Наталья Федоровна?
Берг внимательно изучала карту, взятую у запасливого Тэда, то и дело
сверяясь с компасом.
- Географа из меня не выйдет, - наконец заявила она, - но если очень
приблизительно...
Она еще раз поглядела на карту, а затем выглянула наружу, где под
корзиной аэростата медленно проплывали поросшие темно-зеленым лесом
склоны. Мелькнуло узкое ущелье, на дне которого угадывалась синяя неровная
полоска реки.
- Должно быть, пересекли хребет Нагтибба. Мы где-то в верховьях
Ганга...
- Далеко от индийской границы? - поинтересовался практичный Арцеулов.
- Если я не ошибаюсь, мы ее уже пересекли. Мы в Британской Индии,
господа! Поздравляю!
- Оу! - обрадовался Валюженич, разобравший знакомое слово. - О'кей!
Вандефул!
Степа при этом известии присвистнул - до Индии он добраться и не
мечтал. В голове забродили слышанные в детстве рассказы о слонах,
обезьянах и местных эксплуататорах, которых называют "раджи". Впрочем,
были воспоминания и поновее. Меньше, чем год назад, аккурат после боев на
Белой, перед ними, командирами Восточного фронта, выступал сам Лев
Революции. Товарищ Троцкий сообщил, что Реввоенсовет принял решение помочь
братскому индийскому народу в деле борьбы с колониальным игом и местными
кровопийцами-раджами. Для этого в Туркестане, по решению Коминтерна, уже
создана Индийская Коммунистическая партия и объявлен набор в индийскую
Красную Армию, в которую войдут индийцы-добровольцы из числа работавших в
России, а также все желающие. Помнится, кто-то, из соседней бригады,
записался в эту Индийскую Красную и был направлен для переподготовки в
Казань. Степа даже вспомнил фамилию главного индийского коммуниста -
товарища Шафика, о котором Лев Революции говорил, как об испытанном бойце
за дело пролетариата.
Тогда, после Белой, когда от Степиного батальона оставалась едва ли
рота полного состава, а впереди стояли недобитые полчища Адмирала, планы
освобождения пролетариата Индии были восприняты без достаточного
энтузиазма, как далекая перспектива. Каково же было удивление
представителя Сиббюро Косухина, когда на таежной заимке под Черемхово он
познакомился с "Батей" - легендарным Нестором Каландарошвили, который без
всяких обиняков сообщил, что именно ему, вождю партизан Восточной Сибири,
поручено Реввоенсоветом возглавить поход через Гималаи. "Батя" даже
обзавелся хинди-русским словарем и держал при себе ординарца-индуса,
служившего до войны официантом в Чите.
Итак, перед Степой была не просто далекая таинственная страна - перед
ним лежало будущее после битвы с британским империализмом. Косухин ощутил
себя не беглецом, а разведчиком, более того - полпредом Красной Армии,
став прикидывать, где найти местных представителей Коминтерна и какую он,
Степа, может принести пользу в деле индийской революции.
Мысли Арцеулова, не подозревавшего, в каких горних высях витает
краснопузый Степа, были куда более конкретны и прозаичны. Он вспомнил, что
документов у них - кроме Тэда - нет и в помине. После посадки их, скорее
всего, арестуют, а добраться до русского консула - ежели таковой здесь
вообще имеется - будет трудно по самой простой причине - денег ни у него,
ни у остальных нет ни гроша.
Горы стали заметно ниже. Солнце засветило ярче, воздух окутался
теплой голубой дымкой, между серо-коричневыми отрогами стали мелькать
ярко-зеленые пятна долин.
- Летим до Дели? - Берг заглянула в карту.
- Хорошо бы... - согласился капитан, - но боюсь загадывать. Как бы
местные власти не приняли нас за воздушных шпионов...
В дело вмешался Тэд, уловивший слово "Дели". Выяснив, в чем дело, он
заявил, что документов у него хватит на всех четверых. В крайнем случае,
он обратится к консулу самой великой, демократичной и золотозапасной
державы мира, и гордый мистер Джон Булль вынужден будет разжать свои
челюсти...
Ветер крепчал. Аэростат мчал быстро, по-прежнему на огромной высоте.
Горы исчезли. Внизу простирались невысокие холмы, окруженные ровными
четырехугольниками полей. То и дело попадались темные пятнышки деревень.
Становилось заметно теплее, и осмелевший Тэд даже расстегнул полушубок.
Перекусив в очередной раз - последними консервами из неприкосновенного
запаса - решили поспать, так как обстановка не вызывала опасений.
...Разбудила всех Берг. В голосе девушки чувствовалась тревога.
Аэростат снижался. Заходящее солнце ярко освещало уже близкую землю,
темные пятнышки выросли, распавшись на десятки маленьких точек-домиков,
окруженных изумрудно-зелеными квадратами полей. Мелькали ровные стрелки
дорог и темно-синие рукава оросительных каналов. Стало ясно - перспектива
попасть в Дели откладывается. Берг предположила, что на большой высоте
давление гелия оказалось чрезмерным, и обшивка аэростата не выдержала. С
Наташей не спорили - технические подробности были не так важны.
Степа то и дело заглядывал за борт, вспоминая недавний полет на
"Муромце". Тогда под крыльями так же мелькала земля, правда, не зеленые
поля, а желтая, покрытая скалами степь. Но в кабине Муромца" был брат,
который знал, как сажать аэропланы даже в подобных ситуациях. Теперь же
оставалось надеяться только на везение.
Арцеулов, напротив, принял случившееся с поразившим его спокойствием.
Перспектива вынужденной посадки показалась сущим пустяком по сравнению с
тем, что довелось пережить. И он вновь стал строить планы на ближайшее
будущее - хотя бы на перспективу встречи с российским консулом.
Берг держалась внешне невозмутимо, лишь время от времени поглядывала
на компас, хотя в этом и не было особой необходимости. Тэд продолжал
улыбаться, но затих, стараясь не глядеть вниз...
Теперь аэростат уже не спускался, а почти падал. Внизу была небольшая
деревенька, мелькали фигурки местных жителей, сбежавшихся поглядеть на
редкое зрелище. Ростислав, вспомнив все, читанное в детстве у Жюля Верна,
предложил облегчить корзину. С ним не спорили - за борт полетело оружие,
патроны и даже полушубки. Степа схватился было за вещевой мешок, где
хранились Тэдовы "артефакты", но американец, возопив, прижал мешок к
груди, поклявшись на польско-английском суржике, что находки будут
выброшены лишь вместе в ним. Но даже после того, как из корзины были
выброшены инструменты, приборы наблюдения и почти все вещи самого Тэда,
положение почти не изменилось. Аэростат, казалось, заколебался, но затем
дрогнул и вновь пошел на снижение. Оставалось ждать неизбежного...
...Деревенька исчезла. Замелькали вершины густо-зеленых деревьев, но
лес быстро кончился. Вновь заблестела поверхность залитых водой чек -
рисовых полей; затем - изумрудная зелень сухих участков, промелькнула
тонкая линия канала - и тут аэростат дрогнул и, заметно накренившись,
рухнул вниз. Корзину ударило о землю, вновь подбросило вверх, впереди
сверкнула ровная поверхность небольшого пруда - и через секунду аэростат с
глухим вздохом мягко врезался в воду...
Беглецам повезло. Они упали совсем рядом с берегом, кроме того,
серебристая туша баллона не накрыла корзину, грузно осев рядом. Никто даже
не ушибся, лишь Валюженича вышвырнуло за борт, и он без крика погрузился в
воду.
Степа пришел в себя первым и с криком: "Держись, Тэд!", стал срывать
с ног унты, готовясь прыгать, но из-за борта послышалось успокоительное
"О'кей", и мокрый, но живой Валюженич ухватился руками за край корзины.
Им повезло еще раз - берег оказался недалеко, глубина была как раз по
плечи. Корзина начала наполняться водой. Вода была ледяная - об этом Тэд
сообщил сразу же, но выбирать не приходилось. Арцеулов, вспомнив фронтовой
опыт, скинул верхнюю одежду, связал ее в тюк и спокойно спустился за борт,
не забыв захватить "артефакты" Валюженича. Степа последовал его примеру,
предложив Наташе немного обождать, покуда они не отыщут брод, чтобы
доставить девушку на берег, не подвергая риску простуды. Но Берг
хладнокровно пожала плечами и последовала примеру мужчин. Тэд, не
потерявший присутствия духа, забрался в тонущую кабину, успев забрать
остаток вещей, в том числе забытые Степой унты.
Берег был низкий, пришлось забираться выше, чтобы найти более-менее
ровное место. К счастью, остатки спирта во фляге уцелели. Их хватило не
только чтобы хлебнуть по глотку, но и для наскоро собранных сучьев. Вскоре
ранние сумерки осветил огонь костра, от мокрых вещей повалил пар, и все,
одевшись, принялись закутывать клацающего зубами Валюженича в уцелевшее
одеяло. Степа предложил промокшему американцу свою одежду, но тот
мужественно отказался, заявив, что у него и так "ноу проблем".
Костер горел весело, бросая отблески на подступившие к небольшой
полянке странного вида раскидистые деревья с тонкими длинными иглами.
Вдали громко перекликались птицы, и проголодавшаяся компания начала
подумывать о ночлеге.
Согревшийся Тэд, похожий в одеяле на вождя краснокожих, предложил
оставить все вопросы на завтра и лечь спать. Предложение было принято, но
осуществить его так и не удалось. Послышались шаги, голоса. Свет костра
упал на смуглые лица в белых тюрбанах - сквозь прибрежные заросли
продирались несколько невысоких мужчин в широких светло-серых одеждах в
сопровождении важного вида усача в большой чалме и зеленом френче. В руках
усатого грозно поблескивала винтовка, остальные сжимали в руках длинные
деревянные палки. Увидев незваных гостей, усач и его команда нерешительно
остановились.
- Спокойно! - негромко произнес Арцеулов, вставая. - Я поговорю...
Но его опередил Тэд. Быстро развязав свой мешок, он извлек оттуда
внушительный сверток, в котором оказалась кипа бумаг, украшенных
разноцветными печатями. При виде наряженного в одеяло американца усач
обомлел, и Тэд поспешил представиться, продемонстрировав оказавшийся среди
бумаг американский паспорт. Затем последовал внушительного вида документ
из внешнеполитического департамента Франции с просьбой к британским
властям об оказании помощи научной экспедиции. Валюженич уже доставал
следующую бумагу, когда усатый господин в чалме умоляюще поднял руки и
заговорил.
Он оказался деревенским полицейским с экзотическим именем Лал Дас.
Старания Тэда пропали даром - читать он не умел, а слова "научная
экспедиция" и даже священное для Тэда "акэолоджи", вероятно, слыхал первый
раз в жизни. Впрочем, главное Лал Дас уловил и вежливо предложил господам
иностранцам - тут путешественники впервые услыхали известное из книжек
слово "сахиб" - проследовать в деревню.
Предложение, сделанное в вежливой, но решительной форме, пришлось
принять.
Костер загасили, и процессия, предводительствуемая серьезным, хотя и
не до конца пришедшим в себя полицейском, проследовала по узкой тропинке к
деревне.
Саму деревню рассмотреть не удалось. Их завели в небольшой странного
вида дом - то ли деревянный, то ли сплетенный из веток и чего-то
напоминающего засохшие лианы - и оставили в покое.
Раскурив остаток чудом не промокших папирос, решили ложиться спать,
тем более, что любезные хозяева оставили в хижине целых ворох одеял. Все
заснули мгновенно, лишь Арцеулов долго стоял у входа, глядя на далекие
перемигивающиеся звезды, непривычно большие и яркие. Итак, он в Индии.
Осознать это было трудно - неполный месяц назад он видел из окна купе
заснеженный Нижнеудинск, и даже Монголия казалась чем-то недоступным,
страной за тридевять земель. Ростиславу вдруг захотелось рассказать
кому-нибудь из друзей о том, куда его занесло - хотя бы Ухтомскому, чей
дядя четверть века назад бывал в Индии с цесаревичем Николаем. "Вот бы
удивился князь", - подумал капитан, но тут же грустно усмехнулся. Бог
весть, где сейчас Ухтомский! Ростислав помнил свой странный сон, и теперь,
когда самое страшное осталось позади, внезапно понял, что не выполнил все
до конца. Совсем рядом было море - то самое, теплое, зеленое, но капитан
уже знал, что поплывет не в обещанную ему Францию, а обратно в Россию.
Туда, где ждали его друзья - ждали и сражались. Он еще не оплатил свой
счет. Более того, счет вырос - ведь раньше Ростислав не знал о
Шекар-Гомпе.
А Косухину приснился брат. Степа вначале обрадовался, затем немного
растерялся. Таким Николая он никогда не видел. На Косухине-старшем была
пышная парадная форма, на дорогом мундирном сукне сверкали ордена, на боку
красовалась сабля в золоченных ножнах. Он хотел было спросить Колю, почему
это он так вырядился, но брат лишь озабоченно покачал головой и, достав
расческу, принялся, как это было в далеком детстве, расчесывать Степу,
пытаясь привести в порядок его давно не стриженые кудри. Потом Николай
подвел его к зеркалу. Степа взглянул - и еще более удивился. На нем тоже
был мундир, но какой-то другой - строгий, с узкими погонами с красным
кантом, а на груди, на муаровых лентах, пятнами крови темнели два ордена
Красного Знамени. Степа вдруг понял - их с братом ждут, и от встречи этой
зависит очень многое. Но тут все исчезло, и Косухин увидел Наташу Берг.
Косухин вновь обрадовался, но девушка взглянула на него сухо, не узнавая,
и что-то в ее глазах показалось Степе странным, даже страшным. И вдруг он
понял - Наташины глаза стали пустыми и мертвыми, как у тех, кого он
навидался в Иркутске и в Шекар-Гомпе...
Утро началось с удивленного вопля Тэда. Все вскочили, Ростислав
привычно схватился за пояс, где раньше всегда висел револьвер. Но
Валюженич уже пришел в себя, достаточно уверенно заявив, что попросту
увидел во сне, как проваливается на экзамене по древнегреческому. При этом
выражение его физиономии оставалось несколько обалделым, а руки рылись во
внутренностях мешка с "артефактами". Степа чертыхнулся, решив высказаться
по поводу нервной интеллигенции, но тут в хижину просунулась смуглая рожа
в чалме, и Лал Дас церемонно пожелал пленникам доброго утра.
Возле хижины уже толпились полицейские в такой же светло-зеленой
форме, в чалмах и при оружии, причем у одного из них на боку имелась
грозного вида сабля, ножны которой волочились по земле. Как оказалось, на
помощь Лал Дасу прибыло подкрепление. Лал Дас пояснил, что говорил по
телефону - слово "телефон" было произнесено со всем возможным пиететом - с
начальством в Морадабаде, и от оного начальства получил строжайший приказ
немедленно доставить задержанных в указанный город.
Покуда Лас Дас бегал распоряжаться по поводу повозок - до Морадабада
было километров двадцать - Арцеулов предложил обсудить один важный вопрос.
В городе им придется иметь дело не с Лалом Дасом и его деревенскими
коллегами, а с настоящими хозяевами этих краев - англичанами. А с ними
объясняться всерьез.
- Оу! - отмахнулся Тэд. - Нет проблем! Вы, то есть мы - экспедиция,
вернее отряд научной экспедиции археологического департамента Сорбонны! У
меня есть разрешение на наем рабочих. Наши документы потерялись при
переправе через горную реку. В конце концов я обращусь к консулу и дам
телеграмму в Париж...
- А аэростат? - улыбнулась Наташа.
Тут уж Тэду пришлось задуматься.
- А че! - вмешался Степа. - Да, чердынь-калуга! Попали в плен к
разбойникам, ну и это... убежали...
- Разбойники на аэростатах. Пираты голубого океана, - невозмутимо
прокомментировал капитан.
Косухин обиженно засопел.
- Нет проблем! - вновь заявил Валюженич. - Мой друг, мистер Карно,
решил провести воздушную разведку Тибета, для чего и арендовал аэростат...
- За воздушную разведку Тибета вы схлопочете от британского
правительства лет десять каторги, - вздохнул Арцеулов. - Тэд, это не
годится, поверьте.
На этот раз обиженно засопел Валюженич.
- Позвольте, господа, - вмешалась Берг, - представьте себе, что мы
летели не от Шекар-Гомпа, а от... ну хотя бы от Челкеля. Попали в плен к
генералу Мо и бежали, как верно указал Степан Иванович.
Косухин гордо поднял голову.
- Ремиз, - покачал головой капитан. - У Тэда бумаги на тибетскую
экспедицию. Придется сказать часть правды - мы попали в плен. В какой-то
монастырь, где у нас забрали документы. Там гнездо бандитов - их в Китае
сейчас не счесть. Мистер Валюженич нас выручил, - ну, а дальше по уже
известному сценарию. Карты у нас нет - забрали. Тэд, сожгите карту...
Валюженич задумался, затем со вздохом сунул карту в догорающий очаг.
- И еще, - вел далее Ростислав, - Наталье Федоровне незачем скрывать
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг