потом гуськом потянулись в вагон, где уже начинали тщательно завешивать
окна одеялами согласно строгим правилам ночной маскировки.
Почти в самом конце вагона разместился Человек-Гора - полковник Степа
Шагин, бывший погранец, носивший свое прозвище вполне заслуженно: когда
природа его лепила, извела на Степу примерно столько же материала, сколько
на двух Шварценеггеров. Огромный был человечище - и, между прочим,
умнейший. Именно он не так давно кропотливейше спланировал операцию по
захвату Титаника, то бишь Салмана Радуева с его знаменитой титановой
заплаткой в башке. И все прошло столь ювелирно, что как нельзя лучше
напоминало басню Крылова. Крестьянин охнуть не успел, как на него медведь
насел... Ни единого выстрела, ни единой царапины. Немногочисленную охрану
упаковали молниеносно и качественно, а сам малость обкуренный Титаник
только в летящем на Москву самолете начал соображать, что вокруг
происходит нечто качественно новое...
Поскольку на вагонном столике меж полковником и майором Владом красовались
две пустые стопочки и вскрытая банка шпрот, даже менее наблюдательный глаз
мог бы определить, что начальство тоже чуточку приняло с дороги. Правда,
при комплекции Шагина обычные человеческие дозы на него абсолютно не
действовали - ох, не того матерого человечища Алексей Максимыч Горький
сравнивал с глыбою...
Полковник присмотрелся:
- Состояние приемлемое...
- Да мы ничего такого... - опрометчиво заикнулся кто-то, за что украдкой
получил локтем в бок.
- Ну, вы - это вы... Размещайтесь. И с ходу загружайте серое вещество
работою. Кто мне, не сходя с места, придумает красивое сценическое имечко
для эстрадной звезды?
- Что?!
- Господа офицеры, я серьезно, - сказал Шагин. - Придумайте-ка мне
быстренько красивое имечко для эстрадной певицы. Чтобы было и красиво, и
звучно, и производило впечатление на всех, кто его ненароком услышит.
Ну-ка, дружненько заскрипели мозгами! Я с вами не шутки шучу, пошла
работа...
Глава вторая. ПЕВИЦА И ПОКЛОННИКИ
Утречком, после завтрака, выехали в Грозный - на самом что ни на есть
прозаическом грузовике с брезентовым верхом, благодаря этой своей
прозаичности не привлекавшем никакого внимания на дороге, где разъезжали в
основном именно такие, да еще заправщики и БТР. Иногда попадались
разноцветные легковушки, но они-то как раз казались на здешних дорогах
чем-то инородным, странным, не имевшим права и оснований тут быть...
Дорога была - ухаб на ухабе сидит и ухабом погоняет. Зато человек
понимающий прямо-таки отдыхал душой: во-первых, для дождей, превративших
бы всю округу в липкое месиво, было еще рано, лучше сухие ухабы, чем море
грязи; вовторых, глаз радовало окружающее редколесье, просматривавшееся
буквально насквозь на многие десятки метров. Середина марта, а потому - ни
единого листочка. Очень скоро, через какие-то недели, этим голым корявым
зарослям предстояло превратиться в густую "зеленку", что значительно
осложняло жизнь военному народу, заранее представлявшему, сколько
вооруженной сволочи будет разгуливать по лесам с самыми гнусными
намерениями...
Впрочем, это еще не означало, что можно расслабиться стопроцентно.
Следовало в оба глаза следить за голыми кронами ближайших к дороге
деревьев - в последнее время душманы повадились цеплять фугасы как раз в
ветвях, рассчитывая на то, что сверху никто опасности и не ждет. Из ветвей
свешивается почти незаметный проводочек, и стоит его коснуться тенту
машины, башне "бэхи", да просто башке примостившегося на броне бойца...
Надо сказать, в первое время задумка достигла результата, но,
познакомившись с новинкой, народ стал бдительнее, и подрывов теперь
гораздо меньше. А можно еще, подкопав асфальтовое покрытие с одной
стороны, а то и с двух, засунуть фугас туда, кропотливо уничтожив все
следы, - это тоже не сахар...
Под самым городом легковушки стали попадаться чаще - в Грозный понемногу
возвращались жители. Грузовик никакого внимания не привлекал, да,
собственно, в кузове и не было никакого отряда "Вымпел". Там, подпрыгивая
на железных неудобных лавочках, ехало довольно-таки странное сборище,
несомненно, имевшее отношение к федеральным силам, но со стороны, хоть ты
его три часа обозревай, ничем не выдававшее своей принадлежности к самому
крутому спецназу страны.
Капитан Курловский, еще вчера объявивший, что нынче он будет ментом,
восседал в застиранном серо-белом милицейском камуфляже. Точно так были
облачены и Костя с Сергеем, имевшие в карманах натуральные "мурки" -
удостоверения МУРа, сиречь документы прикрытия, если выражаться
официальным языком. Гера по кличке Краб и четверо остальных были, в общем,
непонятно кто - старенький камуфляж и тельняшки опознавательными знаками
служить не могли, являя собою сугубую банальность. Одним словом, подобных
компаний, именно так одетых, по городу и прилегающим окрестностям
разъезжало немеренно. Единственное исключение представляла собою лейтенант
Катя, в данный момент ничуть не напоминавшая ни лейтенанта женского пола,
ни опера ФСБ, - но и она ничем не выдавала служебной принадлежности,
скорее наоборот...
Въезд в город. Первое, что бросается в глаза, - огромная зеленая надпись
на стене из бетонных блоков: ЗДЕСЬ БЫЛ КРАСНОЯРСКИЙ ОМОН. Сибирячки
отметились.
А самого-то города и не было, собственно. Было лишь то, что от него
осталось после двух штурмов, в которых сидящие в кузове принимали самое
активное участие. Пожалуй что, груды развалин смотрелись даже как-то
прозаичнее, что ли, - гораздо более жутко выглядели те дома, что оказались
задетыми лишь самую малость... Обычная "хрущевка" - но на уровне третьего
этажа на месте парочки окон зияет нелепая дыра. И так далее, и тому
подобное. Каждому нашлось бы что припомнить, но если постоянно держать
такое в голове, начнут гореть нервные клетки, а потому никто и не
стремился прокручивать в памяти как впечатления четырехлетней давности,
так и совсем свежие, этого года, ну их к черту, откровенно говоря...
В глубине души они и впрямь чувствовали себя, словно на другой планете.
Штатский народ, шлявшийся там и сям, был им насквозь чужим, непонятным
даже более, чем возможные инопланетяне. Даже если понимаешь умом, что весь
народ как таковой бандитской шайкой быть не может, сердце рассудку всегда
противоречит: именно этот народ в лице своих худших представителей палит в
спину по ночам, а то и средь бела дня, именно с ними пришлось возиться так
долго и тягостно, что конца до сих пор не видно. И невозможно определить,
кто из этих вот, при свете дня совершенно мирных обывателей с наступлением
темноты возьмет какую-нибудь стрелялку и выйдет на охоту. А потому ум и
сердце в вечном противоречии: вот он, небритый, в турецкой кожанке и
черной шляпе, провожает тебя по-азиатски загадочным взглядом, и пойми
поди, что у него за душой, где он был в строго конкретные исторические
периоды, что держал в руках и не мечтает ли сейчас засадить тебе в затылок
пригоршню свинца в медной оболочке. Тяжкое это предприятие - гражданская
война...
Свернули налево, проехали еще немного и остановились перед высоченными
железными воротами, щедро издырявленными пулями еще в прошлую кампанию,
когда это место сначала штурмовали ихние, а потом их вышибали наши, а
потом...
Грузовик остановился посреди двора, надежно скрытого высокими стенами от
окружающего мира.
- Посидите пока, - распорядился майор Влад. - Я быстренько...
И направился в жилой модуль, где обитал полковник Будим, командовавший
здешним отрядом МЧС, где они в данный момент и оказались. Внутри имела
место некоторая суета, касавшаяся в первую очередь приборки и наведения
благолепия, что определенно сулило скорый визит начальства.
Так оно и оказалось. На вопрос мимоходом один из знакомых докторов поведал:
- Большой босс ожидается. Зам Самого Главного. А большие боссы пустых
бутылок не любят, мы все должны ревностно и романтично выглядеть и
примером служить для подрастающего поколения...
Что майору, конечно, было насквозь знакомо. Генералы пустых бутылок крайне
не одобряют, ни в каком случае, особенно когда нагрянут из столицы с видом
громовержцев. Хотя, если откровенно, без водочки здесь трудно, никто не
пьянствует, но и трезвым никто не остается - ее, родимую, употребляют,
именно так, в виде лекарства, в таких дозах, что не позволяют ни охмелеть,
ни быть трезвым. Человек постоянно пребывает в несколько измененном
состоянии сознания, вот и все. Дольше крыша останется несъехавшей...
- Привет, Будим, - сказал майор, присаживаясь за стол в комнатушке с
матерчатыми стенками.
- Здорово, - сказал Будим. - А я чаю как раз запарил. Водки не обещаю,
генерал с минуты на минуту пожалуют...
- Чай - вещь тоже полезная... Будим, дашь "уазик"? Позарез нужно. У меня
тут дела, грузовик не вполне соответствует, а ничего другого в Ханкале
достать не удалось, сам понимаешь...
- Дам, что с тобой сделаешь, - подумав, кивнул Будим. - Только смотри, на
фугасы не наезжайте.
- Да уж постараюсь...
Полковник Будим, носивший форму всю свою сознательную жизнь, хлебнул
всякого. Когда с шумом и треском стал обрушиваться СССР, полковника едва
не сделали заместителем министра обороны в одной суверенной
среднеазиатской державе, но отчего-то очень быстро передумали и объявили
мало того что дезертиром, так еще и врагом тамошнего суверенного народа. О
том, как Будим оттуда выбирался в Россию, можно было написать не самый
скучный роман... Выбрался, слава богу, даже с жуткими обвинениями,
высосанными из суверенного пальца, как-то уладилось...
- Как тут у вас?
- Да так себе, - ответил полковник. - Можно сказать, спокойно. Час назад
какая-то сука пальнула разок из винтовки по территории, ребята кинулись,
хотели пригласить в гости... Ушел, гад, развалинами.
- Один раз стрелял?
- Ага, в белый свет.
- Ну, это почти что курорт...
- Я и говорю...
Полотнище, заменявшее входную дверь, распахнулось, откинутое чьей-то
энергичной десницей. Вошел человек того вальяжного вида, по которому
безошибочно узнается московское начальство, - в новехонькой полевой форме
МЧС, обликом грозный и заранее настроенный метать громы и молнии. За его
спиной маячили еще несколько, имевшие классический облик вышколенной свиты.
Будим энергично встал. Майор Влад последовал его примеру - генерал был
хотя и чужой, но тем не менее генерал.
- Так, - веско изрек столичный гость, зорко оглядев стол, на котором
ничего не было, кроме чайника, сахарницы и двух стаканов. - Бутылку успели
спрятать?
Оба офицера благоразумно промолчали, не став докладывать, что никакой
бутылки не было вовсе.
- Успели, говорю, спрятать? Сколько выпили, товарищ полковник?
- Всего-то пол-литра, - доложил Будим с честным, открытым взором.
- Вот это правильно. Хвалю за честность, - уже несколько благосклоннее
произнес столичный генерал. - Терпеть не могу, когда мои офицеры мне врут.
Правду нужно говорить. Всегда. И больше чтобы - ни-ни. Обстановка
сложная...
Он внушительно воздел палец, развернулся и покинул комнату.
- Вот так и живем, - сказал Будим без выражения.
- Все правильно, - согласился майор. - Начнешь начальству правду доказывать
- семь потов сойдет и все равно не поверит... Так я возьму "уазик"?
- Говорю же. Иди, найди Шабловского. А я отправляюсь сопутствовать...
Перегрузившись в "уазик", что много времени не заняло, выехали за ворота,
покатили к месту работы, иногда теряя время на неизбежные объяснения со
стражами на блокпостах. Проехали под мостом, где когда-то подорвалась
машина генерала Романова - там до сих пор зияла обширная воронка, -
прибавили скорость.
- Сейчас налево, - распорядился Самед. - И еще раз налево, во-он за той
пятиэтажкой... бывшей. И прямо. Там можно медленнее. Когда увидите
вывеску, притормаживай так, чтобы выглядело вполне естественным
любопытством...
- Не учи ученого...
- Внимание, вижу.
- Ребята, приготовились. Катя?
- Все помню, - сказала Катя без видимого волнения.
- Аккуратненько, орлы...
Ехавший все медленнее "уазик" аккуратно затормозил поблизости от хилого
росточка частной инициативы, а проще говоря, кое-как сколоченного из досок
прилавочка, на котором разместилась всякая всячина вроде водки, шоколадок
и неизменных чипсов. За прилавком на ящике восседал пожилой чеченец, а
второй как раз не спеша подходил от угла дома, этот был гораздо моложе.
Сидящие в машине напряглись, разглядывая его пристально, с
профессиональным интересом. Для человека понимающего с первого взгляда
было ясно, что этот субъект, явственно прихрамывавший, когда-то ранен в
ногу, причем осколком, и перелом лечили не самым лучшим образом, то ли в
полевых условиях, то ли у скверного врача. Само по себе это еще ни о чем
не говорило, мало ли где здесь можно поймать осколок, но матерые
несуетливые волкодавы, привыкшие на всякий случай заранее предполагать
самое худшее и выбирать из всех возможных объяснений наиболее скверное,
взирали на идущего без всякой симпатии, заранее налепив ярлычок и
классифицировав. Такая уж жизненная философия ими руководила, обзор всегда
был сужен до невеликой щели прицела...
Они вылезли из "уазика", озираясь с ленивым любопытством людей, радующихся
случайному безделью. Оба чечена взирали на компанию с той самой восточной
отрешенностью, что они там себе думали, черт их знает.
Над подъездом довольно хорошо для здешних мест сохранившейся пятиэтажки -
всего-то вылетели все до единого стекла да верхние этажи чуток повыщербило
пулеметными очередями - красовалась новенькая, совсем недавно
присобаченная вывеска, гласившая: "НАРОДНЫЙ ЛЕКАРЬ И ЦЕЛИТЕЛЬ ИСМАИЛ".
Краски довольно яркие, синяя с красной и желтой, едва просохли.
Самой последней выпорхнула Катя - и тот "черный", что был помоложе,
среагировал мгновенно. Девчонку нарядили продуманно и броско, причем с
учетом менталитета тех, кого принято скопом именовать "лица кавказской
национальности", - пышные светлые волосы распущены роскошной волной, под
распахнутым черным плащом ослепительно-алое платьице открывает ножки так,
что не только у "лиц" брызнут слюнки... А уж косметики пошло, братцы...
Все разворачивалось строго по сценарию - залетная дива самого что ни на
есть суперсексуального облика прохаживалась себе, голубушка, на стройных
ножках, озираясь с брезгливым любопытством холеной столичной девочки,
впервые увидевшей этакое. А сопутствующие лица толпились вокруг с видом
бдительным и грозным, явно пижоня перед вверенной их бережению гостьей,
держа стволы неуклюже и насквозь картинно, как неопытные статисты в
массовке на съемках пошлого боевичка.
- Водка у тебя не из ацетона? - грозно вопросил капитан Курловский, орлом
прохаживаясь вдоль прилавочка.
- Обижаешь, командир, - спокойно ответил продавец постарше. - Из чистого
спирта. Ваши две недели берут, никто не жаловался...
- Вот и давай литру, - распорядился капитан. - Только смотри у меня, если
все же окажется ацетон, я сюда пришлю восьмиколесный БТР, и до-олго он
будет по твоей фирме ездить - взад-вперед и справа налево... Усек?
- Чего ж не усечь, ничего мудреного... За деньги покупаете или
конфисковать будешь, командир?
- Знай мое благородство, - важно сказал Курловский, протягивая ему купюру.
- Господа офицеры сибирского ОМОНа умеют проявлять достоинство, особенно
сопровождая красавиц из столицы нашей Родины, города-героя Москвы... (Он
хорошо играл роль немного поддавшего хама, и водочкой от него в самом деле
попахивало.) И шоколадок давай. И сигарет еще...
Он сгреб в карман несколько пачек "Мальборо" - пригодятся, благо денежка
на покупки выдана казенная. Сигаретки, конечно, были изготовлены прямо
здесь, в Чечне. Тут давно уже было налажено производство со стабильным
распределением ролей: в одной деревне клепали означенное "Мальборо", в
другой, скажем, "Ротманс", в третьей, к примеру, "Лаки страйк". Чтобы
отвезти на рынок партию готовой продукции, принято было нанимать вертолет
- якобы он и привез курево, самое настоящее, из далеких и мирных, не
тронутых войной мест. Все поголовно, конечно, прекрасно знали о подлинном
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг