убежище пятеро - это он знал точно. Все на месте - Цронцангамбо, старик,
понимавший по-русски, молодой монах-послушник, и двое остальных, похожих
друг на друга, словно братья. Откуда взялся еще один?
Валюженич мягко надавил на плечо капитана, предлагая садиться,
Арцеулов присел как раз напротив настоятеля и нового, неизвестно откуда
взявшегося монаха. Вначале Ростислав взглянул на черную, остро пахнущую
жидкость, кипевшую в чаше, затем перевел глаза на бесстрастное смуглое
лицо Цронцангамбо и наконец посмотрел на неизвестного. Глаза сразу же
отметили нечто непривычное - на голову монаха была наброшена тонкая,
напоминающая кисею, ткань, скрывавшая черты лица. Несмотря на это, что-то
знакомое почудилось в неподвижной позе монаха. Чуть опущенная голова,
скрюченные руки, легкая улыбка...
Как только Арцеулов сел, старательно скрестив ноги - вышло это у него
не особенно ловко. Цронцангамбо медленно обвел всех долгим спокойным
взглядом и кивнул.
Тут же заговорили барабаны - негромко, ритмично и глухо. Монах,
державший колесо, стал вращать его, что-то заунывно бормоча. Остальные
начали вторить, покачивая головами в такт. Молчали лишь Цронцангамбо и
неизвестный монах, сидевший по-прежнему ровно, ни разу не шелохнувшись. В
голове у Арцеулова мелькнула догадка. Он повернулся к Тэду, но с
удивлением заметил, что американец покачивается в такт барабанному рокоту,
а побледневшие губы парня шевелятся, повторяя слова молитвы. На миг
капитану стало жутко, но тут рука Валюженича легко сжала его локоть.
Арцеулов немного успокоился и стал наблюдать дальше.
Барабанный бой усилился, монахи уже не говорили, а пели, и в их
ровном слитом хоре Ростислав уловил слово "мане". Наконец, до него дошли
слова молитвы, бесчисленное количество раз повторяемой монахами:
- Ом мане падме хум... Ом мане падме хум...
- Ом мане падме хум! - неожиданно для самого себя повторил Арцеулов,
и в эту секунду Цронцангамбо быстрым движением сбросил покрывало с головы
сидевшего рядом с ним монаха. На Ростислава взглянуло серо-желтое иссохшее
лицо с полуприкрытыми глазами. Губы искривились в легкой улыбке, отчего
сидевший стал внезапно похож на Будду, но не на молодого, отлитого в
золоте, а постаревшего после многих лет молитв и аскезы. Сомнений не было
- рядом с Цронцангамбо сидел тот, кого Арцеулов уже видел в нише темного
прохода. Бывший настоятель монастыря, неведомой силой задержавший течение
своей жизни, чтобы провести полвека в тайном убежище. Высохшая мумия, в
которой, якобы, еще теплится жизнь...
Арцеулов вспомнил рассказ Семирадского и похолодел. Сейчас
Цронцангамбо велит мертвецу встать, худое тело неловко распрямит
окаменевшие мышцы, откроются бессмысленные пустые глаза, и мертвец
двинется, ведомый неведомой магией...
"Господи, зачем?" - капитан ощутил желание немедленно уйти, чтоб не
присутствовать при некромантии.
Арцеулов и в прежние годы не увлекался оккультизмом, а события
последних дней окончательно отбили всякий интерес к подобным зрелищам.
Ростислав вновь взглянул на Тэда, на этот раз удивленно и недоумевающе. В
ответ последовал легкий кивок - Валюженич продолжал повторять слова
молитвы, казалось, ни на что не реагируя, но его рука вновь стиснула
локоть капитана.
- Ом мане падме хум! Ом мане падме хум! - монахи вновь и вновь
повторяли священные слова, барабаны рокотали, крутилось странное колесо.
Только сейчас Ростислав заметил, что желтая поверхность его покрыта
странными, похожими то ли на змеек, то ли на жучков, знаками. Черная
жидкость в чаше кипела. Цронцангамбо осторожно отставил глиняный сосуд в
сторону и кинул в огонь жаровни щепотку чего-то серого, похожего издали на
порох. Пламя вспыхнуло, по залу поплыл резкий одуряющий аромат. Капитану
показалось, что стены сдвинулись, стало темнее, а голоса монахов
загремели, заглушая барабаны. И вдруг, совершенно внезапно, все стихло. В
первую секунду тишина была оглушающей. Но тут Цронцангамбо, вновь кивнув,
осторожно поднял чашу с каменного пола. Ростислав удивился еще больше -
Валюженич медленно встал, провел сложенными ладонями перед лицом,
поклонился, а затем стал громко, нараспев произносить непонятные,
диковинно звучавшие, слова. Вначале капитану показалось, что американец
впал в транс, но он заметил, что в левой руке Тэд держит листок из
блокнота с карандашными каракулями, время от времени заглядывая туда.
Арцеулов успокоился - с Валюженичем все было в порядке. Голос американца
звучал все громче, монахи сначала незаметно, а затем все явственнее начали
кивать в ответ.
Наконец Тэд, сделав секундную паузу, выкрикнул короткое странное
слово:
- Орхо!
- Орхо! - эхом откликнулись монахи. Арцеулов поймал себя на том, что
тоже повторил заклинание, хотя и не вслух, а лишь мысленно.
Тэд на миг перевел взгляд на капитана, и тот заметил, что глаза
американца блестят от возбуждения. Наверное, Валюженич и впрямь чувствовал
себя на высоте. Не каждому студенту Сорбонны удается поучаствовать в
тайном обряде бхотов! Арцеулов невольно усмехнулся, но усмешка тут же
замерла на его губах. Тот, кто сидел рядом с Цронцангамбо, шевельнулся.
Ростислав ждал чего-то подобного, но зрелище оказалось страшнее, чем
он думал. Дрожь побежала по неподвижному телу, бесцветные губы слегка
шевельнулись, затрепетали веки. Арцеулов закусил губу, ожидая увидеть
мертвые неподвижные глаза, но внезапно охнул, почувствовав облегчение и
даже радость. Глаза медленно раскрылись, но их взгляд был чист и ясен -
взгляд живого человека, немолодого, много пожившего, но, без сомнения,
такого же обычного, как и все, сидевшие рядом с ним.
Цронцангамбо, подняв чашу, поднес ее к губам проснувшегося. Тот с
явным усилием сделал глоток, по телу вновь прокатилась дрожь, и тут руки,
до этого неподвижно скрещенные на груди, шевельнулись. Монах взял чашу из
рук Цронцангамбо и сам поднес ее ко рту. Пил он медленно. С каждым глотком
исчезали остатки оцепенения, кожа теряла неприятный серый цвет, тонкие
серые губы стали наливаться краской. Наконец, монах осторожно поставил
чашу рядом с собой, улыбнулся и поклонился окружающим.
Ростислав почему-то ожидал, что теперь все должны вскочить, закричать
или по крайней мере как-то выразить свои чувства. Но монахи молча
поклонились в ответ, а затем, следуя быстрому жесту Цронцангамбо, встали
и, собрав свой магический скарб, по одному вышли из зала. Теперь их
осталось четверо - если не считать золотого Будду, безмятежно улыбавшегося
за спиной возвращенного к жизни.
Монах расправил плечи, провел рукой по лбу, а затем заговорил. Голос
был самым обыкновенным, только очень тихим. Цронцангамбо что-то сказал в
ответ, монах кивнул, а затем с улыбкой поглядел на Валюженича и Арцеулова.
- Он просит нас подойти поближе, - шепнул Тэд.
Арцеулов встал и с некоторой робостью шагнул вперед, нерешительно
остановившись возле догоравшей жаровни. Монах кивнул. Ростислав понял и
присел рядом. Валюженич пристроился тут же, скрестив ноги по-турецки.
Вновь послышался тихий голос, на этот раз обращенный уже
непосредственно к Арцеулову. Тот взглянул на Валюженича.
- Его зовут Цонхава. Он просит вас, Ростислав, быть внимательным и
слушать его слова. Не понимаю, почему...
Но Арцеулов уже понял. Он вспомнил пещеру и старика, напоившего их
напитком под названием "сома". Они должны быть внимательны, чтобы видеть и
слышать...
Ростислав заставил себя сосредоточиться, представив, что вокруг нет
ничего - ни зала с улыбающимся Буддой, ни тех, кто сидел рядом. Слова
звучали глухо, непонятно, но вдруг он почувствовал, вернее, услышал, как
кто-то сказал по-русски:
- Я вижу, ты уже начинаешь понимать, воин...
Арцеулов хотел оглянуться в поисках неведомого переводчика, но тут же
понял. Никто не переводил, просто слова, сказанные на чужом языке,
отразились в его сознании.
- Да, кажется... - неуверенно проговорил он, почему-то надеясь, что
Цонхава поймет его. - Здравствуйте!
- Мир тебе, посланец Гэсэра. Я не ждал столь быстрого возвращения в
круги скорби, но тебе нужна помощь...
- Оу, Ростислав! Вы понимаете по-бхотски? - шепнул пораженный
Валюженич. Объясняться было некогда. Капитан, кивнув Тэду, вновь
заговорил:
- Господин Цонхава, мне, честное слово, неудобно. Я не посланец
Гэсэр-хана, но мне и моим друзьям действительно нужна помощь...
- Ростислав, я не понимаю! - растерянный Тэд напряженно вслушивался в
малознакомые русские слова. - Как вам это удается?
Цонхава с улыбкой взглянул на нарушителей его покоя и покачал
головой:
- Ты, кто вызвал меня... Как зовут тебя, чужестранец?
- Тэд... - Валюженич запнулся. - Тадеуш, если точно...
- Та-дэ-уш, - монах повторил по слогам незнакомое имя. - Ты молод, но
смел, знаешь язык бхотов и не боишься преступить порог недоступного. В
тебе чувствуется древняя кровь, очень древняя...
- Оу, мои предки стали дворянами еще в XV веке! - американец был явно
польщен. - Я, вернее, мои предки, из Великопольши...
- Я не о том, - перебил монах. - Не о званиях и правах, которые
даются людям другими людьми... Но не будем сейчас об этом... Ты
нетерпелив, Тадеуш. Твой спутник - посланец Гэсэра - уже понял, что
требуется. Не спеши. Слушай - и думай...
- Я не... - начал вновь Арцеулов, но осекся. - Ну, в общем, меня
зовут Ростислав...
- Мир тебе, Ростислав. Не будем спорить о словах. Считаться посланцем
Небесного Всадника почетно. Те, кто называют тебя так, совсем не
обязательно считают, что ты лично знаком с царевичем Джором, умершим
тысячи лет назад...
Монах взглянул на сидевшего рядом с ним Цронцангамбо, тот еле заметно
улыбнулся в ответ.
- Я из России, - быстро заговорил Арцеулов. - Я офицер...
- Вижу, Ростислав, - губы монаха вновь улыбнулись, но глаза
оставались спокойными и грустными. - Ты воин, и тебя занесла сюда война. Я
постараюсь говорить на твоем языке - не на русском, это, как видишь не
требуется, а на том, что тебе понятнее. Кто-то искал твоей смерти, и ты
бежал сюда, в наши горы...
- Нет... - поспешил уточнить капитан. - То есть, не совсем так...
Враги взяли в плен моего спутника. Ему нужна помощь...
- Оу, мистер Арцеулов, - воскликнул Тэд, внимательно вслушивавшийся в
речь капитана. - Неужели я научился понимать по-русски!
Монахи улыбнулись, и Тэд смущенно замолк.
- Слушай внимательно, Тадеуш, - кивнул Цонхава. - У тебя слишком
горячая кровь, ты всегда спешишь. Слушай - и не торопись...
- Я, наверное, начал не с того, - капитан взглянул на молчаливого
Цронцангамбо и решился:
- Господин Цонхава, то, что случилось со мною и моими товарищами -
лишь частность. Случилось нечто худшее. Шекар-Гомп захвачен. Там сейчас
какие-то бандиты, некроманты, оборотни...
- Мы еще успеем поговорить об этом, - нарушил молчание Цронцангамбо.
Арцеулов отметил, что он понял слова настоятеля, сказанные по-бхотски,
хотя и не так явственно, как речь Цонхавы. Казалось, голос Цронцангамбо
доносится откуда-то издалека.
- Шекар-Гомп... - медленно повторил Цонхава. - Значит беда все-таки
случилась! Ростислав, вы знаете, что скрывает монастырь?
- Ну, ведьму... - нерешительно начал капитан, - которую ранили... И
она...
Тут он заметил, что Цонхава беззвучно смеется. Цронцангамбо тоже
улыбнулся, но, как показалось Арцеулову, немного смущенно.
- Спасибо тебе, Ростислав, что ты пытаешься говорить со мною на моем
языке, - отсмеявшись, заговорил Цонхава, - но не будем о Бранг Сринмо и
запекшейся крови царя ада Ямы. В недрах под Шекар-Гомпом спрятана страшная
сила. Сама по себе она не опасна, но ее можно использовать во зло. За
горами, в земле поклоняющихся богам Тримути, есть сказание о божественном
оружии, который получил царевич Арджуна...
- Оу, "Бхагават-гита!" - не выдержал Тэд, слушавший речь монаха с
приоткрытым от волнения ртом. - Война с Пандавами!
- Да, война с Пандавами... Ты неплохо знаком с нашей историей,
Тадеуш. Под Шекар-Гомпом спрятана смерть. Но, к счастью, его создатели
позаботились, чтобы никто не смог овладеть ею. На Земле нет средств, чтобы
вернуть оружие царевича Арджуны...
- На Земле? А на других планетах? - быстро спросил Арцеулов, вспомнив
о "Мономахе".
- Там - есть. И, возможно, опасность ближе, чем кажется... Но то, что
спрятано под Шекар-Гомпом, можно использовать иначе. К сожалению, наши
предки не уничтожили средство, способное вызывать беду. И даже хранили его
в самом Шекар-Гомпе.
- Рубин "Голова Слона"! - понял Тэд. - Кровь бога Ямы!
- Да. Его привезли издалека. О нем говорят странные вещи... Я не о
царе ада. Вы, люди чужой земли, где поклоняются другим богам, лишь
посмеетесь таким басням. Но камень, который ты, Тадеуш, назвал рубином -
вовсе не камень. Он не сотворен природой, но не создавался и людьми...
- Брат, - перебил Цронцангамбо, - наши гости не готовы к тому, чтобы
осознать истину...
- Мы тоже... Не буду продолжать, но подумайте над моими словами.
"Голову Слона" можно использовать, чтобы усилить и исказить то, что
вырывается из недр горы. Это оружие не убивает, но может сотворить кое-что
похуже смерти... Значит, Шекар-Гомп в руках врагов. Вы разбудили меня
поздно...
Он повернул голову к Цронцангамбо, и тот, несмотря на всю
невозмутимость, явно смутился:
- Все случилось слишком быстро, брат. Мы не ждали нападения. Погибли
все, я увел лишь четверых...
- Враги не должны были войти в Шекар-Гомп. Если это все-таки
случилось, значит теми, кто напал на монастырь, предводительствует некто,
знающий больше, чем все мы. А это знание недоступно человеку. Да, меня
разбудили слишком поздно... Я хочу узнать вашу историю, Ростислав и
Тадеуш. Расскажите по очереди. Говорите коротко и не бойтесь произносить
непонятные мне слова. Я пойму...
История Тэда не заняла много времени. Цонхава слушал ее, слегка
улыбаясь. Арцеулов поймал себя на мысли, что монах слегка посмеивается над
молодым археологом. Но при первых же словах капитана улыбка исчезла с лица
Цонхавы. Он слушал молча, не перебивая, но глаза его с каждой минутой
смотрели все мрачнее.
- Гордыня людей заполонила землю - и земля наполнилась кровью. Теперь
людская гордыня не щадит и небеса... Я верю, Ростислав, что те, кто
создавал "Мономах", думали о людском благе, но за ними могут пойти
другие... Впрочем, на земле происходит нечто худшее. Хранители Шекар-Гомпа
успокоились слишком рано - и проглядели зло... Но не будем об этом. Твой
спутник, как я понял, из вражеской армии?
- Это не имеет значения, - твердо ответил Арцеулов. - Здесь у нас
общие враги.
- Он, наверное, смел и умен. Впрочем, ему повезло. Через короткое
время, когда силы зла освоятся в монастыре, даже ему не проникнуть в
Шекар-Гомп. И, возможно, даже мне. Но пока, думаю, не поздно. Ты что-то
хотел сказать, брат?
Последнее относилось к Цронцангамбо. Монах взглянул на Цонхаву, затем
на Арцеулова и неохотно проговорил:
- Брат, мы нарушаем волю Небес. Их спутник выполнил все, что ему
велено. Его ждет иная награда, большая, чем можем предложить мы или
кто-либо на земле...
- А что скажешь ты? - Цонхава повернулся к Тэду. Валюженич не думал и
секунды:
- Оу, мистер Цонхава, когда-то мои предки воевали против татар и
казаков. Никто из них не бросил бы товарища в беде. У нас в штате Индиана
таким не подают руку и выкидывают из салунов. Стив спас мне жизнь - о чем
еще говорить?
- А как же воля Небес? - улыбнулся монах. Похоже, слова Валюженича
пришлись ему по душе.
- А разве все, что делается, не делается по высшей воле? - внезапно
спросил Арцеулов. - И то, что мы хотим спасти Степана - разве в этом нет
руки того, что у нас называют Провидением?
Брови Цронцангамбо поползли вверх. Цонхава вновь засмеялся:
- Каждый видит Небеса по-своему. Для вас лицо Бога - пока лишь лицо
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг