...Врангеля в Симферополе не было, и Арцеулов поехал в Джанкой.
Главнокомандующий выслушал его невнимательно: он сам только что вернулся
из-под Каховки, где высадился красный десант. Радоваться было нечему:
Александровск взят, но дальше ни Тургулу, ни корниловцам продвинуться не
удалось. Фронт стал...
В конце разговора Главком поинтересовался, не желает ли Арцеулов
съездить под Мелитополь: там тоже было жарко. Ростислав замялся. Ему было
стыдно, но он не решался сказать "да". После той ночи в Александровске
что-то сломалось в душе. Сам бой был не страшнее тех, что случались
раньше, не страшнее Екатеринодара и Камы. Но случилось нечто
непредусмотренное: краснопузый Косухин сыграл не по правилам. Между боями
враги разговаривали, такое случалось, но предупреждать об атаке нельзя,
просто невозможно. А Степа сделал это, решив выручить случайного приятеля,
теша свой пробудившийся классовый гуманизм. В конце концов, комиссары
берут верх, и в перспективе для них нет особой разницы, прибавится в
Париже одним инвалидом-эмигрантом или нет.
Тогда, в апреле 19-го, Косухин уже выручил его. Но на реке Белой речь
шла об умирающем, которому Степа не пожалел флягу с водой. Теперь же...
Пауза затянулась. Барон, понявший Арцеулова по-своему, кивнул и
согласился, что подполковнику, без сомнения, следует отдохнуть. Только тут
Ростислав решился возразить, но Врангель был непреклонен, велев ему ехать
в Севастополь и ждать распоряжений. В глазах командующего Арцеулов
прочитал сочувствие к тяжелобольному, и ему стало не просто стыдно, а еще
и невыносимо плохо...
...Уже в поезде, ночью, когда сон не шел и он курил папиросу за
папиросой в холодном гремящем тамбуре, Ростиславу вспомнилось давнее, уже
позабытое правило. Врага отпускали, взяв с него слово не воевать - или до
конца войны, или год-другой, или просто на этом участке фронта. Никакого
слова он Степану, естественно, не давал, но он принял его условия,
послушав совета и не оставшись на верную смерть среди выщербленных
осколками стен...
...В Севастополе Ростислава ждало письмо от Тэда. Вернее, это
оказался целый пакет (Валюженич любил писать основательно). Послание было
напечатано на машинке, вдобавок Тэд приписал еще пару страниц своим
чудовищным почерком. К счастью, послание было на английском, и Ростиславу
не пришлось продираться сквозь дебри Тэдова польско-русско-американского
воляпюка...
Ростислав прочитал письмо дважды, полюбовался аккуратно вычерченными
схемами церкви святого Иринея и дома Карла Берга, а также присланной
фотографией. На фото улыбающийся Тэд и хмурый Степа были запечатлены на
фоне Версальских фонтанов. Арцеулов аккуратно разорвал письмо на мелкие
кусочки и сжег их в пепельнице. Фото решил оставить - оно было не
подписано, и никто, включая фронтовую контрразведку, не сможет догадаться,
кто были изображенные на нем двое молодых людей в костюмах по последней
парижской моде...
Потом он долго курил, стараясь не давать воли чувствам и привести
нахлынувшие мысли в относительный порядок. Теперь он ощущал не только
стыд, но и бессилие. Он наконец понял, что не давало ему покоя с первой же
минуты приезда в Крым, в армию Барона. Арцеулов ошибся. Стараясь угнаться
за второстепенным, он упустил главное...
Оставалось два выхода. Первый - немедленно подать прошение об
увольнении в отставку и ехать в Париж. Второй - оставаться здесь и ждать -
то ли случайной пули, то ли подсказки...
В этот вечер он долго гулял по севастопольским улицам. Город поражал:
здесь почти ничего не напоминало о войне. Лощеные тыловики прогуливали дам
по Большой Морской и Историческому бульвару, посещали рестораны, где за
ужин выкладывали сумму, равную месячному окладу офицера, и откровенно
обсуждали, чем займутся в случае эвакуации. На тыловую сволочь Арцеулов
старался не смотреть. Это было нелегко: Севастополь гулял, веселился и
даже пускал фейерверки.
Когда стемнело, Арцеулов завернул в небольшой ресторан неподалеку от
Графской пристани. Деньги покуда были. Он почти не тратил жалования, к
тому же контрразведка после нескольких напоминаний вернула ему
конфискованные фунты. Ростиславу повезло: его усадили за спрятанный в углу
столик, откуда не было видно зала и даже визгливый шум оркестра доносился
не так явственно. Официант, заметив опытным взглядом пачку фунтов в
бумажнике посетителя, извернулся и принес бутылку довоенной "Смирновской".
Пить Арцеулову строго запрещалось, но в этот вечер настроение было
настолько мерзким, что он пренебрег наказом эскулапов. Хмель не брал -
привычные фронтовые нормы были куда круче...
...Ресторан гудел. Осипшая певица выводила новинку сезона -
популярную на весь Крым песню про гимназистку седьмого класса, слышались
утробный гогот и пьяные вопли. Нет, под Александровском было все же проще.
Не надо думать о том, что защищают они не Россию, а тыловых шкур и наглых
спекулянтов, которые ничуть не лучше господ большевиков. Те, по крайней
мере, не изображают из себя защитников Отечества... Арцеулов подумал, что
Степа - изрядная сволочь. Ему не надо было предупреждать об атаке - и все
бы уже кончилось. А еще лучше, если б красный командир Косухин все-таки
пристрелил его на берегу Белой. Тогда умирать было легко: впереди маячила
Столица, и смерть казалась такой простой и нужной...
- Не думай об этом, брат-вояк! - знакомый голос прозвучал неожиданно,
словно отвечая его мыслям. - Там для таких, как мы, нет покоя...
Чешский подпоручик сидел за столом, держа в руке пустой прозрачный
бокал. Лицо его было таким же, как и раньше, - спокойным, приветливым, и
так же странно смотрели пустые неживые глаза. Даже шинель оставалась
прежней - зеленой, поношенной. Сейчас, вблизи, можно было увидеть
несколько сквозных прожженных дыр: на боку, на животе и одну, самую
большую, - напротив сердца...
- Это вы!.. Здравствуйте, поручик!
Страха не было. Неожиданная встреча внезапно показалась желанной.
- Подпоручик, - чех улыбнулся. - Поручика мне дать не успели,
брат-вояк...
Арцеулов молчал. В Нижнеудинске, в Иркутске и даже позже, после
Челкеля; он мог еще сомневаться, то теперь знал, с кем имеет дело.
Непонятно лишь - почему. Он ведь никогда прежде не встречал этого
улыбчивого чеха.
- Нужно отдавать долги, - ответ прозвучал спокойно, чех аккуратно
поставил на скатерть пустой бокал. - Я тебе должен, Ростислав.
- Но... Вы уже выручали меня, и не раз! Разве ваш долг...
- Нет... Наш расчет впереди... Не будем об этом, брат-вояк. Если ты
хочешь поговорить, то тебя ждут.
- Где? - Арцеулов весь сжался, боясь поверить. Значит, о нем
вспомнили! Его не списали в отставку!
- Возле Албата, немного южнее, есть деревня. Неподалеку от нее -
пещерный город. Тебя будут ждать там послезавтра, перед заходом солнца.
Будь осторожен, брат-вояк... Прощай...
Чех кивнул, встал и не спеша направился к выходу. Арцеулов, не
выдержав, взглянул из своего закутка: подпоручик спокойно шел по кишевшему
публикой залу. Никто, казалось, не замечал неожиданного посетителя, но,
странное дело, люди расступались, испуганно оглядываясь, на лицах
проступало недоумение и страх, словно в жаркую летнюю ночь внезапно
повеяло могильным холодом. Музыка смолкла. Оркестранты удивленно
переглядывались, но никто не решался взяться за инструмент. Чех спокойно
прошел к выходу, оглянулся и помахал Ростиславу рукой. В тот же миг по
залу прошелестел облегченный вздох, нестройно грянул оркестр, и веселье,
хотя и медленно, натужно, вступило в свои права.
Арцеулов улыбнулся. Наверное, молодой чех, так и не успевший получить
нашивки поручика, тоже не любил тыловых крыс...
6. ПРИКАЗ
До Албата Арцеулов добрался спокойно: поезд довез до Сюрени, а там
удалось подсесть на попутную татарскую арбу. Но, уже подъезжая к селу,
Ростислав понял, что дальнейший путь не будет гладким. Возле околицы стоял
патруль, который не только проверил документы, но и в самой категоричной
форме направил Ростислава в какой-то "штаб".
"Штаб" находился в маленьком глинобитном здании местной школы.
Серьезный молодой капитан вновь проверил документы, а затем потребовал от
Ростислава пояснений: кто он и зачем прибыл в особую зону. Арцеулов чуть
было не брякнул о желании изучить местные памятники старины, но вовремя
понял, что лучше не рисковать. Оставалось принять обиженный вид и
потребовать встречи с "начальством".
"Начальством" оказался хмурый полковник, которого Арцеулов несколько
раз встречал в штабе Барона. Он представился: фамилия его была Выграну, он
руководил особым отрядом по борьбе с повстанцами. Удостоверение,
подписанное Врангелем, тут же уладило вопрос о лояльности неожиданного
гостя, но пропустить Арцеулова дальше полковник решительно отказался.
Как оказалось, дело было серьезным. Вернее, оно казалось серьезным
чинам штаба, которые командировали особый отряд в Албат. Ловили капитана
Макарова.
Макаров: Павел Васильевич, бывший офицер Феодосийского полка, был тем
самым давним знакомым Арцеулова, сослаться на которого помешала чистая
случайность. Теперь Ростислав мог считать, что ему крупно повезло.
Признайся он в контрразведке, что знает Макарова, дело могло обернуться
так скверно, что не помог бы и Тургул.
В чем был виновен Пашка Макаров, которого Арцеулов помнил как
отчаянного сплетника, выпивоху и картежника, точно никто не знал.
Утверждали, что еще зимой он был арестован, бежал из тюрьмы и перекинулся
к "зеленым", возглавив одну из самых опасных банд. Арцеулов знал, как
разговаривать с такими, как Выграну. Самым спокойным тоном Ростислав
поинтересовался, известна ли полковнику занимаемая им должность. Получив
утвердительный ответ, он предложил Выграну еще раз прочитать его
удостоверение, где имелся непробиваемый пункт о том, что "предъявитель
сего" имеет право бывать в любом пункте расположения Русской Армии, в тылу
и на фронте, а также требовать от военных и гражданских властей всяческой
помощи.
Выграну, пожав плечами, попросил не считать его клиническим идиотом,
а решить простую задачку. Пустил бы он, подполковник Арцеулов, залетного
штабного чина прямо через линию фронта, в жаждущие лапы краснопузых? Как
подразумевалось, клиническим идиотизмом страдал в этом случае отнюдь не
полковник Выграну. Вдобавок командир особого отряда сообщил, что его люди
в данный момент отнюдь не наступают, а совсем наоборот. "Зеленые" вчера
спустились с гор, оседлав южную дорогу, - как раз ту, которая нужна
Ростиславу.
Арцеулов вспомнил предупреждение чеха. Да, приходилось быть
осторожным...
Выграну немного подумал и предложил "господину представителю Ставки"
- несуществующий титул подкреплялся самым язвительным тоном - принять
участие в атаке на село, которая намечается в самое ближайшее время. Если
она удастся, штабной подполковник может отправляться дальше один. Под
собственную, естественно, ответственность.
Выбирать не приходилось. Арцеулову одолжили коня - крепкого
караковского жеребца с буйным нравом, и он с нетерпением стал ждать
команды. Выступили после полудня. Ехали медленно, опасаясь засады, но
узкая дорога с глубокими колеями, оставленными колесами татарских повозок,
была пуста.
В село ворвались с налету, с криком, гиканьем и даже с надрывным
"Ура", переполошившим одуревших от зноя собак. Испуганные татары
выглядывали из-за калиток, пытаясь отгадать причину неожиданного
нашествия. Ни Макарова, ни его людей в селе не оказалось. Какие-то
неизвестные в форме приезжали за продуктами прошлой ночью - вот и все, что
удалось узнать.
Арцеулов мысленно уже посмеивался над бдительным полковником, но
Выграну был невозмутим. Солдаты окружили село и начали обыск. Ростислав
удивился бессмысленной настырности полковника, но внезапно возле одного из
домов послышалась пальба. Опытное ухо уловило: стреляли из "гочкиса".
Выграну выругался и дал шпоры коню. Солдаты, держа карабины наизготовку,
уже оцепляли дом...
...Им достались трупы - двое в военной форме, старой, определенно с
чужого плеча - а также винтовки, "гочкис" и полдесятка ручных бомб.
Арцеулов понял - шутки кончились. "Зеленые" не были фантазией
перепуганного штаба. Впрочем, отступать было поздно.
Он вышел из села в шесть вечера, рассчитывая добраться до пещерного
города засветло. Карта была с собой - надежная, довоенная за поясом
привычно висел наган, вдобавок Ростислав прихватил с собой одну из
трофейных винтовок. На него смотрели странно: так глядят на сумасшедших -
или на покойников.
Нужную тропу Ростислав нашел быстро. Вокруг было тихо и спокойно
невысокие деревья с маленькими жесткими листьями словно скорчились от
невыносимой жары; над пеленой леса молчаливо вздымались серые неприступные
вершины. Казалось просто невозможным, что этот край, созданный для
воскресных пикников и туристских походов, таит в себе опасность. Но
расслабляться было нельзя. В дорожной пыли то и дело встречались отпечатки
сапог, несколько раз попадались пустые гильзы, а однажды под ногами
оказалась полная обойма от мосинской трехлинейки, потерянная каким-то
растяпой. Вероятно, "зеленые" были здесь ночью, а теперь спрятались где-то
в чаще.
Тропинка вилась вдоль горного склона, медленно взбираясь наверх.
Вокруг по-прежнему не было ни души, но чувство опасности росло. Вдруг
Арцеулов подумал, что чешский подпоручик мог предупреждать его вовсе не о
повстанческой засаде. Вполне возможно, его стерегут и другие - те, кого он
навидался на далеком Востоке.
Врагов выдала тень: черная, выросшая в эти предзакатные часы, она
лежала на тропинке. Ростислав мгновенно замер, ствол винтовки уже смотрел
в сторону врага, а глаза привычно отмечали каждую деталь. Стерегут минимум
двое, не очень опытные, иначе не оплошали б с тенью...
Арцеулов быстро оглянулся. Сзади спокойно, тропа пуста, есть шанс
отступить. Но уходить еще опаснее: тропинка в этом месте шла ровно, первый
же случайный взгляд обнаружил бы беглеца. Остается одно - сойти с тропы,
прямо в негустой крымский лес.
Ростислав шел осторожно, стараясь не задеть тонкие высокие ветки.
Любой звук мог выдать приходилось ступать мягко, на носок. Расчет был
прост: обойти засаду лесом и вновь выйти на тропу. То и дело приходилось
останавливаться, но каждый раз тревога была ложной: те, что сторожили
тропу, оказались невнимательными. Несколько раз до Арцеулова доносились их
голоса: дозорные спокойно переговаривались, и подполковник еще раз
подумал, что имеет дело с необстрелянной шайкой.
Засаду он обошел. Впереди мелькнул просвет - и в тот же момент
Арцеулов рухнул на землю, стараясь не хрустнуть случайной веткой. Увы, он
свернул слишком рано - или слишком поздно.
Перед ним была поляна - небольшая, прилипшая к склону высокой горы.
Горел костер. Пламя лизало большой черный котел, вокруг сгрудились десятка
два крепких ребят, чуть дальше темнели силуэты спрятанных за деревьями
лошадей, а неподалеку, в аккуратной пирамиде, стояли винтовки. Итак,
Выграну не ошибся. "Зеленые" и вправду были здесь. В первую секунду
Ростислав почувствовал вполне понятный испуг, затем - раздражение, и
наконец - злость. Этих грабителей и дезертиров можно взять играючи. Будь у
него хотя бы отделение, нет, хотя бы пятеро дроздовцев, он показал бы
этому Макарову! Особенно взбесили его винтовки. Проголодавшиеся разбойники
оставили их в пирамиде, воображая, похоже, что поступают по уставу!
Повезло же им, что подполковник Арцеулов здесь один и не имеет задачи
разобраться с этими неумехами!
Оставалось повернуть обратно, пройти лесом полсотни метров и вновь
выйти на тропу. Ростислав презрительно усмехнулся и собрался было уходить,
как вдруг замер.
На поляне появилось еще трое. При виде их компания у костра смолкла.
От общей группы отделился один, тут же подскочивший к пришедшим. Его
выслушали, после чего все трое, о чем-то коротко переговорив, медленно,
легкой походкой разошлись в разные стороны.
Это был кто-то другой. Тут уж не пахло дилетантизмом. Арцеулову вдруг
подумалось, что компания болванов у костра - лишь прикрытие. Нехитрая
обманка для тех, кто не уважает дилетантов и не прочь покончить с ними
одним ударом. А эти, настоящие, держат свои силы где-то в стороне, готовые
ударить каждую минуту. Их не выдаст тень - они будут бить первыми.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг