тачанками... Еще не встречались?
Арцеулов покачал головой. С махновцами, о которых он был наслышан еще
в Сибири, воевать не приходилось.
- Ваше счастье. Я познакомился с ними под Волновахой, почти год
назад. Удовольствие - ниже среднего. Воюют, как боги... Или как дьяволы,
уж не знаю...
Пташников предложил расположиться на ночь в его хозяйстве: рота
стояла на северной околице. За столом сидели долго, вспоминая Ростов, марш
к Екатеринодару, блуждания по кубанской степи. Теперь это казалось
страшной сказкой, или, может, легендой.
- Мы продули, - Пташников говорил спокойно, но в голосе звенела боль.
- Знаете, Ростислав, я часто думал: почему? Дело ведь не в господах
пейзанах и нашей дурацкой привычке хвататься за шомпол. Краснопузые ведут
себя не умнее...
Арцеулов невольно вспомнил слова полковника Любшина, странные
рассуждения Семирадского и свои собственные беседы с неумытым комиссаром
Степой.
- Им помогают... - он пожалел о вырвавшихся словах, но тут же
повторил. - Им кто-то помогает, Андреич! Мне кажется, Смуту вообще
задумали не большевики: у них на это ума бы не хватило...
- Вы о жидо-масонах? - скривился штабс-капитан. - Славик, вы же
интеллигентный человек! Масоны - это...
Арцеулов покорно выслушал лекцию о масонах - доцентские привычки еще
чувствовались у бывалого фронтовика. Ростислава подмывало рассказать о
Бессмертных Красных героях, а еще больше - о монастыре в горах Тибета. Но
говорить об этом не следовало: бывший приват-доцент не поверит. В
таврических степях ему самому порою казалось, что все виденное - сон,
вернее - ночной кошмар.
- Андреич, вы, кажется, историк? - поинтересовался Арцеулов, желая
сменить тему.
- Помилуйте, Славик! Вчера сообразил, что забыл даже дату битвы при
Грюнвальде...
- Вы профессора Валюженича знаете? Он американец...
- Крис? - штабс-капитан удивленно моргнул. - С каких это пор,
милостивый государь, вы стали интересоваться проблемами классической и
романо-германской филологии?
- Я познакомился с его сыном. Он археолог, студент Сорбонны.
- Крис и сам когда-то недурно копал... Вы что, Славик, за это время
успели увлечься благороднейшей из наук?
- Усвоил понятие "артефакт" - улыбнулся Арцеулов. - А вы, Андреич,
больше этим не интересуетесь?
Пташников грустно покачал головой:
- Это только Государь Император Александр III в бытность свою
наследником мог во время турецкой войны баловаться раскопками - в перерыве
между боями. Где уж нам!.. Да и места тут не особо интересные. Пара
скифских курганов, их раскопали еще при Мельгунове. А так - бронза,
печенеги...
Арцеулов улыбнулся - штабс-капитан, похоже, не забыл того, чем
увлекался в университете. Во всяком случае, будущее поле боя он изучил не
только с точки зрения ротного командира. Ростислав вспомнил: "Старый дом,
хранящий мудрость"...
- Здесь раньше был какой-то музей, - не особо уверенно заметил он. -
Или библиотека...
- В Белозерке? Да Господь с вами, батенька! Глушь страшная, грамотных
- трое на сотню. Безбаховку - и ту разграбили.
Странное название резануло слух. Значит, здесь была какая-то
Безбаховка...
- Ничего там уже нет! Это бывшее имение Вейсбахов. Господа пейзане
перекрутили по своему - вот и Безбаховка. У старого графа был там конный
завод, маслобойня, опытная станция - все спалили! Дом, говорят, цел, но
все, что можно, вынесли. А там была такая библиотека! Леопольд фон Вейсбах
собирал всякие раритеты, особенно увлекался древними надписями...
- Где это?
Безбаховка оказалась небольшим хутором посреди степи километрах в
пятнадцати от Малой Белозерки.
- Ездить не советую, - покачал головой бывший приват-доцент. -
Во-первых, ничего там уже нет, даже склепы разграбили. Во-вторых, там
фронт. Красные в нескольких верстах, да еще Батька... Я бы туда с
батальоном не сунулся.
Ночью не спалось. Арцеулову предлагали заночевать в хате, но он
предпочел сеновал: здесь никого не было, черное небо нависало над самой
головой, ярко светил мертвенный лунный диск. Итак, завтра он должен быть в
Безбаховке. Интересно, кто ждет его там - в старом поруганном доме? Да и
ждет ли?
Накатили сомнения - не в первый раз и не во второй. На Тэпе-Кале он
верил каждому слову старика. Но в спокойном Севастополе и здесь, на линии
огня, случившееся казалось если не сном, то глупым розыгрышем. Какие могут
быть тайны среди голой степи, по которой гуляют махновские тачанки!
Правда, покуда все сбывалось. Его вылазка в заброшенное имение -
если, конечно, он все же решится - немногим опаснее любой разведки.
Кутепов - и тот похвалит. Штабная крыса, не побоявшаяся провести
рекогносцировку... И то, что ночью, - тоже правильно. Не днем же гарцевать
на виду у красных разъездов! Даже если все происходящее - просто
последствие контузии, он разведает обстановку, а заодно поглядит, не
осталось ли чего-нибудь интересного в заброшенном имении...
Ехать следовало завтра, как стемнеет. Никакой возможности связаться с
краснопузым Косухиным у Ростислава не оставалось. Вновь вспомнились слова
странного приказа. "Позови его ночью - он придет". Ночь оставалась
единственная - эта. Как он может позвать Степана? Выйти на ближайший
курган и во всю глотку воззвать к командиру 256-го полка, назначая рандеву
в Безбаховке?
Арцеулов представил себя на кургане, орущего в ночной тьме, и ему
стало смешно. Можно еще открыть огонь из трехлинейки - азбукой Морзе.
Правда, краснопузый с его четырьмя классами азбуки Морзе наверняка не
знает...
Наконец пришел сон. Что-то странное виделось Ростиславу: серые
силуэты в отсветах луны, пустая зала с косо висевшими старинными
портретами. И тут перед ним встал Косухин - в окровавленном разорванном
френче: неживые глаза смотрели пристально, не мигая...
Ростислав проснулся, перевел дух и закурил. Вокруг царила ночь,
издали доносилось лошадиное ржание, а где-то совсем далеко короткими
очередями строчил пулемет.
Он должен позвать Степана. Позвать, пока не кончилась ночь. До
Косухина не докричишься, не пошлешь телеграмму. Но старик почему-то верил,
что это возможно. Ростислав вспомнил пещеру возле Челкеля, серебряную
чашу... Сома дэви...
Ростислав уже не удивлялся, что легко понимает незнакомую речь. Надо
лишь сконцентрировать внимание, и слова сами собой становились понятными.
Но, может, он способен на большее? "Позови его ночью..."
Ростислав лег на спину, закрыл глаза и представил себе лицо Косухина,
каким запомнил его в последний раз, - злое, недовольное и одновременно
растерянное. Нет, не так: сейчас; когда нет боев, красный командир,
наверное, спит...
Воображение нарисовало лицо Степана с закрытыми глазами, чуть
улыбающееся (во сне краснопузый почему-то всегда улыбался). А теперь...
Ростислав представил, как мысленно переносится туда сквозь черную ночь. Он
сейчас рядом со Степой. Он должен в это поверить - хотя бы на минуту.
- Степан! - он произнес это мысленно, про себя, а затем повторил
вслух. - Степан, проснись!
Во сне он мог не говорить краснопузому "вы".
Лицо спящего не изменилось, и на миг Арцеулов ощутил всю нелепость
совершаемого. Но привычка доводить все до конца пересилила:
- Косухин! Хватит спать!
Сонная улыбка исчезла, веки дрогнули, на Ростислава взглянули
одурелые глаза. Губы шевельнулись.
- Ты... ты чего?
Внезапно, без всякого на то основания, Арцеулову увиделось, что
Степина рука сложилась в щепоть: краснопузый явно собирался
перекреститься.
- Да ты же атеист! Вот чудила!
Рука, коснувшись лба, дрогнула, почудились далекие еле слышные слова:
- Ты что, Слава? Ты это... умер, да?
Арцеулову стало страшно. Если это игра воображения, то выходит
слишком реально. Впрочем, можно проверить.
- Почему ты спрашивал о перстне?
- Да... это... У Берга такой же... Только там нет змейки, а голова,
как ее, чердынь, Горгоны...
И тут Ростислав сообразил, что это уже не шутки. Он заторопился:
- Степан, завтра к одиннадцати вечера приезжай в Безбаховку. Я там
буду один. Ты мне нужен, понял?
Лицо Косухина вдруг стало расплываться, но слух уловил далекое:
- Да ты, беляк, сначала скажи, ты жив?
Интересно, как Степа воспринимал его самого? Если, конечно, все
виденное не результат разгулявшегося воображения.
- Я жив. Помнишь старика в пещере? Приезжай...
Внезапно в глазах вспыхнул белый огонь, и все исчезло. Ростислав
перевел дух и взглянул на бесстрастно мерцавшие звезды. В голове
пульсировала кровь, в ушах шумело, и Арцеулов понял, сколько сил стоил ему
этот воображаемый разговор. Что ж, он попытался. Ростислав грустно
улыбнулся: как просто было бы жить, умей люди разговаривать вот так,
сквозь черную ночную пустоту. Интересно, почему воображение подсказало ему
какую-то голову Горгоны?..
Весь день Арцеулов был на позициях. Конечно, ударь большевики в этот
день, защитникам Белозерки пришлось бы туго. Но бывший поручик Уборевич
медлил, и срочно переброшенные батальоны резерва сумели перекрыть наиболее
опасные участки. Правда, конницы у красных было по-прежнему больше, да еще
где-то поблизости крутился Махно. На махновцев управы не было, с ними в
белой армии умел управляться лишь генерал Слащев, да и то при трехкратном
превосходстве сил...
Похоже, полковник оценил энергию присланного к нему штабника,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг