выпихнуть за город, на пустырь. Там они поставили слона на ноги, подожгли
и уснули вокруг него, и многие во сне плакали.
17
И если вспыхнет огонь,
то сквайра не защитит
ни щит его, ни бронь,
ни бронь его, ни щит...
Старинная английская баллада
Даниил вышел из дому в девять часов утра и пешком направился в центр
города.
На всех перекрестках стояли, взяв наперевес автоматы с примкнутыми
штыками, коммандосы Бонч-Мечидола в бронежилетах и касках. Группами по
пять-шесть человек. Они молчали, не шевелились, ничему не мешали и ничего
не говорили. Казалось, они и не дышат. Государственные здания были
оцеплены танками, стоявшими мертвыми немыми глыбами. Полиции не было.
Столицу лихорадило. Это был какой-то сумасшедший карнавал. На стенах
домов, боках автобусов, афишных тумбах, павильонах, киосках и просто на
мостовой было выведено: "Атлантида" - аккуратно, коряво, размашисто,
мелко. Точно так же были намалеваны повсюду семь точек, изображавшие
запрещенную Большую Медведицу. Кое-кто, задрав голову, всматривался в
небо, словно надеялся посреди раннего утра увидеть само созвездие.
Послышался дробный топот. Навстречу Даниилу выскочил бледный как смерть
человек в синем мундире с красными погонами. Лицо у него было заляпано
алыми пятнами. Следом, пыхтя и вопя, неслись люди с поленьями и
булыжниками.
Беглец бросился к ближайшему патрулю, схватил солдата за рукав и
тоненько запричитал. Солдат неуловимым движением высвободился и снова
застыл истуканом. На рукаве у него осталась темная полоса. Даниил пошел
прочь. За спиной у него раздавались азартные чмокающие удары и мерзкий
хруст.
Поодаль лежал еще один в синем, и лица у него не было.
Какие-то девушки сбросили юбки прямо на улице и вкривь и вкось кромсали
их портновскими ножницами, превращая в мини. Вокруг стояла толпа, орала и
хлопала в ладоши.
У глухой стены склада враскорячку лежали шесть трупов в синем,
скошенные, по всему видно, одной очередью. В стоявшую тут же фуражку
кто-то аккуратно справил нужду.
Особняк профессора и лейб-академика Фалакрозиса окружала цепь солдат.
Ни одного целого стекла, ограда выворочена, цветы затоптаны, на стенах
пятна копоти, а на дверях жирно намалеваны разные слова.
На проспекте Морлокова натужно ревели моторы. Два мощных красно-желтых
тягача натянули, как струны, стальные тросы, прикрепленные к подпиленному
золоченому монументу. Выли моторы, монумент затрещал, накренился и рухнул.
Тут же на платанах покачивались, нелепо вывернув головы, люди в синих
мундирах. Их было много, синих, распластанных на мостовой с выколотыми
глазами, подвешенных на деревьях и балконах, торопливо расстрелянных у
стен - но все равно ничтожно мало для того, кто знал, сколько их было. И
Даниил не увидел ни одного трупа в джинсах, пестрых рубашках и модных
очках...
Казалось, по столице пронесся очередной циклон с нежным женским именем
- перевернутые черные фургоны, догорающие кучи портретов, сорванные
вывески районных комендатур, разбитые бюсты. Даниил прибавил шагу.
Здание МУУ угрюмо щерилось сотнями выбитых окон. Площадь перед ним
устилали горящая бумага, папки, синие с красным околышем фуражки, разбитые
столы, лампы, чернильницы, телефоны и прочий канцелярский хлам. Трупы на
площади, трупы на вековых дубах, гордости министерства. Все уже кончилось
- на площади не было ни одной живой души, у сорванных с петель резных
дверей стояли солдаты.
Даниил бродил по коридорам и кабинетам, где не осталось ничего целого
из того, что можно было разбить и сломать. Он испытывал странное чувство -
так мог бы чувствовать себя старатель, долго скитавшийся без воды и пищи
по безлюдным местам и вдруг нашедший десятипудового золотого идола - и
нечем отбить кусок, и не на чем увезти целиком. Было все, кроме Ирины, и
оттого хотелось кого-нибудь убить, но всех, кого можно было, убили уже до
него.
Он спустился во двор, прошел мимо знакомого вольера, где валялись,
высунув языки, расстрелянные прямо через сетку овчарки, поднялся в
резиденцию Морлокова. Судя по положению трупов, среди которых были и
синие, и какие-то в кожанках, морлоковцы пытались организовать оборону. На
постах здесь стояли сплошь бончевские особисты. Даниила они узнали,
переглянулись, но пропустили.
Посреди огромного кабинета, усыпанного превращенной в щепки мебелью,
обломками хрусталя и обрывками бумаги, на деревянном жестком стуле сидел,
зажав ладони коленями, Вукол Морлоков - в парадной маршальской форме, при
всех орденах.
Даниил остановился перед ним, потянул из кармана пистолет. В глазах
Морлокова не было страха - только тоска скульптора, чью статую разбили у
него на глазах, застывшее оцепенение Мастера, у которого отобрали
тончайшей работы механизм и варварски расколотили молотком. И больше -
ничего. Ни проблеска.
Послышались уверенные шаги, вошел Бонч-Мечидол, подтянутый, тщательно
выбритый. В руке он держал дулом вниз десантный автомат-коротышку.
- А, Даниил, - сказал он. - Вовремя. У меня есть приказ императрицы
беречь и лелеять этого стервеца, но ведь может же он покончить
самоубийством, а?
- Нет, - сказал Даниил. - Бонч, так нельзя, понимаешь? Нужно не так,
нужно совсем иначе...
Бонч-Мечидол не сразу, но понял. С любопытством посмотрел на Даниила,
словно видел его впервые, покрутил головой, хмыкнул и направился к выходу,
четко печатая шаг.
Даниил пошел назад знакомой дорогой, слыша, как во дворе повизгивает
раненая овчарка. Остановился у вольера, подумал и выстрелил. Визг
оборвался.
- Даниил! - окликнул кто-то.
На лестнице стояла Милена, в нарядном желтом платье, веселая, ничуть не
грустная.
- Привет, - сказал она. - Видал, как разнесли нашу контору? Ничего, аре
лонга, вита бревне... Наживем. Там все равно валяются орангутанги, которые
только и умели стоять на часах и отбивать печенку... Я слышала, у тебя
грусть? Перемелется, терпи...
- Иди ты знаешь куда? - сказал он хмуро.
- Глупости. - Милена подошла к нему, прижалась. - Тебе очень плохо, да?
Ну конечно. И тебе нужно отвлечься: водка до бесчувствия и женщина до
одурения - старый апробированный способ. Пошли. Водки у меня навалом, а
что до второй части программы, ты знаком с моими бесстыжими губками.
Поехали?
- Поехали, - медленно сказал он.
Альтаирец Кфансут наблюдал Землю и ее беспокойную жизнь с ветки старого
платана в образе ободранной вороны. Время от времени его размышления
нарушали гомонящие коростеньцы, тащившие к дубу очередного упиравшегося
сине-малинового.
18
Милый город, мы потонем
в превращениях твоих...
А.Вознесенский
Бешено вертелись, мигали, гасли, вспыхивали огромные разноцветные
рекламы "Панурга". "Панург" был огромным комплексом зданий, где для души
имелось абсолютно все: бары и коктейль-холлы, притоны лесбиянок,
рестораны, дискотеки, бордели, стриптиз и более приличные варьете, кафе в
бассейне, шашлычные и пиццерии, залы экзотической кухни и черт знает что
еще.
Поиски Бонч-Мечидола Даниил начал с варьете. Все шло как обычно: в
холле кому-то молча и деловито били морду, кто-то рыгал в углу, на эстраде
красиво плясали девочки в страусиных перьях, и к ним пытался
присоединиться толстяк во фраке, но без брюк. Официанты с каменными
лицами, привыкшие абсолютно ко всему на свете, молча и ловко оттаскивали
его за фалды. Дым плавал клубами, а за крайним столиком сидел человек в
кожанке, с лохматой бородой, в берете и молча сосал пиво.
У стриптизеток Бонча не оказалось. В дискотеку он вряд ли пошел бы. Зал
танзанийской кухни оккупировали бог ведает каким чудом уцелевшие
сине-малиновые, угрюмо, пришибленно пьяные. В баре "Голубой прекрасный
Нил" восседал со своей командой президент-диктатор Шибоботе - толпа
гомонящих лоснящихся негров в белых костюмах. Голая белокурая девица
плясала на столе что-то напоминающее скверный канкан.
Следующим этапом был бассейн. В нем плавали надувные круглые столы,
штук сорок, и клиенты бултыхались в спасательных поясах, пристегнутых к
столам. Здесь всегда было весело - винопитие в такой обстановке имело
массу смешных сторон и влекло за собой множество забавных инцидентов.
Внезапно загремело знакомое:
Имел наш Абраша денег миллион,
и был наш Абраша в Ривочку влюблен...
В зал вошла короткая колонна хрусталевцев. Впереди двое несли на
брезентовых армейских носилках что-то длинное и живое, накрытое содранной
где-то портьерой. Они шеренгой выстроились у кромки, и кто-то рявкнул:
- Ромуальд, пошел!
С носилок соскользнул буро-зеленый полутораметровый крокодил и косо
ушел под воду. Секунду ошарашенные пьяницы привыкали к увиденному, потом
бассейн взвыл, и началась дикая катавасия. Многие забыли, что нужно
отстегнуться, и взметали тучи брызг, волоча за собой столики. Примерно так
выглядела бы тарелка супа, шизанись разом все фрикадельки. Посреди
переполоха крейсировал Ромуальд и время от времени, прицелившись, хватал
кого-нибудь за что поближе. Иногда для разнообразия он прокусывал столы.
Затрещали автоматы, две длинные очереди крест-накрест прошили бассейн.
Почти синхронно в зале танзанийской кухни оглушительно лопнули две гранаты
и захлопали выстрелы. После смерти шефа хрусталевцы занимались в основном
тем, что шлялись по столице и провоцировали скандальчики с пальбой.
Твердой власти пока не было - Наташа еще не короновалась, МУУ не
существовало, полиция благоразумно выжидала, армия охраняла лишь
государственные учреждения, не вмешиваясь в политику. Хрусталевская
секретная служба, которой никто не командовал и никто не распускал ввиду
отсутствия начальства и соответствующих распоряжений, сохраняла статус и
богатые арсеналы. К тому же Осмоловский, временный глава Государственного
Совета, по всегдашней своей привычке не хотел никого обижать.
В бассейне кипели розовые пузыри и бился задетый шальной пулей
Ромуальд. Перестрелка переместилась куда-то в глубь здания.
Даниил отправился в номера. Здесь было тихо и походило на приличную
гостиницу, вот только сновавших со спиртным официантов было многовато для
отеля.
Позванивая браслетами, откуда-то вынырнула девка в мини-платьишке и
заученно предложила:
- Пойдем со мной, я очень испорченная.
- Брысь! - сказал Даниил. - Эй, Ирод!
Появился Самуил Ирод, маленький, жирненький, наживший многие миллионы
благодаря неукоснительной честности в ведении грязных дел.
- Бонч? - кратко спросил Даниил.
- Девятый люкс, - кратко ответил Ирод.
- Каков?
- Релаксация в аквариумной стадии, - научно пояснил Ирод.
Даниил постучался в дверь девятого люкса и, получив приглашение
следовать "на" и "в", толкнул дверь кулаком.
Гремела музыка, хрипатый голос орал что-то на древнешумерском. Посреди
комнаты стоял растрепанный и расхристанный Бонч-Мечидол в форменных брюках
с двойными генеральскими лампасами и нижней рубашке. Он сосредоточенно
сооружал аквариум из рояля, нескольких ведер шампанского и большого
количества маринованных селедок. На диване помирали со смеху
полурасстегнутые пьяные девки, а из-под стола торчали чьи-то ноги в
начищенных сапогах.
Даниил взял со стола графин с чем-то алкогольно-желтым и преспокойно
шарахнул об стену, чтобы привлечь к себе внимание. Убедившись, что
привлек, рыкнул:
- Девки - на ...!
Девки, оценив остановку, визжащим табунком кинулись прочь из номера, а
Даниил вытянул за ноги лежащего под столом, чтобы удостоверить личность.
Это оказался адъютант Бонча, не опасный пьянчужка. Даниил запихнул его
обратно. Тупо наблюдавший за ним Бонч-Мечидол безнадежно махнул рукой,
уселся на адъютанта и заголосил печально:
Жило нас семь братьев, торговали мы старьем,
братец Мойше умер, мы остались вшестером...
Даниил за шкирку поднял его, отволок в ванную и там довольно быстро
привел в удовлетворительное состояние, не пожалев ни холодной воды, ни
аптечных снадобий. Критически оглядел дело рук своих и остался доволен:
Бонч стал мокрый, смирный и в разуме.
- Ну и зачем помешал? - уныло спросил Бонч. Содрал со стола скатерть,
свалив бутылки, стал вытирать голову. - Надо же, облил всего. И девок
прогнал зря, были две лесбияночки, они бы такое отчебучили...
- Бонч, ты же раньше никогда до такого не опускался...
- Раньше... - мертво усмехнулся Бонч. - Раньше я понимал происходящее
или по крайней мере мог надеяться, что пойму...
- Я хотел бы спросить...
- Вот кстати. Я тоже хотел бы задать тебе несколько вопросов. -
Бонч-Мечидол подошел к нему вплотную, дыша застарелым перегаром, схватил
за лацканы и заглянул в лицо. - Почему, например, Морлоков выдал с
потрохами свой собственный заговор, имевший на успех одиннадцать шансов из
десяти? Что это за "Омега-Дельта"? И наконец... - Он сделал нехорошую
паузу. - И наконец, мне интересно, посему ты не пришиб этого старого
паскудника Резидента, блядь коммунистическую? Я-то думал, ты Ирку
по-настоящему любил...
- Что?
- Я тебе клянусь чем угодно - лазер бил из окна кабинета,
контролируемого людьми Резидента. Ошибиться я не мог, Дан. По-моему, Пашка
тоже сообразил и замешкался, это его и подвело...
- Этого просто не может быть.
- И тем не менее так и было. Это Резидент, Дан. Нет ничего странного в
том, что он хотел убрать Морлокова, он до него давно добирается, но зачем
ему Ирина, Пашка Хрусталев и я? Мы все хоть завтра согласны были к Твери
присоединяться по причине наплевательского отношения к собственной
монархии... Я перестал разбираться в происходящем и уже не стараюсь
разобраться. Сломаешься, когда внезапно летит к черту сложившаяся система
взаимоотношений и превращается во что-то бредовое... Давай напьемся? И
блядей позовем, а?
Даниил грохнул дверью. Ирод почтительно сложил на груди пухлые ручки:
- Что прикажете?
- Бончу - полный номер блядей. А мне ты сейчас из-под земли раздобудешь
Доктора. - Под этим рабочим псевдонимом Резидент был известен типам вроде
Ирода.
Пистолет - на стол, под газету. Дать ему выговориться и выпустить
кишки...
Деловой человек Ирод доставил Резидента через полчаса. Резидент вошел,
грузный, в неизменном светлом плаще, с порога натолкнулся на взгляд
Даниила. Спокойно сел, взял со стола бокал и поинтересовался:
- Ты намерен пристрелить меня без предварительных объяснений? Сие не по
правилам вроде бы...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг